Ежевика
...И снова осень. В этом году мягкое солнце не высушивало растения до корней и его тепла еще хватало, чтобы прогреть землю. Поэтому холодными вечерами деревья все еще стояли покрытые густой листвой. Мой наряд насыщено-зеленый, по краю бордовый ажур (принарядилась к приходу осени), от легкого ветра изгибался и раскачивался из стороны в сторону. Я довольна собой. Правда мне часто бывает скучно.
Изо дня в день я наблюдала за садом. Приходилось. Здесь были старые деревья, побитые короедом и тлей, много лет никто не чистил и не обрезал их погибшие ветки. Яблони вытянули темные коряги в стороны и бесполезно прятали их покрученной больной листвой. Груша, когда-то поднимавшаяся над всеми, склонила сломанную крону и укрыла собой мёртвый малинник: сейчас там пышно разросся репейник, от ягодных кустов остались лишь сухие напоминания.
Было нудно: бесконечно шептались листья, хрустели ветки. А еще раздражал визг птиц в сплетении дырявых, словно порванных огромным зверем, крон. Так и хотелось согнать пернатых! Жаль у меня нет голоса.
Поднялся ветер. Он согнал стаю крикливых ворон и, сорвав пучок листьев с абрикоса, помчался на соседнюю шелковицу. Оттуда долетело знакомое стрекотание птиц. Вот там и сидите!
Скоро похолодает, поэтому я пытаюсь поймать каждый тёплый поток воздуха, каждый лучик осеннего солнца. А потом наступит зима, и я усну. Только глубоко под землей, там, откуда проросли мои корни, будет гореть тихий огонёк сознания. Источник моего постоянного голода. Останки той, кем я когда-то была.
Вчера вечером мне удалось поймать кролика и отлично поужинать, так что сегодня сытая. А до этого тянулись недели, когда я обгладывала тухлое мясо со старых костей и мечтала хотя бы о самой маленькой мышке. Интересно, сегодня удастся поймать что-нибудь к обеду?
Со стороны дорожки между домом и виноградом, который разросся в густую стену, послышался шум. Какой-то большой зверь. Большой и вкусный. Я встрепенулась и прислушалась.
– Папа говорил здесь когда-то был шикарный сад, – Алексей рассек длинным ржавым тесаком (нашел в сарае) впереди себя густые заросли хмеля и клематиса. Над головой нависли гроздья созревшего синего винограда, его жалко было рубить. Парень обернулся. Лиля шла позади, утреннее солнце играло в ее пунцовых крашеных волосах. Раньше она была просто русой, а потом поменяла стиль и даже интересней стала. Какая-то искорка в глазах появилась, что ли? Алексей засмотрелся на неё – курносая, губы тонкие, аккуратная линия подбородка, вроде и самая обычная, но что-то в ней было притягательное. Чмокнул ее в шею, от чего девушка томно вздохнула, и принялся дальше рубить проход к саду.
– Ты что не был здесь? – девушка сдернула с лозы кисть с налитыми ягодами.
– Отец жил тут в молодости, а потом, когда женился, в город переехал. Ну, а я уже там родился.
– И что никогда не приезжали сюда?
– Да я вообще только неделю назад узнал, что у нас дом в селе есть. Думаю привести его в нормальный вид, чтобы можно было праздники проводить с друзьями.
– Да зачем нам компания? – Лиля резко прижалась к парню и передала ему губами синюю ягоду. Поцелуй был и сладким и кислым, от него приятно растекалось тепло по телу. Алексей отстранился и сплюнул косточки винограда в руку.
Вот здесь они сполна и насладятся друг другом! А то в доме такой слой пыли. И ещё вонь: многолетний смрад от мышей. Там не то, что любовью заниматься, присесть негде! Алексей чуть отстранил девушку, ее щеки пылали почти таким же цветом, что и волосы, губы жадно хватали воздух: хочет его, чертовка.
– Лиля, спокойно! – усмехнулся парень, провел рукой по ее щеке.
Она успела поцеловать его пальцы, от чего он рассмеялся:
– Тише, ты меня так съешь!
– А я так и хочу! – глянула таким вожделенным взглядом, что захотелось ее взять прямо здесь, в этих кустах. Но он все же сдержал себя и с размаху разрубил толстую плеть винограда, преградившую путь. Лиля недовольно хмыкнула. Он обернулся, заметил ее долгий взгляд. Осмотрел себя: футболка взмокла, прилипла к груди, очертив его мускулистое тело. Занятия в спортзале не прошли даром. Довольный собой, принялся за работу, поглядывая изредка на любимую.
– Идем, ты же сама хотела на сад посмотреть, – сказал Алексей, когда лозы винограда, от резкого рывка, опустились вниз.
И где же прекрасный сад? Несколько старых яблонь, вишня, давно разделившаяся на две части и склонившая ветви до земли, абрикос с плешью в кроне и пораженной корой. Все остальные деревья и кусты оплетены лианами хмеля, золотистые кисти лоснились на солнце и раскачивались от ветра, и заглушены бурьяном. Сад напоминал кокон огромного паука.
На уровне глаз, висело большое красное яблоко. Как оно тут выжило? Лиля тут же схватила его и, мурлыкнув, облизнулась. На это нельзя смотреть спокойно, Алексей отвернулся, ехидно улыбаясь. Соблазняет, прямо в этой чаще, соблазняет! Не удержался и щипнул ее за бедро, затем нарочито юркнул вглубь зарослей. Лиля наигранно возмутилась, укусила фрукт и тут же выплюнула.
– Фе, сгнило внутри! – возмутилась она. Затем отошла чуть в сторону и стала рассматривать привалившуюся на землю металлическую сетку. Стойки сгнили от времени, а тяжелые лозы растений оплели ее так, что она не выдержала и упала, тем самым открывая проход к соседнему двору. Но там, кажется, тоже никто не жил и не бывал много лет. Старый пустой дом и заросли бурьяна кругом.
Чайная роза больно царапнула руку, парень зло обрубил колючую ветвь. Впереди густые заросли смородины и малины. Кусты слабые, пожухлые листья пучками выбивались из репейника, торчали сухие погибшие ветки. Никаких ягод – одно гнилье. Да и все это смешалось с высокими сорняками: лободой, щирицей и амброзией. Алексей прикрыл рукой нос и, кивнув девушке «отойди», принялся рубить поросли травы. Ошметки цветов и семян разлетались в стороны лохмотьями похожими на кожу, красные к осени листья щирицы, словно вырванные с кровью куски мяса, падали к ногам.
– Ай! – вскрикнула Лиля, – вот гадость!
– Что там?
– Алекс, меня оса ужалила. Поцелуй, а? – она жалостно посмотрела в глаза. Он швырнул нож вниз, тот мягко вошел в податливую землю.
Парень вернулся к девушке, стал рассматривать руку, а Лиля обвила его шею и потянула в сторону. Он не удержался и завалился. Почувствовал спиной холодное, но мягкое прикосновение травы.
– Что ты делаешь? – наигранно запротестовал Алексей. Девушка сорвала с себя футболку и прижала его рот рукой.
– Молчи! Здесь все равно никого нет. Никто не увидит, – провела острыми ноготками под мокрой футболкой по его груди: ах, нарывается!
Грязь. Трава. Слипшееся волосы. Кровь! Страсть! Этот запах был чудесней любого кролика. Потянулась ближе. Ох, кажется мне хватит этой еды надолго. Как бы дотянуться и ухватить жертву? Подняла повыше приманку и принялась ждать.
Некоторое время они лежали на траве, потом ели виноград, затем стали бросать ягоды вверх и громко смеяться. Вот бы так полежать! Мне тоже хотелось ласки, любви и страсти, вот такой: настоящей, неукротимой! Потом девушка вскрикнула:
– Ах! Таки попалась!
– Лиля, ты опять?
– На этот раз и в правду оса! В грозди винограда спряталась, зараза! – красноволосая вскочила нагишом и принялась давить ягоды палкой, размазывая их по бурой земле. Нехорошо.
– Да ладно, неженка, дай посмотрю, – парень надел боксёры, подошел ближе к девушке. Эх, теперь надо будет лишнее тряпье переваривать. Ты идёшь сюда, сладенький? Не замечает!
Он поцеловал девушке пальцы, от чего она замурчала. Вот бы и меня кто так! Но у меня нет пальцев!
– Ты! Снова играешь? – он засмеялся и отбежал в сторону. Уже ближе! Еще чуть и можно будет дотянуться. Но девушка поманила его пальцем, сжала несколько ягод в руке и капнула густым сиропом себе на грудь.
– Лекс, я кажется измазалась! – томно протянула и стала облизывать кривые тощие пальцы. Мяса маловато, но и так сойдет, вприкуску будет. А парень – вкусняшка.
– Да ну тебя! Ненасытная! Мне передохнуть надо, – ой, страдалец какой! Слабачёк оказывается, но пахнет от него превосходно. Подняла еще выше приманку, трепыхнула ветками. Он обернулся. Да! Заметил! Иди сюда…
– Лиля, смотри лучше что тут! – Алекс приблизился к кусту ежевики. Кажется ягоды висели немного выше, чем сейчас. Наверное показалось.
Девушка, не стесняясь своей обнаженности, подошла к нему, плавно покачивая бедрами. Смотрелась она очень притягательно, ее необузданная страсть держала его в тисках. Орехов что ли поесть? Кажется с такими темпами, несколько раз в день, ему скоро понадобиться что-то сильнее орехов. Вот ненасытная!
– Чем ты меня порадуешь? – она потянула за резинку боксёров, запустила руки внутрь. Алексей перехватил их.
– Смотри, ежевика! Ела когда-нибудь? Смотри сколько там!
– Как-то бабуля привозила с рынка, но она была, фе, безвкусная, как вода.
– Сейчас попробуем, – он потянул руку вперед. От прикосновения к лозе, ягоды словно опустились. Запустил кисть дальше, должен дотянуться. Рука вошла в листья по локоть, миновала колючие лозы, но до ягод еще далеко. Как же? Они казались совсем на виду. Листья приятно щекотали кожу, еще ниже, вот уже и первая ягода. Коснулся. Несколько темных комочков упали в сплетение ветвей и листьев.
– Ну, что? – нетерпеливо пискнула Лиля.
– Погоди, они уже переспели, осыпаются, – Алексей шарил внутри куста кистью и никак не мог дотянуться до черных ягод. Спину свело от неудобной позы, попытался выпрямиться, пошевелить рукой, и в кожу больно впились колючки.
– Лекс, что это? – она разворошила ногой редкие сухие листья. С земли на них посмотрел пустыми глазницами череп какого-то мелкого животного.
– Фу, трупак! – она отскочила и брезгливо поморщила нос. – Я не буду есть эти ягоды!
– Та перестань! Это кролик. Только он давно сдох, видишь уже только кости остались, а ягодки свежие. Сейчас только дотянусь, – он сделал рывок вперед и вцепился пальцами в желанную ягоду. Плотная, гладкая, немного влажная. Лиана с колючками обвилась вокруг руки и, кажется, натянулась сильнее. Парень попытался выпутать кисть, но лоза не отпускала, остряки впивались глубоко, разрезая плоть медленно, слово по маслу.
– Лекс! Лекс! – он обернулся. Мало того, что руку достать не может, тут еще Лиля со своими капризами!
– Смотри, там не один кролик! – она ковырнула подвернувшейся палкой небольшой холм, прямо возле куста ежевики. В земле шевелились опарыши, скатились вниз несколько черепков и мелких костей. Странное гадкое предчувствие прошлось меж лопаток. Алексей рванул уже сильней руку, не обращая внимание на глубокие длинные порезы от колючек. Вторая рука была свободна, он раздвинул сжатые стебли, но понял, что застрял слишком крепко и сейчас нужно что-то острое.
– Лиля! Нож подай! Я в колючках запутался, – девушка не шевелилась. Она с ужасом рассматривала кладбище животных. Но потом глянула на его окровавленную руку и направилась к яблоне. Тонкая, длинная лоза ежевики вздыбилась, в один миг обхватила её худую босую ногу и завалила девушку на землю.
Истошный девичий крик разрезал густые заросли и отозвался эхом в пустом доме. Толстая ветка змеёю скользнула ей в глотку и оборвала вопль. Всё стихло. Ветка пробиралась внутрь девушки короткими судорожными толчками, от чего та ритмично дёргала ногами. Глаза с ужасом смотрели то в небо, то на куст, то на Лекса.
Парень свесился над бурыми листьями, шею обвили зеленые путы растения. Они сжимались, пытаясь не просто задушить, а сломать позвонки, оторвать голову. По спине побежали тонкие дорожки крови. Лекс захрипел вымученно, почти устало. “Что это?” – скользнула мысль. И тут же следующая: “Неужели конец?”
Куст увеличился в размерах, слегка ослабил хватку, парень завалился боком на землю, угодив лицом прямо в кучу останков. Бешено задышал, хватая ртом воздух. От падения острая кроличья кость прошла щёку насквозь и показалась у кончиков губ. Ежевика резко выросла еще на метр. Алексей ужаснулся тому, какая она стала огромная.
Обхватила щупальцами девушку с парнем и с треском захлопнулась.
Природа словно выдохнула, ветер подхватил очередную охапку листьев с абрикоса и присыпал сверху роскошный куст ежевики. Она лишь раз шелохнулась, чтобы скинуть мусор со своего яркого осеннего убранства, а затем сжалась так сильно, что где-то в глубине послышался хруст сдавленных костей, и затихла.
Следующее утро было прекрасным. Приятно щебетали птицы надо мной, не шумели деревья. Тихо и мирно. Как хорошо, еще бы дождя – запить вчерашний обед. Но это уже и подождать может. Также как и ждут своего часа останки тощей девчонки (как её? Лиля, кажется), спрятанные под моими стеблями. А парня я съела сразу, не удержалась. Он долго ещё дергался, пока я не проткнула ветками его глаза и не добралась до нежного мозга.
Сегодня я была довольно вялая после плотной еды, хотелось спать или лениво созерцать мир вокруг.
По дорожке шли двое. Еще вкусности? Один пожилой, высокий, с ним женщина. Легкий ветер донес их запах, от которого, буквально на мгновение, шевельнулись глубоко в земле кости, оплетенные моими корнями. Это давно забытое чувство. Настолько давно, что я даже не помню, как оно называется.
Люди подошли ближе, осмотрелись. Глаза женщины округлились, она закрыла рот, увидев разбросанную на земле одежду, а когда заметила свисающую руку девушки, запутанную в моих лозах, закричала громко и пронзительно. Я, не долго думая, дернула её за ногу – это всегда срабатывало. Пока она встанет и очухается, ее можно захватить целиком. Несказанно везет мне этой осенью, на всю зиму наемся! Но тут острая боль заставила меня отдёрнуть обрубок лозы. Больно! Мужчина взял нож, принесённый вчерашним вкусным парнем, и стал яростно отмахиваться от колючих лоз. Попыталась сбить его с ног, но он был не по годам быстр, я едва успевала уклоняться от ножа. Пришлось отступить. Снова взмах лезвия! Снова больно!
– Толя! – выкрикнула женщина. Я совсем забыла о ней и невольно ослабила хватку. Опомнилась поздно – мужчина освободил мою пленницу и потащил ее назад к дорожке.
– Иди в дом! – та послушалась и, припадая на одну ногу, ушла прочь.
Он обернулся и ледяным дождём на меня обрушились воспоминания. Его глаза, те самые синие глаза, что когда-то вожделенно смотрели на меня; руки, что нежно касались меня, а потом долго и мучительно рвали мою плоть. Это он! Убийца!
Месть! Вот как называется то давно забытое чувство!
От ярости затрепетал каждый листик и каждая колючка в моем теле. Я должна добраться до него!
Он собрал одежду, не сводя с меня взгляда, намотал ее на корягу. Потом ушел куда-то, вернулся с небольшой канистрой. Тихий ужас пробрался в мое тело. Хочет убить. Ещё раз. Как тогда! Обманул и убил! Убийца! Убийца! Не бывать этому! Я встрепенулась, выпрямила лозы, навострила колючки, захлопала листьями.
Услышала запах бензина. Он облил тряпье, а потом швырнул бутылку прямо в мою середину. Естественно, я ее тут же выплюнула.
– Мразь! Ты же растение! Тварь! – крикнул человек, к которому я пылала ненавистью все эти годы. Он аккуратно отложил приготовленную палку, взял нож, другой рукой поднял бутылку и подошел ближе.
Я разглядела его синие прищуренные глаза, узнала скрюченные грубые пальцы, кривой, с длинным шрамом наперерез, рот – это я тогда отметила его сломанными ногтями. Плеснул вонючей жидкости в мою сторону, я тут же замахнулась, но получила отпор. Хорошо, что у меня много лоз и одна из них все-таки достала его и полоснула по рукам, но бутылку не выбила. Очередной веер брызг пришелся в самую гущу моих нарядных листьев. Я разозлилась. Стала выдергивать еще лозы из-под земли и бросать вперед, но хлипкие молодые побеги падали вниз: ржавое лезвие беспощадно отсекало их. Я должна защитить себя! Не смогла тогда, так хоть сейчас! Одна из старых лоз была позади, я удерживала ее, чтобы выбросить в нужный момент, и он настал. Этот подонок замахнулся еще раз, чтобы плеснуть в меня горючее, я же, не долго думая, дернула лозой вперед и (да!) попала прямо по его лицу, расплющив противный нос, что когда-то вдыхал запахи моего тела.
Так и хотелось закричать: «Не я мразь, а ты! Ты! Ты!», но я не могу говорить. У меня нет лица! Нет языка! Нет ничего – кроме ярости, голода и ненависти!
Он пошатнулся. Вот сейчас опутаю его оставшимися конечностями и все закончится. Что-то щелкнуло, смоченная в бензине палка вспыхнула и полетела в меня. Мои листья затрепыхались, разогрелись, а потом я вся вспыхнула высоким пламенем. Нет! Завертела изо всех сил лозами. Мерзавец отпрыгнул в сторону, отполз на то расстояние, что мне уже не достать. Больно, как же больно!
Проиграла.
Снова.
Долгое время дом стоял в запустении. Что случилось за этим забором никто не знал, никто не спрашивал, никто и не рассказывал. Боялись, обходили стороной.
Когда пожилой Анатолий стал совсем слаб, попросил перевезти его в родной дом, чтобы доживать последние дни в отцовской хате. Дочь послушалась. Приехала с мужем и детьми. Около недели наводили порядки, корчевали разросшиеся по усадьбе кустарники и вырезали старые деревья. Пока тронули только переднюю часть двора, участок за домом решили прибрать чуть позже. Когда пропал брат, Леся была совсем малой, в первый класс ходила. Ту историю никто не вспоминал особо, мать избегала разговоров об этом, отец отмалчивался. Ну, а Леся со временем и перестала допрашивать. Мама, когда лежала при смерти, все хватала дочь за руку и остерегала: «В село ни ногой!» Да кто будет слушать выжившую из ума? Ну, и им с мужем без старого дряблого папочки будет веселей. Дети смогут в разных комнатах жить. Побудет старик на родине.
Собрались на ужин. В доме все еще пахло пылью и неприятно тянуло мышами с кладовки. Вся семья в сборе. Дочь с мужем, ее дети, на стене фотографии жены и сына. Анатолию на один миг захотелось попросить прощения у них всех, но гордость за эти годы разрослась до таких размеров, что уже затмила ростки раскаяния. Да и кто его обвинит сейчас? Скоро он отправится на тот свет и заберет свой грех с собой.
Глянул в окно – на сад опустилась безлунная ночь.
Вспомнил Вику. Последние годы он часто её вспоминал. Наверное она даже снилась, но сны стали быстро исчезать из памяти. А что если бы всё было по-другому?
С Викой они знакомы были со школы. В тот вечер Толя набрался храбрости и пригласил её в сельский клуб на танцы. Потом они долго бродили по селу, держась за руки, когда стемнело, пригласил к себе (родители были в городе). Зачем звал? Наверное тогда и не мог объяснить. А сейчас знал: не он её звал, а голод, похожий на маленькую крысу точившую зубы о его внутренности. Этот зверек постоянно хотел, чтобы маленький Толя ловил бездомных кошек и убивал их.
В доме он стал сразу приставать – Вика упиралась. Сорвался. Опрокинул на пол, стал рвать на ней одежду. Девушка вывернулась и вцепилась ногтями в лицо. Больно вцепилась. Старый Анатолий дотронулся до шрама так, чтобы не заметили родные.
Потом всё было как в тумане. Он схватил длинный кухонный тесак. Крыса выросла и рванула наружу утолять безумный голод.
Пришёл в себя, когда Вика обмякла. Чёрные волосы налипли на лицо. Выступ носа не проглядывался под спутанными прядями. Половицы были скользкими, Толя чуть не упал, когда испуганно отошёл, чтобы осмотреть содеянное. Увидел и тут же мощное удовольствие стеклось со всего тела вниз живота, ноги подкосились – он упал. Застонал, закричал, пока это сладостное чувство толчками выходило из него. В ту ночь голод был утолен.
Крыса успокоила и подсказала, как спрятать тело: закопать в саду, благо небо было безлунным, и даже случайный прохожий не заподозрил бы, что там делал парень. Разорванное, мокрое от крови платье отнёс в лес. Утром сам поднял шум, что Вика пропала, рассказал историю, что она пошла домой, а что дальше с ней было – не знает. Тогда же нашли её платье. Накануне волки из сельского стада утащили несколько коров, поэтому местные устроили на стаю облаву. Волков перестреляли.
А крыса, точившая зубы о кишки Толи, снова была голодна.
Потом много раз он пытался вернуть то наслаждение, которое испытал с Викой. Голод пропадал, но потом возвращался снова и снова.
Сегодня было также темно. Кажется кто-то там есть: чернота за стеклом пошевелилась. Показалось? Показалось...
Он ухмыльнулся нелепым мыслям и принялся жевать беззубым ртом последний кусок яблочного пирога.
Я уцелела. Как феникс, восстала из пепла! После того, как пламя уничтожило мои ветки и листья, я возродилась из единственного корня, который спрятался глубоко в останках моего тела. Все эти годы берегла и копила силы, растила каждую веточку с одной только целью – отомстить. Чтобы ненароком не выдать своего присутствия, ела только мелких грызунов кроликов и ещё назойливых птиц. О да! Мне доставляло удовольствие приманивать кричащих пернатых сочными ягодами, а потом жадно впиваться в их тёплое трепещущее тело. В сад забредали собаки и кошки, а пару раз даже случайные люди, и мне стоило невероятных усилий не напасть на них, хотя безумный голод разрывал каждый мой листик, каждый побег. Но нельзя! Я ждала. И наконец мой час настал: ветер принёс его запах. Запах того, кто меня убил.
Когда во дворе стали возиться люди, я затаилась в самом дальнем углу двора, за домом. Он, эта мразь, этот убийца тоже был здесь, воздух был пропитан им. Я видела, как он одряхлел, но его глаза… О-о-о, его синие глаза были такие же ясные как и много лет назад. Он не выжил из ума и всё помнил. Пока он ковылял по саду, я ждала. Сдерживала себя, как могла, но как же было сильно желание броситься, разорвать его тело, сдавить до хруста кости, выпотрошить его внутренности и разбросать их в саду себе на потеху.
Наконец спустилась ночь, она принесла с собой тишину и долгожданную тьму. Я выпрямилась из своего убежища. Медленно раскинула лозы вокруг дома, заползла в подвал, кишащий мышами, которыми я кормилась все эти годы; покрыла густыми плетями ветхую крышу. О-о-о, у меня было достаточно времени, чтобы вырасти до таких размеров!
В сладостном предвкушении трепетали кости у моих корней. Месть! Желанная и прохладная, как ветер в жаркий полдень, и горячая, как пламя, что тогда танцевало на моих ветках! Сегодня я буду наслаждаться ею сполна.
Весь его род, всё его семя было тут. Они ужинали. А сам он сидел во главе стола, как раз рядом с окном. Я была везде: выглядывала из дверного проёма, смотрела с улицы; мои ростки протиснулись сквозь щели в полу и свисали в дымоходе старой печи. Я не торопилась, специально оттягивала момент, ведь ожидание длилось годы, что для меня несколько мгновений?
Старая рама заскрипела, поддалась и оглушительно треснула, осколки стекла брызнули на пол. Закричала женщина. Тут же мои побеги устремились к людям.
Я увидела его глаза. Чистые, как небо, синие глаза, в которых не раз тонула, а потом умирала. Узнал?
– Ты же растение?! – прошептал он.
«Я же Вика! Помнишь меня?»
Примечание: Рассказ выходца с ffatal.ru, который к нынешнему моменту уже вполне состоялся как писатель, Ярослава Землянухина в соавторстве с Дианой Билык.
Помимо текстового варианта ниже предоставлен аудио-вариант рассказа, озвученный Дианой и Константином Билык.