Моя выпуская работа из детской художественной школы по композиции " Давай подружимся?" пролежала на антресоли более сорока лет. И вот, когда папы не стало, а он оставался последним в живых из наших с сестрой родителей, я достала эту работу, и вместе с пылью времени, на меня посыпались воспоминания.

Картину я создавала когда мне было примерно 15 лет, в советское время, и я заканчивала тогда 4 класс художественной школы.

Ясно вспомнила тот день когда мы все, выпускники художественной школы, волновались перед экзаменами. Мы стояли и ждали кого из нас вызовут первым, а кого следующим, часы и минуты долго тянулись, практически безконечно. Выпускники по одному пропадали за важной дверью, долго не выходили оттуда, а потом пулей выскакивали с глубоким выдохом, будто наконец-то избавились от тяжёлого груза.

Нужно было не только выставить свою работу по композиции, но ещё и защитить её перед комиссией. В коммисии было несколько человек взрослых и не все были нашими преподавателями, кто-то нам был не знаком. Поэтому чего ожидать от этих людей мы точно не знали. От этого было ещё больше волнительно. В отдельном кабинете стояли большие столы, за которыми восседали экзаменаторы. И было не известно что в итоге нам поставят и вообще одобрят ли нашу работу.

На экзамен по композиции я решила нарисовать историю на тему о том, как-будто некий отец, вернувшись из тайги домой, привозит своему любимому сыну маленького волчонка. У волченка якобы убили родителей и папа забрал его в рюкзаке с собой домой, потому что сын как раз перед отъездом очень долго просил его об этом.

В то время я сама страстно мечтала о том,  чтобы мой папочка мне из тайги, куда он часто ездил в свои командировки, привёз хотя бы зайчика, а ещё лучше лисичку, волчонка или медвежонка...))) И вот, я увидела в каком-то журнале, кажется, он назывался "Юный Натуралист" фотографию такого миленького маленького волченочка. Я долго с интересом рассматривала его, чтобы запомнить его особенности. До сих пор помню как он грусно смотрел с фотографии на меня. Забитый, запуганный взгляд из-под лобья... Я , помнится, благодаря именно этой фотографии как раз поняла, что встреча с людьми для этого малыша-  не самое приятное событие в его жизни. У волчонка был такой тоскливый взгляд, что казалось он и от еды откажется, даже если будет очень голоден. Да и папа мне тоже много раз объяснял, что в неволе зверятам жить совсем не нравится. Я, конечно же, его упрашивала привезти мне волчонка, но сама до конца так и не имела понятия что буду с ним делать дальше.

Итак, с тех пор как я заканчивала 4 класс художественной школы, воды не мало утекло. Как видите, пастель прекрасно сохранилась, учитывая что находилась работа все эти годы не под стеклом. Просто лежала расправленной " лицом вниз" , а сверху лежали полки, на которых громоздились кипы журналов.

Разглядывая свою детскую работу, хотя я тогда конечно же считала себя супервзрослой, я вспоминала как в день экзамена наконец-то наступила моя очередь - нас вызывали пофамильно- и я зашла в просторный кабинет, за длинным столом которого сидели преподаватели, уже не помню точно сколько их там было, наверное человек 5. Но, казалось, что их было безконечно много. И все взляды прикованы к тебе. Я с волнением оглядела всё помещение. На мольберте уже была размещена моя работа. Помню как я приветсвую комиссию и, пытаясь взять себя в руки и придать уверенности говорю:
- Моя работа называется...моя работа называется... Моя работа называется...

Комок в горле, слова застряли. Я не смогла произнести больше ни слова. А дальше поток слез - перенервничала, не смогла ничего произнести и от этого ещё больше было обидно. Потом, кажется, были какие-то вопросы по работе, уже когда я чуть подуспокоилась и не так горько рыдала. Всхлипывая, я ,кажется, даже что-то отвечала. Из меня вытягивали хоть какую- нибудь информацию, меня подбадривали. Но все мысли во мне застряли. Я понимала что уже всё испорчено и ругала себя за эту неожиданную для себя реакцию.

В итоге комиссия мне поставила за эту работу оценку " отлично ". Но в воспоминаниях у меня осталось это чуство досады, когда вдруг неожиданно для себя не можешь связать и двух слов, а предательские слезы льются ручьем из ничего не понимающих глаз.

Бывшая вилла Бургомистра. Особняк в стиле модерн построен в Инстербурге на Вильгельм-штрассе в 1912 году для владельца замковой мельницы Шлегера.

2. Новая страница вырвана и безнадёжно помята.

Якоря рубят, когда их невозможно поднять со дна. Когда твой якорь намертво зацепился за какую-то корягу — есть два пути: гнить на месте, или рубить. Я свой выбор сделала быстро и почти легко, отправившись в это путешествие. Я была уверена, что самое непредсказуемое развитие событий сыграет мне на руку, лишь бы не стоять на месте, лишь бы не гнить. Я сильно ошибалась насчёт своего будущего.

Размышляя о том, что меня ждёт впереди, я начала погружаться в сон. Меня качало из стороны в сторону, и снилось, будто стою я одна под стеклянным куполом, а снаружи стоят все те люди, которых я оставила на берегу, даже не попрощавшись.

Машут мне, что-то говорят, но я не слышу.

Я чуть было не сравнила себя с розой Маленького Принца, когда на голову мне просыпалась струйка песка. Всё больше и больше, я уже стою по колено в песке, а люди за стеклом начинают расходиться. Песок заполняет все пространство, я карабкаюсь наверх, к воронке, чтобы глотнуть воздуха, и когда я понимаю, что нахожусь внутри песочных часов — они переворачиваются.

Я больно ударилась об пол. Открыла глаза. Все незакрепленные предметы летали по трюму, то и дело попадая в меня, холодная морская вода змеёй стелилась по полу, катая на себе пустые бочки.

Вот тут стало страшно. Решаясь на отчаянный шаг — плыть в неизвестность на пиратском корабле — я представляла, с чем придётся столкнуться, и была к этому готова.

Сейчас мне дико хотелось взять свои слова назад, лишь бы выбраться из этой мясорубки..