18 июля 1981 года транспортный самолет аргентинской авиакомпании «Канадэр CL-44» нарушил границу СССР над территорией Армении. На борту самолета находился швейцарский экипаж.

Перед заместителем эскадрильи летчиком Валентином Куляпиным была поставлена задача посадить нарушителей. На требования летчика швейцарцы не реагировали. Тогда поступил приказ сбить самолет.

Дистанция между Су-15ТМ и «транспортником» была мала запуска ракет Р-98М. Нарушитель уходил в сторону границы. Тогда Куляпин решил идти на таран.

Из признательных показаний Куляпина по завершению проверки государственной комиссии:

— 18 июля 1981 года я нес боевое дежурство в составе пары усиления. Вылет по тревоге командира звена и его ведомого поначалу воспринял как учебную вводную. Однако вскоре, еще на земле, по переговорам в эфире понял, что в воздухе мои сослуживцы ведут перехват реальной цели. Поэтому когда подошел мой черед, очень волновался.

Поначалу, после взлета с аэродрома под селением Марнеули (Грузия) был уверен, что меня в любом случае подстрахуют другие истребители или расчеты зенитно-ракетных комплексов. Однако с набором высоты понял: близость государственной границы и явная нерешительность офицеров боевого управления не дают мне права на ошибку.

Повод для волнений был серьезный. Первая пара истребителей на форсаже, исчерпав лимит времени полета по топливу, сорвала выполнение задания и возвращалась обратно ни с чем. Вот почему сразу после старта я решился без команды включить радиоэлектронный прицел и вывести двигатели на экономичный режим. Моя предусмотрительность, как выяснилось вскоре, была не напрасной.

Транспортный самолет я обнаружил визуально в самый последний момент, когда он едва не оказался внизу и сзади. На скорости, близкой к минимально допустимой для «сухого» (скорость сваливания), я занял позицию в задней полусфере нарушителя. И вновь вынужден был нарушить инструкции, выполняя приказ земли о принуждении к посадке. Так, на свой страх и риск я проигнорировал рекомендации командного пункта о подаче эволюциями (покачиваниями) крыльев, обязательных в таких случаях сигналов о возможных опасных для незваных гостей последствиях, их противоправных действий и неподчинения в воздушном пространстве Советского Союза. Ведь для этого следовало занять эшелон впереди противника и самому стать на время доступной мишенью. Не сумел я, к стыду своему, по требованию командного пункта и определить по имевшейся на хвостовом оперении символике государственную принадлежность нарушителя.

Впрочем, на размышления времени не оставалось. Мои доклады о попытке нарушителя прорваться к границе вынудили командный пункт решиться на приказ об уничтожении цели. Только тараном я мог выполнить боевой приказ, так как времени на увеличение дистанции до расстояния безопасного пуска ракет «воздух-воздух» не оставалось. Вот когда пригодились расчеты, теоретические занятия по разбору первого воздушного тарана на реактивном самолете, завершившегося, напомню, гибелью исполнителя. Ставя целью не только выполнить боевую задачу, но и самому остаться в живых, мы, молодые летчики, рассматривали немало способов применения «оружия смелых». И один из них пригодился.

Первый удар — фюзеляжем о крыло, сорвался. Зато вторично я шел на сближение уверенно. Удар фюзеляжем и килем по стабилизатору снизу на догонном курсе не мог не прервать преступный полет. В тот же миг, как и замышлял, катапультировался

Да, вот еще что. При раскрытии парашюта из-за динамического удара потерял левый ботинок — забыл зашнуровать перед взлетом. Так и приземлился босиком! Только погасил шелковый купол, автоматически глянул на часы: 15.20, время московское.

Со второй попытки он ударил фюзеляжем по стабилизатору «Канадэра», после чего благополучно катапультировался из поврежденного самолета, а «аргентинец» свалился в штопор и упал всего в двух километрах от границы, его экипаж погиб.

Позже выяснилось, что самолет вез оружие. Предыдущим рейсом аргентинский самолёт перевозил боеприпасы и танковые запчасти для Ирана.

За подвиг летчика наградили орденом Красной Звезды.