Отрывок из "О правде, лжи, и стремлении к сознательной смерти."
Было это в дни московской олимпиады. Был я тогда студент и нас припахали на обслуживание этих самых игр. Я относился к службе стадиона, а проще говоря, стоял еще с одним пареньком на третьестепенных воротах в Лужниках. Мимо нас редко кто проходил/проезжал/следовал, это было тихое зеленое местечке, где стояли спортивные снаряды в виде перекладины и прочих железяк, назначение которых было для меня в то время неизвестно. Ну вот. А паренек этот был изумительно умным. Я тоже был изумительно умным в те времена, но тут на моем пути встретился поразительный человек. Он обыгрывал меня в шахматы и/или шашки как хотел и когда хотел. При этом он нисколько не рисовался, часто повторяя, что все, что нужно - это уметь считать. Но считать в то время я ничего не хотел, играть в эти игры тоже в общем-то не умел, проигрывать мне быстро надоело и никаких осознаний эти проигрыши во мне не вызвали, слишком сильно было во мне понимание того, что я в любом случае поумнее буду, подумаешь, какие то там шашки. Да и ни при чем здесь шашки. А при чем здесь перекладина. От нечего делать - играть с ним я больше не хотел, мой напарник однажды подошел к перекладине. Просто так, у него в мыслях не было кому-то чего-то доказывать или показывать. Он выделывал, легко, свободно и с видимым наслаждением разные штуки на перекладине. Выход силой, подъем переворотом и еще куча движений, названия которых для меня и до сих пор остаются тайной. Во, вспомнил одно - "склёпка" называется. Не суть, не суть, не суть. Как выяснилось потом, он умел делать даже "солнышко", оказывается,он вообще был дипломированным гимнастом. Ну вот. А я всегда ЗНАЛ, что я ОЧЕНЬ сильный человек. Возможно, лет в пять, так оно и было, мне вообще повезло с тушкой, я бы давно уже сдох, если бы мне так не повезло. И я вот знал. Мне и в голову не приходило кому то что-то там доказывать. И уж тем более проверять. И вот, я подошел к этой перекладине с мыслью, - Шахматы это все хирня, щас я покажу, что на турнике тоже кой чего смогу показать. И подпрыгнул. И повис. И - не подтянулся. Вообще. Ни разу. Этот шок я помню отчетливо. В последующем у меня бывали удары и посильней, но это был первый - ТАКОЙ беспощадной ясности и силы. Все стало ясно - картинка в моей голове - совершенно не соответствовала реальности. Последние мои показатели в подтягиваниях были вполне даже ничего себе, у меня был в школе период увлечения гиревым спортом, мы жонглировали, лазали по канату, вообще забавлялись с гирями, у меня было несколько приколов, короче, лет в 14 я действительно был вполне даже сильным и физически развитым мальчиком. Такое вот представление и сохранилось в моей голове. И жило и даже развивалось, росло и крепло. Внешне это проявлялось нахрапистостью, наглостью и безбашенностью. И спокойным знанием собственного превосходства уж перед ровесниками-то сто процентов. Это знание было настолько прочным, что я ни разу и не испытывал потребности кому бы то ни было что-то доказывать, ни другим ни себе. И никто и не удосужился показать мне мое заблуждение.
И тут вдруг такая катастрофа. Это было похоже на врезание в бетонную стену на крейсерской скорости, когда все кругом не предвещало никакого препятствия. Уйти от этой реальности, от крушения представлений, которые составляли фундаментальную основу моей спокойной уверенности в себе, не было никакой возможности. Я был физически слаб. Не слаб - ничтожен. Я мог висеть на перекладине как сопля. И это было все, что я мог сделать. И скрыться от этой ПРАВДЫ не было никакой возможности. "И это все, что я могу сказать о войне во Вьетнаме" (с) Форест Гамп.
Выбора у меня не было. Или я должен был разрушить фундаментальное мое заблуждение, заблуждение, на котором находилась, жила, росла, развивалась моя личность, разрушить его у меня просто не было ни сил, ни возможности, в те времена я еще не умел пользоваться напалмом, или... или сделать из заблуждения истину. Я должен был изменить реальность, я должен был стать сильным. И не просто сильным. В моем заблуждении - я был САМЫМ сильным из всех окружающих меня людей. Я прикупил литературы, вспомнил все, что я знал из тренировок (совсем в юном возрасте, лет этак в 12 меня выцепил со двора один дядечка, реальный рекордсмен мира по тяжелой атлетике, он убедил мою маму, что я должен обязательно тренироваться, что в 16 он гарантирует мастера спорта, поступление в институт и отмазку от службы, я был послан к нему в его железный ад, пару недель поездил, понял, что тут смерть моя пришла, и я бросил это дело, мотивировав тем, что стал хуево видеть, типа отслоение сетчатки и меня отпустили, но кое каких верхушек (как потом оказалось вполне поверхностных) я нахвататься успел), завел себе дома самопальную штангу, накупил гирь и гантель, соорудил дома стойки (бля - это были подставки для капельниц, спизженные со склада военной кафедры, они спокойно выдерживали нагрузку до 200 кг, ахуй эта военная надежность) - и начал пиздячить. Все было очень всерьез, с тренировочным дневником, с кровью из носа, с постоянно болевшим в разных местах телом, с прохладным неосознаваемым тогда убеждением - или я сильный, или - дальше мысль не шла, все было ясно и понятно - Я - СИЛЬНЫЙ, просто нужно немного времени, чтобы это проявить. И я тренировался каждый божий день. И делал кучу ошибок. Но ритмичность тренировок, за два года я вряд ли пропустил больше трех дней, за первый год - не было ни одного пропуска, я стал действительно сильным, перепрыгивал легковушку, мог приподнять запорожец с любого края, подтягивался 40 раз в 4-х подходах с двухпудовкой на поясе, через три года (на момент описания момента осознания я уже поуспокоился и продолжал хуячить уже чисто от удовольствия и продолжая движения к цели - стать реально самым сильным в мире, хотя бы в жиме лежа (я тогда не знал результатов чемпионов мира, да и знал бы они меня не испугали бы, я все еще наращивал силу и массу и не подозревал о том, что мои способности могу вообще не позволить мне даже и близко подойти к этим вот результатам. Ну вот. Зачем я это сюда вплел? Да просто так, чтобы было, да и к тому же когда начал это дело писать - было четкое ощущение, что все это ложится в общую канву размышление о правде и лжи.
