Истории великих команд и великих династий неразрывно связаны с легендами. Легенды эти, надолго отпечатываются в коллективной памяти, не оставляя равнодушными болельщиков, даже много лет спустя. В большинстве своём спортсмены, причастные к этим самым легендам, в глазах фанатов являются настоящими богами. Они – истинные образцы высоких идеалов и нравов.
Но иногда «Бог» – это престарелый футболист, игнорирующий указания легендарного тренера; футболист, который в день чемпионской игры с перегаром заваливается на командный завтрак; футболист, у которого слипаются глаза, потому что он лёг спать только ранним утром; футболист, который выходит на поле и творит чудеса, невзирая на жуткое похмелье. Его имя – Макс Макги. С ним связана одна из самых известных и повествуемых историй за всю полувековую эпоху Супербоулов, с которой мы и предлагаем ознакомится.
Сезон 1966 года выдался для Грин Бэй Пэкерс особенным. Победив Даллас Каубойс в игре за титул чемпиона НФЛ, Упаковщики должны были представлять НФЛ в матче против чемпиона АФЛ Канзас Сити Чифс.
Первый Супербоул был во многом экспериментом, но Винс Ломбарди казался одержим страстью выиграть его (говорят, что владельцы НФЛ возложили ответственность на плечи Ломбарди за результат игры против представителя «Лиги выскочек»). Главный тренер решил затянуть и без того не слабо притянутые гайки дисциплины. Дэвид Маранисс в своей биографии великого тренера писал о подготовке к игре: «Никаких послаблений для своих игроков, никаких отвлекающих факторов. Он поднял штрафы за нарушения комендантского часа до рекордных сумм. "Винс очень чётко дал понять, что мы должны выиграть эту игру и он не собирается терпеть нытья ни от кого", – вспоминал координатор нападения Ред Кокрен. – "Одна ошибка и все может быть потеряно"».
Ломбарди не только поднял штрафы до непомерной суммы, но накануне игры предупредил каждого игрока, что, если кто-то осмелится нарушить комендантский час, он не только оштрафует их, но и выпроводит из команды и позаботится о том, чтобы футболисты никогда не нашли себе пристанище ни в одной команде Лиги. «Я мучился тем, что произойдёт, если мы не выиграем…», – вспоминал лайнбэкер Дэйв Робинсон. – «Винс убил бы нас или, что ещё хуже, убил бы нас в следующем году».
Но в составе Пэкерз был игрок, которого не беспокоила вся эта истерия вокруг объединительного матча чемпионов двух, ранее конкурирующих, Лиг. Макс Макги, за плечами которого было 34 года и 11 сезонов в НФЛ, уже не был на первых ролях в той команде – пик династии совпал с закатом его карьеры. Два последних сезона он подменял Кэрролла Дэйла и Бойда Даулера. В сезоне 1965 года Макги поймал 10 передач, а в 1966 году – всего четыре. Правда, его ловля паса от Барта Старра на 28-ярдов в тачдаун помогла Пэкерз одержать победу над Далласом 34-27 и обеспечила участие команды в Супербоуле. «Я чувствовал, что это мой последний год в профессионалах и Винс держал меня в команде только из-за моего умения разряжать обстановку в коллективе. Я был списан для Игры», – вспоминал наш герой. Он совсем не ожидал, что ему придётся выйти на поле Лос-Анджелес Мемориал Колизеум.
Поэтому Макги прилетел в Калифорнию развлекаться. Он находился в предвкушении вечеринки и был почти взбешён, когда Ломбарди запер команду в закрытом тренировочном лагере в Санта-Барбаре. Накануне большой игры команда переехала в Лос-Анджелес и разместилась в отеле. Макс почувствовал свой шанс и запланировал побег.
Мы уже упоминали о штрафах. За нарушение режима футболист должен был заплатить 10 000 долларов. Такая сумма могла образумить 99% игроков Лиги. Но только не Макса Макги. Позже он вспоминал: «Тренер знал только о 10 % моих похождений, не более. Так что у меня были все шансы выйти сухим из воды. К тому же моя помятая ночным похождением физиономия отлично повеселила ребят за завтраком».
Вечером перед игрой. 22:00. Хог Ханнер, помощник Ломбарди, следуя строгим предписаниям главного тренера, проверил комнаты игроков. Макги был уже в постели, что и было с удовлетворением отмечено Ханнером. Но, как оказалось, Макс находился в постели полностью одетым (вплоть до пальто) и был готов сорваться, как только все улягутся. «По дороге на финальную игру я познакомился с парой стюардесс (многие пишут, что Макс приметил стюардесс во время перелёта до Лос-Анджелеса, но, например, Тим Лэйден в статье для Sports Illustrated утверждает, что «стюардессами» на жаргоне того времени называли девушек лёгкого поведения), мы планировали отлично провести время, повеселиться и пропустить пару стаканчиков. Безобидная вечеринка».
Вечером перед игрой. 23:00. Макги позвонил Полу Хорнунгу, лучшему другу, товарищу по кутежам и соседу по комнате. «Он позвонил и сказал: "У меня есть две девушки, и твоя – великолепна", – вспоминал Хорнунг. – "Выходи и выпей с нами пару стаканчиков"». У Пола болела шея (последствия старой травмы) и Макги думал, что он тоже не будет принимать участия в игре. Но через неделю Хорнунг должен был женится, да и штраф был уж очень большим, поэтому Пол отказался.
Ночь. Можно только представить, что Макги делал во время своей самоволки ночью в Лос-Анджелесе. Конечно же эта история обросла легендами и, согласно одной из них, Макс попрощался со своими спутницами следующей тирадой: «Дамы, это был фестиваль, как всегда. Вы слишком красивы для слов. Я только надеюсь, что я более чем восполнил отсутствие моего друга Пола». На что получил ответ: «О Макс, ты был замечательным!».
Утро в день игры. 6:30. Воспоминания Хорнунга: «Он позвонил из вестибюля и спросил, не сделали ли они вторую проверку. Я сказал: "Нет, ты, удачливый ублюдок, быстрее тащи свою задницу сюда"». В это время квотербэк Барт Старр спустился в холл отеля, чтобы ознакомится со свежими газетами, и заметил крадущегося к себе в номер Макги. Ресивер даже подмигнул квотербэку. Старр подумал про себя: «Черт возьми! Это ночь перед самой большой игрой в нашей жизни, а он устроил себе вечеринку!».
Утро в день игры. 7:15. Пол Хорнунг бегал по номеру и выговаривал товарища, рисуя ему не очень радужные перспективы в дальнейшем, когда Ломбарди узнает о его похождениях. Но Макги хотел только одного – поспать…
Перед игрой. Перед каждым матчем Дэйл, Даулер и Макги (принимающие Пэкерз) проводили ритуальный разговор, во время которого в последний раз обсуждали план на игру. «Перед игрой Макс сказал нам: "Что бы вы ни делали, постарайтесь не сломаться сегодня, поскольку я сейчас не в лучших кондициях", – вспоминал Бойд Даулер. – "Я спросил: что ты имеешь в виду?". Макс ответил: "Я кутил всю ночь и во мне болтается ещё некоторое количество выпитого… К тому же я не выспался. Просто не сломайся"».
Игра. Макс чувствовал себя довольно паршиво, но занял своё место на скамейке запасных, ожидая, что проведёт на ней весь матч. Он немного поболтал с Хорнунгом о прошедшей ночи и предстоящей свадьбе. И тут, на третьем розыгрыше матча Бойд Даулер повредил плечо, пытаясь блокировать сэйфти соперника Джонни Робинсона на выносе. Основной принимающий Пэкерз серьёзно травмировал плечо двумя неделями ранее, в третьей четверти игры с Далласом. «Моё плечо было совсем не в форме. Я обычно кладу пенопластовую прокладку под свой наплечник, но так как мы собирались много бросать мяч, я хотел иметь некоторую гибкость. Я вынул пенопласт. Когда я ударил Джонни Робинсона, я услышал треск … и сразу понял, что закончил», – вспоминал Даулер.
Макс сидел на лавочке и не верил в случившиеся. Ему казалось, что сбывается его самый ужасный кошмар. Винс Ломбарди закричал: «Макги! Макги! Тащи свою задницу на поле». Максу ничего не оставалось… но он забыл свой шлем в раздевалке! Ему пришлось одолжить шлем у линейного. «Первый пас. Я поймал на удивление уверенно первый пас, а дальше я был неудержим».
Во втором драйве Пэкерз на третьем-и-три на отметке 37 ярдов на половине Канзас Сити Чифс Старр бросил передачу в центр в район 22-ярдовой отметки на Макги. Макс проскользнул мимо корнербэка Чифс Вилли Митчелла и поймал неудобно брошенный мяч одной рукой. Это была замечательная ловля от человека с похмелья и без сна, бегущего на полной скорости. «Пас был не очень хорош, давайте посмотрим правде в глаза. Квотербэк, стоимостью 100 000 долларов, мог бы бросить принимающему за 30 000 долларов то, что он смог бы поймать», – шутил позже Макги. – «Я думал, что мяч будет перехвачен. Я пытался сбить его, а он просто застрял в моей руке».
(Комбинация была заготовкой от тренеров Пэкерз. Они видели, что сэкондари Чифс склонны оставлять середину поля открытой при блице. К тому же, ди-бэки Канзаса не очень хорошо умели противостоять ресиверам один-на-один. Тренерский штаб обратил на это внимание игроков. Макги тоже знал об этой особенности. Маранисс в своей книге цитирует Макса: «Я изучал фильм и нашёл своего защитника. Я собирался пригласить его на завтрак, обед и ужин». Как видим, Макги все же готовился к игре.)
Похоже, Макс любил напоминать Старру о той передаче. На одной из встреч с журналистами, посвящённой победе в Супербоуле, один из корреспондентов спросил Макги: «Я не могу понять, как Вам удалось занести этот первый тачдаун? Вы на полной скорости бежали по маршруту, но мяч начал падать позади Вас, и при этом Вы умудрились на полном ходу развернуть корпус, вытянуть одну руку и поймать тот пас. Да ещё и ухитрились уйти от двух захватов… Объясните, КАК?». Макс повернулся в сторону своего квотербэка, сидящего неподалёку, и убедившись, что тот следит за разговором, сообщил: «Все довольно банально, у меня просто никогда не было возможности практиковать ловлю мяча вот так (при этом он выпрямил руки прям перед собой, как если бы ловил совершенно идеально брошенный мяч)».
Первый тачдаун в истории Супербоулов! Однажды Макса спросили, почему он не забрал мяч после исторического момента: «Я был слишком глуп, чтобы сделать это. Мы пнули этот мяч на трибуны с экстра-пойтом», – ответил он. Позже Макги попытался найти мяч, предлагая вознаграждение в 1000 долларов. «Тридцать человек позвонили, чтобы сказать: "Мяч у меня". В любом случае, я не смог бы проверить его подлинность», – сказал Макги.
Далее на поле происходило волшебство… выигранный исторический Супербоул и невероятная статистика Макса. «Игра его жизни», – отметил Хорнунг. Всего за матч Макги отметился семью пойманными передачами на 138 ярдов и двумя важнейшими тачдаунами. Второй тачдаун Макс поймал в третьей четверти, укрепив таким образом лидерство Пэкерз 28-10. По справедливости, именно Макги нужно было признавать самым ценным игроком Супербоула І. Но награда, а с ней и новенький Корветт, достались Барту Старру. «Я мог бы поймать больше пасов в тот день, но похоже Барту был необходим новый автомобиль, вот он и не бросал мне более, чтобы я не составил ему конкуренцию», – шутил Макги. И пусть он не получил звания самого ценного игрока первого Супербоула, но он точно занял почётное место в сердцах болельщиков Грин-Бэй Пэкерз.
После матча Макги сказал в интервью: «Сайонара. Это отличный момент, чтобы уйти, и я ухожу». Тогда же покинул команду и лучший друг Макса – Пол Хорнунг, который пошутил по этому поводу, что они оставили своего тренера в затруднительном положении, поскольку в команде не осталось игроков, которых бы Ломбарди мог оштрафовать за нарушение правил. Но тренер убедил Макги вернуться ещё на один сезон. Во втором Супербоуле Макс поймает одну передачу на 35 ярдов (!) и подсобит Пэкерз победить Окленд Рэйдерс, после чего окончательно закончит с футболом.
Как мы поняли, Винс Ломбарди так и не узнал или сделал вид, что не догадался, о выходке Макги (будем благодарны читателям, если они подтвердят или опровергнут наше предположение). Макс был очень обеспокоен тем, что тренер, державший команду в ежовых рукавицах, узнает о его загуле перед финалом. Он опасался этого даже после завершения карьеры. «Я боялся до самой его смерти, это же Винс Ломбарди! Он мог меня штрафануть даже после завершения карьеры», – шутил Маги.
Уильям Макс Макги (таково полное имя нашего героя) родился в 1932 году в городке Сакстон Сити, Невада. После рождения ребёнка Роберт Ли и Беатрис Паркс Макги переехали в небольшой северо-восточный техасский городок Уайт-Оук, который находится примерно в 125 милях к востоку от Далласа. Макс был самым младшим из шести детей в семье (пять мальчиков и одна девочка). Отец поддерживал семью, сначала работая в городском магазине, а затем водителем школьного автобуса.
Все мальчишки в семье были спортсменами и звёздными футболистами средней школы Уайт Оук. Его брат, Кой Макги, на шесть лет старше Макса, четыре года играл в Нотр-Дам и был резервным халфбэком в команде тренера Фрэнка Лихи. Он был членом команды 1946 года, которая считается одной из лучших в истории колледжей. В последней игре того сезона против программы Университета Южной Калифорнии, которая и принесла Ирландцам национальный титул (победа 26-6), Кой Макги вышел со скамейки и заработал ногами 146 ярдов и два тачдауна.
Макс был так же хорош, как и его братья. Он начал играть в футбол на позиции раннинбэка. В свой последний школьный год Макс заработал выносом 3048 ярдов и, согласно записям, собранным Национальной федерацией Хай Скул, стал первым игроком в истории, который набегал более чем 3000 ярдов за сезон (позже эта отметка будет покорена ещё 87 раз). Несомненно, раннее внимание к таланту, тем более, когда этот талант растёт в Техасе, помешанном на школьном футболе, наложило свой отпечаток на формирование личности. Уже в школьные годы у Макса возникли проблемы с дисциплиной.
После школы Макс принял приглашение Университета Тулейн в Новом Орлеане. Прямо скажем, не самое престижное учебное заведение. Просто спортивного директора программы не отпугнули характеристики Макги вне поля. В студенческом футболе парень также не затерялся. В составе «Зелёной Волны» он быстро приобрёл авторитет и стал одним из лидеров команды. Выступая на позициях пантера, ретернера и халфбэка он возглавлял команду по количеству набранных ярдов на протяжении трёх сезонов подряд, был лучшим ещё по нескольким показателям и выбирался в сборные конференции (Тулейн тогда был членом Юго-Восточной конференции. Да-да, той, в которой играет Алабама).
В колледже Макги также играл в бейсбол и баскетбол и получил диплом по менеджменту. В Тулейне Макс встретил Марсию Прибе. Ещё студентами они поженились и в 1953 году у пары родилась первая дочь Марла.
Макс Макги был выбран Пэкерс в пятом раунде драфта НФЛ 1954 года под общим 51 номером. Скауты Грин-Бэй, возглавляемые легендарным Джеком Вайниси, решили сделать ставку на молодого и талантливого игрока, который мог сыграть на нескольких позициях. Они надеялись, что он может стать ещё одним Элроем Хиршем, который вошёл в профессиональный футбол в качестве комбинированного бегущего-принимающего. Интересно, что Макги оказался единственным из шести игроков, выбранных Упаковщиками в первых пяти раундах того года, который не покинул команду уже после первого сезона.
Наш герой попал в Грин-Бэй в то время, когда франшиза переживала сложные времена. Десять лет обидных поражений и разочарований. 1953 год закончился совсем плачевно: команда заняла последнее место в конференции с результатом 2-9-1, сменив трёх тренеров по ходу сезона. Лисли Блэкборн, возглавивший Упаковщиков в 1954 году, был тренером новичком в профессиональном футболе. Игру он строил, ориентируясь на принципы студенческого футбола, уделяя больше внимания атаке. Максу это пришлось очень кстати: он закрепился на позиции стартового ресивера, заработал больше всех тачдаунов. Макги отличался техникой ловли мяча, эффектной и эффективной. Его опыт игры халфбэком помог ему раскрыться в плане набора ярдов после ловли.
Следующие два года жизни Макса не были связаны с футболом. Он ушёл служить пилотом в военную авиацию. О данном факте в его биографиях можно встретить весьма скудные данные. Известно, что он служил на базах ВВС США Гудфэллоу в Сан-Анджело, Техас и Эглин во Флориде, где участвовал в программе разработки ранних беспилотников. Интересно, что во Флориде он делил комнату с Заком Братковски, квотербэком Чикаго Бэарз, который также был призван после своего дебютного сезона в НФЛ, а в будущем станет товарищем Макса по Пэкерз.
Ко времени окончания службы у Макса и Марсии родилась вторая дочь Мона, но их брак не удался. Жена, забрав дочерей, вернулась в Миннеаполис, а Макги воротился в родной уже для него Висконсин. «Они были слишком молоды и у них были разные устремления», – рассказывала его младшая дочь Мона, – «Мой папа начинал свою футбольную карьеру, а моя мама хотела свою собственную карьеру».
Макги проведёт следующие 11 лет в Грин-Бэй, первые два – в плохих командах, которые выиграли в общей сложности четыре игры, и следующие девять – в качестве важной шестеренки в машине Ломбарди, которая выиграла пять титулов НФЛ и первые два Супербоула.
Первый сезон Макс восстанавливал свои прежние кондиции, а уже в следующем 1958 году он выиграл конкуренцию у другого великолепного принимающего Билла Хоутона, который побил рекорды Дона Хатсона по количеству приёмов и общему количеству набранных ярдов. Макги был лучшим в Лиге по средним ярдам за приём (23,2), по количеству ярдов на панте (2 716) и среднему количеству ярдов за попытку на панте (36,0). Вот только команда провела худший сезон в своей истории, показав результат 1-10-1.
В 1959 году состоялось историческое событие, руководство Грин-Бэй наняло Винса Ломбарди. В первые два года Ломбарди, Макги поймал больше передач, чем любой другой игрок, и набирал в среднем 21,8 ярда за приём. В 1961 и 1962 годах, когда Пэкерз выиграли два первых титула НФЛ при Ломбарди, Макс лидировал по количеству кэтчей и ярдам на приёме. За шесть сезонов Макги поймал 238 передачи и заработал 31 тачдаун. На тот момент Макс был одним из опытнейших игроков команды, душой компании и настоящим рубаха-парнем.
«Он был одним из самых талантливых спортсменов, которые у нас были», – вспоминал Пол Хорнунг.
В своей книге Джерри Крамер писал о Макги: «Макс – потрясающий спортсмен. У него было так много способностей, что это невероятно. Больше, чем у всех, кого я когда-либо знал. Но за двенадцать лет он использовал лишь около четверти своих талантов, правда. … Но, когда обстоятельства требовали того, он мог протянуть руку и сделать большую игру. Он редкий спортсмен. Покажите ему любой вид спорта – от гольфа до настольного тенниса и до бассейна – и он в этом преуспеет».
Зак Братковски, который стал бэкапом Барта Старра в 1964 году, рассказывал: «Макс был умён, обладал развитым инстинктом и у него была огромная уверенность в своих способностях. В игре 1965 года против Балтимора, соперник показал сэйфти-блиц. Я видел, как Макс быстро среагировал. Он увидел корнербэка стоящего ближе к краю, переиграл его, сменив направление движения и мы заработали тачдаун. Он мог читать блицы как квотербэк».
«Единственная оплошность Макса состоит в том, что он немного небрежен и роняет лёгкие передачи», – сказал однажды Ред Кокран. «Макс умел делать решающие плеи. Он мог уронить простой мяч, но ловил сложные. Винс любил его за это», – добавлял Джерри Крамер.
Боб Шнелкер, тренер принимающих Пэкерз: «Макс мог сделать что угодно. Он мог совершать невозможные приёмы. Это просто в его характере. Как та ловля одной рукой в Супербоуле. Он встаёт со скамейки и играет, как будто он – весь мир. Он был хорошим спортсменом».
Макс Макги провёл за Пэкерз 148 матчей (110 в старте), сделал 345 приёмов на 6346 ярдов (18,4 ярдов за попытку – второй по этому показателю в истории команды) и заработал 50 тачдаунов и 306 очков. Пять титулов чемпиона НФЛ с командой, два перстня победителя Супербоула. Только один раз его выбрали в Пробоул, в 1961 году. Макс Макги выбран в Зал славы Грин-Бэй Пэкерз в 1975 году.
Макги был ценным активом на поле, но ещё более ценным он был в раздевалке. «У него было потрясающее чувство юмора и умение отчебучивать великолепные шутки в моменты, когда этого наименее ждали», – говорил Ли Реммель, первый историк Пэкерз. Эта его черта, его общая сообразительность привлекала к нему товарищей по команде и помогала ослабить напряжённость деспотичного правления Ломбарди. «Когда все остальные смотрели на свои ноги, задаваясь вопросом "Что делать?", Макс придумывал что-то», – вспоминал Джерри Крамер.
Одна из историй, как и похождения накануне Супербоула, стала апокрифической. Она также передаётся в нескольких вариантах, мы остановились на следующем. Во время одной из тренировок, Винс с красным от негодования лицом орал на игроков, из-за того, что они не могли полностью исполнить его требования. Тренер поднял мяч в воздух и сказал: «Мы начнём с самого начала. Это – мяч…». В этот момент Макги говорит: «Вау, тренер, не так быстро! Ты не мог бы помедленнее?» (в смысле – очень сложное объяснение для понимания). Джерри Крамер добавляет, что Ломбарди не знал, что говорить далее после этой фразы и шутка Макса позволила ему не продолжать.
В отношениях с великим тренером у Макса не всегда все было гладко. Ломбарди, как приверженец жёсткой дисциплины, был не в восторге тех выходок, которые порой откалывал лучший игрок команды. В то же время, оставить Макги за бортом состава – было непозволительной роскошью. В итоге, оставался только один вариант – штрафы. Которые, правда, не останавливали Макса. Ему приписывают ещё один рекорд в команде Ломбарди, его личный и неофициальный – 11 дней без нарушения режима и загулов. «Я не горжусь этим, но я уже привык. Я должен удержать это рекорд», – отшучивался Макги.
Как вспоминал Боб Скоронски, однажды Винс Ломбарди застав Макса во время очередной самоволки, сказал: «На этот раз я штрафую тебя на 500 долларов, в следующий раз штраф будет равняться уже 1000. В общем, если ты сможешь найти девчонку, которая будет стоить 1000 долларов, возьми меня с собой».
Большинство своих вылазок Макги совершал с Полом Хорнунгом, своим лучшим другом, с которым они 10 лет делили одну комнату. «Он был призом. Был бонусный выбор и Пэкерз выиграли его с помощью монетки или чего-то в этом роде. В тот же год, когда я вернулся со службы. Хорнунг уже был в команде, а я опоздал на неделю. Я никогда не забуду, как вошёл в раздевалку и спросил: "Где Золотой мальчик?". Я назвал его Златовласка и сказал: "Где Златовласка, я хочу с ним встретиться". Так мы и встретились. Он был квотербэком, а я – принимающим. Он был один, и я один. И в первый день мы решили, что будем соседями по комнате», – так о их первом знакомстве вспоминал сам Макги.
Многие из игроков Пэкерз были женаты, а Макги и Хорнунг были одиноки. Зак Братковски поселился с ними осенью 1964 года. Он вспоминал: «Я был квотербэком, каждый день с 8 утра. Я никак не мог следовать их образу жизни».
Эти двое способны были рассказать много историй, которые составили бы не одну книгу. Они могли куролесить ночь напролёт, но в день игры носились по полю. Хорнунг говорил: «Черт, Ломбарди знал, где мы были каждую ночь. Но он также знал, что мы будем играть в футбол в воскресенье».
С другой стороны, Винс Ломбарди делал для Макса Макги и поблажки. Эту историю рассказал Джерри Крамер. Ломбарди практиковал упражнение, тренировку блока, которое получило название «мясорубка». Игрок нападения и защиты становились один против другого, как на лини скримиджа, и должны были не пропустить соперника через неё. Чаще всего со стороны защиты место на линии занимал Рэй Ничке. «В первый раз, когда он увидел это, Макс стоял позади меня в очереди. Он посмотрел, как мы с Рэем просто чертовски избиваем друг друга, что очень нравилось Ломбарди, и потихоньку отошёл в конец очереди», – рассказывал Крамер. – «И знаешь, что? Он никогда не выходил на фронт. И знаешь, что ещё? Ломбарди знал это и никогда не заставлял Макса выходить!».
Спустя годы Макги объяснил причину Крамеру: «Я ездил к Ломбарди и сказал ему: "Тренер, я знаю, что Ничке может надрать мне задницу. Ты знаешь, что Ничке может надрать мне задницу. И я уверен, что Ничке знает, что он может надрать мне задницу. У меня бумажная голова, и я, вероятно, просто получу ещё одно сотрясение мозга. Какой смысл в том, чтобы я влез в эту тренировку и получил удар по заднице?». Крамер заканчивает рассказ: «И так, тренер говорит Максу: "Ну, если парни не вызовут тебя, я ничего не скажу". Иногда игроков вызывали, потому что вся команда наблюдала за этой тренировкой. Но Макс просто оставался в непосредственной близости от линии, крутой, как перец, и никто никогда не вызывал его. Он был немного старше и намного мудрее большинства из нас».
Вы не поверите, но товарищи по команде характеризируют Макги как скромного и застенчивого парня. А ещё, как хладнокровного конкурента во всем, от гольфа до покера. Хорнунг однажды сказал своему другу, профессиональному игроку в гольф Рэймонду Флойду, что он поставит против него 10 000 долларов в игре против Макги.
Две дочери Макса жили в Миннесоте вместе с мамой, и иногда первая супруга приводила их на стадион на игры Пэкерз с Вайкингс. «Футбол не был частью нашей жизни. Да и, честно говоря, отец был для нас загадкой», – рассказывала младшая дочь. Когда Макс закончил с футболом, а Марла и Мона были ещё в раннем подростковом возрасте, он пригласил девочек погостить у себя во втором доме в Майами. «Он хотел быть отцом, но не знал, как стать отцом двум девушкам-подросткам», – вспоминала Мона, – «Он повёл нас в клуб Плэйбой, было интересно. Никто не злится на него из-за этого. Он давал то, что мог дать». Таким он был человеком.
В конце 90-х члены семьи начали замечать, что Макги стал забывчивым. Они отслеживали его состояние каждый день, а в 2002 году ему поставили диагноз – ранняя форма болезни Альцгеймера. В течение следующих пяти лет Макс жил по чёткому распорядку под присмотром родных. Иногда у него были сложные дни и недели, а иногда он жил, как ни в чём не бывало.
«Отец не разбирался в домашней работе, он не мог починить даже протекающий кран», – вспоминала младшая дочь, – «Но единственной работой, которая ему нравилась, было выдувать осенние листья. Потому что он любил смотреть как они разлетаются и парят от напора воздуходувки». В воскресенье утром, 20 октября 2007 года, Макс очистил двор от листьев, а потом взобрался на крышу над гаражом. Высота была небольшой, но ночью шёл дождь, и кедровая черепица все ещё была мокрой… Дениз была вдали от дома, она просила его не подниматься на крышу. Но, если Макги не мог остановить даже Ломбарди…
Ему было 75 лет. «Я только что потерял своего лучшего друга», – сказал Пол Хорнунг, узнав о случившемся.
Задолго до своей смерти Макги выделил 50 000 долларов на погребальные услуги. «Макс ненавидел ходить на похороны», – объявила Дениз, – «Он сказал мне, чтобы мы устроили вечеринку».
«Вы не понимаете», – заявил Рон Крамер, бывший тайт-энд Пэкерз, – «Мы не собираемся оплакивать Макса, потому что он вёл замечательную жизнь. Мы собираемся отпраздновать его жизнь. Как только жена Макса, Дениз, все устроит, мы все будем там. Все, кто сможет прийти, будут там, черт побери. Потому что Макс был настоящим парнем».
Церемония прощания состоялась в неденоминационной церкви в Иден-Прери, штат Миннесота, а затем была организованная вечеринка для гостей. Все говорили об одном давным-давно прошедшем дне в Лос-Анджелесе, о той самой паре чёртовых уловов, и о многом другом...
По отзывам людей, близко знавших Макги, он редко рассказывал футбольные истории, если его об этом не просили. Особенно он не любил вспоминать о Супербоуле I. «Ни разу я не слышал, чтобы Макс начинал разговор об этом дне», – говорил Макдермотт, его старый деловой партнёр. Однажды, после того, как несколько болельщиков подошли к столу Макса и Дениз во время обеда и попросили поведать о тех событиях, Макс сказал своей жене: «Я рассказывал эту историю так много, что начинаю задаваться вопросом насколько она правдива».
Авторы статьи: Сергей «Peacock» Павленко и Денис «Widells» Толмачев специально для новостного канал русскоязычных болельщиков Грин Бей Пэкерз «Eastern Tundra» в Телеграмме – https://t.me/GBNewsChannel и подкаста Green19.
