В 70-х жили мы в Черском ( Чукотка) , мама моя работала гл. Ветврачом в оленеводческом хозяйстве, постоянно в тундре, в командировках на своей собачьей упряжке. Чукчи ее очень уважали Палабна звали (она Нина Павловна) ей тогда 28 было, только университет закончила. Чукчи ее научили выживать: если пурга застала, до стойбища далеко, лучше переждать, иначе погибнешь, с пути собьешья. Ложится в кукуль, собак вокруг себя и под сугробом спит... бывало и не один день. Очень теплые воспоминания... у меня тогда нянька была привезли ее из стойбища, шаманка) постоянно трубку курила, а спала только чуме, посреди комнаты соорудит шкуры оленьи настелит, меня рядом уложит, мне 5-6 было и рассказывает чукотские небылицы... ) учила речь животных и птиц понимать, ветер слушать, огонь кормить, учила бисером вышивать... люблю северный народ...


у них языческая вера они огню поклонялись, ветру, солнцу. Огонь хозяином называли, кушать садятся лучший кусочек в огонь-хозяина покормить надо...) По тому как ветер воет, знали через сколько часов пурга начнется и как долго будет. Язык птиц слушать надо, видеть как они себя ведут, они верят, что после смерти их души в животных переселяются, и животные их часто предупреждали ( как нянька рассказывала) о болезнях, голоде, удачная будет охота или нет. С огнем разговаривают. По переписке этого не объяснить, это на подсознательном уровне передается, шаманы глазами танцем и пением свои знания передают.


и еще, мама рассказывала, что до советских времен их не хоронили, тело раздевали и оставляли животным. И еще у них обычай был, не знаю как сейчас, некоторым это покажется жестоким, но когда старый человек не мог охотиться и помогать семье, то вся сеиья собиралась, хорошо кушали (варили мясо) прощались и старший сын одевал старику чаот (веревка из сухожилий для ловли оленей) и лишал его жизни.


Условия работы были тяжелые...) Папа тоже ветврачем работал в соседнем отделении, ездили на обработку никробактертоза (болезнь копыт) из-за этого падеж был большей, а летом от гнуса обрабатывали, весной с марта начинался отел, после отела мегрировали к океану, там ветер -гнуса меньше. Совхоз назывался "Нижнеколымский" поголовье оленей 25 тысяч голов 5 отделений. Олени очень грибы любят и лемингом любят лакомится. А оленье молоко очень жирное как сливки, так что они делали, мама рассказывает и смеется: важенку ловят, ноги ей связывают и на шкуру на бочок ложат, и малыши чукотские года по полтора ее сосут, молочко по щекам течет, а он довольный чмокает...вкусно...) Когда начинался гон, оленеводы следили, что бы корбо-быки дикари не подходили близко, иначе пол стада мог увести, их отстреливали. Основная еда-юкола, из боюшек чира( рыба речная очень жирная) вяленная без соли, как чипсы, я очень любила юколу. Строганина из оленины и из чира, а еще делали заваруху это мука обжареная с оленьим жиром заливали кипятком и быстро замешивали с солью, мясо варили, самое вкусное это оленьи языки они настолько жирные, что просто таят во рту. Шаманство у них передается по роду, что бы принять обряд надо три года прожить в тундре в отшельничестве, выживишь-хороший шаман будешь. Мама спрашивала: а как же выживали, ведь одна в тундре? Шаманка-няня она же чумработница и повариха Тнитгеут Аня ее звали, отвечает: ааа хорошо выживал однако, куропатка ягодку принесет, писец леминга, олень согреет...) Мама моя якутский знает и чукотский, она родилась в Якутске, к морозу с малых лет привыкшая, а папе сложнее было он с Пятигорска был... вот как-то так...)

я даже лицо ее помню, глаза очень добрые и всегда улыбалась...) хороший или плохой человек по запаху определяла, тогда в Черском бараки стояли и четыре дома двухэтажных восьмиквартирные, в каждой квартире печи были. Помню зашел к нам сосед, дядя Толя он водителем работал выпить любил, за спиртом заходил. Он еще на первом этаже, мы на втором жили, а она уже фыркать начинает: фу-фу плохой человек идет однако) постоянно что-то мурлыкала(напевала про себя) строганину делает-поет тихонечко, что делает, что видит, то и поет кушала мало но с благодарностью и удовольствием, сначала огонь покормит, потом сами едим. Она мне одежду сама сшила: тарбоза, малахай, чуни и бисером расшивала. Вчера с мамой весь вечер проговорили фотографии смотрели, всех с кем работала по именам помнит, а ей 82 года, с большим уважением о чукчах отзывается, люди без зависти и злости... В стойбище едет, а ее уже там встречают по лаю собак знали, чья упряжка: ооо Палабна едит хороший человек едит, большой человек едит...) она им лекаства привозила и продукты соль и муку, чай лук в основном, конфеты очеень любили с чаем... как-то пришел борт под новый год с продовольствием и яблоки привезли, мама взяла и яблок гостинцев деткам, а они давай их подкидывать и играть мячик, мячик... она им показывает, кушать надо вкусно, они кусают: морщатся эк-эк, выплевываю неее мячик...) очень выносливые по 20-30 км за день могли пройти, чаотом виртуозно владели, охотники замечательные, но никогда лишнего зверя без надобности не убьет.

А я была на Байкале несколько раз, у меня муж был родом от туда Усть Ордынский район с. Ользоны, мы с ним в Магадане познакомились, когда в техникуме учились. Байкал-это отдельная тема.... жаль, что много тайги за последние годы сгорело... и за омулем ездили она на селедку иваси похожа очень жирная нежная, мяско на хариуса похоже. Дядька мужа егерем был, он нас шишковать водил с дубинами огромными, втыкаешь ее в землю около кедра оттягиваешь и отпускаешь она по стволу бах! шишки вниз летят, если попадет не поздоровится...) а сколько груздей... Очень хочу туда съездить еще. Просто в тайге пожить, окунутся в дикую природу.... хоть пару неделек...)

конечно, при советах паспорта ввели с пограничными красными печатями, каждый чукча был на учете -малые народности севера, их тогда очень мало осталось, много умирали от гриппа, Американцы спиртное привозили, а у них к спиртному иммунинета нет, и к болезням тоже, мы чихнули, а чукча через три-пять дней от воспаления легких мог умереть, поэтому с насморком, кашлем в стойбища к ним старались не ездить, да и сами по себе они рано умирали....средняя продолжительность в 50-х годах 40 лет, в детском возрасте много умирало, мы своей цивилизацией чего им только не завезли, они понятия не имели что такое вши, кариес, хоть и не мылись

Нижнеколымский район -Якутия, родина моя. Совхоз назывался "Нижнеколымский", территориально п. Черский это Якутия, а проживали в основном чукчи, исторически до СССР это была их территория

Галина Толстикова

Вскоре после рождества Номоконов ходил в ночной поиск. На краю озера, откуда-то из занесённых снегом камышей, ночами все время постреливал немецкий ракетчик. Таёжный зверобой вызвался вплотную подкрасться к врагу и уничтожить его пулей. Удивился лейтенант Репин, попросил солдата взять его с собой на необычную охоту.

- Хорошо, раз и это нужно для снайперской науки. Только не мешай, командир, ползи в стороне - не сразу приходит искусство скрадывать зверя на солонцах, не за одну ночь. Чего сумлеваешься? Можно ударить зверя и тёмной ночью - по треску веточки, по едва уловимому шуму шагов. Хоть с сидьбы, хоть с подхода. Не услышит немец, вплотную к пасущимся изюбрям подкрадывался Номоконов.

Не помешал командир взвода. В ночи неожиданно выросли перед ним силуэты немецких лыжников, и лейтенант дважды выстрелил в них.

Встревоженные немцы засветили ракетами. Гитлеровец с «хлопушкой» в руке, к которому подкрадывался «таёжный шаман», выскочил из укрытия и стал виден как на ладони. Выстрелил Номоконов, закинул винтовку за плечо, неторопливо пошёл в блиндаж.

А утром все увидели трупы: ракетчика, упавшего на сугроб, а поодаль - лыжника в белом маскхалате. Этого в упор сразил лейтенант Репин. Удалась ночная фронтовая охота! Командир батальона назвал выстрел Номоконова классическим.

Неужели враги обнаружили «звериный» след солдата? Как они узнали, что именно он прикончил «пантача»?
- Наверное, фронтовая газета к ним попала, - высказал предположение Репин.
- Разведка у немцев тоже не дремлет. Проанализировали они некоторые события на этом участке фронта, кое-что узнали. По совету лейтенанта Номоконов на время изменил «почерк».

Разобьёт чья-то меткая пуля стекло стереотрубы, снимет немецкий снайпер наблюдателя или неосторожного пулемётчика - к месту происшествия спешит Номоконов. Он появлялся в траншеях и на огневых точках - маленький, неторопливый и немного смешной в своей странной экипировке. Винтовка, бинокль, несколько касок в руке, пучок рогатинок с зеркальцами, верёвочки и шнуры за поясом.

Улыбались солдаты, с любопытством смотрели на «шамана», увешанного амулетами. Вот здесь, совсем рядом друг возле друга, впились в бревно две пули.

Так, они прилетели справа… Вот следы крови, на этом месте был убит на миг приподнявшийся солдат… И теперь не посмеивайтесь, ребятки. Не случайная пуля сразила вашего товарища. На правом фланге укрылся стрелок, который понапрасну не тратит патронов. «Профессор войны», снайпер!

Молча раскладывал Номоконов свои принадлежности и начинал «шаманить». Каску приподнимет над бруствером, свою шапку или рогатинку с карманным зеркальцем. Со звоном скатывались в траншею пробитые каски, далеко разлетались осколки стекла. Снайпер! Да только нетерпеливый он, неосторожный, обуреваемый злобой и жаждой мести…

Загорались глаза Номоконова, тугие желваки вспухали на обветренных скулах. Он просил солдат «ещё немного поиграть» каской, а сам приникал к бойнице или осторожно, сливаясь с землёй, выползал на бруствер. Один выстрел, редко два…

Скатывался Номоконов в траншею, говорил, чтобы солдаты, когда наступит ночь, вытащили из-под коряги «профессора войны» и принесли во взвод лейтенанта Репина его снайперскую винтовку. А потом, попыхивая трубкой, неторопливо уходил к другим - маленький, в больших валенках с клочьями меха на подошвах. А один из поединков произошёл на глазах командира дивизии генерал-майора Андреева.

Однажды вместе с группой старших офицеров пробирался он по ходу сообщения к наблюдательному пункту, находившемуся вблизи первой траншеи. В гуле артиллерийской перестрелки никто не услышал выстрелов из винтовки. Схватился за голову адъютант генерала, рухнул командир второго стрелкового батальона. Немецкий снайпер увидел какое-то движение на переднем крае русских и догадался, что подстерёг русских командиров.

Шквал пулемётного огня не причинил немцу вреда. Некоторое время он выжидал, а потом снова выстрелил. Целей было много: беспокойные горячие люди, тревожась за командира дивизии, высовывались из траншеи. Немецкий снайпер понимал, что русские начальники вызовут самых искусных стрелков, в борьбу с ним наверняка вступит проклятый «таёжный шаман». И, действительно, вызванный по тревоге, Номоконов пришёл, чтобы скрестить своё оружие с опасным врагом.

Поединок, о котором сообщалось потом во фронтовой газете, продолжался не более четверти часа. Осмотрев трупы убитых, Номоконов понял, откуда стрелял немец, и попросил, чтобы все прекратили огонь, не мешали ему. Солдат осторожно выполз на бугорок. Траншея, крутой спуск к озеру, проволочное заграждение на берегу, полоска сверкающего льда… Противоположный берег, изрытый воронками…

Где выбрал бы позицию Номоконов, будь он на месте немецкого снайпера? На бугре, за озером, конечно. Там большие воронки, пни, сломанные деревья. С бугра хорошо видна русская траншея. Можно хорошо рассмотреть идущих к траншее людей, пожалуй, и с крыши строения. Сарай ставили когда-то возле озера, рыбацкую избушку или зимовье? Обгорела, на виду нашей артиллерии и вроде бы не подходит для снайпера. Семьсот метров до избушки - не меньше.

Несколько раз Номоконов приподнимал на рогатине шапку, уже простреленную во многих местах, но немец «не клевал». Тогда «шаман» обходным путём сполз в свою траншею и краешком глаза осмотрел местность перед ней.

Справа, метрах в пятнадцати, на склоне бугра виднелась большая воронка, образовавшаяся от разрыва тяжёлого снаряда. Надо было привлечь внимание немецкого снайпера на себя. По просьбе Номоконова солдаты вынули из-под брустверной ниши два коротеньких бревна, надели на них телогрейки, застегнули и по команде в разных местах скатили вниз. Немец не успел выстрелить в человека, покатившегося к воронке одновременно с чучелами, но, несомненно, увидел его.

- Теперь стреляй, фашист! - упал Номоконов. Передохнув, он отполз на край ямы и быстро установил там свою винтовку. Приклад упёрся в твёрдую землю, шнур был с собой, а колышек нашёлся. Солдат отполз на другой край воронки, чуть приподнялся, навёл бинокль на крышу сарая и дёрнул шнур.

В тот же миг на крыше чердака блеснула крошечная молния. Она засветилась как раз там, где не хватало нескольких досок. Немец ответил выстрелом на выстрел: возле дула винтовки рассыпался, задымился лёгкой пылью комочек земли.

- Попался, - удовлетворённо сказал сам себе Номоконов. - Ладно стреляешь, а только и у тебя нет терпенья… Выждав с минуту, осторожно потянул за шнур, подтащил винтовку к себе и, сунув в рот холодную трубку, немного полежал. Теперь все решал один выстрел, и надо было успокоить биение сердца.

Потихоньку, сантиметр за сантиметром, стал выдвигать свою винтовку Номоконов. Можно было стрелять. Мушка закрыла половину чёрного проёма на крыше чердака, замерла. Вдруг что-то тупо ударило по лицу, оглушило. Номоконов приник к земле, ощупал щеку, отполз на дно воронки. Меток и внимателен был немец- вместо трубки во рту торчал коротенький обломок мундштука. Звенело в ушах, изо рта сочилась кровь.

Номоконов выплюнул остаток трубки, чуть отодвинулся, мгновенно приподнялся и, наведя мушку на проем в чердаке, выстрелил. Пуля смертельно ранила врага. Цепляясь за доски, он появился в проёме, встал в рост, выпустил из рук винтовку и на виду у всех, кто следил за поединком, рухнул вниз.

Номоконов дважды выстрелил в немецкого снайпера для верности и припал головой к холодной земле. Расслабились мышцы, исчезло напряжение, обручами сковавшее тело в минуты короткого поединка. Одним фашистом меньше. Но нет и трубки - бесценного отцовского подарка. Из крепкого, как камень, корня дерева точил её Данила Иванович Номоконов, охотник-следопыт.

Потом, уже в колхозе, когда распустили охотничью бригаду, отправился старик в тайгу, чтобы прожить там остаток своих дней. Вот тогда в последний раз пришёл он к своему сыну:
- Может, ты, Семён, и научишься ходить за плугом, водить трактор, а мне поздно. В тайге родился, на охоте и умру. Бери мою трубку, сохраняй - счастливая…

Ушёл с дробовым ружьём. И умер зимой в чуме, который поставил в глухом урочище. Десятка три белок было у семидесятилетнего старика и шкурка соболя. С честью закончил Данила Иванович последний сезон охоты. Трубка, выточенная руками отца… Как сокровище берег её Семён Номоконов, хранил в заветном месте. А поехал на фронт - взял с собой, обкурил…

И вот осколками брызнула она в разные стороны. Пропала «сибирская бухгалтерия», как говорил иногда лейтенант Репин… Приподнялся солдат, погрозил кулаком в сторону немецкого переднего края и, уже не опасаясь пули от меткого врага, пошёл к своей траншее.
- Вас ждёт командир дивизии! - встретили Номоконова солдаты.
Сергей Зарубин, «Трубка снайпера», 1967 год.