Сегодня без особых предисловий: Данная история произошла в конце нулевых годов нашего века, в тот период, когда я служил в подразделении собственной безопасности органов внутренних дел. Началось все с того, что в апрельский день, точнее глубокой ночью с пятницы на субботу, прошло сообщение о том, что в одном из райцентров нашей провинциальной глубинки произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого получила серьезные травмы молодая женщина. Но самая суть была в том, что единственным автомобилем, участвовавшем в этом ДТП, был пожилой, но вполне себе еще бодренький «морковник» (то есть «Тойота Марк II”), принадлежавший оперуполномоченному уголовного розыска местного райотдела Застенникову, который по первоначальной информации был обнаружен около этого автомобиля в состоянии опьянения. Поэтому на место происшествия незамедлительно выдвинулись сотрудники инспекции по личному составу (ИЛС) областного УВД.

Вообще-то термин «незамедлительно выдвинулись», применяемый в советской, потом российской милиции, а сейчас — в обновленной полиции, простому обывателю представляется исключительно по кинофильмам эпохи СССР: по громкой связи в органе внутренних дел звучит суровый голос дежурного: «Опергруппа, на выезд!», услышав который все участники этой опергруппы, до этого мирно занимавшиеся в комнате отдыха чтением научно-популярной литературы или настольными играми, будят СРС (служебно-розыскную собаку), и под тревожную, но бодрящую фоновую музыку быстро грузятся в служебный автомобиль, который, в свою очередь, уже стоит «под парами», и сразу же срывается с места, включив СГУ, или в просторечии - «люстру». Ну или по фильму «Улицы разьитых фонарей», где начальник «угла» Соловец говорит, заглядывая в оперской кабинет: «Андрюха, у нас труп, по коням!». В жизни ничего подобного не происходит. Если ехать нужно в какой-то отдаленный район, то сначала дежурный обзванивает перспективных жертв (в данном случае — сотрудников ИЛС), доводит до еще не проснувшихся мозгов тех, кому удалось дозвониться, вводную информацию, и дает команду прибыть в УВД. А сам в этом время занимается вопросами заправки бензином автомобиля, который поедет в район, то есть опять же по телефону пытается разбудить кого-то из ответственных тыловиков, которые могут разрешить внеплановый отпуск горючего, и так далее и тому подобное. В итоге «незамедлительно» означает часа через два-три, если не больше.

Еще одно необходимое разъяснение: в милиции (полиции) разделение обязанностей между службами очень строго регламентировано, причем настолько понятно и недвусмысленно, что иногда разобраться в том, какая служба согласно нормативным документам за что отвечает, невозможно в принципе. К примеру, борьбой с личным составом в МВД (помимо непосредственных командиров), занимается две службы: собственной безопасности (которая подчиняется непосредственно начальнику УВД) и инспекция по личному составу (которая подчиняется начальнику УРЛС, то есть управления кадров). У каждой из этих служб свои руководящие нормативные документы, и четкого разграничения полномочий между ними как бы и нет. В связи с этим во всех УВД между руководством этих служб заключаются устные договоры о ненападении, в которых оговариваются сферы влияния. Как правило, все залёты милиционеров «по синьке», в том числе и ДТП — это сфера влияния ИЛС, а совершенные милиционерами преступления — УСБ. Вот поэтому на факт совершения ДТП пьяным опером выехали именно сотрудники инспекции, а не УСБ.

Короче говоря, два сотрудника ИЛС, поднятые дежурным, добрались до того райцентра уже под утро. В ходе сбора ими первоначального материала было выяснено, что накануне вечером в свободное от службы время оперуполномоченный Застенников употреблял в себя спиртные напитки в доме своего приятеля Кенгурятникова. Помимо них, за столом присутствовала некая Сумбурцева, девушка двадцати пяти лет, холостая, незамужняя, в брачных отношениях не состоящая, официально одинокая, но поддерживающая с опером Застенниковым исключительно дружеские отношения на половой основе. Кстати, сам Застенников, которому тогда было что-то около двадцати семи лет, был женат. Но дело не в этом. Где-то около часа ночи Сумбурцева на почве вызванной застольным общением эйфории (спиртное она не пила) якобы решила покататься на машине. Застенников, будучи тоже в эйфорическом состоянии (но уже от испитого), ей это разрешил. Сели в «морковник»: Сумбурцева за руль справа, Застенников спереди слева, Кенгурятников сзади, и поехали кататься по ночной деревне. Проходя один из пологих поворотов влево на скорости около 80 км/час, Сумбурцева в этот поворот не вписалась, а вписалась в бетонную опору линии электропередач, стоявшую за обочиной справа по ходу движения. После удара все выползли из автомобиля, а Сумбурцева не смогла — повредилась сильно. Застенников сразу позвонил в «скорую», а затем и в райотдел. Пострадавшую увезли в больничку, на место происшествия прибыло руководство районного ОВД, а затем уже сотрудники ИЛС с целью учинить первоначальные разборки.

Опер Застенников давал пояснения, соответствующие изложенными выше обстоятельствам: мол, пустил Сумбурцеву за руль, так как она была трезвая и у нее были водительские права. Однако на вопрос сотрудника инспекции о том, была ли Сумбурцева вписана в полис ОСАГО, ответил, что нет, не была. Этот его ответ был отражен в объяснении. Сумбурцеву тоже опросили позже в больнице, она подтвердила, что в момент ДТП сама была за рулем автомобиля, не справилась с управлением, в связи с чем претензий по поводу полученной ею в ДТП травмы ни к кому не имеет.

Сотрудники ИЛС, собрав весь материал, убыли в областной центр, где в первый же рабочий день доложили о результатах руководству УРЛС (то бишь управления кадров). Начальник УРЛС сказал, что ему ясно одно: опер Застенников сто пудов гарантии был за рулем сам, но решил отмазаться таким нехитрым способом, переведя стрелы на свою любовницу Сумбурцеву, которая, понятное дело, подтвердит для него всё, что нужно. То есть этот Застенников вводит в заблуждение должностных лиц, проводящих служебную проверку, поступая словно кастрированный самец домашней лошади темносизой масти. И за это Застенникова необходимо изгнать из стройных рядов органов внутренних дел путем увольнения за совершение проступка, порочащего честь сотрудника милиции.

Уяснив поставленную задачу, сотрудники ИЛС принялись морщить самим себе и друг другу мозг с целью найти законный способ увольнения Застенникова. В итоге они представили на утверждение проект приказа, согласно которому проступок Застенникова выражался в том, что он, будучи сотрудником милиции, доверил управление транспортным средством лицу, не вписанному в полис ОСАГО. С этим проектом начальник УРЛС пошел к начальнику УВД, объяснил ему ситуацию, и тот «махнул шашкой», то есть приказ об увольнении Застенникова подписал.

Прошло два месяца, и вдруг из суда поступила копия искового заявления от Застенникова к УВД об отмене незаконного приказа об увольнении, восстановлении на службе и выплате денежного довольствия за время вынужденного прогула. В обоснование своих исковых требований Застенников указал, что на самом деле Сумбурцева была вписана в полис ОСАГО на его «Марка», просто во время дачи объяснений сотрудникам ИЛС он был еще пьян, сильно волновался, и от этого неверно ответил на соответствующий вопрос. К исковому была приложена копия страхового полиса, в котором действительно помимо самого Застенникова значилась и вторая фамилия — Сумбурцева. Причем ДТП было в ночь с пятницы на субботу, а полис выдан якобы в среду этой же недели.

В ходе последовавших судебных заседаний представители УВД доводы Застенникова опровергнуть не смогли, поэтому его иск был удовлетворен: Застенников был восстановлен на службе и ему была выплачена зарплата за то время, пока он не работал.

Последовали большие разборки в маленьком аппарате УВД, в ходе которых выяснилось, что истребовать у Застенникова сразу после ДТП полис ОСАГО и откопировать его никто из сотрудников ИЛС не догадался. Ситуация была доложена начальнику УВД, который снова «махнул шашкой» и озвучил подразделению собственной безопасности задачу в прямой постановке: найти доказательства того, что Застенников — не самый хороший человек, и что он незаконно восстановился на службе, введя в заблуждение суд.

Начали мы работать с того, что получив соответствующее судебное решение, истребовали детализацию звонков Застенникова в ночь ДТП, то есть с пятницы на субботу. Выяснилось, что в 4 часа 25 минут он звонил своему брату, говорил с ним 12 минут. Через двадцать с чем-то минут брат перезвонил Застенникову, причем разговор уже был короткий — минуты три. В 9 часов 30 минут Застенников позвонил некой женщине по фамилии Простофиленко, говорил с ней менее минуты. Затем, опять же через судебное решение, изучили детализацию звонков брата Застенникова. Оказалось, что он звонил Простофиленко в 4 часа 40 минут, говорил с ней минут десять, и уже потом перезвонил своему брату-оперу.

Установили, что Простофиленко живет в том же райцентре, и является начальницей местного филиала одной из известных страховых компаний. Дальше было проведено гласное оперативно-розыскное мероприятие «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств», в данном случае — филиала, в котором командовала Простофиленко, причем с участием представителей службы безопасности страховой компании. Там нашли журнал выдачи полисов ОСАГО, и установили, что тот полис, который предъявил в суд Застенников, и который был выдан якобы в среду, по номеру значится после тех, которые выдавались в пятницу. Причем тот самый злополучный полис выдавал не кто-то, а сама Простофиленко.

После этого стали вместе с безопасниками страховой компании распедаливать Простофиленко, рисуя ей в красках увольнение и привлечение к уголовной ответственности за подделку документов. В обмен на признательные показания ей обещали прекращение уголовного дела за деятельным раскаянием и продолжение работы в занимаемой должности. Она размышляла несколько дней, но в итоге согласилась на наши условия и рассказала, что действительно очень рано утром в субботу ей позвонил её хороший знакомый — брат Застенникова, и попросил о небольшой услуге — выдать полис задним числом. Она согласилась помочь и сказала, что будет в офисе около полдесятого утра, несмотря на выходной. Приехав в офис, ей позвонил сам Застенников, она сообщила, что уже на месте, после чего он принес ей документы и она оформила ему полис средой, а не субботой, вписав в него какую-то женщину.

Несмотря на то, что брат Застенникова «ушел на 51-ую» (то есть от дачи показаний отказался), по собранным материалам в отношении Застенникова следственным комитетом было возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 303 УК РФ — фальсификация доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле.

В отношении Застенникова уже не инспекцией по личному составу, а подразделением собственной безопасности была проведена новая служебная проверка, и он снова был представлен к увольнению из органов внутренних дел за совершение проступка, порочащего честь сотрудника милиции. Этот приказ Застенников тоже обжаловал в судебном порядке, но на этот раз суд ему в иске отказал — доказа против него хватало с избытком.

Но параллельно мы продолжали работать по факту ДТП, и тут имел место очень необычный случай. Дело в том, что обычно к такому мероприятию, как поквартирный (подворный) обход принято относится скептически, то есть трудозатраты на него требуются значительные, а вот результат совершенно не гарантирован. Точнее, в 99% случаев результат выходит нулевой — никто ничего не видел, не слышал, не помнит и все в таком духе. Вот и на этот раз, когда мы решили спустя почти три месяца после ДТП провести подворный обход, наши сотрудники стали говорить, что всё это бесполезная трата времени и сил. Но после профилактического обамбучивания безоговорочно приняли доводы руководства подразделения и поехали в тот райцентр делать подворный обход.

Что характерно, на чудо никто не надеялся, но оно все равно нас настигло. Первый же дом, в который зашли наши ребята, располагался прямо около того столба, в который прилетел «морковник». Жила в том доме женщина среднебабушкинского возраста, то есть уже за шестьдесят, но еще не семьдесят, а значит в относительном здравии и при памяти. Она рассказала, что в ночь ДТП проснулась от звука громкого удара, ей даже показалось, что упал бетонный столб. Наскоро одевшись, она вышла в ограду и через штакетник увидела, что столб опоясывает передняя часть большого легкового автомобиля. Из правой передней двери вылез парень ростом поменьше, а из правой задней — подлиннее. Они пытались кого-то достать с левого переднего сиденья, сначала у них ничего не получалось, Но потом им удалось вытащить чье-то тело и положить на асфальт слева от машины. Затем они стали звонить куда-то по сотовым телефонам. Буквально через несколько минут подъехала автомашина милиции, а почти сразу за ней - «скорая». Увидев, что все под контролем, бабуля со спокойный сердцем пошла спать. После ДТП к ней с расспросами никто не приходил.

Таким образом выходило, что ключевой свидетель все это время был прямо у всех под носом, а спросить его о самом важном никто не догадался. Показания бабули давали основания к предъявлению Застенникову (а ростом поменьше был именно он) обвинения в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 264 УК РФ - нарушение лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека.

Хотя на самом деле нюансов было много, и далеко не все они были отработаны. К примеру, назначенная следователем дополнительная судебно-медицинская экспертиза не смогла ответить на вопрос: на правом или на левом переднем сиденье автомобиля находилась Сумбурцева в момент столкновения со столбом. Не в последнюю очередь это произошло потому, что ушлый Застенников чуть ли не на следующий день после ДТП снял автомобиль с учета по причине утилизации и сдал его в чермет. Таким образом, провести автотехническую экспертизу по этому делу тоже не представилось возможным. Сумбурцева стояла на своих первых пояснениях и утверждала, что за рулем была она, а не Застенников. Тем более, что к тому моменту бывший опер Застенников уже официально развелся с женой и в открытую жил с Сумбурцевой. Кенгурятников вообще с самого начала от дачи показаний отказывался, ссылаясь на 51-ую статью Конституции и как бы давая тем самым понять, что он тоже может быть в числе тех, кто управлял автомобилем в момент ДТП.

Тем не менее, следственный комитет посчитал, что имеющейся доказательственной базы достаточно, и уголовное дело по обвинению Застенникова было направлено в суд. Как ни странно, но после целой серии судебных заседаний он был признан виновным и осужден. Правда, не к реальному лишению свободы, а к условному. Вроде бы, еще и к крупному штрафу, но точно уже не помню.

Так что поговорка, которая гласит, что посеявший ветер пожнет бурю, оказывается имеет под собой вполне реальное отражение в обычной жизни.

В нашей стране (да и не только в нашей) большинство населения убеждено в том, что работать в правоохранительные органы люди идут исключительно из-за возможности брать там взятки. Есть масса теорий о том, почему такое убеждение сложилось – из средств массовой информации, из личного опыта или из рассказов знакомых, родственников, друзей, знакомых родственников друзей и родственников друзей знакомых. Стереотип уже и имеется, и с этим ничего поделать нельзя. Поэтому я не собираюсь воевать с ветряными мельницами и пытаться тут этот стереотип как-то поломать: практика показывает, что это просто бесполезно. Отмечу лишь, что на самом деле в органах полным-полно людей, которые работают там не то, чтобы за идею, а банально за зарплату. Однако одну коротенькую, но немного занятную историю про стереотипы упомянутой выше категории все-таки расскажу.

Несколько лет назад, когда я служил в подразделении собственной безопасности органов внутренних дел, мы с коллегами проезжали мимо одного стационарного поста ГИБДД на оживленной трассе и совершенно случайно, пользуясь тем, что внимание сотрудников ДПС было отвлечено пролетавшим мимо НЛО, скрытно установили на этом посту несколько видеокамер с микрофонами. Потом, где-то месяца через два с лишним, также проезжая мимо этого поста, мы внезапно вспомнили про эти камеры, и почему-то решили их снять. Нам снова повезло: как раз через пост ехал бродячий цирк, и сотрудникам ДПС опять было не до нас.

Приехав к себе в контору, мы несколько недель отсматривали снятый видеоматериал, но ничего заслуживающего выкладывания на Ютуб там не нашли. Зато нашли больше пятидесяти эпизодов получения сотрудниками ДПС на этом посту взяток, которые имели четкие перспективы доказывания, и еще где-то сто с лишним эпизодов, где с доказыванием было не очень.

Тут хочу заметить вот что: лично я являюсь принципиальным противником несения сотрудниками строевых подразделений ГИБДД службы на стационарных постах. Мой опыт подсказывает мне, что сотрудники на этих постах в основном пользуются возможностью спокойно, в комфортных условиях вымораживать с водителей транспортных средств бабло, чем на самом деле пресекают нарушения Правил дорожного движения и выявляют преступления. Но это лично моя точка зрения.

Так вот, на этом посту гаишники брали всем: деньгами в любых суммах (от трехсот рублей и выше), водкой, коньяком, скидочными карточками, карасями. Да-да, свежими карасями. Мужик вез на ГАЗончике улов какой-то рыбоводческой фирмы с озера – тонну карасей, но на ГАЗоне не горел ближний свет справа, и улов уменьшился на четыре ведра в пользу сотрудников ДПС. В общем, в хозяйстве пригождалось всё.

Так что наша задача свелась к поиску тех лиц, которые давали взятки, предъявления им видеозаписи, получения от них явок с повинной о даче взятки и передаче материалов в следственный комитет, где по ним возбуждались уголовные дела. Гаишники все, как один, тоже особо не тупили, и после просмотра научно-познавательного фильма о жизни сотрудников дорожно-патрульной службы в естественных условиях обитания быстренько каялись, признавали вину и шли на «особый порядок».

Конечно, по итогам всего этого безобразия было вдумчивое рытье так называемой «братской могилы», которое заключалось в издании разгромного приказа по УВД об увольнениях, понижении в должностях, раздаче «выговорешников» и «неполных ходов» руководителям ГИБДД разных уровней.

Справедливости ради надо заметить, что из двадцати с лишним сотрудников, которые работали на том посту, брали человек пятнадцать. Да, это больше половины, но это не все. Были и инспектора, которые добросовестно оформляли все, что попадалось под руку.

Так вот, несколько эпизодов натурального вымогалова взяток было с водителей, проживавших в одной из областей Южного Казахстана. Необходимо было им тоже показать кино и задокументировать те эпизоды. С этой целью два наших сотрудника, оформив все необходимые бумаги, поехали в командировку Южный Казахстан.

Надо отметить, что коллеги из казахстанского УСБ встречали их там шикарно, не говоря уже о том, что все нужные люди очень быстро нашлись и очень быстро рассказали все, как было. Понятное дело, в первый же день их приезда казахстанские коллеги закатили мощный банкет, сопряженный с гибелью барана. Наших ребят посадили во главе стола рядом с начальником местного УСБ, и угощали разными деликатесами вроде бараньих мозгов и тому подобного (точное наименование блюд не знаю, так как меня там не было). После нескольких тостов за дружбу народов и результативное взаимодействие, начальник местного УСБ встал и произнес прочувствованную речь о том, что с коррупцией надо бороться. Он говорил долго и по-восточному красиво о том, что нельзя прощать ни один эпизод получения взятки сотрудником полиции, что на это не надо жалеть ни сил, не средств и так далее. Закончил он свой спич примерно такими словами: «И это очень правильно, что наши русские коллеги не поленились и приехали к нам за несколько тысяч километров, чтобы задокументировать десять эпизодов взяток. Потому что тех сотрудников ГАИ, которые не делятся с УСБ, надо добивать, чего бы это ни стоило».

Казахстанские коллеги согласно закивали и выпили за этот тост. И сколько бы потом наши ребята не пытались объяснить, что они работают исключительно за одну зарплату, парни из казахстанского УСБ только понимающе подмигивали, похлопывали их по плечам, покладывали жареной баранины и подливали чистейшей казахской водки.

В общем, как я уже упомянул выше, стереотипы – они бывают разные, в том числе и сформировавшиеся на почве собственного опыта, обусловленного в данном случае (по моему скромному мнению) особенностями менталитета и древними местными обычаями.

Данный пост вызван воспоминаниями, возникшими после прочтения поста коллеги @neirat “Об отпечатках пальцев» (http://pikabu.ru/story/ob_otpechatkakh_paltsev_5148376). В истории, о которой пойдет речь, тоже фигурировали отпечатки пальцев. И эти отпечатки тоже способствовали в итоге поимке злодея, но сама история в сущности немного о другом. Точнее,  совсем о другом. В общем, судите сами. Необходимое предупреждение: история не короткая, мягко говоря.

События происходили в середине нулевых годов нашего века, когда я служил в подразделении собственной безопасности органов внутренних дел. В один из летних дней мне позвонил заместитель прокурора областного центра, курировавший следствие прокуратуры (следственного комитета тогда образовать еще не успели), и пригласил приехать к нему для разговора по весьма серьезному делу. Конечно же, я незамедлительно прибыл в прокуратуру города, где от заместителя прокурора и одного следователя узнал обстоятельства этого дела. Вкратце суть была такова:

Примерно за месяц до нашего разговора в городе произошло двойное убийство. Потерпевшими были два бомжа в классическом понимании этого термина,то есть самые настоящие лица без определенного места жительства. Трупы их были обнаружены на краю стихийной свалки в промзоне города, смерть обоих наступила от проникающих колото-резаных ранений в жизненно важные части тела. Проще говоря, их зарезали. На месте происшествия наблюдалась картина внезапно прерванного пикника, то есть имелись напитки и бутылки из-под них, посуда и какие-то объедки. Что было очень нехарактерно для подобных случаев, трупы нашлись спустя очень непродолжительное время после убийства, на месте происшествия при осмотре было даже обнаружено несколько больших луж вещества бурого цвета, похожего на кровь (хотя не буду тут соблюдать формальности — собственно, это кровь и была).

Из-за того, что с момента совершения преступления прошло мало времени, наружные наряды милиции были ориентированы на задержание всех подозрительных лиц, находящихся в ближайшей к месту убийства местности, и прежде всего бомжей. Буквально через пару десятков минут один из нарядов задержал в той же промзоне метрах в пятистах от места происшествия молодого паренька, находившегося в состоянии алкогольного опьянения, и выглядевшего, как бомжик. Его тут же доставили в райотдел, где с ним стал работать уголовный розыск.

Паренек этот (назовем его Вася Шапкин) был из сельской местности, было ему что-то около восемнадцати лет. Где-то с полгода до этого он приехал в город искать работу. Однако ничего он не нашел, быстро спустил деньги, которые давала ему мать на съем жилья на первое время, но возвращаться в родную деревню все равно не захотел. Он связался с какими-то бомжиками и стал с ними бомжевать, перебиваясь каким-то случайными заработками время от времени. При этом он был не судимый, и вообще ранее с законом никаких проблем не имел.

Вот с этим Васей Шапкиным и стал плотно работать уголовный розыск Ленинского райотдела, на чьей территории и было совершено двойное убийство. Главным по этой теме был оперуполномоченный Заставкин, на котором тоже надо немного заострить внимание.

Заставкин пришел работать в уголовный розыск пару лет назад после окончания гражданского ВУЗа, и сразу обратил на себя внимание руководства как парень толковый, расторопный, работоспособный и схватывающий все на лету. Сначала он был так называемым «зональным» опером, то есть курировал определенную часть территории, обслуживаемой райотделом. Но поскольку на том поприще он достиг немалых успехов, то буквально за месяц до описывамых событий получил неформальное повышение: был назначен в группу по раскрытию тяжких преступлений против личности, или как говорят в милиции — в «тяжкие».

По раскрытию двойного убийства бомжиков Заставкин тоже сразу начал работать быстро и эффективно, так что буквально через пару часов после задержания Васи Шапкина позвонил следователю городской прокуратуры, который был на «дежурных сутках» и возбуждал это дело, сказав, что у него есть фигурант, который «в раскладе» по этому убийству, готов дать признательные показания и даже сделать «выводку», то есть подтвердить свои показания на месте происшествия.

Следователь немедленно приехал в райотдел, где допросил Шапкина, подтвердившего, что это он по синей грусти на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений зарезал двух малознакомых ему бомжей, с которыми распивал спиртное на стихийной свалке. Куда выбросил нож, послуживший орудием убийства, Шапкин не помнил. С ним был сделан осмотр места происшествия, и он на местности показал, где распивали спиртное, где он наносил удары ножом и где лежали трупы. Всё было «в цвет».

Кроме того, опер Заставкин указал следователю на мастерку Шапкина, на правом рукаве которой и на груди имелось несколько обширных пятен явно кровавого происхождения. Мастерка была изъята в присутствии понятых, и по ней была назначена судебно-биологическая экспертиза.

После этого Шапкин был задержан,затем арестован и помещен в СИЗО. Следствие же по делу неспешно продолжалось своим чередом: были получены заключения судебно-медицинских экспертиз по трупам, заключение биологической экспертизы, гласившее, что кровь на мастерке Шапкина происходит от обоих убитых бомжей. В общем, ничего особенно — рутина. Но потом пришло уведомление из экспертно-криминалистического центра УВД о том, что на бутылках, изъятых с места происшествия,изъяты следы пальцев рук обоих бомжей, а также еще двух лиц, известных системе АДИС «Папиллон». А вот следов пальцев рук Васи Шапкина не было обнаружено вообще никаких.

Получалась странная картина: Вася Шапкин, который пил с бомжами, своих следов на посуде не оставил, а оставили их какие-то два ранее судимых аяврика, которые ранее в деле вообще не фигурировали. С целью устранения данного противоречия следователь поехал в СИЗО и вновь допросил Шапкина,надеясь узнать от него, кто еще присутствовал на том злополучном банкете на свалке. Однако Шапкин поведал совсем другое.

Никакого двойного убийства он не совершал. В тот день он подрабатывал какую-то мелкую работу на одной базе, с ним рассчитались, и на эти деньги он тут же купил некой гамыры, которую употребил там же в промзоне, в кустиках. Когда он шел пешком оттуда, его задержал наряд ППС и доставил в Ленинский РОВД. Там опер Заставкин сразу стал заставлять его признаться в каком-то двойном убийстве. Шапкин все отрицал, тогда Заставкин и еще один опер посадили его в свою машину и привезл на стихийную свалку, где были лужи крови. Время было вечернее, и вокруг на километр, наверное, не было ни души. Заставкин поставил Шапкина лицом к себе, достал пистолет ПМ и сказал, что если тот не признается в убийстве, то его прямо сейчас завалят из ПМа, и искать никто не будет. Шапкин повторял, что он не убивал бомжей, и тогда Заставкин четыре раза выстрелил чуть в сторону от его головы. Шапкин понял, что сейчас его в натуре могут завалить и сказал, что он готов все признать. Тогда Заставкин показал ему на месте, где лежали трупы, объяснил, что говорить следователю — кто где сидел, как наносились удары ножом и т. д. В довершение всего Заставкин снял с Шапкина мастерку, и несколько раз обмакнул ее в лужу крови разными частями. Ну а дальше они вернулись в райотдел, был приглашен следователь, и все завертелось.

Короче говоря, со стороны Заставкина имела место конкретная подстава. Зам прокурора города и следователь кипели праведным гневом, потому что по существу подставили непосредственно их самих. Поэтому предстояло подтвердить либо опровергнуть показания Шапкина,для чего им требовалась квалифицированная помощь сотрудников собственной безопасности. Я такую помощь пообещал, и мы начали работать.

Прежде всего, я взял у следователя разрешения на вывоз нашими силами Шапкина из СИЗО на место происшествия. Там он оказал нам конкретные места — где стоял Заставкин в момент выстрелов, а где стоял он сам. То есть примерный район поисков возможного нахождения стреляных гильз (метров так десять в диаметре) был определен.

Затем в пятницу после работы я попросил наших сотрудников (именно попросил) одеться по рабочему и взять с собой чего-нибудь по своему вкусу. Лично я взял пива. Мы приехали на свалку и стали в буквальном смысле рыть носом землю,то есть искать в слое разнообразного мусора сантиметров десять толщиной стреляные гильзы. Искали мы часа два, когда мне улыбнулась удача — я нашел первую гильзу. Тут же я позвонил следователю прокуратуры, который расследовал то злополучное дело, и попросил срочно приехать на свалку с двумя понятыми делать осмотр. Следователь понял, что дело очень важное, и приехал буквально через полчаса, привезя с собой в качестве понятых двух молодых парней, которые в итоге выжрали почти что все наше пиво и даже часть кое-чего покрепче. А все потому, что нам стало некогда: мы продолжили рыть. В итоге нашлось еще две гильзы. Итогов нашем распоряжении имелось уже кое-что, а именно вещественное подтверждение слов Шапкина о том, что тут стреляли из Пма.

На следующей недели мы со следователем выехали в Ленинский РОВД изымать ПМ, закрепленный за Заставкиным. Когда следователь предъявил постановление о производстве выемки, дежурный по райотделу, отвечающий за оружейку, затупил и сказал, что без разрешения руководства отдавать табельное оружие не может. Из руководства на месте был только начальник КМ (криминальной милиции) Косогривов. Мы со следователем поднялись к нему, но кабинет был закрыт. Прождав минут двадцать, мы вернулись в дежурку и обнаружили начальника КМ там. Он сказал,что тоже ждет нас, поскольку случайно зашел туда и дежурный сообщил ему об изъятии пистолета. После этого ПМ мы изъяли и сразу отвезли его в ЭКЦ УВД на баллистическую экспертизу.

Где-то через неделю после этого мне позвонил следователь и недоуменно сообщил, что насколько он узнал от эксперта-баллистика, гильзы, найденные нами на свалке, судя по следам бойка на капсюлях, были стреляны не в пистолете Заставкина. Выходило, что из доказательств у нас ничего не было.

Тут мне пришлось призвать на помощь весь свой опыт,полученный при расследовании бандитизма и заказных убийств в 90-х годов. Я сам съездил к эксперту и спросил у него, сравнивал ли он гильзы только по следу бойка или еще по каким-либо признакам. Эксперт сказал, что только по бойку — это общепринято. Тогда я поехал в отдел вооружения УВД области и получил хранящиеся там четыре гильзы с контрольного отстрела пистолета Заставкина. Их я привез следователю и попросил того назначить новую экспертизу с вопросом: не стреляны ли контрольные гильзы и изъятые на свалке, в одном стволе. Следователь вынес такое постановление, и я отвез его в ЭКЦ сам,поскольку уже не доверял вообще никому.

Эксперт сам позвонил мне через два дня и сообщил, что контрольные гильзы по следам бойка полностью совпадают с найденными на свалке. Так для меня все встало на свои места: пока мы со следователем поднимались к кабинету начальника КМ, дежурный, который знал, что его там нет, позвонил по сотовому и срочно позвал в дежурку.Там, узнав о цели нашего визита, начальник КМ Косогривов зашел в оружейку, поменял боек в пистолете Заставкина на боек с какого-то другого ПМа, и подумал, что он всех перехитрил. Но о нем позже.

Вообще, когда стало известно, что мы работаем против Заставкина, у меня было несколько приватных разговоров с руководством управления уголовного розыска УВД области, в ходе которых меня активно убеждали, что Заставкин — хороший опер, хоть и молодой, у него впереди большое будущее, что Шапкин вообще его оговаривает и все такое прочее. Но меня эти доводы почему-то не впечатлили, потому что я понимал: мужики просто хотят прикрыть свои задницы на случай глобальных разборок по поводу причин и условий случившегося беспредела, и ничего больше.

Еще я предложил назначить физико-техническую экспертизу с вопросом: каков механизм образования следов крови на мастерке Шапкина? Ответ эксперта был однозначен — эти следы образовались путем мазков, а не брызг, что полностью подтверждало слова Шапкина.

Тем временем убойный отдел областной уголовки без лишнего шума нашел тех двух клоунов, чьи следы пальцев были обнаружены на бутылках с убийства.Один их них раскололся и дал показания о том, что это он убил обоих бомжиков ножом. Второй полностью эти показания подтвердил.

Так что в отношении Шапкина уголовное дело было прекращено, он был освобожден из-под стражи, отсидев в общей сложности что-то около двух месяцев, и уехал из города в свою деревню. А дело по обвинению Заставкина в превышении должностных полномочий и фальсификации доказательств было направлено для рассмотрения в суд.

В суде дело продвигалось очень муторно и сложно, и прежде всего потому, что резко переобулся потерпевший, то есть Шапкин. Для начала он тупо загасился, и не являлся в судебное заседание. Нам приходилось ездить в деревню и с помощью методов оперативнорозыскной деятельности извлекать его из нычек от различных знакомых, чтобы притащить в суд. Но в суде он сразу повел себя неожиданно. Для начала Шапкин заявил, что не имеет вообще никаких претензий к Заставкину, потому что он просто ошибся — бывает же. А то, что он на два месяца заторчал на СИЗО — так это даже лучше, его там кормили бесплатно, и только там он понял, что хватит бомжевать. Показания Шапкин в суде давал каждый раз разные, в конце договорившись до того, что никто в его сторону не стрелял, это он сказал под давлением сотрудником УСБ. Короче, Шапкина тупо перекупили, и это было понятно всем, думаю, что и судье тоже.

В концовке суд признал Заставкина виновным и назначил ему наказани в виде шести лет лишения свободы. Приговор этот устоял и в областной суде. Заставкин уехал отбывать наказание в колонию с несчастливым номером, расположенную в городе, широко известном своей оборонной и металлургической промышленностью, а также лозунгом русских туристов. Что с ним стало потом — я не знаю, его судьбу не отслеживал, так как было много других забот.

А вот судьбу начальника КМ Косогривова я как раз отслеживал, и в итоге он был уволен из органов внутренних дел за совершение проступка, порочащего честь сотрудника милиции. Вполне возможно, что этот его проступок (он по пьянке настучал кому в бубен в кабаке) и прошел бы незамеченный, но почему-то (даже не знаю, с чем это могло быть связано) об этом сразу стало известно подразделению собственной безопасности, и была назначена официальная служебная проверка. Закончил же он вообще печально: где-то через год после увольнения его приняла госкомдурь с весом на кармане прямо в его же машине, когда он толкал хмурого какому-то телу. Поэтому Косогривов сначала заехал на СИЗО, а потом и в ту колонию, расположение которой я уже описывал.

Вот так благодаря отпечаткам пальцев рук восторжествовало правосудие в одном конкретно взятом случае.

Должен признаться, что на днях я был повергнут в некоторое смятение результатами, изложенными в посте http://pikabu.ru/story/interesnyie_pikabushniki_i_skolko_u_n.... Скажу честно: итоги оказались для меня очень неожиданными. Ну ладно бы, в первой сотне (я так думал, начиная читать пост), но в первой пятерке…

Тут хочется высказать такую мысль: Во время чтения комментариев к своему посту «Про легализацию короткостволов», я периодически испытывал чувство некоторой гордости. Нет, не за содержание своего текста (тем более, что это содержание и на самом деле было очень спорным, то есть дискуссионным), а за то, что в своем абсолютном большинстве комментарии были совершенно адекватные. Разные люди высказывали свои точки зрения на проблему легализации короткостволов, и эти точки зрения зачастую не совпадали, в том числе с моим мнением. Но это не важно, важно то, что люди делали это аргументировано, не опускаясь до уровня дискуссии в стиле «сам дурак» и «менты козлы». Конечно, несколько комментов было в таком духе, но они терялись в общей массе. Повторюсь: мне было лестно узнать, что меня читает такая думающая и адекватная аудитория. Спасибо всем, кто на меня подписан, буду и дальше стараться оправдать оказанное доверие.

Ну вот, всех похвалил, и себя не забыл. Вот по этому поводу у меня и будет для вас очередная небольшая история из практики повседневной работы подразделения собственной безопасности органов внутренних дел. Как всегда, с претензией на некоторый глубинный смысл, если можно так выразиться.

Время действия – середина нулевых годов текущего века, место действия – небольшой город на Урале. Как сейчас помню: дело было по осени, в сентябре. К нам в подразделение собственной безопасности пришел заявитель, молодой парень лет девятнадцати, студент местного заборостроительного колледжа. Обычный такой паренек, худощавый и все такое прочее, но с некоторым налетом неформальности во внешности: серьга в ухе, крашеная челка, одежда какая-то ультрамодная на тот момент (не помню уже, какая именно за давностью лет, но для меня она тогда показалась чересчур молодежной). Короче, по нему сразу было видно: непросто ему живется в нашем провинциальном городе, потому что таких у нас сроду недолюбливали.

Студент (пусть будет Куротяпкин) рассказал, что буквально вчера в отношении него сотрудники милиции допустили факт натурального произвола. Днем того дня он, как ни в чем не бывало, сидел в родном техникуме, слушал лекцию по теории заборостроения, как вдруг в аудиторию зашел кто-то из деканата, и вызвал его в коридор. Там уже стояли два молодых человека в гражданском, но в одинаковых ботинках, которые представились сотрудниками уголовного розыска, и предложили проехать с ними в Ленинский райотдел, поговорить. Причем предложили так, что он понял, что выбора-то у него особо и нет. После этого все садятся в «семерку», причем один из оперов за руль, и едут в Ленинский, где его заводят в кабинет на втором этаже. Там садят на стул, и начинают быстро и часто задавать большое количество вопросов, суть которых сводилась к тому, что Куротяпкин месяц назад подломил у какой-то девушки мобильный телефон «Самсунг» последней модели, при этом тычут ему в лицо какой-то распечаткой, в которой значатся полные данные Куротяпкина, включая его сотовый телефон и данные договора об оказании услуг связи, и коробкой от телефона «Самсунг». Вот – говорили опера, ты хищенный телефон пользовал, и доказательства у нас имеются в виде распечатки от оператора сотовой связи, а там видно, что ты свою «симку» вставлял в телефон, у которого IMEI-код бьется с краденым.

Куротяпкин рассказал нам, что он сначала ничего не понимал, а потом припомнил, что на самом деле где-то с месяц до этих событий с ним получилась такая история. На автобусной остановке у своего техникума он нашел телефон «Самсунг», действительно какой-то очень хороший по тем временам, стоивший немало денег. Конечно, он очень обрадовался, взял этот телефон, притащил его к себе домой, где выбросил из него установленную SIM-карту и вставил свою. Но на телефоне был PIN-код, который Куротяпкин неправильно забил три раза, и телефон заблокировался. После этого он потерял интерес к этому телефону, и на следующий день просто выбросил его в какие-то кусты по дороге в техникум. Ни у какой девушки этот телефон он не подламывал.

Эту же историю Куротяпкин рассказал двум операм с Ленинского (пусть они будут Хитролюбов и Простодушкин). Опера его рассказу не поверили, и стали Куротяпкина «колоть». Для этого они надели на его браслеты ручные, сковав руки за спинкой стула сзади, и стали стимулировать его к даче признательных показаний подзатыльниками, приговаривая, что отскочить от этой темы у него все равно не получится, что ждет его дорога дальняя, дом казенный, и еще неизвестно, чем там для него в этом казенном доме сердце успокоиться.

Куротяпкин, хоть и выглядел, как неформал, по сущности своей был обычный домашний мальчик. Понятное дело, что он дрогнул минут через полчаса после такой «расколки» и был готов подтвердить всё, что было нужно операм. С этого места Хитролюбов и Простодушкин резко подобрели, сняли с Куротяпкина наручники, налили ему чаю, и сказали, что в общем-то, этот вопрос можно закрыть и без следствия, СИЗО, суда и тому подобных пагубных последствий. Главное, толковали они, что нужно возвратить девушке точно такой же телефон, и всё – претензий у нее ни к кому не будет, а значит, и уголовного дела не будет. Даже УПК ему показывали – вот мол, статья 25, надо только загладить вред, и всего делов, сразу же будет считаться примирением сторон. Тем более, говорили они, что телефон Куротяпкин и в натуре куда-то выбросил, вместо того, чтобы отнести его в милицию, то есть по любому ущерб нужно возмещать.

Куротяпкин был готов всё возместить, но была одна проблема: его полная финансовая несостоятельность. То есть таких денег, чтобы купить телефон самой модной на тот момент модели, у него не было, и взять их было неоткуда. Но у добрых оперов и на этот случай имелось выгодное предложение: телефон можно взять в кредит. Так и порешили, благо, что паспорт у Кротяпкина был с собой. На том и сошлись.

После этого операция по спасению Куротяпкина от сумы и тюрьмы вступила в решающую фазу. Хитролюбов и Простодушкин снова посадили его в ту же «семерку» и повезли по салонам сотовой связи. В первых четырех салонах Куротяпкину в кредите отказали по различным причинам. Но в пятом почему-то вопрос решился достаточно быстро, и Куротяпкин уже через полчаса подписывал кредитные бумаги. Только почему-то при чтении этих бумаг он обнаружил, что оказывается, он взял в кредит не один телефон, а целых два: первый – «Самсунг» той модели, который был похищен у девушки, а второй – «Нокия», тоже достаточно неплохой. На это Хитролюбов пояснил ему, что должны же они были взять себе что-то за труды, потому что спасая его от неизбежно грозящего тюремного срока они потеряли целых полдня. Куротяпкин был вынужден с такими доводами согласиться. После этого опера довезли его до дома, откуда убыли с обоими купленными в кредит телефонами. Куротяпкин подумал-подумал, и понял, что расплатиться за два кредита он все равно не сможет, и решил идти с заявой в ОСБ.

Всю эту бодягу надо было очень серьезно проверять, чем мы и стали заниматься. Выяснили, что действительно неделю назад от имени оперуполномоченного Ленинского РОВД Простодушкина был оформлен запрос в техническое подразделение с просьбой установить, кто пользовался телефоном с определенным IMEI-кодом. И ответ из этого подразделения имелся в том плане, что пользовался владелец SIM-карты, оформленной на Куротяпкина.

Далее установили девушку, у которой был похищен телефон. Сделать это было несложно, поскольку нашем распоряжении были соответствующие данные из технического подразделения, и можно было установить, владелец какого абонентского номера пользовался телефоном с этим IMEI до его похищения. Девушку опросили, она подтвердила, что где-то с месяц назад она обратилась в Ленинский РОВД с заявлением о том, что у нее пропал мобильный телефон «Самсунг», и она считает, что его украли в автобусе. С ней по этому поводу беседовал оперуполномоченный Хитролюбов, который взял у нее заявление, пообещав его зарегистрировать, а также получил объяснение и попросил привезти коробку от телефона, что она и сделала. Буквально несколько дней назад ей позвонил Хитролюбов и сказал, что нужно приехать в Ленинский, так как её телефон они нашли. По её приезду Хитролюбов и Простодушкин вручили ей телефон «Самсунг», она поблагодарила их, и пошла себе дальше.

Мы попросили девушку показать возвращенный ей телефон. Она (хотя и не без некоторых заморочек) достала телефон, открыв заднюю крышку которого мы увидели IMEI. Он не совпадал с тем кодом, который по данным технического подразделения работал с «симкой» девушки» до даты похищения. Короче, это был не её телефон.

Аппарат мы, конечно же, у девушки изъяли. После этого поехали с Куротяпкиным по тем салонам сотовой связи, которые он посещал в тот злополучный день с операми. Из пяти салонов в трех, на наше счастье, присутствовало видеонаблюдение, записи с которого явно продемонстрировали, что Куротяпкин приходил просить кредит не один, а в компании двух крепких молодых людей. Причем даже по записям с камер было видно, что Куротяпкин в салонах вообще никаких диалогов с продавцами не вел. Самое главное, что запись имелась в том последнем салоне, где на Куротяпкина повесили кредит.

Попутно мы попросили в том салоне данные о IMEI-коде того телефона, который впарили Куротяпкину в кредит. Хорошо, что салон попался с нормальным ведением товарного учета, и код нам тут же предоставили. Как уже понятно, он соответствовал коду того телефона, который вернули девушке добрые опера.

Куротяпкина мы еще в первый день направили на судебно-медицинское освидетельствование, которое подтвердило, что на запястьях его рук имеются ссадины, характерные для применения наручников. Также мы съездили в техникум и побеседовали с работниками деканата, которые подтвердили факт выдергивания операми Куротяпкина с лекции.

После этого пришлось нагрянуть в Ленинский. Но поиски заявления, которое с месяц назад писала девушка, ни к чему не привели. Видеонаблюдение в райотделах в то время отсутствовало по причине тотальной нехватки бюджетных средств. В дежурке Ленинского все дружно заявили, что этой девушки с заявлением про телефон не помнят, так как заявителей было много (это соответствовало действительности), а времени прошло тоже много. Оперуполномоченные же Хитролюбов и Простодушкин сразу ушли в глухой отмороз и сказали, что впервые слышат за эту тему. Более того, даже посмеивались и намекали, что уголовный розыск – это сила, это хитрость, это ловкость и еще куча положительных человеческих качеств, и что «усбекам» их сроду не словить.

И тогда, и сейчас мне было очень жаль, что такие не самые умные представители нашей молодежи как-то умудряются попасть в такую уважаемую службу, как розыск. Но с самонадеянными операми не стали спорить (чтобы не тратить время и силы), получили с них объясняшки, а потом просто зарегистрировали материал и направили его в прокуратуру.

Было возбуждено уголовное дело, по ходу расследования которого Хитролюбов и Простодушкин резко переобулись, и стали говорить, что девушка на самом деле приходила к ним с заявой про телефон. Но они, чтобы не портить статистику раскрываемости преступлений, решили её заявление не регистрировать, а сразу найти вора и вернуть ей телефон, что и было ими сделано. Но никакого телефона «Нокия» они с Куротяпкина в кредит не трясли, он на них наговаривает.

Кстати, тот телефон и на самом деле как в воду канул, то есть в сети не регистрировался. Наиболее вероятным было предположение, что ушлые опера отнесли его к какому-то умельцу, который попросту перешил IMEI в этом телефоне. Главное, что на видео из салона было четко видно, что обе коробки с телефонами забирает Хитролюбов, и с ними выходи из салона. Ну и продавец в салоне подтвердил, что Куротяпкин в процессе приобретения телефонов не участвовал, вообще выглядел зашуганно и только назвал свои данные и подписал бумаги, а оба аппарата выбирал Хитролюбов, он же обсуждал с продавцом технические характеристики «Нокии», и он же забрал себе обе коробки.

Еще мы всерьез проверяли такую версию, что эта девушка была знакомой кого-то из оперов или их окружения. Что касается самих Хитролюбова и Простодушкина, то эта версия не подтвердилась, а отработать по полной программе всех их знакомых у нас тупо не хватило времени и сил.

В общем, после не слишком долгого расследования дело ушло в суд по статьям 285 и 286 УК РФ – злоупотребление должностными полномочиями и превышение должностных полномочий (если я правильно помню, даже как-то засомневался сейчас). Суд длился не сильно долго, и намерял Хитролюбову шесть, а Порстодушкину – пять лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Насколько мне известно, откинулись они по двум третям, и давно уже на воле. Еще я слышал, что Хитролюбов занялся каким-то бизнесом, якобы сначала дела у него шли неплохо, а сейчас как-то не очень, вроде бы он даже кого-то кинул с деньгами. Куда делся Простодушкин, я не знаю.

Вот такая история приключилась с двумя молодыми операми, которые решили помочь всем – и девушке, и статистике родного райотдела, ну и себя не забыть при этом.

Выполняя ранее данное мной обещание, рассказываю историю про сотрудников ГИБДД, активно участвовавших в теме по «нагреву» автостраховых компаний.

Самое большое затруднение, которое возникло у меня в тот момент, когда я решил эту историю изложить, заключалось в том, что мне предстояло решить важный вопрос: как донести до читателей суть вопроса как можно яснее и понятнее, но при этом не разгласить ненароком чего-либо из того, что разглашать не положено. Да, кто-то наверняка скажет: «Автор, по телевидению и в интернете давным-давно рассказаны всякие случаи из практики правоохранительных органов, касающиеся методики осуществления оперативно-розыскной деятельности, и многое из этого уже совсем не секрет». Так-то оно так, но я вовсе не хочу разделять с теми, кто эти примеры выкладывал, риск привлечения к ответственности за разглашение. Поэтому я решил поступить проще. Я не буду раскрывать тут весь процесс документирования преступной деятельности фигурантов, а сразу изложу то, что было установлено.

Лет так семь назад, может чуть больше, может чуть меньше, к нам в подразделение собственной безопасности органов внутренних дел с какими-то своими жизненными проблемами обратился некий гражданин с активной гражданской позицией. Этот гражданин помимо всего прочего в разговоре с нашим опером совершенно непроизвольно шепнул ему на ухо, что в городе существует группа добрых и отзывчивых сотрудников ГИБДД, которые небезразличны к проблемам рядовых участников дорожного движения и всегда готовы придти к ним на помощь. Например, в тех случаях, когда водитель по какой-либо нелепой случайности повредил свой автомобиль, а выплата страховой суммы ему за это не положена.

Действительно, такие случаи бывают, и не так уж и редко. К примеру, едет себе гражданин в ночное время по городу, никого не трогает, тихо-мирно управляет принадлежащим ему транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, и тут – бац! Какие-то злодеи понаставили по обочинам столбов, будь они не ладны. И главное, не объехать было этот столб, вот в чем проблема. По понятным причинам ГИБДД гражданин не вызывает, при помощи верных друзей эвакуирует куда-то поврежденное транспортное средство с места ДТП. Поутру он с этими же друзьями на глаз оценивает причиненный автомобилю ущерб тысяч так в сто пятьдесят. Ну не будет же ни в чем не повинный водитель платить за ремонт из своего кармана, поэтому он начинает сильно думать об эту проблему и звонить по знакомым с целью мониторинга рынка мошеннических схем в сфере автострахования. Кто-то из этих знакомых сообщает пострадавшему, что у него есть на примете инспектора ГИБДД, которые нарисуют ему справку о том, что на самом деле имело место дорожно-транспортное происшествие с участием двух автомобилей, причем виновником будет второй участник ДТП, которого эти же ГАИшники любезно подыскивают своими силами. И оценивают эти замечательные люди в погонах свои услуги совсем не дорого: всего 10 процентов от страховой суммы. Конечно, гражданин соглашается, платит этим добрым ГАИшникам примерные 10 процентов, получает от них справку о ДТП (по которой он пострадавший), идет в страховую компанию второго участника ДТП и благополучно получает после оценки страховую выплату. А если мало заплатили, то идет в суд, по решению которого получает еще всяческие мелкие бонусы в виде компенсации за утрату товарного вида, и тому подобные плюшки. В общем, все довольны. Кроме страховых компаний, которым остается только подсчитывать убытки.

И еще тот сознательный гражданин случайно обронил фамилию одного из этих сотрудников ГИБДД - Колдобинов. Нашептанная ифнормация нас очень заинтересовала, и мы стали по ней плотно работать, что называется – оперативным путем. Вся разработка заняла чуть меньше года, что на самом деле не такой уж и большой срок для такой темы.

Выяснилось, что в батальоне ДПС действительно служит сотрудник по фамилии Колдобинов. Лет ему было что-то около тридцати семи, отработал он в ГАИ уже примерно лет пятнадцать. Занимал он должность инспектора по выездам на ДТП. Есть такие специально обученные инспекторы, которые только и занимаются тем, что оформляют дорожно-транспортные происшествия.

Также выяснилось, что Колдобинов поддерживает приятельские отношения с другим инспектором по выездам на ДТП, неким Ямкиным. Ямкин был помоложе Колдобинова лет на десять, и работал в ГАИ тоже не столь долго. Правда оказалось, что в общем-то Колдобинов и Ямкин общаются исключительно на практические темы, то есть что бы такого замутить по фальсификации материалов ДТП.

Организатором явно выступал Колдобинов. К нему обращались клиеты, у него же были знакомые владельцы «подставных» автомобилей, среди которых имелся КАМАЗ, ЗИЛок, ГАЗончик и пара «Газелей». Автомобили эти были старые и давно накрепко ушатанные. Судя по всему, они и подбирались с тем расчетом, чтобы в случае чего по уже имевшимся на них механическим повреждениям максимально затруднить идентификацию с конкретным ДТП.

Выходило, что сначала Колдобинов брался «помогать» с оформлением левых ДТП своим знакомым и родственникам. Например, у одного его корефана не вписанный в полис пасынок ночью с друзьями взял показаться относительно свеженького «Фокуса», ну и расхлестал его к едрене фене. Или другой родственник обратился к Колдобину, когда в его автомобиль, припаркованный во дворе многоэтажного дома, кто-то нормально так въехал. Видимо, родственник подумал, что виновного найти все равно не получится, и поэтому сразу взялся решать вопрос с возмещением вреда неформальным путем. Но потом слава побежала впереди героя, и о том, что есть такая возможность поднять бабла со страховых, стали знать многие.

Поначалу наши заботливые инспекторы заморачивались с фальсификациями не по-детски: на место мнимого ДТП (как правило, не в самом оживленном месте города) притаскивался поврежденный автомобиль клиента и подставной автомобиль, они расставлялись на проезжей части так, чтобы картина оптимально соответствовала имевшимся на машине клиента повреждениям. Производилось фотографирование, приглашались настоящие понятые – случайные люди, которые проходили или проезжали мимо, составлялась схема, с участников ДТП там же на месте брались объяснения, после чего все ехали в ГИБДД, где уже выдавалась справка о ДТП. Один раз Колдобин задумал вообще мощный сценарий: якобы клиент на своем «Мерседесе» уклонялся от столкновения с выехавшим на «встречку» автомобилем ВАЗ-2106, и допустил столкновение со стоявшим на обочине КАМАЗом, разворотив «Мерседесу» полморды и слегка оцарапав «Кузбасс-лак» на заднем бампере КАМАЗа. Ясное дело, что водитель «шестерки» тоже был подставной, и на него даже составили административный протокол за выезд на встречку для пущей правдоподобности. Но там у клиента был действительно недешевый автомобиль, сумма по ОСАГО выходила максимальная, и поэтому инспекторам пришлось играть в Голливуд: мало ли как там в страховой, или не приведи случай – в суде, на эти материалы посмотрят. Кстати, посмотрели нормально.

Но потом наши герои обленились, что ли. Сначала начали притаскивать автомашину клиента на место, но уже без подставного автомобиля, и фотографировали только её. Потом они вообще охамели в край, и стали рисовать материалы по левым ДТП прямо у себя в кабинетах, сочиняя легенды на ходу, при этом подкладывая фотографии с других ДТП с похожими по цвету и модели автомобилями (благо, количество таких фоток у них в служебных компьютерах поражало воображение), вписывая в качестве понятых своих знакомых и расписываясь за них и за подставных участников.

Но в целом бизнес у инспекторов шел неплохо. В один из дней Ямкину позвонила жена и предложила ему зашарить на какой-нибудь больничный дней на десять, потому что подруга предложила ей за недорого «горящие» путевки в Египет. На это Ямкин ответил супруге: «Какой нафуй Египет, дорогая, у нас тут вообще сенокос, клиент просто как на нерест прёт!».

Вот тут мы и поняли, что пора прикрывать эту лавочку. Поэтому по нескольким левым ДТП, а именно таким, где уши фальсификации торчали явно и неприкрыто, повыдергивали к себе всех якобы «участников», и стали с ними разговаривать, в случаях особенного упорства с их стороны давая послушать предварительно рассекреченные результаты оперативно-розыскной деятельности. После этого все рассказывали на бумагу всё, как было на самом деле.

Правда, сами Колдобинов и Ямкин «колоться» отказались категорически. Но это нам особо было и не нужно, потому что доказательств хватало и так. Хотя по некоторым эпизодам пришлось заниматься так называемым «анализом биллинга» (на самом деле эта бодяга называется совсем не так). Это когда берутся данные с базовых станций операторов сотовой связи, и устанавливается, что в тот момент, когда инспектор, клиент, подставной и два понятых должны были оформлять ДТП в одном месте, на самом деле они все находились в самых разных частях города. Всего мы задокументировали пару десятков эпизодов.

Потом было долгое следствие и направление дела в суд. Помимо гражданских клиентов, которые обвинялись в мошенничествах, в суд пошли Колдобинов и Ямкин, которым вменялось получение взяток и служебные подлоги. Но в суде инспектора дурить не стали, полностью признали свою вину и раскаялись, за что оба получили условные сроки. Как потом страховые компании вымораживали ущерб по этим левым ДТП, я не знаю, потому что в эти вопросы не вдавался.

Прочитав этот текст, наверняка кто-то подумает: «А что же гаишники делали такого плохого? Ну, нагревали они страховые компании, так они же – страховщики – кровопийцы, это общеизвестно! Главное, гражданам никакого ущерба, наоборот, помогали людям» и всё такое прочее. Не знаю, не знаю… Почему-то я такого взгляда на эту историю не разделяю.

Просто история из времен моей прошлой работы, без всякого философского и тому подобного подтекста. История длинная, короче изложить её не получается, потому что теряются важные для общего понимания детали.

Дело было в первой половине 2000-х годов, в одном провинциальном городе. Жила там некая женщина лет сорока с хвостиком, и занималась она коммерцией – оптовыми поставками в город живых цветов. На этой почве было у этой коммерсантки достаточно много денег. У меня вообще сложилось ощущение, что серьезная торговля живыми цветами по рентабельности лишь немного уступает торговле наркотиками, а по безопасности ведения бизнеса в разы её превосходит. В общем, в преддверии нового года, числа 15-го или что-то около того декабря, коммерсантка должна была ехать в Москву закупаться цветочками на все точки, в которые она их поставляла. Правда, в Москву она решила ехать не сразу из нашего города, а сначала заехать по каким-то своим делам в один соседний областной центр, и уже оттуда лететь в столицу.

До соседнего города её должен был отвезти один мужичок, который работал у нее водителем. Неофициально, конечно, так, возил эту коммерсантку на её же Тойоте Камри по мере необходимости, за что получал некую не слишком большую сумму ежемесячно. Фамилия у этого водителя была Князев, он был уже пожилым человеком, за пятьдесят лет, и вроде у него уже пенсия была, по горячему стажу, что ли.

И вот часа в три ночи Князев на Камри подъезжает домой к коммесантке, забирает её, и рулит по ночной трассе в сторону соседнего города, чтобы к утру уже быть там. У коммерсантки с собой из вещей небольшая дорожная сумка, в которой помимо всего прочего лежит 50 тысяч долларов наличкой на закуп цветочков в Москве. Отъехав от города километров сорок по трассе, они замечают, что на обочине стоит светлая «девятка» с синей цветографической окраской, но без «люстры» на крыше, а рядом с «девяткой» располагается гаишник. В форме, светоотражающем жилете и с жезлом. Этим жезлом гаишник указывает Камри принять вправо и остановиться. Князев так и делает, гаишник неспешно начинает движение в сторону их автомобиля.

Но в это время из «девятки» выскакивает какой-то одетый в темное парень, в маске на лице и с пистолетом в руках. Он подбегает к Камри, открывает переднюю пассажирскую дверь, где сидит коммерсантка, и диким голосом орет отдавать всё ценное. Гаишник в это время отходит куда-то в сторону и теряется из виду. Пистолет у налетчика по виду самый настоящий, вылитый ПМ. Коммерсантка и Князев жутко пугаются, грабитель вырывает у нее свободной рукой дорожную сумку, которую она держит на коленях, и кричит отдавать золото, телефон и так далее. Коммерсантка снимает с себя золото – серьги, кольца и тому подобное (золота, кстати, на ней висело очень прилично), достает какой-то супермодный на то время мобильный телефон и всё это отдает налетчику. После этого грабитель командует Князеву выйти из автомобиля, забирает у него мобильный телефон, сам залазит в салон, вынимает из замка зажигания ключи и бросает их куда-то в снег в сторону леса. Затем прыгает в «девятку», в которой уже, судя по всему, сидел гаишник, и на дикой скорости «девятка» улетает по трассе в сторону нашего города.

Всё – ночь, зима, тишина и пустынная трасса. Пока Князев умудрился найти в снегу ключи, пока они на Камри доехали до города, где обратились в первый же райотдел, прошло уже немало времени. Конечно, по этому факту незамедлительно было возбуждено уголовное дело по статье 162 УК РФ – разбой, и уголовный розыск начал работу по раскрытию.

Изначально всем было понятно, что жулики отработались «по наколке». Им явно подсвечивал кто-то из своих, потому что просто так узнать, когда именно, на какой машине и с какими деньгами коммерсантка поедет в другой город, можно было только от её ближайшего окружения. Стали выяснять, кто располагал такой подобной информацией, оказалось, что все детали знали только сама коммерсантка, её муж и водитель Князев. Начали отработку мужа и Князева, для начала чисто оперативным путем.

Буквально на следующий день прошла интересная новость: у мусорки в одном из городских карталов случайно нашлась дорожная сумка коммерсантки, нашедший сразу обратился по этому поводу в милицию. В сумке лежало всё золото, которое коммерсантка отдала злодею, а также её мобильный телефон и телефон водителя Князева. Все эти вещи были абсолютно целыми, без малейших повреждений, мобильные телефоны были выключены, и нигде не было обнаружено ни одного отпечатка пальцев рук. Эксперт сразу сказал, что все вещи явно тшательно вытирали тряпкой.

Все эти обстоятельства наводили ууголовный розыск на грустные мысли: к этому преступлению явно были причастны сотрудники милиции, бывшие или действующие. На это указывал и способ остановки Камри, и выброшенные вещи, судьбу которых возможно было хоть как-то отследить, и отсутствие отпечатков, да и пистолет, очень похожий на ПМ, тоже играл в эту же кассу. Ну и самое важное: сын водителя Князева работал в линейном отделе милиции младшим оперуполномоченным.

Тут небольшое, но важное разъяснение для гражданских людей: линейный отдел относился к так называемой транспортной милиции (сейчас полиции), которая ничего общего, кроме формы, с обычной милицией не имела. Подчинялась транспортная милиция своим начальникам, а не местному начальнику УВД. Даже ОСБ у них был свой собственный, отдельный. В общем, автономная такая контора. Поэтому подразделение собственной безопасности территориального органа внутренних дел работать по сотрудникам транспортной милиции в принципе не имело права – эта контора не находилась официально в оперативном обеспечении.

Но тогдашний начальник УВД нашей области был очень толковый генерал, сам начинал службу опером в уголовном розыске. Для него раскрытие преступления было прежде всего и он понимал, что ОСБ транспортной милиции может запросто всю тему слить своим же фигурантам. Поэтому он дал команду нашему ОСБ подключаться к этому раскрытию, сказав, что в случае разборок мы можем валить всё на него – это его указание, и точка.

Начали работать вместе с уголовным розыском. Выяснили по-тихому через свои источники, что сын Князева – некий Денис, ему двадцать пять лет, он старший сержант милиции, работал в ЛОВД младшим опером уголовного розыска уже лет пять. По службе характеризовался нейтрально, холост, жил вместе с родителями, в злоупотреблении спиртным не замечен. Несмотря на название должности, фактически исполнял обязанности водителя служебного автомобиля уголовного розыска. В своем отделе поддерживал наиболее дружеские отношения с операми уголовного розыска ЛОВД Царевым, Королевым, Бароновым, Графовым, Виктонтовым. Все они были примерно одного возраста – от 25 до 29 лет, все были не женатые. У двоих из них были личные автомобили ВАЗ-2109, и у обоих светлых цветов: у Графова – белая, а у Царева – светло-бежевая.

На момент разбоя у Князева младшего и у Царева было безупречное алиби – они оба были в отделе на дежурных сутках. Причем Князев в качестве дежурного водителя, поэтому он всю ночь провел в помещении дежурной части.

В дальнейшем была проделана куча всякой работы, впоследствии оказавшаяся совершенно ненужной (впрочем, как и всегда), типа анализа телефонных переговоров фигурантов за две недели до разбоя и тому подобное. За всеми тихо посмотрели, но ничего подозрительного не нашли: обычные милиционеры, в пятницу вечером после работы попили пива в привокзальной пивнухе, и всё.

Прошла уже неделя, а дерзкий разбой с использованием формы сотрудника милиции и с применением огнестрельного оружия все еще не был раскрыт. Руководство начинало нервничать, и щедро делилось своими переживаниями со всеми исполнителями. Начальником СКМ (службы криминальной милиции) УВД области в то время был старый заслуженный полковник со стажем работы в уголовном розыске что-то больше двадцати пяти лет. Он и принял волевое решение: тащить всех причастных к нам в управление и колоть до самой задницы. Логика у начальника СКМ была простая: сотрудники линейного отдела у нас в управе связей не имеют, для них тут – чужая земля, поддержки им ждать будет неоткуда. Да и старый постулат о том, что никто не колется проще, чем менты, еще никто не отменял.

С этой целью на следующий день было запланировано масштабное мероприятие: с самого раннего утра под адресом у каждого из фигурантов встало по группе, в каждую группу входили двое оперов с областного розыска и один сотрудник ОСБ, на служебной машине. По мере выхода фигурантов из своих подъездов, их предельно вежливо подхватывали под ручки, наш сотрудник махал в воздухе волшебной бумажкой с подписью начальника ГУСБ МВД России, после чего доставляли в УВД на этаж Управления уголовного розыска. К девяти часам утра там уже были все: Князевы старший и младший, Царев, Королев, Баронов, Графов и Виконтов. Их развели по разным кабинетам, отобрали мобильные телефоны, и начали с ними беседовать. Конечно, все это крепко попахивало легким беспределом, но другого выхода просто не было.

Беседы продолжались целый день напролет, менялись только опера с областной уголовки и наши сотрудники. Участвовало в этом очень много народу, даже начальник СКМ и тот лично разговаривал с разными клиентами почти что весь день. Давили на фигурантов исключительно психологически, говорили, что сейчас всех закроем по статье 91 УПК, рисовали им в красках бытовые условия в ИВСе, который располагался тут же, в подвале УВД, «показывали мультики» по «черные» хаты, и все в таком духе. Отдельно Царева и Графова пугали тем, что сейчас изымем их «девятки» и назначим экспертизы на предмет установления того, не клеились ли на них какие-либо полосы. Но все держались, некоторые даже подписали согласие на проведение Полиграфа.

Первым уже где-то в одиннадцать часов вечера дрогнул Царев, который начал выяснять, на какие именно условия он может рассчитывать в случае «чистухи», то есть чистосердечного признания. Начальник СКМ лично гарантировал ему подписку о невыезде и дальнейшие хлопоты перед прокурором. В общем, Царев немного подумал, и начал рассказывать.

Оказалось, что тему с ограблением коммерсантки предложил Князев-младший. Как-то оба Князевых, Царев и Баронов сидели у них дома за пивком, и отец Князева сказал, что хозяйка, которую он возит, не боится ездить с большими суммами наличкой, и что он скоро повезет её в другой город с долларами. Князев-младший заметил, что можно легко и просто поднять за раз большую сумму, тем более, что они будут знать все подробности поездки заранее. Тут же все вместе накидали план, по которому решили тормозить Камри в условленном месте на трассе под видом гаишников. Под гаишную машину маскировали «девятку» Царева, для этого Князев-младший попросил у одного своего знакомого, работавшего в рекламной мастерской, синюю самоклеющую бумагу, из которой он и Царев заранее вырезали полосы для обклейки его автомобиля под служебную цветографическую раскраску. Также Князев-младший заранее купил в военторге спецжилетку и гаишный жезл. В ночь разбоя Князев-младший и Царев заступили в ЛОВД на суточное дежурство, Царев переоделся в форму и получил табельный ПМ с патронами. Часа в два ночи он отлучился из отдела, сказав дежурному, что поедет домой покушать. Поскольку все было тихо и заявки отсутствовали, дежурный ему это разрешил. Тогда Царев на своей «девятке» заехал домой к Баронову, который взял с собой шапочку с прорезями для глаз. Выехав на трассу, встали в условленном с Князевым-старшим месте, обклеили «девятку», Царев одел поверх формы жилетку и стали ждать. Дальше было и так все понятно – Царев махнул палкой, Баронов в маске и с табельным пистолетом Царева грабанул коммерсантку, после чего они уехали обратно в город. Опять же, не доезжая до города, отклеили с машины синие полосы, после чего проезжая мимо одной из мусорок выбросили туда сумку с золотом и телефонами, предварительно все вытерев. Потом Царев завез Баронова с деньгами к нему домой, а сам вернулся в ЛОВД на дежурство.

В принципе, всё было логично и понятно. После этого раскололся Баронов, который всё подтвердил, потом Князев-младший и уже последним – Князев-старший. Характерно, что деньги они поделили на три части и спрятали в трех разных местах – в гараже Князевых, в гараже Царева и у подруги Баронова. Причем прятали втроем – Князев-младший, Царев и Баронов.

Оставшаяся ночь была посвящена чисто техническим моментам – изъятию денег, пистолета, осмотру автомобиля и тому подобному. Царев, как и договаривались, отскочил на подписку о невыезде, а оба Князевы и Баронов поехали до суда в СИЗО. В дальнейшем дело было направлено в суд, кстати, вменялся им разбой, совершенный организованной группой. Баронов получил восемь лет лишения свободы, Князев-старший и Князев-младший – по пять, а Царев – два года условно. Из милиции всех уволили еще на стадии следствия, между прочим, уволили начальника ЛОВД и его зама по кадрам.

Вот так закончилась история про раскрытие вооруженного разбоя на трассе в условиях неочевидности.