III

Отступление. Хлор.

Уверен, люди будущего будут иронизировать над двадцатым веком. Возможно, для них он будет неким темным веком истории Европы и Мира. Ведь только с грустной иронией можно принять тот факт, что отцами-основателями газовой атаки над Ипром были будущие лауреаты Нобеля. Будто бы именно с этих светлейших умов писались злодеи для фильмов Фрица Ланга, образованнейшие люди в одной из культурнейших стран мира занимались созданием оружия, которое гарантированно приведет к гибели тысяч людей. Не просто гибели, гибели мучительной, продолжительные муки и мысли о смерти станут попутчиками многих молодых людей, неудачно оказавшихся не в то время, не в том месте.

Первое ощущение – резкий запах, непроизвольное слезоотделение. После нескольких вдохов горло немело, и мышцы отказывались отвечать командам. Попавший в легкие хлор жег нестерпимой болью, давил изнутри, хотелось выплюнуть легкие, только бы не ощущать этого. Паническая атака, включались рефлексы, люди разбегались кто куда. Человек забывал о самом необходимом, бросал оружие и мчался в тыл что есть сил. Ноги несли прочь от ядовито-зеленого облака. Люди падали один за другим и павшие более не поднимались.

Применялся не только хлор и не всегда чистый. Варианты с фосгеном, дифосгеном, арсином, дихлорметилом, горчичный газ в разных пропорциях и тактических уловках. Мучительная смерть следовала за попавшими под воздействие иприта, газ воздействовал на нервную систему, выжившие теряли рассудок и дальнейшая нормальная жизнь была под большим вопросом. Легочные болезни, рак легких, расстройства психики. Выжившие менялись характерами, после войны многие оказались закрыты в себе, психологи были бессильны.

Разрушенные семьи, судьбы, все это стало следствием научного прогресса помноженного на мировую войну. Государства превращались в детей и под предлогом «вы начали первые» вслед за немцами стали применять отравляющие газы. Справедливо будет отметить, что первыми газ применили французы, но то был не отравляющий, а слезоточивый газ. Его закидывали на вражеские позиции в попытке внести сумятицу и снизить боеспособность личного состава. Сегодня его охотно применяют для разгона недовольных.

IV

Гилберт Роджерс «Мертвый санитар» 1919 год.

Хлор тяжелее воздуха и особо сильный урон наносил по войскам в окопах и людях в носилках.

Не зря немцы рыли ходы и окопы: подготовка к газовой атаке не была замечена. Замаскированные газобалонные батареи из хлора и брома (по другим данным хлор-фосген) ждали своего часа две недели, пока, наконец, ветер не подул в нужном направлении. 6 августа 1915 года, в 4 часа, несколько тысяч установок были приведены в действие и к позициям русских войск поползла грязно-зеленая смерть. Под облаком химикатов теряла цвет трава, падали замертво пролетающие птицы. Остались упоминания об отравленных людях и животных за 10-15 километров от Осовца.

Увы, совершенно невозможно найти данных о скорости ветра тем днем, а потому высчитать точное время покрытия облаком крепости не выйдет. Если брать среднее время (ветер 3 м.с, скорость хлора 1000 кг\км\с, почти четыре километра до позиций), то облако должно было достигнуть крепости за 12-16 минут.

После пуска баллонов, включения артиллерии, на защитников двинулась немецкая пехота. Самонадеянность, это слово будет часто встречаться в описании немецких действий. Немец не стал ждать рассеивания облака и решил ступать вслед за ним, по стопам развед. рот. За что поплатился один из полков попавший под свои же газы из-за перемены направления ветра. Атакующие вообще действовали вяло и не спешили с активными действиями, полагая, что надышавшееся русские в скорости будут не готовы к сопротивлению.

Сосненская позиция, передовая, пострадала особенно сильно. Выжило менее половины личного состава, но атакующие встретили такое активное сопротивление из пулеметного и ружейного огня, что невольно попятились назад. Умирающие несколько десятков человек некоторое время сдерживали многократно превосходящие силы наступающих. Люди захлебываясь кровью давили на гашетку Максима. Хлор жег глаза, и стрельба под конец велась скорее интуитивная, нежели прицельная. Позиции неспособные к каким либо адекватным действиям, когда не хватало сил даже на стрельбу, разбирали пулеметы, закапывали отдельные части в землю вокруг себя и ложились в ожидании смерти. Из защитников Сосненской и близлежащих позиций не выжил никто.

Со стойкостью переносили ужасные лишения защитники Белогрондской позиции. От газов выжили не боле 20 человек, но они сумели каким-то чудом отогнать наступавшие немецкие силы (две роты) огнем пулеметов. Это ненадолго затормозило продвижение, и дало время.

Потеря передовых позиций грозила потерей всей крепости. Видя ситуацию, оборона с трудом задействовала артиллерию, отравленный личный состав которой передвигался с большим трудом. Стрельба велась умирающими людьми, практически все были отравлены в той или иной степени. Заградительный огонь сработал, но долго так продолжаться не могло: у немцев было подавляющее преимущество в людях и они расползались по долине точно муравьи. Необходимо было снова занять потерянные позиции. Жизненно необходимо. И командование крепости приняло решение.

Умирающие русские решили пойти в контратаку.

***

Особенность этого поступка состоит не столько в факте атаке, сколько в причинах ее. Это не было классическим героизмом, что представляет собой скорее акт образцово-показательный, нежели акт диктуемый текущими событиями. Сложно проводить границы и разделять такие поступки, но геройство от безрассудства, нетленное «помереть так с песней», есть деяние куда менее ценное, чем поступок защитников крепости. В более узком смысле это даже не героизм, а рутинное выполнение своей работы. Шедшие на неминуемую смерть не видели в этом прыжка выше головы, (а героизм всегда прыжок выше головы), не видели жертвы. Для них это было необходимостью и только необходимостью, без каких либо высоких мотивов. Мужчины выполняли мужскую работу, что, без сомнения, куда сильнее и ценнее героизма. Без колебаний и лишних мыслей: они были подчинены фатуму точно античные герои и шли вперед ведомые одним лишь прагматизмом. Согласитесь, нет ничего более ценного, чем высокий поступок после тщательных раздумий.

***

8, 13 и 14 роты, потерявшие от газов до половины личного состава, выдвинулись для контратаки. Обмотанные окровавленной тканью, дышавшие с глубоким сухим хрипом, они двигались на позиции немцев. 13-ю роту возглавлял вышеназванный подпоручик-картограф Котлицкий, глубоко отравленный, ведший роту по причине смерти командира.

В атаку бросились рассредоточено, с 500 шагов (слишком далеко, их рано обнаружили). Удивленные немцы открыли огонь из пулеметов и ружей, 13-я рота понесла значительный ущерб, но руководствуясь какими-то внутренними инстинктами люди продолжали двигаться вперед, невзирая на гарантированную смерть. Неспособные дальше идти падали и задыхаясь умирали: то была нестерпимая боль и, уверен, многие погибшие от пулеметного огня считали пулю милосердием. Под этим же огнем погиб и Владимир Котлицкий.

Перед смертью Котлицкий передал управление ротой Владиславу Максимилиановичу Стржеминскому, которому на тот момент так же шел двадцать первый год. В 1916 был тяжело ранен в Беларуси, ему пришлось ампутировать правую ногу и левую руку по локоть, под Осовцом же чуть не умер от отравления газом. Тяжелая инвалидность в 22 года не сломила дух молодого человека, впоследствии ставшего художником, стоявшим на острие развития авангардизма. Умер в Польше в 59 лет, в 300 километрах от Осовца. На фотографии ему 39 лет.

После обмена огнем, русские двинулись в штыковую атаку. Завязался тяжелый бой, но шокированные происходящим немцы не были готовы к такому напору. Штыковой бой в окопах происходит в непосредственной близости сторон друг от друга. Германцы видели пыльных, окровавленных людей, каждый выдох которых изрыгал кровь, и это зрелище произвело на них огромное впечатление. Настолько огромное, что им не удалось сдержать натиск и враг поспешил ретироваться, оставив исправные пулеметы и боеприпасы. Ко всему прочему умирающие защитники захватили в плен несколько десятков человек.

Передовые позиции были снова заняты, немцы безрезультатно пытались их вернуть, но несколько атак захлебнулось в пулеметном огне.

Но крепость выстояла и осаждавшие, уверившись в ее неприступность, более не применяли активных действий по захвату. За 6.5 месяцев немцы выпустили более 400 тысяч снарядов, включая минометный огонь. Более полутора тысяч защитников погибли напрямую от газов, многие сотни сложили голову во время столкновений с пехотой и от ударов артиллерии. Отравлены были практически все, от хлора не скрыться, защитные меры помогали слабо. Марлевые маски, пропитанные специальным раствором или водой (которая тоже работала), были неудобны в обращении и плохо прилегали к лицу, от чего смертельный газ просачивался и наносил урон. Есть интересный момент связанный с этими масками.

«В русском тылу германская агентура осуществляла акты саботажа, увеличивавшие потери русских войск от ОВ (отравляющих веществ, прим. ред.) на фронте. В первых числах июня 1915 г. в русскую армию стали поступать влажные маски, предназначенные для защиты от хлора. Но уже на фронте выяснилось, что хлор через них свободно проходит. Русская контрразведка задержала в пути поезд с масками, шедший на фронт, и исследовала состав противогазовой жидкости, предназначенной для пропитки масок. Было установлено, что эта жидкость поставляется в войска разбавленная водой не менее чем в два раза. Расследование привело контрразведчиков на химический завод в Харькове. Его директором оказался немец. В своих показаниях он написал, что является офицером ландштурма, и что «русские свиньи должны были дойти до совершенного идиотизма, думая, что немецкий офицер мог поступить иначе»».

Ханс Ларвин «Солдат и Смерть», 1917 год.

Но успех крепости был омрачен стратегической ситуацией. Армия отступала по всему Польскому выступу, крепости бросались, все ценное вывозилось и Осовец должен был последовать вслед за всеми. С 8 по 9 августа вывозились припасы, оружие (за исключением некоторой артиллерии для прикрытия), большая часть снарядов, станки. Наконец отступавшие произвели взрывные работы, взорвав все, что можно взорвать. Деревянные постройки подожгли, бетонные убежища сравняли с землей. Добавляли и разгневанные происходящим немцы: во время отхода грозно звучала артиллерия, нанеся некоторый урон войскам. Крепость осталась непобежденной и врагу достались лишь руины.

Всё что сегодня осталось от форта «Заречный»

Заключение.

Крепость приобретала еще большее значение, обеспечивая фланги двум русским армиям. Гарнизон не всегда находился внутри и на подступах: для помощи войскам ведшим бои севернее выделялись отдельные части, что спасли немало жизней и упростило отступление. Захват крепости мог привести к овладению железной дорогой и свободным доступом в тыл 10-й армии, окружение которой стало бы естественным развитием событий. На плечах защитников лежала задача не допустить окружение и уничтожение наших армий. И именно подобные действия на всей линии фронта позволили отступить не понеся критических потерь.

Россия в гражданской и мировой войне потеряла своих лучших людей. Образованные, молодые, с большим будущим юноши вроде Котлицкого, обязанные стать светом нации, погибли, защищая собственные идеалы и традиции. А пришедшие после «люди» наплевали на их жертву в Бресте. Мог ли предположить умирающий картограф, что крепость им защищаемая, через 2 года будет передана врагу с улыбками и тостами. Хотя, возможно, такой конец и к лучшему. Он не увидел, как пришлые люди столетие втаптывали в грязь его страну и сравнивали с землей великое европейское государство во славу утопических идей русофобов.

My Chemical Romance - The Ghost Of You

Хорошая песня и отличный клип на тему высадки в Нормандии (в стиле «Спасти рядового Райана»). Особенно хорош момент со сменой паркета на прибрежные волны.