Восстановление
Несколько лет назад
Его квартира находилась в бедном районе соседнего от Ориона округа, состоящем в основном из субсидированного жилья и многоквартирных домов с низкой арендной платой. Томас наконец покинул систему, воспользовавшись вторым последним шансом. Он был чист уже где-то шесть месяцев, большую часть которых провел, работая с системой и пытаясь убедить судей, что действительно готов пройти судебную реабилитацию.
Последняя судья отнеслась скептически, но поверила ему достаточно, чтобы выдать разрешение. Вот для кого существовал последний шанс, для таких как Томас.
И на этот раз все действительно было по-другому. На прошлой реабилитации он просто выполнял свои обязанности, делал то, что говорили, пока не выбрался и не вернулся к старым привычкам со старыми друзьями. Но теперь он пробовал что-то новое. Он был вынужден остаться в том же районе из-за дешевой аренды, но тут неподалеку была действительно хорошая благотворительная группа, которая помогла ему найти работу, и впервые за долгое время его зарплата пошла на оплату нужных вещей, а не наркотиков.
Томас снимал жилье в четырехквартирном доме с шумными соседями, но он постарался сделать это место чистым и уютным. Впервые за многие годы он решился повесить семейные фотографии на стену, тогда как раньше боялся, потому что чувствовал, что если его увидят фотографии, люди, изображенные на них, каким-то образом узнают о его состоянии и разочаруются. Его мебель представляла разрозненную коллекцию всего, что он мог купить на распродажах или забрать бесплатно. В углу даже стояла старая гитара.
Томас не умел играть, но его психолог поделилась с ним интересным наблюдением на прошлой неделе. Многие из ее знакомых, которые чувствовали себя грустными и опустошенными, будь то из-за наркотиков, депрессии или чего-то еще, либо не имели хобби, либо забросили его в процессе. У нее была теория, что хобби являются отличным источником внутренней мотивации и самоуважения, и она мотивировала его попробовать найти что-нибудь, что ему нравится.
Томас с некоторой печалью обнаружил, что у него нет старых хобби, к которым можно было бы вернуться. Его знакомство с наркотиками случилось так рано, что у него никогда не было времени развить какие-либо интересы. Он не знал, заинтересует ли его музыка, но собирался попробовать.
В последние дни ему было очень грустно.
Но психолог сказала, что это нормально для человека с такой долгой историей зависимости.
Внезапно в дверь постучали, и он нервно дернулся на месте, прежде чем вскочить на ноги и поспешно подойти. Он остановился перед дверью, сделав глубокий вдох, прежде чем открыть.
Снаружи он обнаружил три знакомых лица.
И одно новое.
Его мать улыбнулась ему, лицо отца было осторожно-строгим, а младший брат одарил его лучшей версией своей милой детской улыбки, хотя она все еще была несколько сдержанной. Посмотрев вниз, Томас увидел черно-коричневую немецкую овчарку с большими ушами, одетую в красный жилет с надписью: «СЛУЖЕБНАЯ СОБАКА: НЕ ТРОГАТЬ»
— А я уже заждался! — сказал он, стараясь как можно лучше изобразить радость, и наклонился вперед, чтобы обнять младшего брата. Томас крепко сжал Адама. Он был обязан брату своей нынешней трезвостью, потому что именно тот случайно вселил в него немного здравого смысла. У Томаса в горле возник комок, когда он заметил, что Адам все еще носит куртку, которую он подарил ему в тот день.
Он отпустил Адама и по очереди обнял родителей. С матерью все прошло без проблем, но затем он повернулся к отцу и, увидев его выражение, неуверенно протянул руку для рукопожатия. Джим Вир отмахнул руку сына и заключил его в объятия, приятные и в то же время непривычные. У Томаса были не лучшие отношения с отцом, и месяцы реабилитации помогли понять, что причина была в нём самом.
— Входите, — сказал он, отступив в сторону и придержав для них дверь.
Адам прохромал внутрь и остановился, разглядывая темную квартиру.
Томас внезапно очень смутился.
— Извините, знаю, у меня тут пустовато, но…
— Всё хорошо, Томас, Мне нравится, — сказал Джим, положив руку на плечо сына, и впервые за долгое время Томас почувствовал какое-то тепло в груди. Одобрение отца распространялось по нему, словно теплая вода.
— У тебя тут очень уютно, Томас, — поддержала Марта, — но… ты уверен, что хочешь…
— Да! — выпалил он, слегка удивив своей внезапной настойчивостью родителей и себя самого.
Адам ничего не заметил, разглядывая фотографии в рамках на дальней стене, вместе со своей новой служебной собакой.
— Я приготовил для тебя комнату, там, в конце коридора, — сказал Томас. — Поймешь, когда увидишь.
Адам оторвался от фотографий и поблагодарил его, отправившись в коридор в сопровождении овчарки.
Все трое подождали, пока его шаги затихнут, прежде чем Томас повернулся к родителям.
— Как он?
Последовала пауза, во время которой он заметил медленный кивок отца.
— Лучше. Вафля очень помогает, и он привыкает к новой ноге. В некоторые дни ему тяжелее, но постепенно состояние улучшается.
— Хромота?
— Доктора говорят, что это частично психосоматика. Иногда в плохие дни у него возникают фантомные боли.
— Сегодня плохой день? — спросил Томас, оглядываясь на коридор.
В ответ он получил еще один кивок.
— Послушай, Томас, ты уверен, что хочешь это сделать? Это нелегкая задача…
Он поднял руку, прервав мать.
— Я хочу помочь, и если Адам говорит, что хочет выйти из дома, чтобы снова встать на ноги, я ему помогу, — он слегка сжал кулаки. — К тому же, я думаю, что в этом будет польза и для меня.
Возникла еще одна неловкая пауза, и он увидел, как челюсть отца слегка двигается, пока тот пытается сформулировать вопрос.
— И… как у тебя дела? Я ничего не имею в виду, но, как думаешь, на этот раз…
— На этот раз я смогу, — снова все трое удивились, насколько непреклонен был его собственный голос, даже он немного подпрыгнул. Они оглянулись на коридор, и Томас понизил голос. — На этот раз все по-другому, и я-я устал проходить через одно и то же снова и снова. Я хочу, чтобы все было по-другому.
Не желая больше это обсуждать, он решил сменить тему.
— Мне что-нибудь надо знать?
Его родители определенно знали, что он меняет тему, но решили не настаивать. Джим передал ему аккуратно сложенный листок бумаги.
— Тут все написано. Команды для Вафли, график приема лекарств и все встречи, на которые ему нужно попасть. Скажу сразу, тебе не обязательно его отвозить, мы наоборот пытаемся побудить его действовать самостоятельно, поэтому дали ему расписание автобусов.
— Он уже… может водить?
Марта сделала неуверенное лицо.
— Нет, он пока не совсем освоил протез, — ответила Марта, — но мы пробовали велосипеды, так что запасной вариант есть. Просто с собакой проще на автобусе.
— Ясно.
— Томас, мы все это с ним уже обсуждали, понимаешь?
Томас кивнул. Джим протянул руку и снова похлопал его по плечу.
— Спасибо, мы тебе очень благодарны. И мы гордимся.
В его груди снова распространилось тепло. Говорил ли ему отец такое раньше? Может быть, когда-то очень давно, прежде чем этот образ жизни поглотил его, и когда он все еще играл в бейсбол, но это было так давно.
— Спасибо, пап, и не волнуйся. Со мной он не пропадет.
И Томас говорил это со всей серьезностью. Адам не появлялся в течение нескольких минут, и хотя его родители были весьма опечалены этим фактом, они не стали настаивать и вышли, тихо попрощавшись с Томасом. Вскоре звук двигателя их автомобиля затих, и не осталось ничего, кроме тихого гула ближайшего генератора.
Вдалеке залаяла собака, и Томас слышал крики соседских детей со стороны парка в паре улиц отсюда. Он запер дверь, повернулся и тихо пошел в задний коридор. Дверь в гостевую спальню была приоткрыта, и он заглянул в щель, увидев на кровати Адама, обхватившего руками собаку, хвост которой ритмично бился о простынь.
Время от времени она тыкала в него носом, прижимая морду к нему, пытаясь вынудить его взаимодействовать любым способом.
Томас чувствовал себя довольно неловко, чувствуя, будто наблюдает за чем-то личным, но отчасти смотреть было интересно. В конце концов Адам поднял голову и почесал уши собаки. Вафля закрыла глаза и глубоко заурчала, отчего на лице Адама появилось подобие улыбки.
— Адам, — мягко позвал Томас, — можно войти?
— Конечно, твой ведь дом.
— Это теперь наш дом, а это – твоя комната, — он упрямо остался стоять на пороге. Томас умел быть упрямым. У него получалось упрямиться лучше всех его братьев и сестры вместе взятых.
Адам вздохнул.
— Можешь войти.
Он открыл дверь, вошел и сел на край кровати.
Адам поднял плюшевую игрушку Марвина-Марсианина.
— Ты думаешь, что ты смешной?
— А как же.
На мгновение Томас ужаснулся, что облажался по-крупному. Ведь именно инопланетянин оторвал Адаму ногу. Неужели он случайно вызвал какой-то приступ ПТСР или...
Но затем Адам улыбнулся.
— Да уж, в юмор тебе дорога закрыта.
— Тебе нужны подколы получше.
— Прости, забыл их дома.
Разговор затих. Адам немного опустил голову.
— Ты выглядишь усталым, — сказал Томас. — Не хочешь вздремнуть? Потом поужинаем.
Адам покачал головой.
— Нет, я… не хочу просто сидеть сложа руки… Дела идут лучше, когда я встаю и двигаюсь.
— Ладно, тогда вставай, пойдем готовить ужин. Знаю, твоя готовка чаще всего напоминает эксперименты безумного ученого, но я верю, что вместе мы сможем сварганить что-нибудь съедобное.
Это подарило ему еще один призрак улыбки.
— Хорошо, — он протянул руку и отстегнул ремни жилета собаки, стянул его и положил на кровать. — Ты еще не познакомился с Вафлей.
— Можно ее погладить? — нерешительно спросил Томас.
— Жилет снят, значит, она больше не на работе. Давай, она любит внимание.
Томас сел на край кровати и протянул руку собаке. Без жилета она казалась немного менее серьезной, с интересом обнюхав его руку, прежде чем нежно лизнуть.
— Ну, здравствуй, дорогая, — он почесал большие уши, и собака довольно заурчала. Он засмеялся. — Что, вот так?
Собака снова заурчала, и Томас не смог сдержать улыбку, как и Адам.
— Какая приятная леди.
— Она и с работой справляется отлично, — добавил Адам, чувствуя любопытство своего брата. — Она может, типа, чувствовать приступы паники и всякие другие тревожные штуки. Она очень хорошо умеет их предотвращать, и еще она приносит мне всякое, если попросить.
— Ага, ясно, — Томас насмешливо поднял бровь, глядя на брата. — Оказалось, что к Силе ты не чувствителен, поэтому теперь у тебя есть собака, которая принесет что угодно, чтобы ты не вставал с дивана.
— Конечно, я потерял ногу только для того, чтобы иметь повод лениться.
Лицо Томаса вытянулось, и он уже собрался извиняться, когда Адам проворчал:
— Да шучу я.
— Ой, извини.
Адам вздохнул и покачал головой.
— Слушай, давай мы… обойдемся без этого?
— Без чего?
Адам пожал плечами и погладил Вафлю по бокам, пока та облизывала свои лапы.
— Без этой тряски надо мной. Мама и папа научились не ходить на цыпочках вокруг меня, но все остальные… они относятся ко мне как к какой-то стеклянной скульптуре, которая в любой момент может развалиться от дуновения ветра. И, возможно, они правы, но меня уже сломали, так что ничего страшного, если я разобьюсь еще раз. Я просто хочу, чтобы со мной снова обращались нормально.
— Ладно, нестеклянный, — Томас кивнул, — тащи свое одноногое туловище на кухню и сделай мне бутерброд.
Адам уставился на него.
— Перебор? — спросил Томас, приподняв бровь.
На лице его брата появилась медленная улыбка.
— Не, в самый раз.
============================================
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются. Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам: