Сегодня один из самых важных дней в моей жизни — распределение! Проучившись в педагогическом университете на факультете дошкольного образования пять лет, выпускники получают назначения в детские сады города, да и всей страны.

Cокурсницы на протяжении последнего курса то гадали, то выклянчивали информацию у педагогов, как будто не знали, что это закрытые данные даже от декана факультета. А я не могла решить, чего хочу сама. У каждого из трех вариантов есть свои преимущества и недостатки.

Мы столпились у дверей аудитории №337 — самой большой в университете, кто-то из девочек от волнения даже расплакался, я же держалась на удивление спокойно — да и что волноваться, решение-то уже принято, осталось только его услышать.

Двери распахнулись, мы просочились внутрь и расселись за столы так, как сидели все эти годы. Я, как обычно, устроилась на самом верху — в последнем ряду. Все преподаватели по педагогике и психологии встали вокруг кафедры в парадных одеждах. Было видно, что наша любимая учительница — логопед — взволнована не меньше нас, да это и понятно, ведь в случае неверного решения будет изломана жизнь студента, а может, и не только его.

В первом ряду сидели незнакомые люди, в основном, круглобокие и румянощекие тетеньки в строгих платьях с белыми воротничками — заведующие детскими садами. Сегодня они получат долгожданное пополнение в свои заведения.

На кафедру вышел декан — строгий сухенький человечек. Поговаривали, что ему предлагали должность в Министерстве образования, но он отказался, аргументировав решение тем, что управлять образованием может любой адекватный человек, а вот растить молодые кадры — нужен талант, которым обладает только он. Ну да, нескромно, зато честно. И от нас он всегда требовал в первую очередь именно честности, как минимум, перед самими собой. Я так и слышу его слова: «Вы можете, будете и иногда обязаны врать людям вокруг вас, но никогда, слышите, никогда не обманывайте сами себя, иначе трясина лжи поглотит вас!». Я чувствую, что буду скучать по альма-матер.

Декан выпрямился во весь свой скромный рост и пронзительным голосом начал речь:

— Дорогие выпускницы! Сегодня, как вы знаете, очень важный день для вас и для нас — распределение! Завтра некоторые приступят к работе, а кто-то продолжит свое обучение. И как вы знаете, изменить решение уже нельзя. Но я не хочу вас пугать.

Каждую из вас изучали все эти пять лет, подвергали тестам, рассматривали малейшие нюансы поведения и характера под лупой, поэтому я могу со всей ответственностью заявить, что неправильных решений тут быть не может. И если вы не согласны с распределением, то это не потому, что мы не правы, а потому что вы обманывали сами себя.

Сейчас я буду называть фамилии и место работы. Та, кого я называю, подходит ко мне, получает диплом и направление и садится на свое место. Всем все понятно? Итак, начинаем!

— Тихонова Мария! Люди! Сад №31.

С четвертого ряда встала девушка, вышла к кафедре, получила красный диплом и вернулась на свое место. По ее лицу не было понятно, довольна она или нет. Я с ней общалась мало и не знала, чего она хотела.

— Самен Крия! Люди! Сад №5!

А вот про нее я точно знала, что она не хотела идти на человеческую группу, но она чересчур несдержанна, и потому ее назначение не стало чем-то шокирующим. Вот и сейчас она шла, гордо подняв подбородок, но было видно, что Крия вот-вот расплачется.

— Пхрет Сильвана! Оборотни! Сад №100!

Наш декан очень не любит алфавитные списки, считая, что застывший и упорядоченный хаос расслабляет людей, поэтому очень любит рандомное выведение списков.

— Алеева Настя! Эльфы! Сад №23!

Я? Я поспешно выхожу, принимаю из рук секретаря голую бумажку с назначением и возвращаюсь на место. И только тут до меня доходит, что меня поставили на эльфийскую группу. Меня! Я сидела, как каменная, с непрошибаемой моськой — это мое фирменное выражение лица, за которое меня прозвали горгульей.

Но на деле за этой моськой я прячу свои эмоции, не желая выносить их на всеобщее обозрение. Девчонки стали оглядываться на меня и перешептываться. Всем известна статистика: с одного потока в 100 человек около 90% идет на человеческие группы, примерно 10 девушек уходит на оборотней и только одна, а то и ни одной, попадает на эльфов.

Насколько я знаю, в нашей группе мечтали работать с эльфами Крия и Людмила, да и в остальных четырех желающие тоже были. Одним из мифов насчет распределения было то, что на эльфов берут только лучших выпускниц, и хотя это не подтверждается статистикой, девочки жилы себе рвали, рыдая из-за каждой четверки. Я была твердой ударницей. В другом неумирающем мифе говорилось, что обязательно нужен блат среди эльфийских семей. Крия — сама эльфийка из семьи, где могут проследить корни на десять ступеней назад. У меня, кроме моих сокурсниц-эльфиек, больше таких знакомых нет. Но именно меня направили на работу с эльфами.

Декан продолжал называть фамилии, но внимания такого уже не получал, так как основная интрига уже разрешилась. После вручения диплома последней девушке он подохрипшим голосом сказал:

— Всех поздравляю с окончанием университета! Теперь можно знакомиться с вашими новыми руководителями!

Пухленькие тетеньки вскочили и направились к своим подопечным. Я не удивлялась тому, что каждая из них запомнила свою студентку, ведь одним из факультативных предметов у нас было развитие зрительной памяти так, чтобы с первого взгляда запоминать имя, внешность и краткую характеристику человека. Для будущего воспитателя это считается важным навыком.
Ко мне пробралась невысокая женщина с русыми волосами, уложенными в пучок. Она была постарше, чем прочие заведующие, и поэтому немного запыхалась, пока поднималась по лестнице к двенадцатому ряду, где и сидела я.

— Ох, я так рада, так рада. Настенька, значит? Замечательное имечко. А я — Ильмея Захаровна. Уже заждалась тебя, — быстро заворковала тетенька. — Давай, я тебе немножечко расскажу про твою группу, а уж завтра приходи и знакомиться, но только после завтрака. Ты знаешь, во сколько завтрак?

Я кивнула, но все-таки спросила:

— Уже завтра знакомиться? А разве…

— Ты не пойми неправильно, — перебила Ильмея Захаровна, — просто я уже в прошлом году выпустила свою вторую группу.

Теперь мне стало все понятно.

При распределении можно получить три варианта работы: с людьми, с оборотнями и с эльфами. В школах, насколько я знаю, тоже выделяют три отдельных класса на эти расы. Сама я родилась и выросла в небольшой деревне, у нас там все были люди, только пара гномьих семей жила, но гномы, как правило, учатся вместе с людьми, так что я не знала всех особенностей воспитания других рас до самого поступления в Университет.

Меня собирала и отправляла вся деревня, как же, лучшая ученица, получившая отличный аттестат, должна поступить в университет. Я была не против, хотя особого желания у меня тоже не возникало, но надо так надо. А на кого должна учиться послушная умная девушка? Правильно, на учителя. Так я и оказалась в Педагогическом Университете.

При работе с человеческой группой все понятно – воспитатель ведет свою группу четыре года: от яслей до старшего возраста, после чего снова берет ясельный возраст. За это время привыкает к детям, обучает их, следит за ними, а потом забывает их.

С оборотнями работать сложнее – все время возникает чувство цейтнота. Их дети занимаются в детском саду всего один год до выпуска, и кроме того, они схватывают любое новое умение на лету. Практически никогда не приходится показывать что-то дважды. Но психологически очень сложно каждый год снова и снова проходить одно и то же с разными детьми. Согласно статистике, через десять лет воспитательница сгорает, и ее переводят на человеческую группу.

Но самой тяжелой и самой престижной считается работа с эльфами. За всю жизнь человеческая девушка сможет довести до выпуска только две группы, так как с каждой из них она будет по двадцать лет. Более того, за каждые двадцать лет она не сможет взять отпуск больше, чем на несколько дней, и только в промежутке между группами разрешается сделать перерыв на год. Такие женщины редко выходят замуж и еще реже рожают собственных детей.

И это не самое тяжелое. Эльфы живут намного дольше людей, но зато и обучаются крайне медленно, особенно в детстве, а также плохо воспринимают все новое. Один только процесс привыкания к новому человеку в своем окружении, например, воспитательнице, идет в среднем около полугода. К режиму детского сада их начинают приучать еще дома за год-два, поэтому в университете нас обучали утвержденному государством режиму дня для эльфов. Даже меню прописано по дням недели.

Воспитателю в эльфийской группе необходимо железное терпение, так как каждое новое действие сначала вызывает у детишек резкое неприятие, затем привыкание и только потом они соглашаются обучаться ему. Представьте, что вы приучаете своего ребенка к ложке год-два, потом еще столько же к вилке, а потом спустя еще годик он соглашается, что уже можно кушать и без маминой помощи. Хорошо, что основным навыкам детишек обучают в семьях, таким как ходить на горшок, самостоятельно есть и одеваться.

Зато есть и плюсы: после выпуска эльфы и их родители никогда не забывают свою воспитательницу, помогают ей, ходят слухи, что после выпуска каждая из них уезжает в годовой круиз по всему миру за счет своих воспитанников. Да и вхожесть в эльфийские семьи сама по себе считается значительным преимуществом.

И вот теперь я с самого начала попадаю в такую неприятную ситуацию: Ильмея Захаровна выпустила свою вторую группу в прошлом году, значит, она уже должна была выйти на пенсию. Но так как в прошлом выпуске никто не получил направления на эльфов, ей пришлось взять новую группу и заниматься с ними дополнительный год. Детишки уже привыкли к ней, к ее методам работы, и тут к ним придет новая воспитательница, а это новый стресс, снова год на привыкание, и в обучении будет упущено время. А ведь есть стандарты, по которым оценивают каждый эльфийский выпуск, и если я не успею наверстать, то…

А-а-а, лучше об этом не думать. Впереди еще девятнадцать лет занятий с детьми, у меня просто нет выбора, кроме как постараться как можно лучше.

Ильмея Захаровна, конечно, не бросит эту группу просто так. Еще полгода мы будем работать с этими детьми вместе, чтобы у них была возможность видеть уже знакомое лицо до тех пор, пока они не привыкнут ко мне. А еще эти полгода я буду по вечерам заниматься в университете дополнительно. Нас обучали основам педагогики и с людьми, и с эльфами, и с оборотнями, но нюансам учат уже после распределения. Так как я человек, то я не знаю эльфийских особенностей воспитания, например, колыбельных, которые поют их мамы, танцев, причесок и многого другого.

С другой стороны, та же статистика показывает, что люди становятся лучшими воспитателями для эльфов, чем они сами, хотя до сих пор непонятно, почему так. Поэтому у Крии с самого начала было мало шансов получить это назначение.

Итак, завтра я начинаю свою новую жизнь, уже расписанную на двадцать лет вперед.

_____________________________________________________________________

Нужно нормальное название. А я никак не могу придумать.

Скоро, уже совсем скоро закрома моей писанины истощатся, и в аккаунте Relvej наступит тишь и благодать. Но пока этого не случилось, предлагаю тем, кому это интересно, выбрать следующе чтиво.

И да, есть мааааленький нюанс. Ничего из этого недописано. Просто брошено на произвол судьбы и ожидает наступления апокалипсиса, когда я останусь наедине со своими мыслями, без интернета, телевизора, работы и алкоголя.

Итак, лот №1 под названием "И никаких столбов". Фэнтези в анимешном стиле и жанре сёнен.

"- Ты слышал когда-нибудь о таких людях, которые пошли купаться и не вернулись, и чтобы тела их тоже не были найдены?

Кута обрадовался, наконец услышав хоть какие-то слова на понятном ему уровне:
- А-а-а, это типа тетки Зинко из соседней деревни? Она ушла стирать на речку и пропала.

- Наверное, - кивнул Луой.

- Или это ее нашли, объеденную раками, через месяц? – продолжал задумчиво вспоминать Кута.

Луой позеленел лицом, но сдержался и сказал:

- Не важно. Я хотел сказать, что иногда эти люди не умирают, - хрбуль судорожно сглотнул, видимо, представляя пиршество раков, - а попадают в наш мир. Наши иногда любят перетягивать к себе людей. Для этого достаточно протянуть руку к человеку, и если он захочет, то может шагнуть сквозь протоку к нам, - тут Луой уже побелел. – Это что, мне теперь ждать, пока кто-нибудь из хрбулей не увидит меня и не позовет к себе?"

Лот №2 под названием "Любовь и голуби". Вру, конечно, не придумала я нормального названия для этой работы. В мире примерно того же уровня развития, что и наш, издавна сосуществуют разные расы. Представьте, эльфа-юриста, гнома-повара или оборотня-полицейского.

"При распределении можно получить три варианта работы: с людьми, с оборотнями и с эльфами. В школах, насколько я знаю, тоже выделяют три отдельных класса на эти расы. Сама я родилась и выросла в небольшой деревне, у нас там все были люди, только пара гномьих семей жила, но гномы, как правило, учатся вместе с людьми, так что я не знала всех особенностей воспитания других рас до самого поступления в Университет.

Меня собирала и отправляла вся деревня, как же, лучшая ученица, получившая отличный аттестат, должна поступить в университет. Я была не против, хотя особого желания у меня тоже не возникало, но надо так надо. А на кого должна учиться послушная умная девушка? Правильно, на учителя. Так я и оказалась в Педагогическом Университете.

При работе с человеческой группой все понятно – воспитатель ведет свою группу четыре года: от яслей до старшего возраста, после чего снова берет ясельный возраст. За это время привыкает к детям, обучает их, следит за ними, а потом забывает их.

С оборотнями работать сложнее – все время возникает чувство цейтнота. Их дети занимаются в детском саду всего один год до выпуска, и кроме того, они схватывают любое новое умение на лету. Практически никогда не приходится показывать что-то дважды. Но психологически очень сложно каждый год снова и снова проходить одно и то же с разными детьми. Согласно статистике, через десять лет воспитательница сгорает, и ее переводят на человеческую группу.
Но самой тяжелой и самой престижной считается работа с эльфами. За всю жизнь человеческая девушка сможет довести до выпуска только две группы, так как с каждой из них она будет по двадцать лет. Более того, за каждые двадцать лет она не сможет взять отпуск больше, чем на несколько дней, и только в промежутке между группами разрешается сделать перерыв на год. Такие женщины редко выходят замуж и еще реже рожают собственных детей."

Лот №3 под названием "То ли девушка, то ли..." Навеяно Рапунцель, но изуродовано до неузнаваемости.

"- Рип, быстро домой! – раздался пронзительный голос матери.

Снова мне не дали поиграть вволю, и я с понурой головой побрела домой.

- Опять ты за свое? Сколько раз я тебе говорила: не бегай с мальчишками, никаких войнушек! Вон, с девочками поиграй, в дочки-матери или там в прятки.

- Но, мам, с ними скучно! Они только и могут, что хвататься новыми платьями и ленточками. Даже дочки-матери – это повод похвастать куклой и ее нарядами. И почему я не могу играть с мальчиками? Лин же играет с ними, и родители ей не запрещают.

- Рип, я уже устала тебе объяснять одно и то же. Лин – настоящая девочка, поэтому она может делать все, что захочет. Даже если ее начнут подозревать, то достаточно будет ее раздеть, чтобы убедиться в том, что она девочка. Ты же должна вести себя так, чтобы тебя не заподозрили ни в чем.

- Потому что я не настоящая девочка, - вздохнула я.

- Да, именно поэтому.

- Но, мам, почему я не могу быть мальчиком, если я не настоящая девочка?

- Рип, мы миллион раз говорили об этом, - мама села на стул и прижала меня к себе. – Малыш, я очень-очень люблю тебя и больше всего на свете боюсь тебя потерять. Ты же знаешь, что у нас делают с мальчиками, когда им исполняется восемнадцать лет?"

Р.S. Арты весьма условны, подходят не идеально, и не совсем отражают суть.)))

Часть 1  Часть 2  Часть 3  Часть 4  Часть 5

Я проснулся от какого-то внутреннего толчка. Сам не заметил, как заснул вчера.

Осторожно пошевелился, прислушиваясь к вспышкам боли в организме, но ничего не ощутил. Более того, вместо привычной слабости я чувствовал небывалый прилив сил, словно и не был ранен.

Все еще не доверяя телу, я медленно встал с кровати, помахал руками, наклонился, присел пару раз - тело работало отлично. Единственное, что смущало, это расстояние до пола. Видимо, я слишком много лежал, иначе почему бы возникло ощущение, что пол был дальше, чем обычно.

Меня захлестнули восторг и радость, которыми я захотел сразу же поделиться с Эльзой. Она так переживала! Тут появилась мысль: а может, я излечился после ее поцелуя? Возможно, на зачарованность замка как-нибудь наложилось заклятие цветка, ее чувства, сильное желание помочь, и случилось чудо.

Горячая волна благодарности поднялась во мне, я хотел поскорее увидеть госпожу и целовать ее руки, если она позволит. Поистине у этой девушки самое большое и искреннее сердце из всех существ на земле!

Я выбежал из комнаты и на секунду растерялся, я не знал, где находятся покои госпожи. Но и ждать ее появления я не хотел, поэтому решил начать поиски с комнаты, где стоял драгоценный цветок. Мне казалось, что ее апартаменты должны быть где-то рядом. И я ринулся к лестнице.

Когда я поднялся в башню, передо мной мелькнула крупная зеленая фигура. Я остановился с радостным криком: "Эльза!" и обнаружил, что стою прямо перед зеркалом.

Массивная фигура с налитыми мышцами, грубо высеченное лицо с чуть выступающими чешуйками, крупные клыки, маленькие прищуренные глаза, грива черных непокорных волос, - это существо и походило вроде бы на Эльзу, но в то же время их трудно было бы спутать. Я поднял руку, чтобы прикоснуться к лицу, и почувствовал гладкость и жесткость чешуи. Отражение повторило мои движения. Я стал чудовищем?

На какую-то долю секунды я испугался и захотел вернуться в свой прежний облик, затем до меня дошла вторая мысль - я стал владельцем топазового гиацинта, и только потом я осознал главное:

-Эльза! Где ты!

Не могла же эта глупая девчонка сделать то, о чем я подумал? Она не должна была! Я же не умирал, не страдал от диких болей. Зачем?

Различные чувства вспыхивали во мне, затуманивая и без того запутавшиеся мысли: страх, злость, отчаяние, бессилие, жалость и снова отчаяние. Куда бежать? Где ее искать? Что делать? Я изо всех сил ударил кулаком по стене, разбивая вдребезги узорчатую лепнину.

Успокоиться. Я должен успокоиться и немного подумать. Я стал владельцем цветка. Эльза, скорее всего, мертва. Я должен ее найти. Что я могу сделать? Я должен слышать весь замок и видеть через зеркала. Если только эти умения не передаются через кровь настоящим хозяевам замка. Я могу командовать мипутами. Если они уже знают про смерть Эльзы.

Каждый раз при мысли о ее смерти сердце сжималось от боли. Зачем она это сделала?

Я попытался прислушаться, но слышал только свое дыхание. Да и кто вообще в этом замке мог шуметь, кроме меня?

Тогда я прикоснулся к зеркалу и попросил: "Покажи Эльзу". На секунду отражение дернулось, но затем снова замерло в неподвижности.

Я был готов разреветься от собственного бессилия. Или начать громить стены.

- Мипуты, тролли вас задери! Быстро ко мне! - заорал я во все горло.

Через несколько секундс разных сторон подошли эти мелкие существа, спокойно смотря на меня снизу вверх.

- Отведите в покои Эльзы!

Один из них поклонился и повел по коридорам. Мы спустились из башни с цветком, прошли еще пару пролетов, я уже был готов грызть руки от нетерпения, когда наконец проводник указал на очередную дверь.

Я влетел в комнату и увидел ее, лежащую на кровати. Внутри что-то оборвалось.

Я опустился рядом на колени, взял ее за руку.

- Так вот какая настоящая ты, - тихо проговорил я. - Я все представлял тебя брюнеткой, а тебя красивые светлые волосы. Скорее всего, ты похожа на мать. Зато с ростом я угадал, ты действительно маленькая и хрупкая, едва-едва бы мне до плеча макушкой доставала. И ручки у тебя тоже крошечные.

Сколько же тебе лет? Семнадцать? Девятнадцать? А, может, даже немного больше, у спящих лица кажутся моложе.

Ты плакала? У тебя на щеке след от высохшей слезы, едва заметная дорожка. Почему ты плакала? Тебе было страшно? Глупышка, ты наверное подумала, что я умру или уйду от тебя, и ты решила, что больше не сможешь жить в одиночестве. Но ты же очень сильная. Хоть маленькая, но сильная. Гораздо сильнее меня. Ты настоящий боец, таких храбрых я никогда в своей жизни не видел.

Но ты и жестока! Ты хоть на секунду задумалась, каково будет мне? Или ты горела только одной мыслью - спасти меня? Но теперь я должен буду жить, зная, что из-за меня погибла девушка, более достойная жизни. Или ты была рада переложить на меня эту ношу - этот мир тишины и одиночества?

Я не смогу. Не смогу жить, как ты, закрывшись от всех в этом замке. Я ведь сбегу отсюда, бросив все: дом, мипутов, цветок. Уйду, как мечтал, на границы, сражаться с троллями. Забуду эти несколько месяцев, стану шумным, говорливым и хвастливым воином с двуручником наперевес, буду проводить свободное время в трактирах, задирая пьяниц и приставая к подавальщицам. Об этом ли ты думала в последние минуты?

Мне показалось, что ты чуть улыбнулась. Наверное, это свет дрогнул. Но теперь я понимаю, что ты была бы счастлива, если бы я так и сделал. Если бы я смог забыть тебя.

Но ты же знаешь, я довольно упрямый тип. Я могу поступить совершенно наоборот. Закроюсь в замке, буду каждый день приходить на твою могилу и орошать ее слезами и проклятиями, пугать мипутов своей зеленой унылой мордой, стану чернокнижником, познаю тайны вселенной и испепелю этот мир. Смешно... Ты бы рассмеялась, если бы слышала.

Я виноват, Эльза, я виноват в том, что ты меня не слышишь, в том, что ты больше не рассмеешься. Раньше я не понимал всей глубины своего эгоизма. Пока не повстречал тебя, человека с невероятной добротой и самопожертвованием. Сейчас я бы все отдал, лишь бы ты была жива. Любая. Хоть зеленая, хоть какая. Я хочу заглянуть в твои глаза, хочу услышать твой смех.

Слышишь меня, проклятый цветок! - закричал я. - Мне не нужна твоя сила! Мне не нужна моя дурацкая мечта! Я хочу, чтобы она жила! Отдай ей мою жизнь!

Продравшись через отчаяние, через жалость к себе, через эгоизм и слезы, я наконец понял, чего  действительно хотел. Я хотел, чтобы она жила!

Это желание горело в груди и стучало вместе с сердцем, текло в венах с кровью, вылетало вместе с дыханием.

На секунду стены комнаты словно втянулись внутрь, а затем снова вернулись на свои места с легким треском. Замок вздохнул.

Я посмотрел на Эльзу и увидел, как ее ресницы дрогнули.

Часть 1  Часть 2  Часть 3  Часть 4

Я говорил искренне и именно то, что думал, но я с трудом удержал улыбку на лице, когда она вошла. Лицо - точно как в моих воспоминаниях, но огромный рост, мощные мускулы, бугрящиеся на плечах и руках, отчетливые кубики пресса, проступающие через ткань... Я не был готов к этому.

Единственное, что помогло прийти в чувство - это ее глаза, а точнее их выражение. Паника, смущение, страх. Эта девочка боялась гораздо больше, чем я.

- Госпожа, я счастлив познакомиться с тобой воочию! Ты-то меня уже всего обсмотрела, - сначала я попытался пошутить, но понял, что ей не нужна сейчас легкая беседа.

- Извини, я буду говорить серьезно. Скажу честно, твой вид пугает. Даже не столько внешностью, ведь мне не кажется страшным вид волкодлаков или троллей, сколько тем, что за этим обликом скрываешься ты. Ты, какой я тебя знаю. Не могу обещать, что прямо сейчас смогу улыбаться и полностью игнорировать твою внешность, но я постараюсь. Я обязательно привыкну и буду общаться с тобой, как и прежде. Прошу, дай мне немного времени. И никуда не пропадай, пожалуйста. Все эти дни в тишине без тебя были просто ужасны.

В глазах у нее появились слезы. Было странно видеть столь массивное существо плачущим. Только если я фокусировал зрение исключительно на ее глазах, мог видеть ее настоящую, ту, какой представлял.

Она осторожно приблизилась к кровати, присела на рядом стоящий стул и родным нежным голосом произнесла:

- Спасибо! - и расплакалась окончательно, закрыв лицо руками. Я бессильно смотрел на выпуклый зеленоватый лоб и лохматую макушку, понимая, что должен ее как-то успокоить, утешить, но тело по-прежнему не слушалось меня. Я попытался сесть, хотя бы поднять руку, но обколотые мышцы даже не дернулись.

- Госпожа, я...

- Нет, не надо. Спасибо за честность, - сквозь всхлипы сказала она, не отнимая рук. - Я так испугалась. Я такая трусиха и эгоистка. Я боялась того, что перестанешь со мной общаться, больше, чем того, что ты не вылечишься. Я даже убрала зеркало из комнаты, чтобы не смотреть на тебя. Мне так стыдно. Даже после тяжелого ранения ты продолжал беспокоиться и поддерживать меня, а я ни разу к тебе не пришла, не поговорила. Прости меня! Я такая глупая! Мне очень стыдно! Только о себе и думаю, - речь ее была сбивчива и не совсем разборчива, но я сумел понять главное - она не злилась на меня. Эта малышка (хоть и странно применять этот эпитет к тому существу, что сидело рядом) была еще совсем юна и умудрялась еще себя винить в чем-то.

- Я должен был раньше догадаться про проклятие цветка, тогда бы ты так не мучила себя. Я тоже еще тот эгоист! - я бы согласился еще неделю пролежать без движения, только бы сейчас мог двинуть хотя бы одной рукой. Сжать ее пальцы или погладить по голове.

Она убрала руки и посмотрела на меня сияющими влажными глазами, которые так дико смотрелись на чешуйчатой безносой морде чудовища:

- Я больше тебя не брошу! Я обязательно буду навещать тебя, без всякого зеркала!

Я смог только улыбнуться:
- Вот и умница! Буду с нетерпением ждать тебя.

Когда она ушла, я выдохнул и прикрыл глаза. Я ей завидовал. Точнее, я ее жалел, но при этом отдал бы многое, чтобы оказаться на ее месте. Значит, топазовый гиацинт дает огромную физическую мощь, но при этом меняет внешность. И это весьма логично и даже в чем-то банально: ведь обычные человеческие или эльфийские мускулы не способны достичь тех же результатов, что легко показывают, например, тролли. А значит, нужна модификация тела, модификация его внутреннего и внешнего строения. Лицо тоже усовершенствовалось: нос убран, так как это одна из основных болевых точек, резкие черты - из-за укрепленных костей, кожа покрылась чешуей, как броней, лохматая шевелюра позволяла защитить череп от скользящих ударов и не давала точно определить размеры головы. Да в таком теле я смогу управляться с фламбергом даже одной рукой!

Потеря собственной миловидности меня не пугала никогда, в конце концов, я не был рожден дамским угодником.

Но несмотря на подобные мысли, я не думал о том, как отобрать у госпожи этот дар, я только рассуждал, как бы воспользовался возможностями цветка.

Во второй раз госпожа посетила меня вечером, после очередного сеанса лечения, во время которого я с трудом уговорил врачей не давать обездвиживающего лекарства, клятвенно заверив их, что буду действовать только левой рукой, у которой не сломана ключица. Взамен они перетянули торс дополнительным слоем бинтов так, что я мог дышать исключительно животом.

Теперь разговоры на запретные темы были позволены, ведь между нами не осталось больше никаких секретов. Поэтому после приветствий и вопросов о самочувствии я спросил:

- Госпожа, а как ты оказалась связана с этим цветком? Как ты вообще попала в этот замок? Как-то не верится, что ты жила здесь с самого рождения...

Зеленокожее чудовище грустно посмотрело на меня, вздохнуло и сказало:

- Почему не верится? Я действительно живу в этом замке всю свою жизнь. Только вот в одиночестве я осталась недавно.

Этот цветок - проклятье и гордость нашей семьи - передавался из поколение в поколение. Когда в семье рождалось несколько детей, то будущий наследник выбирался задолго до самого момента передачи. Как правило, наследником оказывался самый никчемный ребенок: слабый, болезненный или с физическими отклонениями. И это было разумно, так как семью он вряд ли смог бы создать даже в человеческом облике, потому, став чудовищем, он не терял своего будущего, зато избавлялся от физических недостатков. Понятно, что следующий наследник выбирался из потомства братьев и сестер проклятого.

Про нашу семью ходили разные слухи, в основном, о том, что на нас лежит родовое проклятье, и раз в поколение рождается ребенок-урод, чудовище, поэтому находить себе пару становилось все сложнее. А в какой-то момент, при моих дедушке и бабушке, жить в столице стало совсем невыносимо, и наша семья распродала имущество и построила этот замок, выкупив заранее окрестные земли. Сюда были завезены растения и животные со всего мира, часть из них прижилась, часть погибла, а часть мутировала и превратилась в новые виды. Оставшиеся средства были вложены в драгоценности, изделия искусства, оружие лучших мастеров, библиотеку, словом, было сделано все, чтобы можно было с комфортом жить в замке, не нуждаясь более ни в чем со стороны.

Первоначально планировалось устроить жилище только для хранителя цветка, но когда замок и его обстановка были готовы, и в него переехал мой отец, наследник цветка, вместе со своими родителями, все близкие родственники, посвященные в семейную тайну, погибли за короткий срок. Официальная версия гибели - эпидемия, но отец был уверен, что кто-то извне узнал о цветке и попытался заполучить его, сначала вырезал часть семьи для устрашения, а затем, не добившись результата, уничтожил и оставшихся членов, чтобы никто не узнал о его преступлении. Бабушка и дедушка поехали в столицу, чтобы найти виновника и добиться правосудия. Но они так и не вернулись. Пришло только одно письмо, где говорилось, что следы ведут на такие верха, что даже если у них будут стопроцентные доказательства, убийца не будет наказан, поэтому они попытаются сделать все самостоятельно, - она сидела такая несчастная, мускулистые руки лежали на коленях так беспомощно, что захотелось ее обнять. Я протянул руку и сделал то, что хотел сделать раньше - дотронулся до ее пальцев и чуть сжал. Она вздрогнула, посмотрела на меня и улыбнулась. Смотрелось это жутковато, особенно в сочетании с клыками.

- Для меня, - продолжила госпожа, - все это не более, чем страшная история, рассказываемая на ночь, ведь тогда меня еще не было.

В результате отец остался совсем один в этом замке. У него не было жены, не было родственников, которым он мог бы передать цветок после смерти. Он нашел деревни мипутов, предложил им свою защиту и дал им работу в замке. Могу только добавить, что работа их щедро оплачивается, и в деревне ведется жесткий отбор за право служить нам.

И вот тут начинается романтическая и одновременно трагическая часть рассказа. Какой-то купец решил проехать через наш лес, подвергся нападению волкодлаков и был спасен отцом. Впрочем, папа потом пожалел о том, что его спас, он оказался очень плохим человеком. Купец быстро сообразил, что замок набит сокровищами, но практически не охраняется. Мипутов он в расчет не брал, а одного человека легко убить, даже если он чудовище.

Поэтому через месяц купец приехал еще раз, но уже с отрядом наемников. И тут наш лес и наша земля сама вступилась за нас, так говорил папа. Пока они пробирались к замку, половина отряда погибла от бродячих троллей, волкодлаков, ядовитых змей и прочих напастей. Затем их встретили мипуты и обстреляли дротиками, и уже во дворе остатки наемников столкнулись с отцом... В живых остался только сам купец. Папа говорил, он был настолько жалок, что его было противно убивать, поэтому ему была предложена сделка. Купец должен был привезти в замок свою дочь и оставить ее здесь навсегда в качестве заложницы. Если он посмеет хоть раз приехать сюда или послать людей, то его дочь будет убита. Купец согласился.

Дочь оказалась совсем не похожей на отца, она была очень доброй, милой и красивой. Сначала папа прятался от нее, совсем как я от тебя. Именно тогда он и зачаровал зеркала, чтобы те показывали ему все происходящее в замке. Постепенно они начали беседовать, а потом встречаться, а потом они поженились, несмотря на то, что папа был чудовищем. И у них родилась я.

А через десять лет купец пришел снова, с еще большим отрядом. Но на этот раз он подготовился гораздо лучше: в его отряде были и рейнджеры, обученные убивать лесных зверей, и тяжеловооруженные мечники против троллей, и лучники против мипутов. Отец погиб, защищая мать. А я пряталась в одной из потайных комнат, пытаясь расслышать, что происходит в замке. Я поняла, что папа с мамой мертвы, когда мое тело стало меняться. За несколько месяцев до этого нападения папа провел со мной обряд передачи наследования, который мог вступить в силу только после его смерти. Он думал, что я успею создать семью и родить детей, но вышло все по-другому...

Сначала я только плакала, скорчившись в углу, от страха, от боли, которая выворачивала мое тело, из-за смерти родителей, но постепенно боль стихла, и я стала снова прислушиваться. Я хотела слышать все, что происходит в замке.

В строительство этого замка было вложено очень много средств, в том числе в его стены были встроены могущественные чары. И я полагаю, что эти чары как-то перекликаются с заклятием цветка. Если у хозяина топазового гиацинта возникает очень сильное желание - замок откликается на него. Так случилось с зеркалами, когда папа хотел все время видеть мою маму, так случилось и со мной: я смогла услышать все, что творится в замке, каждый звук...

Несколько дней наемники с купцом куражились, делили награбленное, веселились, а потом был обнаружен цветок. Делиться им никто не захотел, поэтому вспыхнула ссора, во время которой был убит купец и несколько наемников. Победителем оказался самый свирепый и самый злобный наемник, но когда он дотронулся до цветка, он понял, что не стал его хозяином и что ему осталось жить несколько дней, если он не найдет настоящего владельца.

Спустя неделю все наемники были мертвы. Я пробиралась в спальни и убивала их по одному. Было очень страшно. Но я видела тела мамы и папы, я нашла их в выгребной яме позади замка. Папа был изрублен практически на кусочки, а мама... она сама перерезала себе горло, когда увидела смерть папы. Я думаю, она боялась, что ее будут пытать насчет цветка и его нового хозяина. Или она просто не захотела жить без отца.

Так что я чудовище не только снаружи, но и внутри. Какие дети могут убивать взрослых своими руками?

- Только очень храбрые дети! - сказал я, глубоко тронутый рассказом.

Я смотрел на ее огромное мощное тело, и видел девушку, маленькую, робкую, печальную, и ее было так жалко. Я думал об истории, которую она рассказала, и понял, что меня зацепило:

- Госпожа!

- Эльза! Зови меня Эльза, пожалуйста, - воскликнула она.

- Конечно. Эльза, но если ты прошла через все это, тогда зачем спасла моего отца? Зачем впустила к себе в дом? А если бы он оказался таким же негодяем, что и тот купец? Неужели ты не боялась повторения?

Она грустно улыбнулась и после паузы ответила:

- После той истории я долго не могла придти в себя, просыпалась от кошмаров, боялась любого шороха. Меня раздражали беспечные разговоры мипутов, от которых я никуда не могла деться. Но больше всего я злилась, злилась на своего отца. Зачем он впустил того купца в первый раз? Зачем он позволил уйти ему во второй раз? Если бы он его убил, ничего этого бы не было. Это его ошибка! И я ее никогда не повторю, - думала я.

Но проходили дни, месяцы, года. И я поняла, почему он так поступил. Ты представь, Брин, годы тишины! Никого рядом, только безмолвные мипуты снуют рядом. Ничего не меняется, ничего не происходит. Только я и этот замок. Все, что пытаешься сделать, кажется абсолютно никчемным, ненужным. Книги падают из рук, не радуют скульптуры и картины, все покрыто пеленой тлена и забвения, словно я принцесса, уснувшая на сто лет. Но я - жива, я не спала, хотя моя жизнь ничем не отличалась от смерти.

Меня пробрали мурашки от ее холодного безжизненного голоса, словно она снова погрузилась в то состояние пустоты:

- Эльза, я тут, я рядом!

Она вздрогнула:

- Да, прости. Я не знаю, сколько лет отец прожил один до появления того купца, возможно, он был даже рад, когда купец привел наемников в первый раз. Он наконец смог почувствовать себя живым, ощутить силу, сделать хоть что-то, что выходит за рамки обычного. И если бы он не отпустил в тот раз купца, то как бы он смог встретить маму? Присутствие всего одного человека, я уверена, заставило его снова ожить. Он боялся, переживал, волновался - он снова чувствовал!

Пусть он прожил с мамой всего десять лет, но это были самые счастливые годы в его жизни. К тому же у них появилась я. Я даже представить себе не могу, каково это - увидеть нового маленького человечка, учить его ходить, говорить, кушать, радоваться его улыбкам... Даже если бы он знал, что все закончится именно так, он бы повторил все заново, я уверена.

Поэтому когда твой отец появился в моем лесу, я ни секунды не колебалась, чтобы спасти его. Несмотря на то, что больше всего я бы хотела поговорить с ним, увидеть его своими глазами, а не через зеркала, потрогать настоящего живого человека, я пряталась, не желая его напугать. Я не думала, что он сразу сможет найти драгоценный цветок, я забыла закрыть ту комнату только из-за волнения, у меня и в мыслях не было таким образом привязывать его к замку, к тому же он должен был умереть в течение трех дней...

- Эльза, я верю тебе. Я никогда и не думал, что ты специально все подстроила. Отец тоже говорил, что все произошло только из-за его любопытства и небрежности.

- Даже в своих самых радужных мечтах я не могла представить, что вместо него приедет сын. Но когда я услышала твою пламенную речь в гостиной замка, я подумала на секунду... Я решила, что ...

Ее щеки зазеленели ярче, и она отвернулась, чтобы скрыть это. Я понял, что она не договорила. Наша ситуация, хоть и не полностью, копирует знакомство ее родителей. Конечно, юная девушка сразу подумала о романтических отношениях. Тут сгодился бы любой молодой человек, а у меня вдобавок еще и внешность такая... подходящая. Мне часто говорили, что я напоминаю принца из детских сказок.

Может, я должен был приободрить ее, дать какую-то надежду, но я не мог представить себе, как обнимаю или целую это тело. Поэтому я сказал:

- Эльза, я не могу ничего обещать, но я всегда буду тебе верным другом, который не оставит тебя одну. Никогда!

***

Мое лечение изрядно затянулось. Только спустя неделю мне разрешили вставать, но я настолько ослабел, что не мог пройти больше десяти шагов, я начинал задыхаться. При кашле, смехе или громком разговоре ребра снова вспыхивали болью, да и правая рука, у которой была сломана ключица, отказывалась полностью повиноваться. Наверное, я представлял жалкую пародию на самого себя.

Эльза со слезами на глазах объяснила, что, скорее всего, сломанные ребра повредили легкие, и возможно, моя выносливость навсегда останется на уровне девяностолетней старушки.
Я улыбался. Я очень старался улыбаться. Улыбался, когда по полчаса спускался на двадцать ступенек по лестнице, улыбался, когда, взяв книгу, долго не мог придти в себя из-за внезапного приступа кашля, улыбался, глядя на себя в зеркало и видя полупрозрачный скелет, тень. Улыбался, подвязывая спадающие штаны, улыбался, когда промахивался, кидая нож в цель, хотя не мазал с пяти лет.

Я не смог улыбнуться только тогда, когда взглянул на свой двуручник. Я его предал дважды: я не взял его с собой в лес и стал бесполезным хозяином.

Когда мне его принесли, я взглянул на мой, хотя уже не мой, фламберг, сел рядом и молча попросил прощения за собственную никчемность.

В этот момент в комнату вошла Эльза. Она замерла на входе, а потом кинулась ко мне:
- Брин, не надо! Все будет хорошо, ты обязательно выздоровеешь! И сможешь сражаться с фламбергом в руках!

Я удивленно посмотрел на нее, я же просто сидел рядом с мечом, зачем столько экспрессии? Но потом почувствовал, как на руку что-то капнуло, я коснулся лица и понял, что плакал. Я постарался снова улыбнуться:

- Конечно, все будет хорошо. Но сейчас лучше вернуть этот меч обратно в хранилище. Мне, - тут старательно натянутая улыбка начала сползать, несмотря на все усилия, - мне стыдно смотреть на него.

Эльза ошеломленно посмотрела на мое лицо и выбежала из комнаты. Наверное, ей тоже было противно находиться со мной.

Спустя пару дней Эльза пришла с таким решительным видом, что я даже слегка испугался.

- Идем со мной!

- Куда? Я сегодня не планировал прогулок, - попытался отшутиться я, но она схватила меня за здоровую руку и потащила за собой.

- Когда устанешь, я потащу тебя на руках. Только не сопротивляйся.

Самое ужасное, что она так и сделала: как только я начал задыхаться, она легко подхватила меня на руки и помчалась вверх по лестнице. От стремительного бега и прыжков по ступенькам у меня закружилась голова, и я прикрыл глаза.

Когда мы остановились, я обнаружил, что мы оказались в комнате с драгоценным цветком. Эльза вытащила нож и сказала:

- Давай руку!

- Эмм, я догадывался, что меня планируют принести в жертву, но что так скоро...

- Руку! - ее тон был резок и беспрекословен. Впервые она так разговаривала.

Я молча вытянул руку, спокойно посмотрел на то, как она разрезала мою ладонь. Потом Эльза полоснула по своей руке и приложила ее к тонким лепесткам топазового гиацинта. Я залюбовался багряными всполохами, заигравшими на голубоватой дымке цветка. Притянутый этой невероятной игрой красок, я коснулся окровавленными пальцами одного из лепестков и тут же содрогнулся от обжигающего холода, пронизавшего меня с ног до головы.

Я словно нырнул в суть чародейства, создавшего этот цветок, понял силу и слабость, которую оно дарует, узнал наказание для посягнувшего на него. В ту же секунду дошел смысл этого ритуала: Эльза назначила меня своим наследником. Теперь, после ее смерти, проклятье цветка перейдет на меня. К сожалению, в тот момент я не до конца понял замысел госпожи.

Когда я пришел в себя, то уже лежал в комнате с перебинтованной рукой. Рядом сидела Эльза.

- Прости меня, Брин, я не спросила, хочешь ли ты этого, - она смущенно улыбнулась, обнажая верхние клыки, - но мне все равно больше некого было делать преемником.

- Ты такая внезапная, что иногда пугаешь.

- Только иногда?

- Конечно, обычно ты более спокойная и рассудительная.

Госпожа отвернулась от меня и шепотом попросила:

- Брин, ты можешь выполнить одно мое желание?

- Конечно. Эльза, все, что в моих силах!

- Тогда закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу. Что бы ни происходило, не открывай их, хорошо?

Я растерялся от такой просьбы, но промолчал и закрыл глаза.

Моего лица еле ощутимо коснулись ее пальцы. Легкое движение от лба, по щеке и до подбородка. Затем осторожное прикосновение к волосам, поглаживание, мурашки побежали от затылка и до кончиков пальцев. Пауза. Долгая пауза. Невесомый поцелуй в губы, пронизавший жаром. Я судорожно вдохнул, но остался неподвижен. Звуки ее шагов, тихое "Открывай" и звук закрывающейся двери.

Я лежал с закрытыми глазами и чувствовал, как по щекам снова текут слезы. Почему?

Часть 1  Часть 2   Часть 3
Все-таки я смог уговорить владелицу замка отпустить меня погулять по лесу. Было видно, что она не хочет этого делать, но и запереть меня против моей воли тоже не может, так как это означало бы переход с дружеских отношений к рабовладельческим. И я уважал ее решимость и отчаянность, ведь я был ее первым другом за последние несколько лет.

Хотя я не тешил себя надеждой на полноценный рискованный поход. За время проживания в замке я убедился в силе и ловкости ее служек, а также в их отменных метательных навыках.

Сначала я не поверил, когда она сказала, что мипуты патрулируют окрестности и отгоняют волкодлаков, но потом по ее приказу пара мипутов продемонстрировала свои способности на тренировочной площадке. Увидев, как за несколько секунд один из них утыкал ножами и гвоздями!!! манекен в доспехах, а второй с легкостью поднял его и отшвырнул на несколько метров, я был ошарашен. Мне даже стало неловко за свои неуклюжие занятия с мечом перед ними.

Госпожа приставила ко мне охрану из мипутов, согласившись только на то, чтобы они держались на расстоянии сотни шагов. То есть она доверяла моим боевым навыкам ровно настолько, чтобы дать мне возможность продержаться самостоятельно перед врагом несколько секунд. Мягко говоря, я был раздосадован и даже разозлен, хоть и постарался скрыть эмоции.

В свою первую вылазку я не стал брать фламберг, не настолько мы еще с ним сроднились, да и не подходил этот меч для прогулки по лесу: вряд ли тут бродят толпы каменнокожих троллей или закованных в броню рыцарей, а калечить животных, пусть даже и волкодлаков, его волнистым лезвием я не собирался. Да и крупноват меч для охоты. Поэтому я захватил с собой лук, кинжал и саблю - тот набор, к которому я привык еще дома, разве только оружие стало на несколько порядков качественнее.

После всех приготовлений я, а точнее мы, наконец, выступили. Мипуты держались сзади и, когда я въехал в лес, растворились среди кустов. Поначалу я разглядывал необычные растения и вслушивался в щебет птиц, вспоминая лекции госпожи и пытаясь применить знания на практике, но через час блужданий я заскучал. Если бы здесь был Криль, то он бы смог вынести из прогулки гораздо больше, чем я. Я же не видел особых различий между этим зачарованным лесом и тем, куда я ездил из своего поместья. Ну да, есть другие цветочки, может быть, крылья у бабочек другой формы или скворец чирикает как-то иначе, но в целом ничего особенного.

Впрочем, возвращаться просто так тоже не хотелось, неизвестно, когда в следующий раз госпожа согласится меня отпустить. И я решительно свернул с опушки, где все это время и находился, в глубь леса. И через несколько сотен метров обстановка изменилась: деревья стали темными и огромными, их раскидистые кроны закрыли небо, и воздух казался полосатым из-за редких солнечных лучей, прорвавшихся через плотную листву. Милое щебетание лесных птичек сменилось угрюмой тишиной, изредка прерываемой отдаленным хрустом веток, ломающихся под чьей-то тяжестью, и глухим уханием.

Руки сами собой потянулись к луку и стрелам. Лошадь тоже почувствовала тревогу и начала нервно прядать ушами и подергивать шкурой, словно стряхивая невидимых насекомых. Я чуть сильнее сжал коленями ее бока и аккуратно наложил стрелу на тетиву. В таком лесу лук уже не казался столь идеальным выбором, так как массивные стволы загораживали весь обзор, и я мог увидеть врага только, когда тот подберется вплотную.

Несмотря на всю свою настороженность и внимательность, я чуть не прозевал нападение. Я все еще вглядывался в окрестности, пытаясь углядеть движение, как рядом лежащий валун внезапно заскрипел и развернулся, оказавшись никем иным, как подгорным троллем. Я безотчетно выпустил в него стрелу, которая отскочила от каменной шкуры, отбросил лук и схватился за саблю, спрыгивая с лошади. Скорость этот вид троллей развивает отменную, на короткой дистанции легко перегонит даже коня без всадника, а сражаться саблей на своих ногах мне было гораздо привычнее.

Уязвимых точек у троллей не так уж много, и самым лучшим способом избавиться от них являлась лавина, которая могла их задержать на некоторое время. Здесь я мог бы обрушить на него деревья, но пока я буду их рубить сабелькой, тролль успеет найти подружку, обзавестись потомством и на десятой годовщине свадьбы подать меня в виде главного блюда.

Чудовище неторопливо повернуло голову, оценило меня, как сегодняшний обед, и направилось ко мне вальяжной походкой. Руки моментально вспотели, как и спина, но панических мыслей не возникло, собственно, в тот момент у меня вообще не было никаких мыслей.

Тролль поднял правую лапу и резко ударил, я с трудом кувыркнулся вбок, уходя от удара, но при этом ударился левым плечом о дерево. Я даже не попытался проткнуть его саблей, так как хрупкий металл сразу бы сломался, и это лишило бы меня всякого шанса спастись, поэтому я решил уклоняться и выжидать удобного момента.

Зверюга с удивлением посмотрела на место, где я только что был, и внезапно рассвирепела. С рыком она рванула ко мне, я еле-еле успел отпрыгнуть за дерево, а затем сразу рывком перебросил себя за другое, и правильно сделал, так как тролль оказался не столь глуп и, ухватившись лапой за ствол, по инерции перекинул себя за него. Его реакция и скорость ничуть не уступали моей, и это было весьма печально, так как кроме них мне было нечего ему противопоставить.

Мы играли с ним в прятки-догонялки несколько минут, я был изрядно потрепан, одежда изорвана, дыхание сбилось. Тролль, словно осознавая свои слабые места - глаза и пасть, все время держал голову опущенной так, чтобы его массивные набровные дуги закрывали глаза. Если бы он взял в руки плохонький меч, то мне бы пришел конец в самом начале нашего знакомства, а пока он атаковал одинаково - бросок по кратчайшей прямой и резкий взмах лапой.

Я чувствовал, что пора делать выбор: либо помереть в его лапах от того, что выдохся и не успел увернуться, либо помереть в его лапах в попытке достать-таки его. Второй вариант был ближе, но стоило только представить, как я кидаюсь на тролля, начинали подкашиваться колени. Я шептал: "Еще чуть-чуть, еще немного... Еще секунда, и я атакую..." Но секунды уходили, а я так и не мог решиться.

В какой-то момент я увернулся неудачно, и тролль слегка задел меня лапой, разорвав кожу на бедре. Я почувствовал резкую боль и понял, что через несколько минут я уже не смогу нормально использовать эту ногу, а это значило, что нет смысла дальше тянуть. Дождавшись очередного замаха, я не стал уклоняться, а, поднырнув под лапу, бросился прямо на тролля. Перед тем, как он схватил меня, я успел воткнуть кинжал ему в глаз. Зверь оглушительно заревел, но продолжил сжимать меня в каменных объятьях. Моя правая рука оставалась свободной, и я, уже практически не соображая, тыкал кинжалом вслепую. Потом раздался хруст, и я потерял сознание от боли.

Уже знакомая пышногрудая красавица, расстегнув брошь на плече и придерживая рукой спадающую тунику, протянула руку и нежным шепотом сказала:
- Осторожнее, тише!

Я улыбнулся ей и хотел было пообещать, что я буду очень нежен, как она продолжила:
- Тише, не трясите его! Его бока...

Кровать подпрыгнула, резкая боль пронзила тело, и я очнулся.

Надо мной проплывали знакомые картины - изящные росписи на потолках замка. Рядом слышался женский шепот - госпожа отдавала указания, как именно нужно нести мое искалеченное тело. Я с трудом повернул голову и увидел склоняющееся ко мне лицо... или морду. Я от неожиданности дернулся и снова потерял сознание.

Когда я пришел в себя во второй раз, то обнаружил себя в комнате, обмотанный бинтами по самую шею. Рядом сидел один из мипутов, видимо, его оставили в качестве сиделки. Как ни странно, боли практически не ощущал. Но когда я попытался пошевелить руками, то не почувствовал вообще ничего: ни движения, ни боли, ни самой руки. Меня пронзила чудовищная мысль, от которой стало дурно: неужели я стал калекой?

Я замычал, пробуя горло, а потом осторожно сказал:
- Госпожа?

Мипут подскочил от неожиданности, но традиционно не произнес ни звука, только прижал палец к губам, показывая, чтобы я не разговаривал, а затем выбежал из комнаты.

По-прежнему не ощущая своего тела, я запаниковал и заорал уже во всю мощь:
- Госпожа!!!

Но мне никто не ответил. Я был уверен, что она меня слышала, да и куда она сбежала бы от своего замка? Так почему же она молчала? Может, она боялась сказать мне правду, боялась сказать, что я стал немощным уродом? Или что еще хуже, винила себя в том, что отпустила? Как бы плохо мне не было, я не должен был позволять ей заниматься самобичеванием. Она молодая неопытная девушка, а я идиот, который втерся к ней в друзья, а потом радостно себя угробил практически у нее на глазах.

-Госпожа, я прошу тебя, откликнись! Я прошу прощения за то, что я такой дурак! Причем многократный! Если ты злишься на меня, ненавидишь, презираешь, то тогда я спокоен, потому что заслужил все это. Только не вини себя, я умоляю! Не жалей и не беспокойся обо мне!

Я такой дурак! Из-за прихоти заставил тебя переживать о никчемном слуге. Хочешь, я сам скажу, почему дурак? Во-первых, потому что вообще поехал в лес, не приняв во внимание твое мнение, во-вторых, потому что уехал с опушки, хотя ты и говорила о множестве опасностей, в-третьих, потому что не взял фламберг, не доверился мечу, с которым хотел пройти всю жизнь, в-четвертых, не дождался помощи и полез на тролля, в-пятых, что заставил тебя плакать. Ведь это твой голос я слышал рядом!

Но я сделал несколько выводов. Хочешь их послушать? Для начала я осознал, что идиотизм - это у нас семейное. Ведь Криль знает про этих самых подгорных гораздо больше, чем я, и все равно хочет поизучать их.

Следовательно, он еще больший дурак, чем я, так как сознательно мечтает о близком с ними знакомстве. С другой стороны, он пока только мечтает, но еще ни разу не полез обниматься с троллями, а значит, его идиотизм скорее показной, в отличие от моего.

Вывод второй: больше никогда я не выйду из дома без фламберга, если он, конечно, простит меня, - тут я вспомнил о том, что, возможно, больше вообще не смогу ходить, но старательно задавил эту мысль. Сейчас моей целью было приободрить госпожу. - Даже если пойду на луг за ромашками.

Вывод третий: я поступил очень недостойно, добившись у тебя разрешения на прогулку, ведь по сути я поставил тебя в неловкое положение, так как ты относилась ко мне, как к другу, и не могла запретить творить глупости.

Вывод четвертый: я так и не понял до конца, хищник я или жертва, но по крайней мере, я не струсил, не удрал и даже смог перейти в нападение, хоть и весьма жалкое.

Я замолчал в ожидании ответа, но так и не дождался его.

С того дня моя жизнь в замке стала похожа на бесконечную ленту медленно тянущихся часов. Пара седовласых мипутов усердно занималась лечением. Меня постоянно обмазывали, перевязывали, прощупывали, мыли, тыкали иголками, заливали внутрь всякую дрянь.

Насколько я понял из их красноречивого молчания, калекой я не останусь: была распорота нога, сломано несколько ребер и ключица, повреждены внутренние органы, но все это подлежало восстановлению. Я не ощущал своего тела, потому что было введено какое-то лекарство, которое блокировало управление им, чтобы я случайно не дернулся и не сместил только-только начавшие срастаться кости.

Врачеватели относились ко мне, как к тушке, которую нужно вылечить вне зависимости от желания самой тушки. Другие мипуты кормили меня с ложки, так как мне не разрешалось двигать даже относительно целой рукой, меняли белье, поили. Госпожа безмолвствовала.

Когда уходили и врачи, и слуги, я оставался в полном одиночестве. Я не мог двигаться, не мог читать, не мог общаться. Сначала я пытался поговорить с госпожой. Сколько вдохновенных монологов я тогда произнес... Я бичевал свое поведение и поступки, восхвалял ее доброту и ум, рассказывал стихи, какие мог вспомнить, вновь вспоминал разные случаи из жизни, забавные и не очень. Потом я тоже замолчал. И тогда мне осталось только думать.

В детстве самым страшным наказанием для меня был угол. Пару раз меня отец даже порол (и не без причины), но порка казалась мне меньшим наказанием, к тому же я воспринимал ее как тренировку на выносливость и силу воли. Но стоять несколько часов, уткнувшись носом в стену, было невыносимо. В голову прокрадывались страшные мысли, от которых мне, десятилетнему пацану, хотелось реветь навзрыд. В основном, это были мысли о смерти, а точнее о бессмысленности жизни. Самой смерти я никогда не боялся, страшно было от осознания ничтожности меня, как личности. Сейчас я центр своей вселенной, и весь мир крутится вокруг меня, даже если это не так, я этого не вижу и не ощущаю, будучи полностью занятым своими мимолетными увлечениями и желаниями. Но стоило замереть, как я начинал чувствовать течение жизни, потоки и вращения мира проходили сквозь меня и мимо меня, и волной накрывало ощущение собственной незначимости, словно я пылинка, даже меньше пылинки, настолько, что при моей полной остановке круговорот жизни не задержит свое вращение даже на самый крошечный отрезок времени. Тогда зачем я мечтаю, страдаю, люблю и ненавижу? Ведь все трепыхания пропадают втуне. Может, проще сразу умереть, не пытаясь ...

Сразу после того, как меня выпускали из угла, я начинал творить еще большие глупости, втайне надеясь, что чем больше возмущений я создам, тем больше шансов у меня стать той самой пылинкой, которая сможет повлиять на мироздание. Через какое-то время отец отметил эту закономерность и перестал наказывать таким образом.

И вот спустя десять лет я снова стоял в углу, только срок наказания был неопределен.
Несколько дней я сражался сам с собой: прокручивал содержание прочитанных книг, разыгрывал исторические военные сражения, вел мысленные диалоги с Крилем, даже проводил шахматные турниры, только бы не дать себе расслабиться. Я отрабатывал тренировки с фламбергом, снова и снова представляя каждый из ударов вплоть до мельчайшего напряжения мышц, так как читал, что мысленная тренировка может заменить физическую на восемьдесят процентов. И такие тренировки изнуряли меня изрядно, после них мипуты всегда меняли  постельное белье, так как предыдущее оказывалось пропитано потом.

Но во время одной из таких тренировок я поймал себя на тщетности занятия. Зачем мне тренироваться? Зачем я вообще уехал в этот замок? По сути я добровольно вычеркнул себя из мира людей. Ради чего? Если бы умер мой отец, то также ничего бы не изменилось в мире. Или если бы умер Криль... Мы - никто, и наши жизни - ничто. А сейчас я еще меньше, чем ничто. Умру я в лапах тролля или смогу прожить еще сотню лет, оставаясь в этих стенах, - даже для моих самых родных и близких людей не изменится ничего. Раньше у меня хотя бы был шанс затронуть судьбы двух человек, сейчас нет даже его.

Если я подниму свое физическое состояние на достаточный уровень для полноценного владения фламбергом, это тоже ничего не изменит, ведь я не смогу уехать отсюда. Это как найти в пустыне сундук с золотом и драгоценностями и умереть прямо на нем от голода, будучи бессметным богачом.

Словом, я погрузился в пучину отчаяния, так, кажется, описывают в романах подобное состояние. Но когда меня в очередной раз переворачивали, чтобы промыть возможные места возникновения пролежней, и многострадальные ребра заныли, я внезапно вспомнил о том, как меня заносили в замок. Тогда я увидел странное лицо, которое не могло принадлежать никому из обитателей замка. Сначала я вспомнил только свое удивление, но постепенно я смог восстановить в памяти и картинку: резкие черты лица, зеленоватая, словно чешуйчатая кожа, носа почти не видно, клыки, приподнимающие верхнюю губу, всклокоченная грива... Как будто это существо собирали из представителей различных рас: от нагов до троллей. Естественно, это не мог быть мипут, к тому же рост этого существа был как минимум не меньше моего. Несли в тот момент меня на носилках служки, и они не боялись его. И я точно слышал поблизости нежный шепот госпожи. Может, это какой-то охранник, который патрулировал окрестности замка, возможно, он меня и обнаружил? Недаром ведь мипуты так отстали от меня и не смогли прибыть вовремя, возможно, их кто-то или что-то задержало, и вмешалось вот это чудовище...

Тогда почему я не был предупрежден о нем, ведь мы с госпожой неоднократно обсуждали и обитателей замка, и жителей леса, и проговаривали условия безопасности во время прогулки. И было бы логично упомянуть о нем, к тому же я же мог ненароком и напасть на него.

Но какая-то неправильность ощущалась в рассуждениях, словно что-то не складывалось. И тут я вспомнил. Глаза этого существа - в них был испуг и тревога. За меня?

И тут все сложилось: цветок, сила-недостаток, зеркало, общение вслепую, ее молчание, слова. После такого озарения пару минут я пытался склеить у себя в голове образ девушки, который у меня сложился за время нашего общения, и ту мор... то лицо, на секунду мелькнувшее передо мной. В какой-то момент я даже почувствовал отвращение к ней, но тут же опомнился. Это ведь просто маска, наложенная проклятием цветка! Внутри пугающей личины прячется все та же робкая, бесконечно одинокая девушка, с которой я подружился. Да, цветок отобрал у нее внешность, но он не смог изменить ее ум, характер и саму личность. Поэтому я могу общаться с ней так же, как и раньше, не обращая внимания ни на ее скрытность, ни на новое лицо.

Бедная девочка! Сколько же она пережила за последние дни! Мало того, что я пытался убить себя, а нападение на тролля ничем иным, кроме как попыткой суицида, и назвать нельзя, так она еще переживала из-за того, что я ее видел. Возможно, она не хотела разговаривать со мной, так как боялась вопросов насчет того существа. Как бы с ней заговорить так, чтобы она перестала бояться? Как ее успокоить?

- Госпожа моя! Я не спрашивал насчет твоей внешности, но всегда я представлял тебя, как невысокую брюнетку с чуть испуганными глазами. Когда ты смеялась, я видел маленькие ямочки на твоих щеках, когда ты спорила, я видел нахмуренные брови и насупленный лоб с вертикальной складочкой. Когда ты мне читала, я видел упрямую прядь волос, постоянно выскальзывающую из прически и закрывающую твои глаза. Я никогда не видел тебя плачущую и боюсь увидеть тебя в слезах, особенно из-за меня. Но это единственное, чего я боюсь!

Ты прости, я не сразу понял, почему ты молчишь. Не прячься от меня! Это же просто маска, наложенная проклятым цветком! Я знаю, какая ты на самом деле, и не важно, что будут говорить глаза, сердцем я вижу совершенно иначе.

Через несколько секунд в дверь тихонько постучали. И вошла она.

Часть 1  Часть 2

Утро началось с боли. Я попытался встать с кровати, но стоило только опереться на руку, как мышцы свело от судороги. Ломило все: плечи, запястья и даже пресс.

Обычно мне нравилось ощущать физическую боль после тренировок, она показывала, что я еще немного вырос над собой, я стал чуть сильнее. Но сегодня я был готов разрыдаться: после нескольких минут тренировки столь сильные судороги могли быть лишь у изнеженных девушек или эльфов, которые тяжелее зубочистки ничего и в руках не держали. Я же позиционировал себя именно как воина, отец приглашал для меня разных мастеров боя, и те отрабатывали жалование по полной программе, гоняли меня с утра до ночи, применяли в качестве наказания палки, кнуты и дополнительные упражнения. Впрочем, меня не нужно было подгонять, ведь я обожал изнурять свое тело нагрузками. Последние два года я занимался именно с мастером двуручного меча. Правда, тот сперва неодобрительно покачал головой и сказал, что мне больше подойдут сабли, а вот Криля бы он с удовольствием поучил своему искусству.

Так почему же сейчас я чувствовал себя словно зеленый юнец, в жизни не державший меча?

Кривясь от боли, я сумел одеться и подойти к огромному, во весь рост, зеркалу у противоположной стены. Я никогда не обращал внимания на свою внешность, не следил за подбором нужных цветов, за укладкой волос, но при этом привык к восхищенным вздохам девушек за спиной. Из зеркала на меня смотрел симпатичный юноша романтического типа: стройный, даже худощавый, с тонкими чертами лица и длинными волосами.

Внезапно на меня нахлынула такая волна злости! Я готов променять свою красоту на внешность последнего портового грузчика, лишь бы при этом мне передалась и его сила. Зачем я хожу с такой копной волос? Я оглянулся на фламберг, молча поблескивающий в углу, схватил кинжал и хотел срезать под корень косу, как внезапно раздался испуганный женский голос:

- Стой! Не надо!

Еще не остывший от злости, я рявкнул:

- Что не надо?

- Не отрезай волосы, прошу тебя.

- Это исключительно мое дело.

- В обмен на этот меч!

Тут я остановился, и до меня стало медленно доходить, кто говорил сейчас.

- Эмм, я правильно понял, госпожа, что вы готовы отдать этот меч, а взамен я не должен укорачивать свои волосы?

- Да, все именно так, - судя по голосу, девушка тоже успокоилась и начала говорить ровнее.

- Вы не обязаны его дарить, достаточно только приказать мне, и я выполню любое ваше желание. Ведь вы спасли моего отца!

- Я не буду менять решение.

- Тогда покорно благодарю вас за столь щедрый подарок и отныне обязуюсь следить за своей шевелюрой еще тщательнее, чем раньше, - развеселился я. Меня позабавила абсурдность этой ситуации.

- Госпожа, раз уж вы решились подать голос, может, вы позволите иногда с вами разговаривать, а то переписка - это дело небыстрое, да и слуги тут весьма молчаливые.

- Ну, если вы хотите, - засмущался женский голос.

Я прямо-таки представил невысокую худенькую девушку, покрасневшую от застенчивости и теребившую платочек в руках.

- Я не настаиваю, а прошу позволения, - уточнил я. - Кстати, госпожа, а как вы узнали, что я собираюсь сделать, ведь это было спонтанное решение?

- Я только хотела посмотреть, как вы себя чувствуете после вчерашней тренировки, не нужна ли помощь? - она запнулась. Все-таки молодые леди редко подсматривают за молодыми  людьми и еще реже признаются в этом.

- А как вы это делаете? Вы можете видеть меня в любой момент времени? Даже когда я принимаю ванну? - поддразнил я ее. Пожалуй, брат прав, не выйдет из меня грамотного придворного.

- Нет-нет, я могу видеть только то, что находится перед такими большими зеркалами, а их не так много в замке.

Я подчеркнуто обернулся и посмотрел на свою кровать, которая находилась как раз напротив зеркала.

- Это замечательно, теперь мне стало легче, - улыбнулся я. - И слышите вы тоже при помощи этих зеркал?

- Нет, это особенность замка. Я слышу все, что происходит в здешних стенах.

- Я правильно понял: вы не просто можете слышать все звуки, а слышите их всегда?

- Да, к сожалению, именно так. Я слышу все, вне зависимости от желания, - ее голос заметно погрустнел.

- Поэтому вы подобрали себе таких неразговорчивых слуг?

- Вы не представляете, как утомляет болтовня кухонных работников и их сплетни, даже поспать нормально не получается. Одним из обязательных пунктов приема на работу является соблюдение тишины, нарушать которую можно только при угрозе для жизни. Вас это правило, конечно, не касается.

- А что это вообще за народец такой? Я не знаток, но все равно не припоминаю подобных существ.

- Я была бы крайне удивлена, если бы вы знали эту расу. Это мипуты, раса-эндемик.

Я, увлекшись разговором, уселся на кровать прямо перед зеркалом.

- К моему стыду, я не специалист. Эндемик - это?

- Эндемик - это животные, растения или раса, живущая в строго определенном месте и за пределами его не встречающаяся. Лес вокруг замка - весьма уникальное место, и многое, что здесь есть, отсутствует за его пределами.

- М-м, вон оно что. Теперь становится понятным появление волкодлаков. Эх, главное, теперь не проболтаться Крилю, иначе он сразу прибежит сюда.

- А Криль - это адресат ваших писем?

- Да, мой старший брат. Внешность молотобойца и мозги ученого. Он обожает изучать обычаи и культуру разных народностей. В последнее время он увлекся подгорными троллями.

- Подгорные тролли - это такие огромные серо-зеленые тролли, которые стучат камнями и иногда вызывают лавины?

- Хе, - улыбнулся я, - настолько глубоко мои познания не распространяются. Я же воин, хоть и не похож, и все, что я знаю про всяких чудовищ, так это их слабые места и как их убивать.

- Чудовищ... - еле слышно произнесла она. Я почувствовал, что сказал что-то не то и огорчил ее. Может, она такой же фанатик-социолог, как и Криль, и не приемлет убийств других существ. Поэтому я поторопился добавить:

- Впрочем, мои знания остаются чисто теоретическими. Обычно я убиваю только деревянные мишени и соломенные чучела.

- Ой, я вспомнила, - снова воодушевилась она, - прошу прощения за тренировочную площадку. Я неправильно поняла ваше направление или как это сказать...

- Вы насчет мишеней для стрельбы из лука? Не переживайте, я неплохой лучник, но меня всегда тянуло к мечам, особенно двуручным. А этот фламберг - он уникален.

- Фламберг? - озадаченно спросила она.

К этому моменту я уже составил ее мысленный портрет: невысокая, мне по плечо, худенькая или с легкой полнотой, черноволосая милашка, которая любит цветы, бабочек, котят и вообще всех-всех. В оружии разбирается только на уровне: это меч, это лук и еще один лук. Как она живет в такой глуши одна? Где ее родные? Как она стала владелицей цветка? Но я не стал форсировать события, сначала мы должны с ней подружиться. К тому же она мне понравилась своей наивностью, открытостью и чистотой. Кто бы стал рассказывать первому встречному о том, как осуществляется обзор замка и его прослушка? Надо сказать, что возможности владельца замка меня весьма впечатлили.

- Фламберг - это двуручный меч с волнистым клинком. Видишь? - я взял меч и показал его во всей красе, - его клинок словно пламя свечи, колеблющееся на ветру. Само его название произошло от слова Flamе - пламя.

- Да, красиво! - выдохнула она.

А я решил этим и ограничиться, не вдаваясь в боевые отличия, например, что такая волнистая поверхность позволяет лучше прорубаться через броню и панцирь, что раны, оставленные таким мечом, практически не излечиваются и часто загнивают, что такой меч реже застревает в костях и ребрах. Были, конечно, и минусы: большая хрупкость лезвия по сравнению с прямым мечом, больший вес, а также сложность его изготовления. Фламберги всегда были штучным товаром, и редко находились умельцы, владеющие этим оружием. Зато их труды оплачивались в два раза выше, чем у обычных мечников.

С того дня мои дни стали наполнены бесконечными диалогами, порой казалось, что я сошел с ума и веду беседы сам с собой, и именно в этом заключается кара топазового цветка.

Мы обговорили несколько правил, например, она не заглядывала через зеркало ко мне в комнату до тех пор, пока я не поздороваюсь. Приветствие означало, что я уже умыт, одет, причесан и в приличном виде. Конечно, это была только договоренность, которую она не обязана была соблюдать, но я ей верил. Более того, я начал чувствовать, смотрит она на меня или нет.

Мы разговаривали обо всем на свете. Я рассказывал про различные виды оружия, о техниках боя, и даже провел ей обзорную экскурсию по ее же оружейной. Специально для этого служки притащили в подвал одно из больших зеркал. Рассказывал про детские годы и свои приключения, про Криля и его науку, про отца, Крона и наш дом. Она мне рассказывала о чудесах местного леса, о невероятных животных, которые в нем обитают, пересказывала историю разных стран, я обнаружил, что я совершенный профан в данном вопросе. Мы беседовали даже за столом и обсуждали впечатления о разных блюдах, проводили дегустации изысканных вин и сыров.

Затем она провела для меня экскурсию по замку. Я ходил по его коридорам и залам и говорил, что вижу, а она рассказывала о создании того или иного шедевра. Теперь я мог с уверенностью рассуждать на тему живописи, скульптуры или архитектуры.

Кроме того, я ежедневно занимался с моим фламбергом, по указанию госпожи тренировочная площадка была полностью перестроена. Она приняла форму квадрата, где были хаотично расставлены чучела: сначала соломенные, затем с песком, а в самом конце на песчаных кукол были надеты настоящие доспехи. Я уже мог наносить режущие и колющие удары мечом, проблема была в том, что из-за волнистого лезвия хрупкость его возрастала, и для того, чтобы меч не разлетелся на куски при ударе о доспехи, нужно, чтобы удары были гибкие, и мечник мог легко менять угол удара в любой момент. А для этого требовались сильные запястья. Сейчас я мог наносить только прямые рубящие удары, которые не подходят для работы с фламбергом. Проще тогда было взять простой двуручник с обычным лезвием.

Сначала я чувствовал недовольство меча, он явно хотел попасть в сильные руки опытного воина, а не тощие ручонки эльфа-юнца, но после каждой тренировки я ощущал и его растущее уважение. Фламберг словно понимал, что я неплохой воин, только мне больше подходит другое оружие, но ради обладания именно таким мечом я переучиваюсь.

Спустя несколько дней пришел ответ от Криля, я даже зачитал госпоже его письмо, она посмеялась вместе со мной над его шутками. Криль вволю поиздевался над моим "несчастным" положением, предложил заменить меня на пару-тройку лет, но самое главное, он рассказал про реакцию отца:

"Утром, когда отец узнал о твоем трусливом побеге, он разбил тумбочку у себя в комнате, в очередной раз выгнал Крона за то, что тот не предотвратил, наорал на меня, такого же идиота, как и младший братик. Через пару часов он успокоился, извинился перед Кроном, сказал, что ты всегда нарывался на разные неприятности, и этот случай еще не самый худший, по крайней мере, кормить тебя будут отменно до самой смерти. К вечеру отец напился вусмерть, попытался оседлать Красотку, но тут уже вмешались мы с Кроном."

Однажды, когда госпожа в очередной раз рассказывала мне о животных местного леса, я мечтательно сказал:

- Эх, хотелось бы мне поохотиться здесь! Может быть, даже удалось бы сразиться с волкодлаком.

- Тебе так нужно это? В замке ты в безопасности, и убивать нет никакой нужды.

- Госпожа, я обучаюсь воинскому искусству вот уже много лет, но могу вам сказать, что при найме преимущество будут иметь не такие умельцы, как я, а менее обученные, но прошедшие хотя бы один бой люди. Пока я не пройду через боевое крещение, нет понимания, как я поведу себя при опасности.

- Но ты же не убежишь со страху?

- Не в этом дело. При попадании в опасную ситуацию восемьдесят процентов людей (или эльфов) впадают в ступор. От шока на несколько секунд они замирают. Это жертвы. Ни личная храбрость, ни обученность тут не играют никакой роли, если, конечно, в них специально не вбивают на уровне рефлексов как нужно реагировать. Ко второму типу относятся оставшиеся двадцать процентов - хищники. В момент опасности они, наоборот, активизируются, действуют быстрее и лучше, чем обычно. И, к сожалению, заранее сложно предугадать, к какому именно типу относится человек.

- Но ты же не испугался волкодлаков, когда ехал в замок? - взволнованно спросила она.

- Нет, не испугался, но я знал, что они появятся и был готов к этому. Так как я не знал, как я поведу себя при опасности, я старался подготовиться. Меня специально обучали реагировать на разные типы угроз, но, как я уже сказал, все варианты не продумаешь...

- Понимаю, - медленно протянула девушка, - но мне кажется, что убивать живых существ только ради тренировки неправильно.

- Согласен, - радостно ответил я.- Поэтому предлагаю прогуляться по лесу, посмотреть на его красоты, понюхать цветочки, а уж если кто-то нападет, то тогда я буду вынужден защитить свою жизнь, верно?

- Пожалуй...- неуверенно сказала она, - но я бы не хотела, чтобы ты так рисковал.

- Госпожа, вы относитесь ко мне неправильно. С того момента, как вы спасли отца, его жизнь принадлежит вам, а раз я его заменил, то и моя тоже. Вы по милости своей осыпаете меня подарками, - тут я погладил рукоять фламберга, - тогда как по сути я ваш слуга. Стоит вам приказать все, что угодно, и я выполню ваш приказ.

- Любой-любой?

- Да, любой, который будет мне по силам. Вы можете приказать мне забыть о мечах и сражениях, и я выполню его.

- Но я не хочу... Не хочу, чтобы вы были слугой, - горячо возразила девушка.

- Это радует, ведь из меня получился бы слишком говорливый подчиненный. А здесь такое запрещено, - тон у меня был шутливый, но говорил я искренне.

Другой серьезный разговор состоялся в библиотеке. Я не большой любитель читать, но здесь были собраны поистине уникальные книги, в том числе и такие, за которые Криль бы продался в рабство на всю оставшуюся жизнь, да еще бы и меня заодно продал. Я же пытался найти информацию по драгоценным цветкам. Но чаще всего я читал что-нибудь вслух, чтобы моя госпожа могла послушать.

Когда выбирал книги я, то мы читали исторические романы, жизнеописания всяких знаменитых дядек, научные труды, от которых у меня выворачивало челюсть. Когда выбирала она, то это были описания различных военных операций, книги об оружии, стратегии и тактике, а также философские труды на тему становления личности, закаливания духа и тому подобного. Я думаю, что мы, не сговариваясь, старались подобрать литературу так, чтобы было интересно другому. Меня это и волновало, и забавляло одновременно.

Как-то я долго не мог подобрать книгу, пошел уже по второму кругу, обыскивая полки. Я был уверен, что в доме, где есть такая редкость, как цветок, должна быть и литература о нем, но почему-то никак не находил книг хоть с упоминанием о драгоценных цветах.

Устав ждать, она наконец сказала:

- Я убрала всю информацию о каменных цветах из библиотеки. Можешь не искать.

- Ээ, почему? - я так удивился, что даже не смутился.

- Я не понимаю, - с негодованием воскликнула она, - почему все так жаждут обладать ими. Неужели ты думаешь, что это настолько прекрасно? Что от цветка решатся все твои проблемы? Или ты не знаешь об их отрицательных свойствах?

- Конечно, я знаю не так много, - спокойно ответил я, - ведь информацию о цветках и их свойствах почти не достать. По сути, есть только одно более-менее нормальное описание цветка, алмазного лотоса, и только потому, что он принадлежит королевской семье. Но то, что удалось найти, дает надежду, что я смогу с помощью них решить свою проблему.

- Фламберг? - еле слышно спросила она.

- Да, фламберг. Я думаю, что должен быть цветок, который наделит меня достаточной силой.
- А ты не думал, что он может забрать у тебя?

- Думал. Много раз. Я перебрал сотни вариантов. В одном я уверен - все минусы коснутся только владельца цветка и не затронут людей, окружающих его. Кроме того, они не меняют характер и личность владельца. А значит, любой недостаток меня устроит, только если это не боязнь крови или что-то подобное.

- И ты хотел бы забрать цветок себе?

Я вскочил, осознав, как мог воспринять мои слова настоящий владелец цветка:
- Нет, не думай, что я когда-нибудь попытаюсь без твоего разрешения даже увидеть гиацинт! Я просто... я давно мечтал о возможности найти такой цветок или получить его от прежнего владельца, если тот захочет избавиться от него, ведь далеко не все хотят обладать им. И здесь впервые появилась возможность узнать об этих цветках побольше. Но я не сделаю ничего, что бы может тебя расстроить! Прости, если напугал!

Она тихо рассмеялась, но смех ее прозвучал очень печально.
- Прошу тебя, проследуй за мипутом.

Спустя несколько секунд в дверь постучали, и в библиотеку вошел один из служек, с поклоном пригласивший следовать за ним. Мы прошли несколько коридоров и поднялись в башню. Я уже догадался, куда он вел, но сохранял молчание.

Комната в башне была незаперта. Мипут открыл передо мной дверь, а сам остался снаружи.
В центре комнаты стоял стеклянный столик, на котором в вазе стоял он - топазовый гиацинт. Изящный, нежно-голубой, пронизанный солнечными лучами и сияющий тысячами искр, он был словно соткан из тумана и света. Тончайшие лепестки создавали легкую дымку вокруг насыщенной синевы центра цветка.

Если бы я был романтиком, то не смог бы удержаться от прикосновения, настолько он казался несуществующим чудом, видением. Я прекрасно понимал, почему отец забыл об опасности драгоценных цветков.

Госпожа еще подождала несколько секунд, а потом сказала:
- Ты не хочешь его потрогать?

- Спасибо огромное, но я воздержусь. Он прекрасен, госпожа, и я понимаю, почему эти цветы не выставляются на всеобщее обозрение. Редкий человек сможет удержаться от того, чтобы не коснуться его.

- Но ты удержался...

- Я слишком груб и не чувствителен к красотам.

Она рассмеялась, наконец, разрушив тягостную атмосферу. Кажется, я сделал или сказал то, что смогло убедить ее в моей искренности и хороших намерениях.

- Брин, я так рада, что ты приехал в мой замок, пусть и не по своей воле.

Я лежал неподалеку от костра, устроив морду на передних лапах. Уютное потрескивание костра гармонично вплеталось в негромкую, тягучую речь ведуна. Щенки завороженно смотрели на огонь, забыв про шалости и игры.

- Существует множество множеств миров. Есть такие, как наш, а есть и совершенно иные. Есть миры, полностью скрытые под водой, и там разумные почти не отличимы от рыбы. Есть воздушные миры, где разумные всю жизнь проводят в полете. Они спят, едят, рождают малышей и умирают, так ни разу не коснувшись земли. Но сегодня я хочу вам рассказать о другом мире. Мире Страха.

Я уже далеко не щенок, моя первая охота прошла уже шесть лет назад, но до сих пор я, как и в детстве, обожаю рассказы старого ведуна. Откуда он узнавал о других мирах? Наверное, это какая-то особая магия.

- Разумные этого мира похожи на нас в двуногой форме. Но души у них не волчьи, а заячьи. Трепещут от каждого шороха. Они боятся всего. Из-за страха перед солнцем они придумали специальные одежды и мази, а из-за страха перед темнотой создали свой, ручной свет. Они так боятся холода и ветра, что построили каменные стены. Из-за страха одиночества они живут в больших домах, где умещаются тысячи разумных. Но при этом они боятся и друг друга, поэтому придумали и записали тысячи законов, в которых говорится, как они должны вести себя друг с другом.

Щенки удивленно затявкали, а я попытался представить, как жить, когда всего боишься.

- В том мире много всего диковинного. Разумные того мира придумали способ измерять время и сразу стали бояться не успеть, поэтому им пришлось придумать специальные повозки, чтобы быстрее ездить. Но они стали бояться и этих повозок, поэтому придумали дороги, знаки для повозок, и даже создали особую службу, чтобы следить за повозками. А потом службу, чтобы та следила за первой службой.

Один из щенков не выдержал, перекинулся в двуногую форму и спросил:

- А как же они охотятся, если так всего боятся? Или они, как и зайцы, едят траву?

Я навострил уши, мне тоже был интересен ответ. Ведун улыбнулся мальчишке:

- С едой у них тоже все непросто. Они научились есть все подряд: и мясо, и траву, и рыбу, и коренья, и даже насекомых. Для охоты они придумали оружие, ведь у них не было ни клыков, ни когтей. Но страх их не проходил, поэтому оружие становилось все сложнее и разрушительнее. И сейчас они создали такое оружие, которое может уничтожить весь их мир. И его они тоже боятся. Они боятся стать толстыми, поэтому придумали специальную еду, чтобы худеть. Они боятся стать худыми, поэтому придумали еду, от которой сразу толстеют. И самое главное, за их едой не нужно охотиться, разумные едят старую еду, собранную другими.

Щенки в знак отвращения прикрыли носы лапами, я и сам с трудом удержался от этого жеста, все-таки я уже взрослый.

С запада донесся негромкий свист. Я вскочил и помчался на зов Эйны.

Она ждала меня в своей двуногой форме и, кивнув, сказала:

- Сегодня с болота тянет кровью. Ночью проверишь, что там случилось.

Я коротко рыкнул и вернулся к костру. Мне хотелось дослушать рассказ ведуна.

- …Я смотрел ее глазами и слышал ее мысли. Она проснулась не сама, а после того, как услышала противный писк. Я чувствовал, что ее тело совсем не отдохнуло за ночь, потому что лежало на мягкой подстилке, потому что было слишком жарко, свежий утренний воздух не мог проникнуть из-за стен, да и ночью ее не укачивали шорохи трав. Потом она натянула неудобную одежду, взяла старую еду из большой белой коробки. Я не знал, сколько та еда пролежала, но запах был неприятным. Впрочем, она не чувствовала его.

Плохо спала, невкусно поела, а потом вышла из дома и села в повозку, где уже сидели другие люди. Они тоже плохо спали, из их ртов пахло старой едой, их тела насквозь пропитались тухлятиной, поэтому они полили себя другими запахами: резкими, отвратительными. Я такие запахи раньше и не слышал никогда.

Запахи в лесу слышны разные, есть запах мяса, есть запах страха, запах гнили и цветов, смерти и кала, радости и желания. Но среди них нет отвратительных запахов, потому что любой запах – это знание, а знания не могут быть отвратительными. Сам ведун учил нас этому. Поэтому я не мог представить, как пахли те люди, чтобы ведун так сказал.

- Она целый день сидела на одном месте, спрятавшись от света, ветра, холода. Смотрела на какие-то значки, что-то считала и сама не замечала, как ей было плохо. Как мышцы ее слабого тела жаждали движения, как мягкая бледная кожа просила солнца, как грудь вздымалась, ища чистый воздух. Вечером она снова села повозку и снова спряталась от улицы за стенами. Это очень-очень несчастный мир.

- Неужели там совсем нет ничего хорошего? – спросил щенок, так и оставшийся в двуногойформе.

- Вечером она снова смотрела на мелкие значки, но в ее голове вдруг стали возникать картины нового мира, зазвучали живые звуки, пахнуло свежестью и кровью, и другие разумные, не под властью страха, жили, сражались, любили. И впервые за весь этот длинный день я ощутил ее счастье.

Ночью, рыская по лесу и втягивая прохладный воздух, я не мог перестать думать о том мире, мире Страха. Я не мог понять, почему та разумная лишь мечтала о настоящей жизни, а сама пряталась от нее, продолжая убивать себя плохим сном, плохой едой и плохим воздухом.

________________________________________________________________________________

Пикабу заглючил, и почему-то один мой пост задвоился. так как удалить его я не могу, приходится вкидывать какой-то другой текст. Всем гоменнасай.