БМ показывал рощу)

Это когда ездишь на работу на велосипеде, а не на машине, потому что после вчерашнего дикий перегар...

Голова болела дико.

Вся.

Особенно волосы и уши.

А при открытии глаз – вспыхивали фейерверки.

Над Васиным диваном склонилась Владочка-дочка:

- Папа - ты скот, да? Сдыхаешь? – спросила она и погладила Васю по щеке, - Не сдыхай, пап, я плакать буду…

- Владочка, - пересохшим голосом попросил умирающий Вася ребёнка, - Подай папке воды…

Выпив из кружечки с лошадкой воды Вася сел.

«В прихожей - значит они ещё не спали… Сначала был боулинг, вроде… Потом – бар; Сидоров стриптиз всё обещал… Интересно, где я штаны облил?».

Вспомнив только отзывчивого таксиста, который не только завёл его в лифт, но и проследил за запуском в квартиру, Вася с сожалением поднялся.

Как бы дожить скорее этот день! И - поплёлся в кухню.

Вся семья была в сборе: тёща, Мария Ивановна – допивала кофе, жеманно отставив мизинец с великосветскостью; Владочка - страдала над тарелкой на высоком детском стульчике; Танька-жена, в обрыданных глазах, с ненавистью мешала в кастрюле венчиком.

И только кошка Плюшка – ничего не делала.

По выражению самых родных лиц Вася понял – ему не рады.

И ещё: надо извиняться. И есть за что!

И - начал:

- Прости меня, Танечка!

- Простите меня, Мария Ивановна!

- Владочка, девочка – прости папку!

Потом подумал и добавил:

- И ты меня, Плюшка, прости!

Злобная обрыданная Танька ещё быстрее застучала венчиком:

- Шут гороховый!

Мария же Ивановна, тридцать лет прожившая в браке с Таниным отцом – антиангелом, неожиданно растрогалась:

- Плохо тебе, Васенька?! Колбасит со вчерашнего? Ну-ну, главное ты осознал…

- Осознал, мама, - подавляя приступы тошноты сказал Вася и даже попытался кивнуть в знак осознания, но не смог – побежал в туалет, блевать.

- Господи, как мучается мужик! – истерично-сочувствующе сказала Мария Ивановна для зрителей: дочери, внучки и кошки.

(Пользуясь обилием свободного времени тёща посещала театральную студию «Образ» для талантливых подростков при детской комнате полиции. Где играла главные и характерные роли: ведьм и цариц – с одинаковым успехом).

И театрально-императорским жестом приказала:

- Таня, налей ему похмелиться, помрёт…

- Мама, тебе вчера мало было?

- Танечка, сдохнет ведь, нового искать будешь… Знаешь сколько народу сдохло, вовремя не похмелившись? Вон твой дядя, мой брат, два года назад …- предалась воспоминаниям Мария Ивановна.

Внучка-Владочка заинтересовалась:

- Бабушка-бабушка! Это дед моего братика Матвея, что в гробе лежал синенький такой?

- Нет, Владочка, - заторопилась Таня, - Это другой дед, незнакомый! У Матвейки дед просто так, со скуки, помер, - и торжествующе посмотрела на мать, - Иди Владочка к себе в комнату, мультики включи, я какао и блинчики туда принесу.

Проблевавшийся, с лицом цвета бледной поганки Вася, безучастно глядя на бездельницу-Плюшку твердил:

- Простите, простите, простите…

- Нету у тебя сердца, Танька! Льдина в груди, - из образа ведьмы ляпнула Мария Ивановна.

И - пошла в свою спальню, сделав напоследок Васе тайный, махающий жест пальцами правой руки.

«Зовёт что ли?», - подумал почти умерший Вася, «Да, к себе в комнату…».

Вслед за Васей, крадучись, пошла любопытная Плюшка.

- Этот коньяк я для врача приготовила, - сказала Мария Ивановна, закрывая двери с видом соучастницы, - На взятку. Но, ты же Вася, важнее…

И неумело отвернула пробку на бутылке.

Вася, содрогнулся от запаха коньячных спиртов, поплывших из рюмки и бутылки по тёщиной комнате.

Этот запах слышали только двое: он и восприимчивая кошка Плюшка. Васе даже показалось что он видит запах.

Дрожащей рукой он поднёс рюмку ко рту и остановился.

Не известно почему!

Мария Ивановна ободряюще подтолкнула Васину руку с рюмкой под локоть:

- Выпей, Васёк, выпей! Надо! А то не отпустит…

Вася одним глотком влил коньяк в горло. И затих, прислушиваясь к ощущениям – внутри груди разливалось блаженное тепло; он чувствовал, как струйки коньяка текли по воспалённым внутренностям. И - обезболивали. Частично.

В правом ухе перестало звенеть, а в левом – нет, наоборот, усилилось.

- Ну как?! Полегчало? – участливо спросила тёща.

Вася опомнился:

- Нет, как-то не очень…

- Тогда, Василёк, выпей вторую, не помирать же, - сказала Мария Ивановна и налила. Вторую, до краёв.

Вася поднёс рюмку ко рту, выдохнул и – шахнул.

«Оооо!», - приятно подумалось ему, - «Пошла, милая».

Тошнота внутри Васи разом прошла, голова стала свежей – как никогда, свет в окне стал ярче.

А тёща – милее.

Третью Вася налил сам – праздник же: Прощёное воскресенье.

Поправившийся от верной смерти Вася зашёл на кухню; Таня, наваяв гору румяных блинов, завтракала.

В обществе улыбающейся Плюшки, варенья и сметаны.

- Правильно! Молодец! Умница! - с выразительным раздражением сказал Вася супруге, - Сначала в фитнесы-йоги ходим, абонементы за мужнины деньги покупаем. Худеем! Потом блины стопками жрём…

Плюшка почувствовала запах скандала, прижала уши и направилась в шкаф – скрываться.

- Васька! – с вызовом сказал Таня и отставила тарелку, - По-хорошему, последний раз прошу: не начинай… Хоть одни выходные дай прожить без скандала!

- Ах я значит, сука, начинаю?!

Через час приехала полиция.

По многочисленным просьбам Марии Ивановны.

Прощёное воскресенье удалось…