Здравствуйте. Думаю, стоит извиниться за долгое отсутствие. В оправдание могу предупредить вас никогда не проводить свой отпуск на планете Миллер, во избежание потери времени. Если серьезно, то в мое стабильное пребывание здесь вмешались личные обстоятельства. Отсутствие растянулось почти на год, но для меня время проскочило куда быстрее и дату последнего поста я встретил с немалым удивлением. Что еще более удивительно, вроде бы никто не отписался, а потому решаю продолжить начатое ранее дело.

Первая мировая не пользуется особой популярностью у пропаганды современной России. Это можно объяснить и объяснить легко, но причины эти относятся в другой теме, а потому не пользуется и Бог с ним. Почти у всех на слуху лишь два момента: Луцкий прорыв (оставленный коммунистами в памяти лишь благодаря лояльности Брусилова) и оборона Осовца, названная позже «Атакой мертвецов». Причем второе событие краше первого – оно появилось само собой, никто старательно не поддерживал о нем память все эти годы. 47-ми хромосомные не били в грудь копытом доказывая важность оного для государства. Оборона крепости есть почти былинная история, ее легко передавать из уст в уста, обходя стороной сложные вопросы военной тематики. Истинно русская история, без прикрас вызывающая живой интерес у собеседника. Да и что же здесь украшать, если даже от перечисления сухих фактов стынет кровь и пробирает гордость?

С другой стороны и написано на эту тему немало. Даже, наверно, много. Тема достаточно популярна и заезжена, но я попытаюсь дополнить уже известное, фактами малоизвестными.

P.S. Пост задумывался только о конкретном эпизоде осады. Но постепенно он оброс небольшим контекстом, отступлениями и получилось слишком много слов. Даже несмотря на некоторое сокращение, итог оказался длиннопостным. Не удаются мне короткие посты.

I

К концу 1914-началу 1915 г. Германия, наконец, сознала всю самонадеянность собственных планов. Разбить Францию за считанные недели не вышло, от Парижа их отделяли ничтожные 50 километров, но силы и средства были на исходе. За спиной же находилась Россия, готовая наступать в новом году, что делало положение Германии совсем незавидным. Франция хоть и устояла, но далось ей это громадными, титаническими усилиями и ни о каком полномасштабном наступлении речи и быть не могло. Бои на западе велись локальные (хоть и немалыми силами), что развязывало руки высшему командованию Рейха. Руководствуясь этими простыми истинами, Германия решилась повернуть свой взор на восток и сделать с Россией то, что не удалось сделать с Францией – уничтожить как можно больше живой силы вынудив сесть за стол переговоров. Но снова все пошло не по плану. Ох уж эти немецкие планы и педанты их составляющие – любое несоответствие и все катится к черту.

Топографическая карта прилегающей к Осовцу местности. Крепость в самом центре. Штрихами обозначены болота. В некоторых местах болота отмечены как проходимые, но это очень оптимистичная маркировка. «Проходимые» места становились таковыми только в периоды особо жестоких морозов. Да и то не везде.

Осовец представлял собой типичную пограничную крепость второго класса. Возводился он поэтапно, в зависимости от нужды и стратегической необходимости. Наличие железной дороги (железнодорожный узел Белосток) и единственного адекватного пути из восточной Пруссии вглубь Польши, делал ранее бесперспективный с военной точки зрения участок, одним из самых важных и уязвимых. Сильная крепость посреди такой местности могла стать важнейшим участком на севере Польского выступа, ключом к региону.

Крепость и ее фортификации постоянно достраивались и перестраивались. Это было обусловлено временем – наука шагала вперед семимильными шагами: Крупп изобретал чудовищ, Австрия делала мощные мортиры и старые крепостные укрепления были уже не в состоянии им противостоять. Новые боеприпасы, начиненные тринитрофенолом, обладали ужасным поражающим эффектом, и строения старого типа были бессильны пред ними. На маневрах обнаруживались уязвимости и крепость обрастала фортами: так, для предотвращения форсирования реки неприятелем, был построен форты «Заречный», «Шведский», «Новый».

Форт «Заречный» из Google maps.

Три форта из четырех лежали слева от реки Бобр и вели тесное взаимодействие меж собой.

Для создания полной картины стоит посмотреть на некоторые технические данные сооружений. На карте отмечены Северный и Южный гласисы, высота которых во время мобилизации была увеличена до двух метров.

Гласис: насыпь перед водяным рвом.

Ширина рвов: 20-25 метров

Глубина рвов 2-2.5 метров

Ширина тактических сетей: 20-25 метров

Длинна рвов (на всех участках) 12 километров

Окопные траншеи соединяющие собой форты

Капониры, казармы, внутренние конструкции имели толщину от 1 и до 2 метров. 2 метра бетона с песочной прослойкой (для смягчения удара по конструкции в случае попадания). Несущие стены под два метра, капониры были сверху присыпаны полуметровым слоем песка для маскировки и амортизации.

Убежища (в которых располагался гарнизон) имели бетонный свод толщиной в три метра, двухметровые стены плюс метровую песочную прослойку.

План убежища

На снимке один из сохранившихся ДОТов. Толщина 2-2.5 метров, внутри помещения для личного состава и боеприпасов. 2.5 метра сплошного бетона с асфальтовой прослойкой.

Конструкция имела ряд недостатков (не была, например, продумана защита убежищ от проникающих газов) но главную задачу она выполняла на все 100%. Два с половиной метра стен, сводов, вдумайтесь в эту цифру. Строения могли выстоять под напором любой артиллерии своего времени, они строились для противостояния ей и успешно выполняли свою задачу.

«Не останавливаясь на описании форта, которое было сделано выше, напомним, что форт оказался настолько солидным сооружением, что 1 500 снарядов противника, среди которых были и 42-см, попавшие в него во время бомбардировки, мало повлияли на его обороноспособность. Все жизненные органы форта — фланкирующие рвы постройки, важнейшие казармы и убежища — остались целы, пострадали лишь кирпичные и деревянные здания необоронительного характера и слабые бетонные постройки с толщиной сводов 1 — 1,5 м.»

II

Генеральный план Рейха на востоке предполагал организовать для русских войск классические Канны. Вообще, немцы питают особую страсть к сражению двухтысячелетней давности. Романтики от войны видели в той победе способ закончить любую кампанию одним махом, молниеносная операция, рассказы о которой сумеют будить интерес в дамских глазах и восторженные нотки на страницах биографов. Военная мысль Германии была теснейшим образом связана с Каннами. Альфред фон Шлиффен, автор стратегического плана своего имени, месяцами изучал обстоятельства битвы. Причем изучать там было нечего, за столетия тема оказалась исследована со всех возможных сторон и найти что-либо новое было затруднительно. Да, в ней до сих пор остаются неясные моменты (например, управление Ганнибалом 50 тысячной армией, на местности нет возвышенностей, а для командования необходимо видеть происходящее) но Шлиффен искал не их. Он пытался проникнуть в ход мыслей Ганнибала, понять, что его побудило действовать именно так, именно в этом месте, какая мысль являлась стартом для рождения идеи охвата. Возможно, он хотел проснуться однажды утром, охнуть от посетившей его идеи и сознать нечто подобное, революционное, гениальное.

Создаваемые немцами ужасно большие котлы Второй мировой, это тоже некое продолжение той бесноватой любви к Ганнибалу. Немецкий педантизм видел в операциях по окружению высший военный рационализм, ведь уничтожение сил противника (не вытеснение, нанесение ущерба, а тотальный крах) означают полную победу без альтернатив. Немецкая военная машина питалась людьми в самом прямом смысле этого слова. Военные видели в таком рационе эффективнейший инструмент победы, экономисты более рациональное расходование средств, политики громкие заголовки. Потому это можно считать некой частью немецкого характера: лучше разгром врага сегодня, чем встреча с ранее побежденным, но пополненным и отдохнувшим противником. Это может стать темой для исследования, ведь если подобный ход мысли проистекает из немецкой истории, народ которой имел скудные ресурсы и жил в окружении превосходящих сил, то тема интересная. Но вернемся к событиям в Польше.

Германский летний план предполагал окружить и уничтожить русские силы в Польше, срезать этот ненавистный выступ, укоротить растянувшийся фронт и ждать звонка примирения из Петербурга. Канны, как они есть.

Августовская операция Германии. Американские стратегические карты зачастую более минимизированы и проще в обращении. За это им можно выразить благодарность.

Польский выступ, сам по себе, очень неудобен для оборонительных действий. Вытянутая часть упиралась в Германию с двух сторон и еще одной в Австрию. Выступ примыкал к Восточной Пруссии, что относительно него была так же вытянута. С началом войны у обеих сторон возникла потребность в сокращении фронта: Россия стремилась срезать Восточную Пруссию, вплоть до линии Данциг-Бромберг (Гданьск-Быгдощ сегодня), провести черту по Висле и готовится к броску на Берлин. Немецкая же сторона хотела срезать уже Польский выступ, так же сократить фронт, уничтожить имеющиеся войска противника и попытаться вывести Государя на сепаратные переговоры. Идея сепаратных переговоров была наверно главнейшей, и все последующие действия диктовались именно ими. Мало ли, человечек путешествующий в вагончике, первый делом после захвата власти пошел на сепаратный мир. Государство, побеждавшее в войне, приползло на коленях к проигравшей стороне и слезно молила одеть на себя кандалы. Впрочем, это было уже другое государство.

Одним из главных направлений на пути к котлу было Мазурское. Оно было важным для обеих сторон, русские войска летом так же готовились наступать и усиленно готовились. Германское командование знало о готовящемся наступлении (большие проблемы с доставкой донесений, отсутствие технических средств, приводило к необходимости писать открытым текстом). Потому, немецкий удар по располагавшейся здесь 10-й армии имел цель не только прорваться вглубь Польши, сковать резервы, но и предупредить наступление России. Мазурское направление, окруженное непроходимыми болотами, лесами, крепостями, было тяжелой ношей на пути наступающих войск. 2700 озер разного калибра пролегало на этой территории, движение по ней не приносит удовольствия, вода злейший враг солдата и головная боль штабистов.

Но война требовала. Была создана новая 10-я армия, из корпусов, прибывших с запада, усилена одним корпусом 8-я армия. Две армии, общей численностью в 250 тысяч человек начали движение 7 февраля. Заострять внимание на событиях предшествующих борьбе за Осовец не будем, стоит лишь сказать, что русские войска сражались хорошо и организованно отступали, как и было предписано командованием.

***

Дабы донести мысль ясней, следует рассказать о самой кампании и действиях России. Отступление '15 года было организованным, продуманным и только газеты да левые видели в этом катастрофу планетарного масштаба. Стратегическое отступление, как необходимость, не самое плохое развитие событий. А вот заверши свою задумку Германия, задумку по окружению и уничтожению, тогда все было бы действительно катастрофично. Германия не выполнила главную из целей кампании, Россия же избежала полного краха на уязвимой территории, отошла назад, линии снабжения стали короче, немцы углубились, растянув собственные линии. Это было не «Великим отступление», но «Стратегическим отступлением». Само название события даёт ему неверную окраску, без знания общей картины оно читается как «Великий побег, поджав хвосты».

Мало того, что Германии не удалось создать котел и сократить фронт, она его еще больше растянула. Еще более безбожно он растянулся со вступлением Румынии (привет всем тем, кто заявляет о бесполезности Румынов). Немцам пришлось бросать свои войска на помощь союзникам, что в условиях и так ограниченных возможностей сужало круг действий на основных театрах. Базы снабжения дальше, подвозить из глубин Германии на новую линию фронта дольше и обременительней в экономическом плане. Все это создавало проблемы. Да, потеря Польши, безусловно, тяжелое событие, но событие не смертельное. Вынужденная продажа территории врагу ценой его организации применялась и ранее, хоть и не в таких масштабах.

***

Основные силы 10-й армии наступали на участок с наименьшей концентрацией войск. В свою очередь, 8-я наступала западней. Причем сильнейшая, 10-я, начала наступление спустя два дня после 8-й. Это было необходимо для сковывания резервов на западном участке, чтобы после обрушится всеми силами на восточный. Хорошо видна линия железной дороги Летцен-Лык-Граево-Осовец. Перед отступлением из Летцена (крепость), оттуда была вывезена вся артиллерия в Осовец.

Отто фон Белов, ему была подчинена 8-я армия, части которой наступали на Осовец.

Спустя 12 дней боев противник достиг Балашево, что в 10 километрах от Осовца. Отступали хорошо, организованно, с умом. К 20 февраля Осовец стал похож на пункт сбора добра со всех покинутых позиций. Удачное отступление заслуга не только ее организации: немцы были удивительно пассивны и поначалу не стремились молниеносно двигаться вперед. Попав в зону досягаемости артиллерии и встретившись с передовыми отрядами (выдвинутыми дабы остановить продвижение и прикрыть отступающих) немцы попятились назад. В промежутке между 20 и 22 числами велись ожесточенные бои ради занятия удобных позиций для последующих действий. Линия фронта более-менее стабилизировалась.

Близ крепости собрались серьезные артиллерийские силы. 66-68 тяжелых орудия разделенных на 17 батарей, сильнейшими из которых были три 420 мм. орудия. Так же имелись несколько батарей и тяжелый артиллерийский полк. Все это добро сопровождали 40 батальонов ландвера, а охранял 33-й полк фузилеров.

Силы защитников были куда скуднее.

«27 батальонов пехоты, 1 саперная рота, 1 воздухоплавательная рота, 1 телеграфная рота, 13 сотен кавалерии, 26 полевых орудий, 72 тяжелых крепостных орудия калибром до 15 см включительно.»

Нужно понимать, что эти силы (как и силы противника) не были сосредоточены в одном месте. Зона действия была растянута на 30-40 километров, потому здесь посчитаны все части находящиеся поблизости и подчиненные командованию обеих сторон. Тем более, силы защитников были неоднородны и уступали немцам не только в количественном, но и в качественном отношении. Если исключить практически бессильную на рельефе кавалерию и 8 батальонов ополчения, то картина становится куда более грустной.

Проблема была не только в качестве войск, но и в качестве артиллерии. 150 мм. орудие «Канэ», изобретенное в конце 19 века, было верхней границей артиллерийских сил защитников. Но и они, с дальностью в 13 километров и весом снаряда в 40 кг. не могли соперничать с 420 мм. пушками немцев, снаряды которых весили под тысячу.

Орудие «Канэ». Подобные ему стояли на защите крепости.

После нескольких пробных вылазок, кончаемых раз за разом отступлением под огнем крепостной артиллерии, противник решил достать свое самое серьезное оружие. Между сторонами находился крупный лесной массив, в котором немцы разместили 66 тяжелых орудий, включая самые страшные 420 миллиметров. Лес давал дополнительную маскировку, орудия были рассредоточены и работали на максимальную дальность. Ад начался 25 февраля.

Пик пришелся на период с 26 февраля по 3 марта. За неделю было выпущено не менее 200 тысяч снарядов, часть которых легла в окружавшие крепость болота и водяные рвы. Но и оставшихся хватило сполна. Снаряды оставляли воронки диаметром в 10-12 метров, буквально исчезали покрытия дорог, маленькие постройки (в особенности деревянные, гражданского толка) испарялись от взрывных волн, менее везучие горели.

Среди этого ужаса сказали свое слово и тяжелые мортиры. Выпущено было 30 снарядов калибра 420 мм. Взрывы их образовали воронки глубиной в 3 метра и шириной в 10-15. Единственной разрушенной ими постройкой стал кирпичный сарай, особой ценности не представлявший. Главный немецкий калибр пал виной типичной немецкой самонадеянности. Монстров развернули без должной маскировки, будучи уверенными, что крепостная артиллерия не достанет. А она достала. Сразу после обнаружения с воздуха и подтверждения с земли, артиллеристы навелись и удивительно удачно отстрелялись. Были подбиты два орудия и уничтожен склад боеприпасов. Русские традиционно великолепно стреляли из артиллерии, осаждавшие Порт-Артур не дадут соврать. Военных противника столь удачный отстрел поверг в уныние. Вершина немецкой промышленности, о которой говорили с такой страстью, пострадала под вражеским огнем. Разгневанные и злые германцы решились убрать орудия с позиций для ремонта.

«Большая Берта», хотя дословный перевод с немецкого значит как «Крупная Берта». Немецкое «Dicke» означает нечто внушительное и не имеет отношения к «жирности» Берты.

Но и выпущенные снаряды сумели подействовать. Звук выстрелов слышался за километр, попаданий за несколько и этот промежуток солдат переживал в молитвах о попадании снаряда в молоко. Ему было о чем переживать, неизвестно, выдержала бы казарма прямое попадание нескольких тысячекилограммовых боеприпасов. Если же нет, трехметровый бетонный купол мог стать крышкой гроба для защитников крепости.

«Рёв таких снарядов был ужасен и при падении даже вблизи бетонных казарм, последние содрогались и моментально гасли огни»

Взрывы поднимали клубы дыма, дышать было тяжко. Ночами бомбардировки прекращались и защитники приводили в порядок то, что еще можно привести в порядок. Обмотанные в ткань спасаясь от пыли, местами дезориентированные и оглушенные, они разбирали завалы с минимальными источниками света. Люди находились в тесных помещениях со спертым воздухом часами, какофония взрывов не позволяла расслышать слова от сидящих рядом, потому на поверхность шли охотно, несмотря на тяжелую работу и опасности.

Один из сохранившихся сегодня капониров

Для командования неделя бомбежек была встречена с таким страхом, что в телеграмме они умоляли продержаться хотя бы 48 часов. Но неделя бомбежек, обязанная стереть с лица земли всё и вся, закончилась безрезультатно. Нанесенный ущерб был немалым, но далеко не смертельным, что есть большая странность и немалое везение.

После прекращения канонады и расчистки завалов, были подсчитаны разрушения:

1. Около 50 различных построек было уничтожено, в основном гражданского назначения. Сгорел лесопильный завод и инженерная мастерская.

2. Уничтожена вся телефонная сеть

3. Уничтожено 4 кв. км. тактических сетей (решетки-барьеры, проволочные сети), козырьки, пулеметные гнезда, множество фортовых брустверов

4. Выведено из строя 14 орудий различного калибра и т.д.

Потери указанных построек не были критическими, хоть и упрощали штурм атакующим войскам. Притом среди личного состава почти не было потерь, что было большим достижениям. Несмотря на кромешный ад взрывов и небо скрытое пылью, солдат быстро привык к происходящему и многие шутили

«Пусть немец поработает, а мы хоть выспимся»

Владимир Карпович Котлицкий, офицер-картограф, проведший долгие недели под обстрелами. В свои двадцать один с юмором переносил лишения, долю которых сегодня выдержит редкий человек.

После прекращения огня (частично он всё же велся) на некоторое время наступило затишье и обе стороны не преминули воспользоваться этой возможностью. Защитники восстанавливали разрушенное, усилили некоторые позиции, отстроили новые убежища, привели в порядок дорогу, восстановили разрушенные тактические сети. Немцы же планомерно окапывались, дабы их передовые позиции прекратили беспокоить набегами, и открыто готовились к штурму. Меж тем весна полноценно вступала в свои права: река (Бобр) разлилась, рвы наполнились до максимальных отметок, болота задышали полной грудью: крепость стала действительно неприступна.

Когда немцы израсходовали многие вагоны артиллерийских снарядов, в ход пошли минометы. Минометный огонь принимал форму прикрытия во время усиления позиций. За последующие месяцы произошло несколько местных столкновений, в особенности с развед. ротами. Обе стороны готовились к последующему штурму и его отражению. Русские охотились на языков (причем очень успешно, немало информации выведали у пленных), немцы прощупывали территорию на предмет слабых мест. Защитники видели качественное превосходство немецкого солдата в выучке, относительно части ополченцев в крепости и перерывом воспользовались сполна. За крепость выводили мало обученные части для совершенствования боевой подготовки. Качество этих частей характеризует то, что их в основном обучали базовым вещам типа маневров, работе на складках местности и т.д.

А немцы тем временем двигались вперед по всем правилам окопной войны начала века. Рылись окопы, соединялись друг с другом, они подбирались все ближе и ближе к тактическим сетям (до 100-150 метров). И все время велись какие-то работы, передовые позиции защитников видели копошащихся фрицев, но особого значения этому не придавали, временами одаривая особо наглых огнем легкой артиллерии. Но то была подготовка к применению нового оружия, доселе неизвестному и своей неизвестностью пугающему.

Лимит в 30 тысяч знаков не позволяет продолжить. Продолжение следует.

Девять лет под землёй

Русский солдат, простоявший в карауле бессменно девять лет, остался верен присяге...

Генерал-майор Бржозовский покинул опустевшую крепость последним. Он подошел к расположившейся в полукилометре от крепости группе саперов. Царило тягостное молчание. Последний раз, посмотрев на свою полуразрушенную, осиротевшую, но непобедимою крепость, комендант Бржозовский сам повернул ручку. Целую вечность бежал по кабелю электрический ток. Наконец, раздался страшный грохот, под ногами затряслась земля и в небо взметнулись фонтаны земли вперемешку с кусками железобетона. Осовец - умер, но не сдался!

Так завершилась более чем полугодовая героическая оборона крепости Осовец.
ГАРНИЗОН УШЕЛ, ЧАСОВОЙ ОСТАЛСЯ...

К августу 1915 года в связи с изменениями на Западном фронте, стратегическая необходимость в обороне крепости потеряла всякий смысл. В связи с этим верховным командованием русской армии было принято решение прекратить оборонительные бои и эвакуировать гарнизон крепости. Но в ней и в окружавших ее фортах находились многочисленные армейские склады, и надо было сделать все, чтобы запасы, хранившиеся там, не попали в руки врага.

18 августа 1915 г началась эвакуация гарнизона, которая проходила без паники, в соответствии с планами. Эвакуация крепости - тоже пример героизма. Потому как вывозить все из крепости пришлось по ночам, днем шоссе было непроходимо: его беспрестанно бомбили немецкие аэропланы. Не хватало лошадей, и орудии приходилось тащить в ручную и каждое орудие тянули на лямках 30-50 человек. Все, что невозможно было вывезти, а также уцелевшие укрепления, которые противник мог бы использовать в своих интересах, были взорваны саперами. Вывод войск из крепости закончился 22 августа и лишь несколько дней спустя немцы решились занять развалины.

В 1918 году руины героической крепости стали частью независимой Польши. Начиная с 20-х годов, польское руководство включило Осовец в свою систему оборонных укреплений. Началось полномасштабное восстановление и реконструкция крепости. Было проведено восстановление казарм, а также разборка завалов, мешающих дальнейшему ходу работ.

При разборе завалов, около одного из фортов, солдаты наткнулись на каменный свод подземного тоннеля. Работа пошла с азартом и уже довольно быстро была пробита широкая дыра. Подбадриваемый товарищами в зияющую темноту спустился унтер-офицер. Торящий факел вырвал из кромешной тьмы сырую старую кладку и куски штукатурки под ногами.

И тогда произошло нечто невероятное.

Прежде чем унтер-офицер успел сделать несколько шагов, откуда-то из темной глубины тоннеля гулко прогремел твердый и грозный окрик:
-Стой! Кто идет?

Унтер остолбенел. - Матка Боска, - перекрестился солдат и рванул наверх.

И как полагается, на верху, он получил должную взбучку от офицера за трусость и глупые выдумки. Приказав унтеру следовать за ним, офицер сам спустился в подземелье. И снова, едва лишь поляки двинулись по сырому и темному тоннелю, откуда-то спереди, из непроницаемо-черной мглы так же грозно и требовательно прозвучал окрик:
-Стой! Кто идет? Вслед за тем в наступившей тишине явственно лязгнул затвор винтовки. Инстинктивно солдат спрятался за спину офицера. Подумав и справедливо рассудив, что нечистая сила вряд ли стала бы вооружаться винтовкой, офицер, хорошо говоривший по-русски, окликнул невидимого солдата и объяснил, кто он и зачем пришел. В конце он спросил, кто его таинственный собеседник и что делает под землей.

Поляк ожидал всего, но только не такого ответа:
- Я, часовой, и поставлен сюда, охранять склад.

Сознание офицера отказывалось воспринять такой простой ответ. Но, все же взяв себя в руки, он продолжил переговоры.
- Могу я подойти, - взволновано спросил поляк.
- Нет! - сурово раздалось из темноты. - Я не могу допустить никого в подземелье, пока меня не сменят на посту.

Тогда ошеломленный офицер спросил, знает ли часовой, сколько времени он пробыл здесь, под землей.
- Да, знаю, - последовал ответ. - Я заступил на пост девять лет назад, в августе тысяча девятьсот пятнадцатого года. Это казалось сном, нелепой фантазией, но там, во мраке тоннеля, был живой человек, русский солдат, простоявший в карауле бессменно девять лет. И что невероятнее всего, он не бросился к людям, возможно врагам, но все же, людям общества с которыми он был лишен целых девять лет, с отчаянной мольбой выпустить его из страшного заточения. Нет, он остался верен присяге и воинскому долгу и был готов защищать вверенный ему пост до конца. Неся свою службу в строгом соответствии с воинским уставом, часовой заявил, что его может снять с поста только разводящий, а если его нет, то «государь император».
ОСВОБОЖДЕНИЕ

Начались долгие переговоры. Часовому объяснили, что произошло на земле за эти девять лет, рассказали, что царской армии, в которой он служил, уже не существует. Нет даже самого царя, не говоря уже о разводящем. А территория, которую он охраняет, теперь принадлежит Польше. После продолжительного молчания солдат спросил, кто в Польше главный, и, узнав, что президент, потребовал его приказа. Лишь когда ему прочитали телеграмму Пилсудского, часовой согласился оставить свой пост.

Польские солдаты помогли ему выбраться наверх, на летнюю, залитую ярким солнцем землю. Но, прежде чем они успели рассмотреть этого человека, часовой громко закричал, закрывая лицо руками. Лишь тогда поляки вспомнили, что он провел девять лет в полной темноте и что надо было завязать ему глаза, перед тем как вывести наружу. Теперь было уже поздно - отвыкший от солнечного света солдат ослеп.

Его кое-как успокоили, пообещав показать хорошим врачам. Тесно обступив его, польские солдаты с почтительным удивлением разглядывали этого необычного часового.

Густые темные волосы длинными, грязными космами падали ему на плечи и на спину, спускались ниже пояса. Широкая черная борода спадала до колен, и на заросшем волосами лице лишь выделялись уже незрячие глаза. Но этот подземный Робинзон был одет в добротную шинель с погонами, и на ногах у него были почти новые сапоги. Кто-то из солдат обратил внимание на винтовку часового, и офицер взял ее из рук русского, хотя тот с явной неохотой расстался с оружием. Обмениваясь удивленными возгласами и качая головами, поляки рассматривали эту винтовку.

То была обычная русская трехлинейка образца 1891 года. Удивительным был только ее вид. Казалось, будто ее всего несколько минут назад взяли из пирамиды в образцовой солдатской казарме: она была тщательно вычищена, а затвор и ствол заботливо смазаны маслом. В таком же порядке оказались и обоймы с патронами в подсумке на поясе часового. Патроны тоже блестели от смазки, и по числу их было ровно столько, сколько выдал их солдату караульный начальник девять лет назад, при заступлении на пост. Польский офицер полюбопытствовал, чем смазывал солдат свое оружие.

- Я ел консервы, которые хранятся на складе, - ответил тот, - а маслом смазывал винтовку и патроны.

И солдат рассказал откопавшим его полякам историю своей девятилетней жизни под землей.

ИСТОРИЯ ЗАТОЧЕНИЯ

В день, когда был взорван вход в склад, он стоял на посту в подземном тоннеле.

Видимо, саперы очень торопились, чтобы вложиться в график и, когда все было готово к взрыву, никто не спустился вниз проверить, не осталось ли в складе людей. В спешке эвакуации, вероятно, забыл об этом подземном посту и караульный начальник.

А часовой, исправно неся службу, терпеливо ожидал смены, стоя, как положено, с винтовкой к ноге в сырой полутьме каземата и поглядывая туда, где неподалеку от него, сквозь наклонную входную штольню подземелья, скупо сочился свет веселого солнечного дня. Иногда до него чуть слышно доносились голоса саперов, закладывающих у входа взрывчатку. Потом наступила полная тишина, смена задерживалась, но часовой спокойно ждал.

И вдруг там, откуда лился солнечный свет, раздался глухой сильный удар, больно отозвавшийся в ушах, землю под ногами солдата резко встряхнуло, и сразу же все вокруг окутала непроглядная, густая тьма.

Придя в себя, солдат осознал всю тяжесть происшедшего, но отчаяние, естественное в таких ситуациях, ему удалось побороть, хотя и не сразу. Как бы то не было, но жизнь продолжается и часовой, прежде всего, стал знакомиться со своим подземным жильем. А жильем его, по счастливой случайности, оказался большой интендантский склад. В котором были большие запасы сухарей, консервов и других самых разнообразных продуктов. Если бы вместе с часовым тут, под землей, очутилась вся его рота, то и тогда этого хватило бы на много лет. Можно было не опасаться - смерть от голода не грозила ему. Здесь даже оказалось солдатское успокоительное - махорка. А спички и большое количество стеариновых свечей позволяли разогнать гнетущую тьму.

Тут была и вода. Стены подземного склада всегда были влажными, и кое-где на полу под ногами хлюпали, лужи. Значит, и жажда не угрожала солдату. Сквозь какие-то невидимые поры земли в склад проникал воздух, и дышать можно было без труда.

А потом забытый часовой обнаружил, что в одном месте в своде тоннеля пробита узкая и длинная вентиляционная шахта, выходящая на поверхность земли. Это отверстие, по счастью, осталось не совсем засыпанным, и сквозь него вверху брезжил мутный дневной свет. Итак, у подземного Робинзона было все необходимое, чтобы поддерживать свою жизнь неограниченно долгое время. Оставалось только ждать и надеяться, что рано или поздно русская армия возвратится в Осовец и тогда засыпанный склад раскопают, а он снова вернется к жизни, к людям. Но в мечтах об этом он, наверно, никогда не думал, что пройдет столько лет, прежде чем наступит день его освобождения.

Остается загадкой, как коротал девять лет одиночества этот человек, как он сохранил свой рассудок и не забыл человеческую речь. Ведь даже у Робинзона, которому одиночество было невыносимо и чуть его не сломало, было больше надежды на спасение, залитый солнцем остров и Пятница.

Все мы знаем про Брестскую крепость, подвиг её защитников. Но не меньше потрясла когда-то Россию история другой обороны, ныне почти забытая. Речь идёт о крепости Осовец, прославившейся во время Первой мировой. Она была построена для прикрытия коридора между Неманом и Вислой, где пролегал кратчайший путь из Восточной Пруссии вглубь нашей страны. Обойти Осовец было невозможно. Твердыня располагалась на берегах реки Бобры, контролируя всю округу. А вокруг – сплошные болота. Но гарнизон был невелик, всего несколько полков.


Там, где миру конец,
Стоит крепость Осовец,
Там страшнейшие болота,
Немцам лезть в них неохота.

Из песни защитников крепости

Позорная страница

У России имелись и другие крепости – совершенно грандиозные. Например, Новогеоргиевская считалась одной из самых сильных в Европе. Там имелся почти 100-тысячный гарнизон при 1000 тяжёлых орудий. Ею гордились и полагали неприступной.

Крепость продержалась... десять дней. Могла бы и больше, но её командующий – генерал Бобырь – ускакал к немцам и уже оттуда распорядился о капитуляции. Одних только офицеров сдалось 2100 человек плюс 23 генерала. В целости и сохранности получили немцы колоссальную по мощи артиллерию – львиную долю тяжёлого вооружения Русской армии.

Это одна из самых позорных страниц нашей истории. Гарнизон новогеоргиевского укрепления полностью разложился в течение нескольких месяцев накануне катастрофы, обсуждая, каким образом Бобырь предаст своих солдат. А Ставка во главе с Великим князем Николаем Николаевичем будто ничего не замечала.

Отцы-командиры

Сергей Александрович Хмельков
Сергей Александрович Хмельков

Нетрудно догадаться, что Осовец для России приобрёл огромное моральное значение. Можем, оказывается, держаться, когда во главе стоят настоящие отцы-командиры. В первые месяцы обороны гарнизон возглавлял генерал-лейтенант А. А. Шульман. В январе 1915 года его заменил генерал-майор Н. А. Бржозовский. Оба блестяще справились со своими обязанностями.

Если говорить об офицерах, то наибольшую известность приобрёл Сергей Александрович Хмельков. Во время боёв за цитадель он отличился при отражении многочисленных немецких атак, руководя оборонительными работами. Был дважды контужен и отравлен газами.

Именно благодаря ему память об Осовце сохранится в веках. Дело в том, что в Советской России Сергей Александрович стал одним из крупнейших военных инженеров, а в 1939 году Наркомат обороны выпустил его книгу «Борьба за Осовец». Это был настоящий прорыв. Многие молодые советские офицеры впервые узнали тогда правду о русском прошлом, о мужестве воинов Первой мировой. И даже слова той песни, с которой начинается этот материал, сохранились благодаря генералу Хмелькову.

Первый штурм

перед церковью крепости Осовец
Построение перед церковью крепости Осовец

До границы с Пруссией от крепости было рукой подать – 23,5 км. Так что после начала войны ждать противника долго не пришлось. В сентябре 1914 г. к Осовцу подошло 40 германских батальонов – почти столько же, сколько к громадному Новогеоргиевску.

Имея многократный численный перевес, враги пошли в атаку. Им удалось оттеснить русские роты настолько, что немецкая артиллерия смогла начать обстрел Осовца – из Кёнигсберга были доставлены 60 тяжёлых орудий калибра до 203 мм. Большинству читателей это мало о чём говорит, так что поясним на таком примере. Когда в Грозном при штурме президентского дворца Дудаева наша армия сделала выстрел из пушки этого калибра, в эфир понеслись панические крики, мол, русские применили ядерное оружие.

После двух дней интенсивного обстрела германцы решили: противник достаточно шокирован, чтобы стать лёгкой добычей. Они снова пошли на штурм, но шквальный огонь нашей артиллерии заставил их залечь. На следующий день последовал ещё более неприятный сюрприз. Русская пехота, предположительно деморализованная громадным превосходством немцев и жестокой бомбардировкой, вдруг ринулась во фланговые контратаки. Германцы спешно отступили, отводя артиллерию. Стало ясно, что нахрапом здесь ничего не добиться.

* * *

В эти дни, невзирая на то что крепость находилась в поле обстрела неприятельской артиллерии, Осовец посетил наш Царь Николай Александрович. Гарнизон был в восторге, а комендант – генерал Шульман – совершенно растерялся. Он боялся за жизнь монарха, внезапно появившегося на передовой. Царь посетил один из фортов и Покровскую церковь, пострадавшую при бомбардировке. Перекрестился перед образом святителя Николая Чудотворца, который подарил этому храму в мирном 1897 году. При разговоре со священником спросил, было ли страшно при бомбардировке. Тот ответил:

– Нет, Ваше Императорское Величество. Только мне скучно стало, когда снаряды стали ложиться близ церкви, и я пошёл в храм.

Государь улыбнулся и уехал из крепости очень довольный. У него было необъяснимое свойство посещать ключевые места русской обороны накануне каких-то жесточайших для них испытаний. Так было с посещением Саракамыша, где горсть наших воинов выдержала вскоре удар турецкой армии. Где Петербург, а где Саракамыш? О нём и большинство генералов слыхом не слыхивало. Вдруг там появляется на виду врага Царь, воодушевляет, окрыляет бойцов, а вскоре весь мир повторяет имя этого заштатного, ставшего легендарным городишка. Так было и с Осовцом.

После сентябрьской неудачи немцы несколько месяцев размышляли над случившимся. Ждали, когда замёрзнут река и болота. Готовились. Слишком нужен был им Осовец, за которым лежали Белосток, Гродно, Минск...

Начало второго штурма

Николай Александрович Бржозовский
Николай Александрович Бржозовский

Полноценная осада началась в январе 1915-го, а штурм последовал 3 февраля. Русские части пять дней сдерживали противника в мелких окопах, не спасавших от орудий большого калибра. В роли «последнего резерва» к войскам отправились комендант крепости – генерал Бржозовский, начальник отряда, чины штаба. Однако бойцы надорвались, были измучены до предела. По решению командования гарнизона пехота крепости была отведена ко второй линии полевых укреплений.

Это, как и прежде, в сентябре, позволило немцам подтянуть артиллерию на расстояние, опасное для всей крепости. Здесь нужно пояснить, что крепость Осовец начали строить в то время, когда авиации ещё не существовало. Возможно, поэтому она не была замаскирована для взгляда сверху. Форты крепости были видны как на ладони. Как свидетельствовали специалисты, сверкающие на солнце водяные рвы, правильные поверхности брустверов, эскарпов и контрэскарпов, гладкие, окрашенные масляной краской стены казарм, полукапониров и прочих сооружений – всё это позволяло противнику чётко представлять, где находятся слабые места обороны, её жизненно важные узлы.

Расположение и оборудование наших орудий также было неудовлетворительно. Из 18 батарей дальнего боя только четыре были хорошо укрыты, остальные можно было обнаружить по вспышкам выстрелов.

Спасала разве что недостаточная, по русским меркам, подготовка германских артиллеристов. Это удивляло нашу армию на протяжении всей войны. Ведь считалось, что у нас всё худшее в мире, кроме рядового пехотинца. Между тем немецкие артиллеристы были обычными, а наши – лучшими в мире. Их непрерывно готовили не пять, не десять лет, а пять веков. Такого рода традиции – самая большая ценность любой страны.

Большой привет «Большим Бертам»

Такого размера были снаряды, которые падали на крепость
Такого размера были снаряды, которые
падали на крепость

В середине февраля 1915 года немцы всё ещё были полны оптимизма. Главная надежда возлагалась на батарею сверхтяжёлых орудий, которые германцы называли «Большие Берты». Это были осадные пушки 420-мм калибра, не имеющие равных в мире. Мы уже сказали о 203-мм калибре, – так вот на фоне новых монстров те, прежние, выглядели пигалицами. 800-килограммовый снаряд «Большой Берты» оставлял воронку в 4-5 метров глубиной и 12-15 метров в диаметре – настоящий котлован!

Были и другие пушки циклопических размеров, например осадные мортиры «Шкода» калибра 305 мм. Огонь вёлся залпами по 360 снарядов, каждые четыре минуты – залп. В это время сверху крепость бомбили немецкие аэропланы.

Предполагалось, что при интенсивной бомбардировке русские сдадутся через сутки, максимум через двое. Генеральный штаб, полагая, что требует невозможного, просил защитников продержаться хотя бы 48 часов. Мысль, что крепость выстоит ещё полгода, а в общей сложности 190 дней с начала осады, никому не приходила в голову.

* * *

«Противник 25 февраля открыл огонь по крепости, довёл его 27 и 28 февраля до ураганного и так продолжал громить крепость до 3 марта», – вспоминал С. Хмельков. По его подсчётам, за эту неделю ужасающего обстрела по крепости было выпущено 200-250 тысяч только тяжёлых снарядов. Если брать их взрывчатую силу, то Русская армия тратила столько на всех фронтах примерно за пару месяцев. А тут – небольшая крепость с немногочисленным гарнизоном.

«Кирпичные постройки разваливались, – читаем в воспоминаниях Сергея Александровича, – деревянные горели, слабые бетонные давали огромные отколы в сводах и стенах; проволочная связь была прервана, шоссе испорчено воронками; окопы и все усовершенствования на валах, как-то: козырьки, пулемётные гнёзда, лёгкие блиндажи – стирались с лица земли».

Местами попадания были так густы, что большие площади были взрыты слившимися воронками. Центральный форт, Скобелева гора, Заречный форт исчезли в громадных облаках пыли. Там не должно было остаться ничего живого. Вдруг из облаков заговорили, среди прочих, две 150-мм пушки Канэ, доставленные из Кронштадта. Немецкая разведка элементарно их проморгала, что обошлось германцам очень дорого. Взрыв – и замолчала одна «Большая Берта», которая находилась на недосягаемом, как казалось врагам, расстоянии для русских пушек. Взрыв – и второе чудовище велело долго жить. Следом взлетел на воздух склад боеприпасов.

Это ошеломило противника. Немцы словно сошли с ума. Вместо того чтобы отодвинуть оставшиеся «Берты» на безопасное расстояние и продолжать ог