11 ноября, в 70-е гг., с интервалом в 5 лет на экраны вышли сразу 2 легендарных фильма со звучными, хоть и громоздкими, названиями: "Свой среди чужих, чужой среди своих" (1974) и "Место встречи изменить нельзя" (1979). Сегодня подробно остановимся на первом.
"Свой среди чужих, чужой среди своих". Таково название одного из лучших фильмов про чекистов всех времён; оно раскрывает нам сущность госбезопасности: работа своих среди чужих (разведывательная и подрывная деятельность в стане врага) и выявление чужих среди своих (контрразведывательная и контрподрывная работа у себя дома).
Это название было на слуху с детства, однако сам фильм я впервые посмотрел не так давно. Первое впечатление оказалось скомканным: ничего не понятно – кто, где, за кого, почему. К тому же меня разочаровала (и до сих пор разочаровывает) явно непроработанная, непродуманная сцена, где герой Богатырёва убивает героя Михалкова.
Однако именно послевкусие от фильма было очень сильным: сразу же захотелось пересмотреть его ещё раз. Сделав это и досконально разобравшись, что к чему, я полюбил эту картину и включил её в 10-ку своих любимых фильмов, где она пребывает до сих пор.
Чтобы больше не возвращаться к негативу, сразу разберу тот самый разочаровывающий эпизод: Егор Шилов какое-то время висит над обрывом, держась за небольшой кустик, затем он без посторонней помощи каким-то образом выбирается оттуда, после чего запросто убивает атамана выстрелом из револьвера.
Явная неправдоподобность, я бы даже сказал, лживость этой сцены усугубляется тем, что перед этим атаман Брылов сам стрелял в ротмистра Лемке, и делал это куда менее удачно – при том, что: во-первых, стрелял из пулемёта; во-вторых, стрелял по статичной мишени (Лемке был связан), да ещё и почти в упор; в третьих, стрелял в совершенно спокойной ситуации. И при всём при этом лишь не самым значительным образом ранил Лемке в плечо и в ногу.
Шилов же стрелял во-первых, из пистолета; во-вторых, стрелял не просто по движущемуся, а по удаляющемуся объекту; в-третьих, стрелял в крайне стрессовой ситуации. И застрелил.
После провисания на краю пропасти (а до этого Шилову пришлось ещё и длительное время грести по реке ) руки у него дрожали бы так сильно – от физического и нервного напряжения – что даже просто держать пистолет Егору было б очень трудно, а тем более – точно стрелять по движущейся мишени, с каждым промахом уходящей всё дальше.
К тому же целился Шилов очень долго (Брылова он достал с четвёртого выстрела), а чем дольше ты целишься, тем тяжелее становится рука, тем больше напряжение, тем меньше у тебя контроля над ситуацией и меньше шансов попасть.
Я не любитель цепляться к фильмам или книгам на предмет того, что в реальной жизни такого, как там, быть не могло: конечно, без художественного вымысла ни фильм не снять, ни книгу не написать. Но в данном случае – это не художественный вымысел, а халява и явная недоработка создателей фильма.
Этот эпизод искусственного притягивания к нужному финалу (злодей Брылов убит, золото вернулось к Шилову) не то, чтобы очень портит фильм, но делает его хуже, чем он мог и должен был быть.
Логическое объяснение этого косяка у меня только одно: считается, что Михалков снимал фильм под впечатлением от американских вестернов. А американское кино – будем откровенны – рассчитано на тупых людей. Отсюда в нём – огромное количество тупой стрельбы, тупого мордобоя, тупых спецэффектов, тупых погонь, никак логически не вытекающих из смысла фильма – потому что смысла в этих фильмах тоже нету.
Создатели американских фильмов – в отличие от создателей фильмов советских – никогда не напрягались по поводу художественного и нравственно-воспитательного аспектов, по поводу продуманных сюжетов, глубокого раскрытия образов героев, работы консультантов над кино. Вот драки, порнография, стрельба, погони и были призваны маскировать пустоту, духовную нищету американских фильмов.
После снятия "Своего среди чужих..." пройдёт всего лишь полтора десятилетия, в СССР отменят киноцензуру, и наши фильмы станут такими же ущербными, как и заокеанские. Но тогда, в начале 70-х, проникновение в наш кинематограф пиндосовского духа, снятие пусть и не целого фильма, а только его фрагмента по пиндосовским лекалам – это был тревожный звонок!
Итак, к фильму! Отгремели выстрелы Гражданской войны. Победа осталась за большевиками; но борьба отнюдь не закончилась. Предстоит грандиозное восстановление страны из руин; враг же никуда не делся, а просто ушёл в подполье. Чем-то такая борьба даже хуже войны: там врага ты знаешь в лицо, а здесь чужие – среди своих.
Именно для выявления таковых трое из пяти наших героев, ковавших победу в Гражданской войне, уходят на службу в ЧК – это Степан Липягин (Н. Пастухов), Егор Шилов (Ю. Богатырёв) и Николай Кунгуров (А. Пороховщиков). Василий Сарычев (А. Солоницын) становится председателем местного исполкома. Андрей Забелин (С. Шакуров) загружается бумажной работой.
При этом Кунгуров и Сарычев, став начальниками, успели изрядно облысеть – в сравнении с начальной сценой, в которой наши герои празднуют победу. Кстати, в густых париках и омолаживающем гриме, идентифицировать Пороховщикова и Солоницына не так-то просто.
Не все довольны своим новым положением. Импульсивный, неусидчивый Забелин то и дело пытается дезертировать с бумажного фронта, который ему явно не по душе. Не чувствует гармонию и Кунгуров: "Не могу я на это должности, Василий! Мне бы – в армию или на завод".
Правда, в отличие от героя Шакурова, который действительно оказался не на своём месте, у героя Пороховщикова такое недовольство – скорее минутная слабость: когда Забелин предлагает ему поменяться должностями, Кунгуров такой вариант категорически отвергает.
Ну а дальше начинаются события, имеющие вполне реальную историческую основу: светочи демократии и человеколюбия из Лиги наций отказывают голодающим Поволжья в помощи; хлеб молодая Советская республика может купить только за золото, отправку которого и приказывает ускорить директива из Москвы. Выполнение операции возлагается на местную ЧК.
Тут в дело и вступает Чужой среди своих, срывая отправку золота. Причём дважды. Сначала белобандиты похищают Шилова – главного ответственного за выполнение операции. А когда красные, полагая, что Шилов убит, всё же отправляют поезд – но только без шума и охраны – белые офицеры грабят его и похищают золото – благодаря своему человеку в ЧК эта информация не была для них тайной.
Создатели фильма сразу дают возможность умеющим читать между строк зрителям, кто есть "крот": герой Н. Засухина (лже-Никодимов) и до отправки поезда – на заседании губкома, и после его ограбления – в ЧК, вроде бы ненавязчиво, но упорно пытается вызвать у коллег недоверие к Шилову, кивая на то, что его родной брат – казачий сотник, воевавший против Советской власти. А громче всех "Кричи вора!" кричит известно, кто. Затем зрителю подаётся информация, что рабочей рукой лже-Никодимова является левая; но об этом – позже.
Однако после успешной операции белых происходит совсем непредвиденное: уже на другой поезд, в котором они везут украденное золото, совершает налёт банда местного атамана; трое офицеров убиты (ещё один был застрелен чекистами при ограблении первого поезда), золото перепохищено. В сжатой форме, в этих двух эпизодах ограбления показаны такие исторические явления, как белый террор и террор зелёный – явления преступные и бессмысленные: убийства ради убийств, ради наживы; насилие ради насилия.
Красный же террор всё-таки имел и позитивный смысл – борьбу с теми, кто не хотел построения первого в мире социального государства – государства, в котором к минимуму было сведено социальное расслоение, активно функционировали социальные лифты и действовали широкие социальные гарантии для населения; борьбу с теми, кто мешал большевикам строить великое государство, которое через два с половиной десятилетия выиграет самую страшную войну в мировой истории, а ещё через полтора – первым запустит человека в Космос.
Ну а похитители Шилова поступают тонко: накачивая его наркотиками и удерживая у себя, они затем не убивают, а отпускают частично потерявшего память чекиста. Подозрение в "сливе" информации о поезде с золотом падает на него, и следствие уходит по ложному следу. Друзья Шилова сердцем понимают, что он невиновен. "А я в это не верю! Не верю! Нет, не верю, не верю... Не верю!" – приговаривает Сарычев.
Но что такое коммунизм, быть коммунистом? Это когда общие интересы ставятся выше личных, а если нужно, то и в ущерб личным – в противовес идеологии капитализма, при которой на железное первое место выходит не общее благо, а личное, в подавляющем большинстве случаев – в ущерб общему.
Наши друзья в ситуации с Шиловым отбрасывают личное, дружеское, и поступают с ним, как и с любым другим подозреваемым: закон должен быть един для всех. Общее дело требует разоблачения Чужого среди своих, возврат утерянного золото и закупку хлеба для голодающих – ради этого дела можно пожертвовать личными отношениями.
Шилов арестован. Оснований быть довольным у Егора нет, но наверняка он понимает, что на месте своих соратников поступил бы так же. И тут Шилов проявляет всю свою чекистскую находчивость и предприимчивость.
Сначала он сбегает из-под конвоя. Затем – приходит к железнодорожнику Ванюкину (умели в советских фильмах давать отрицательным героям звучные фамилии!), связному белобандитов, который и удерживал у себя Егора всё это время. Силой авторитета и кулака чекист принуждает его фактически добровольно явиться с повинной в ЧК – проверить факт явки Шилов не мог.
Далее, он внедряется в банду и подавляет уже находившегося там ротмистра Лемке силой кулака, а атамана Брылова – силой личности: главарю банды ничего не стоило "шлёпнуть" Шилова, не скрывавшего, что он чекист, да ещё и конкурент в борьбе за золото; но, видимо, шиловская харизма сказала своё веское слово.
Тем временем, соратники Шилова, дёрнув за веревочку, коей оказался повинившийся Ванюкин, начинают распутывать дело по выявлению Чужого в своих рядах. Тем более, что он сам себя выдаёт, убив Ванюкина в камере и оставив чекистам великолепную улику в виде следа от удара на лице убитого, нанесённого левой рукой.
"Крот" и тут пытается действовать изобретательно, подбросив в камеру мундштук Забелина, отбывшего на операцию по ликвидации банды Брылова; но этот ход не срабатывает. Выяснив, что среди имевших доступ в камеру – только один левша, чекисты выявляют его.
Первоначально, услышав про левшу, уже незнающий, кого подозревать, Сарычев бросает Кунгурову спичечный коробок, но видя, что тот ловит правой рукой, понимает, что герой Пороховщикова тут ни при чём.
Интересно, что этот тонкий, интеллектуальный трюк с коробком приходит в голову не председателю ГубЧК, которому по должности полагается предпринимать тонкие, нестандартные ходы, а партийному работнику. Равно, как и изобретательное решение отправить золото простым вагоном, оставив бронированный у всех на виду приходит на ум Сарычеву, а не Кунгурову.
Если бы фильм был детективным и посвящался работникам госбезопасности, эти эпизоды можно было считать нестыковками; но так как фильм всё же не шпионско-чекистский, а приключенческий, и чекисты в нём фигурируют, как говорится, постольку-поскольку – то всё в порядке.
Начав копать под "крота", чекисты выясняют, что настоящий рабочий Никодимов был убит несколько лет назад, а работавший всё это время под его именем человек и есть агент белых в ЧК. Как именно чекисты это выяснили – осталось за рамками фильма, ибо, ещё раз надо подчеркнуть, шпионско-детективная линия картины полностью поглощается приключенческой.
Кстати, лишь недавно заметил киноляп в сцене разоблачения Чужого, заканчивающейся его ликвидацией – при попытке применить оружие. Эпизод, длившийся по факту несколько минут, судя по кинокадрам, тянулся несколько дней: в начале действа герой Засухина гладко выбрит и одет в классическую крестьянскую рубаху без пуговиц, а конце сцены он уже зарос щетиной и наряжен в рубашку также белого цвета, но уже с пуговицами и вертикальными полосками.
А в начале сцены, когда Кунгуров приезжает с вестью об убийстве Ванюкина в камере и в её конце – когда он заканчивает умываться водой из бочки и проходит проверку "на левшу" от Сарычева – герой Пороховщикова тоже одет в разные рубашки. Возможно, эпизод со спичечным коробком пришёл авторам в голову уже после основных съёмок.
Тем временем, дела у Своего среди чужих тоже идут в гору: Шилов ликвидирует Брылова и тащит на себе вновь обретённое золото в придачу с раненным Лемке. По законам киножанра Егор с гостинцами выходит прямо к Сарычеву, Кунгурову и Забелину, которые уже отчаялись найти и золото и Шилова, и готовы "отвечать перед Партией по всем законам нашего сурового времени".
Друзья вновь вместе празднуют победу, но их дружба уже не будет прежней: сними нет Липягина, а эпизод с недоверием Шилову, пожалуй, должен только укрепить дружбу, а не расколоть её.
Итак, в фильме есть всё, чтобы можно было назвать его удачным и даже шедевральным: яркий, красиво закрученный сюжет; сильное музыкальное сопровождение (отличная "Песня о корабле" на стихи Н. Кончаловской, прекрасно исполненная А. Градским, а также – главная музыкальная тема фильма); удачная актёрская подборка и индивидуально сильная игра.
Очень гармоничны в роли первых чекистов (т.е. рабочих и крестьян, мобилизованных на работу в ЧК) Ю. Богатырёв и особенно Н. Пастухов – с их простолюдинской внешностью. Украшает фильм образом придурковатого железнодорожника А. Калягин – мастер исполнять на высоком уровне самые разнообразные и противоположные роли.
Как обычно, хорош в роли аристократического подлеца А. Кайдановский, бывший одним из главных специалистов по игре не просто отрицательных персонажей, а глубинных злодеев, склонных к предательству, к тому, чтобы ударить ножом в спину. Удачно смотрится в образе бравого красноармейца С. Шакуров. А украшает фильм – в его начальной сцене – симпатичная девушка Екатерина Шадрина; почему-то, это её единственная роль в кино.
Отдельно хочется сказать про А. Пороховщикова, сыгравшего председателя местной ГубЧК. Пороховщиков часто исполнял в кино роли милицейских и чекистских начальников. И зря: не его это роли! Внешность у Пороховщикова безобидная, даже детская, а главное, голос совсем тихий, невнятный для силовика.
Особо нелепо это выглядит в фильме "Живая мишень", где Пороховщиков играет полковника милиции, у которого бандиты похитили дочь; и вот, сидит он у бандитов в гостях, угощается чаем и застенчиво, даже стыдливо, приговаривает "Спасибо, спасибо!", когда же разговор заходит о его дочери, выдавливая из себя, тихонько грозит главарю банды: "Тебе не жить, тебе не жить!".
Из-за такой, неудачной подборки актёров был, например, подпорчен очень неплохой фильм "Выгодный контракт", где А. Пороховщиков и А. Ромашин исполняют ну абсолютно не свои роли – майора и подполковника КГБ, соответственно. Если уж режиссёры так упорно видели в Пороховщикове сотрудника органов госбезопасности или внутренних дел, то озвучивать его должен был другой актёр.
Или ещё вариант – фильм "Ринг", где майор милиции в исполнении Пороховщикова в основном не говорит, а боксирует. В фильме "Свой среди чужих..." Пороховщикова озвучил Кваша – посредственный актёр, который по голосу, конечно, никакой не председатель ЧК, но за саму мысль создателям фильма – плюс.
И, наконец, А. Солоницын в роли председателя губкома. В лучших фильмах о первых чекистах часто встречается образ председателя ЧК, как вроде бы неприметного, невыразительного, а на самом деле – вдумчивого, рассудительного и укладывающего врага на лопатки в интеллектуальной схватке.
Таковы Ю. Назаров – в "Покушении на ГОЭЛРО", Э. Романов – в "Без видимых причин", В. Кенигсон – в "Сотруднике ЧК". Солоницын продолжает этот ряд. Пусть в фильме он не чекист, но содержательно, как было замечено выше, интеллектуальную, тонкую работу за председателя ГубЧК проделывает именно он.
И, в завершении, не могу не сказать об исторической нестыковке, связанной с героями Пороховщикова и Солоницина: оба в фильме носят галстук. В начальной и в финальной сценах фильма наши герои пускают под откос карету – символ буржуазного мира.
Так вот, галстук в те годы также считался одним из символов буржуазности. Под запретом галстуки, конечно, не были (вспомним хотя бы Молотова), но всё равно их тогда почти не носили. Тем более, речь идёт о главе местной партийной организации и главе местных органов госбезопасности.
