Главный герой – литературовед Хэмфри Ван-Вейден, живущий богатым бездельником на отцовское наследство. Отправившись на пароходе в гости к другу, он попадает в кораблекрушение. Ван-Вейдена подбирает промысловая шхуна «Призрак», добывающая морских котиков. Экипаж – полууголовный сброд с соответствующими нравами. Капитан - Ларсен по кличке «Волк». Это беспринципный садист, исповедующий философию социального дарвинизма и наделённый феноменальной физической силой. Ларсен отказывается высадить спасённого на берег, решив потехи ради сделать членом команды.

Изнеженный интеллигент попадает в мир, где царит право силы, где человеческая жизнь не ставится в грош. Ему предстоит бороться за статус в этом жестоком окружении. Начав с помощника кока – самого презираемого на судне существа, подлого и жестокого, он в итоге становится вторым на корабле человеком после Ларсена. Попутно он приучается терпеть невзгоды, в совершенстве осваивает ремесло моряка. Свободное от корабельных обязанностей время он проводит в философских беседах с Волком Ларсеном. Как оказалось, несмотря на необразованность, Волк Ларсен имеет разносторонние интеллектуальные увлечения — литература, философия, вопросы морали. Надо сказать, что взлёт Ван-Вейдена обусловило именно то, что он единственный на судне годился в собеседники на такие темы.

Мировоззрение Ларсена – грубый материализм. Сильный пожирает слабого, ценны лишь материальные блага, духовные идеалы – чушь. «Я верю, что жизнь – нелепая суета. Она похожа на закваску, которая бродит минуты, часы, годы или столетия, но рано или поздно перестает бродить. Большие пожирают малых, чтобы поддержать свое брожение. Сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу. Кому везет, тот ест больше и бродит дольше других, – вот и все!». Отсюда и полное отрицание альтруизма. «Не видя впереди ничего вечного, кроме смерти, и имея в своем распоряжении лишь короткий срок, пока во мне шевелятся и бродят дрожжи, именуемые жизнью, я поступал бы безнравственно, принося какую бы то ни было жертву. Всякая жертва, которая лишила бы меня хоть мига брожения, была бы не только глупа, но и безнравственна по отношению к самому себе». Высмеивал он и христианскую мораль: «Разводите всякие антимонии насчет ваших бессмертных душ, а сами боитесь умереть! При виде острого ножа в руках труса вы судорожно цепляетесь за жизнь, и весь этот вздор вылетает у вас из головы». Любые ценности идеалистов Ларсен считал фальшивыми, «пустым звуком». При этом, что удивительно, он не бы чужд некоторым социалистическим воззрениям, осуждая социальный класс Ван-Вейдена как паразитов. Из личных качеств Ларсена, помимо полной безжалостности, можно отметить также любовь к смертельному риску. Всё это подкреплено невообразимой физической силой. (Но Ларсен также страдает приступами сильной головной боли, во время которых он становится беспомощным).

Надо сказать, порядки на «Призраке» царили страшные. В порядке вещей драки насмерть, поножовщины, даже убийства. Волк Ларсен беспощадно тиранит экипаж — из равнодушия к чужим жизням, для наживы, либо потехи ради. Строптивых матросов, возмущающихся унижениями, он жестоко избивает, изощрённо третирует. Это приводит к неудачному бунту, зачинщиков которого он обрекает на смерть. Ван-Вейден возмущён, и не скрывает этого перед Ларсеном, но бессилен что-либо изменить. На бунт его подвигла лишь любовь – к появившейся на корабле женщине. Такой же подобранной жертве кораблекрушения. (И такой же оторванной от реальной жизни идеалистке). Защищая её, он поднял руку на Волка Ларсена. Потом, пользуясь тем, что капитана скрутил очередной приступ, сбегает на шлюпке вместе с возлюбленной.

Через несколько дней их прибивает к безлюдному островку, затерянному в океане. Дальше предстоит борьба за выживание в по сути первобытных условиях. Беглецам пришлось учиться добывать огонь, строить хижины из камней, охотиться с дубиной на морских котиков. (Здесь суровая школа «Призрака» оказалась весьма кстати). А однажды утром они видят у берега прибитый волнами разгромленный «Призрак». На борту – один капитан Ларсен, наполовину парализованный опухолью мозга. Как выяснилось, вскоре после бегства Ван-Вейдена «Призрак» взял на абордаж брат Ларсена, с которым Волк имел лютую вражду. Он сманил команду шхуны, оставив Волка Ларсена в одиночку скитаться в океане. Ван-Вейден ремонтирует разбитый корабль, чтоб покинуть остров. Волк Ларсен тем временем умирает от болезни, последним его словом, накарябанным на бумаге, было «чушь» - ответ на вопрос о бессмертии души.

Волк Ларсен по сути, ключевая фигура книги, хотя весьма поучителен и путь личностного роста Ван-Вейдена.  Что ж, Джек Лондон сотворил очень цельный, органичный персонаж.

Но приходится признать, что невнятные рассуждения Ван Вейдена о гуманизме звучат бледно по сравнению с холодной логикой Ларсена. Фактически, он не может ничего возразить по существу. Судьёй же в романе выступает сама жизнь. Стоило появиться более мощной силе, сломившей Ларсена – и экипаж до единого человека отвернулся от него, бросив умирать посреди моря. А умер он на руках тех, кто претерпел от него много обид и чьи «идеалистические предрассудки» он цинично высмеивал. Казалось бы, добро восторжествовало. С другой стороны, зло не было побеждено — в бою или идейной полемике. Оно сдохло само по причине, едва ли связанной с исповедуемыми ценностями. Разве что сделать допущение о божьей каре.

Скрижаль отшельника https://fregat-vt.livejournal.com/

https://fregat-vt.livejournal.com/525396.html

Мне довелось походить в море в 92-94 годах прошлого века. Звучит странновато, но это так. И мне тут вспомнились люди, у которых с морем особые отношения. Я то там был, совершенно, случайным человеком и при любых других обстоятельствах, никогда бы в море не попал. Но, в начале 90-х, можно и в космос было быстренько слетать, и ядерную ракету продать, при желании.

Рыбмастер был у нас. Янка звали. Вот он как раз из той когорты. Он был крайне неприятным человеком. Я не знаю никого, кто бы о нём отзывался хорошо. Он такой всё время, как дребезжащая гитарная струна. Всегда на взводе, желваки всегда в движении и даже когда он улыбался, делал это крайне нервно. Даже если ситуация, совершенно, не подразумевала каких бы то ни было эмоций, он излучал какой-то негатив. Ну, есть такой тип людей.

И вот, однажды, я как молодой и бестолковый, решил залезть на мачту. Поднялся на верхнюю палубу, где натянутые стальные тросы свистели на ветру. Там были стоки для дождевой воды, валялся какой-то брезент, ну и стояла стройной юной барышней, белоснежная мачта с приваренными к ней ступеньками. И мне приспичило, как Роберту Гранту, залезть и поорать на ветер, чтоб слёзы текли по уголкам глаз. Не получилось. Место "юного романтика" было занято. Тем самым Янкой. Нет, он, конечно, не сидел на мачте и не орал "Эге-гей", как планировал я. Он стоял опёршись спиной о мачту и для стабильности подогнул ногу. В море быстро привыкаешь занимать более устойчивые комбинации расположения тела в природе, ибо качает, постоянно. Я так, до сих пор, сплю крабом. Не качает уже 25 лет, но если вдруг, то я готов.

Я, когда увидел его, для начала испугался, уже по привычке, а потом присел на корточки за фальшбортом. В другой ситуации, я бы постарался уйти незамеченным, но что-то в его взгляде меня аж проняло. Я первый раз увидел его совершенно расслабленным, с такой лёгкой ухмылкой на лице. Вовсе не злой, а с такой многозначительной. Было ощущение, что он разговаривает с морем, ветром, с айсбергами и им друг с другом очень комфортно. У него было сильно обветренное лицо от постоянных ветров, но оно впервые не выражало никакой злости. Он вдыхал солёный воздух глубоко, полной грудью, и смотрел куда-то в эту бесконечно синюю даль. Эта любовь, однозначно, была взаимной и мне этого точно не понять.

Капитан. С этим, вообще, история странная. Я его впервые увидел через два месяца!!! после начала рейса. Безусловно, он был профессионалом. Море не терпит любителей, посему если ты уже дослужился до капитанского мостика, то это точно неслучайно. Мы ходили на такой галоше, что странно как мы вернулись-то, вообще. Не откуда-нибудь вернулись. Мы дошли до западного берега Гренландии и забрались аж за полярный круг. Туда на приличных то пароходах никто не ходит. Там айсберги курсируют, как маршрутки.

Стоим на якоре. Сплю. Вдруг, судно медленно накренивается и раздаётся такой скрежет, что пару раз было ощущение, что у меня очень быстро растут седые волосы. Никогда не страдал отсутствием образной впечатлительности, но там и талантами обладать не надо было. Заводили двигатель нашей ржавой шарманки и бочком-бочком уступали место этим многотонным хозяевам местных водных пустынь.

Ещё и радостно так, помню, капитан доложил, что мы как раз проходим по тому месту, где Титаник успешно затонул. Умел поддержать, ага. Мне 18 лет, до дома каких-то несчастных 5000 километров, качает так, что иногда свои же пятки видно, эти ледяные девятиэтажки кругом... А "Они" шутить изволили.

И вот, как раз на моей вахте, (а все "жопы" происходили исключительно, только на моей вахте), вдруг, вырубается весь свет, и наступает подозрительная тишина. В общем, двигатель встал. Мало того, чтобы уже наверняка всё было в лучших традициях, не завёлся запасной двигатель, как-то он там "динамка" назывался, вроде. Да какая разница как он назывался, если всё равно не завёлся?! И на судне осталось единственное место, которое светилось в ночи, луч света в тёмном царстве, можно сказать - это компас на штурвале. А я напоминаю, что на руле стоял я.

Помимо того, что судно было далеко не первой, да и, чего греха таить, не второй свежести, так оно ещё и стало неуправляемым. Нас медленно повернуло бортом к волне и кренило так, что я висел на руле, не касаясь палубы. Сначала в одно сторону, потом в другую. То есть скучно мне не было, совершенно. По уставу, я не имел права отпускать руль, чем я все эти 40 минут и занимался. Вот в этот то момент я и понял, что такое капитан. Он влетел в рубку, связь естественно тоже не работала, и на хорошем русском языке, громко и чётко, я бы сказал изысканно, хвалил машинное отделение в эту странную трубу, которая уходила туда к механикам. Интересно, что ничего не было видно, но я прям кожей ощущал наэлектризованность в воздухе. Туда-сюда бегал штурман, дублировал команды капитана. Кто-то ещё влетел в рубку из комсостава, я не помню кто, но от него исходили панические флюиды. Но что мне запомнилось, так это чувство абсолютной уверенности в каждой букве сказанной капитаном. Какое-то металлическое спокойствие и хладнокровие. Да он кричал, но в этом не было ни грамма паникёрства, никакой истерики.

Когда, наконец-то, снова запустилась машина и мы выровнялись, я обратил внимание на то, что все кто был в рубке, были насквозь мокрые от пота и в глазах отображался дикий ужас. Капитан стоял на крыле мостика и на его лице было святое спокойствие и невозмутимость. Он так причмокнул, мол, "не таких обламывали" и пошёл спать.

Боцман так, вообще, если бы не умер, мог бы сниматься в кино. Он был хромой, без глаза, в общем, готовый "Джон Сильвер". Уж он то и понюшку табака с морем разделил и не один пуд соли с ним съел. И всё таки, мне казалось какой-то уж напускной бравадой его это - "Я без моря жить не могу. Я без него умру". Мы вернулись из последнего, для этого судна, рейса домой. А через две недели, я узнал, что он умер. И это не тот случай, когда "от тоски" говорится для красного словца. Они были единым целым. Их разделили и он ушёл.

Таких людей крайне мало, кто даже будучи на берегу, являются продолжением моря. Мне повезло таких повидать. За что судьбе - низкий поклон.

На фото я, в последнем порту того самого рейса, в Голландии. 1993 год.

Если бы у постов были рубрики, этот относился бы к «Впечатлило» и «Рекомендую»!

Со времен юношества не читал Джека Лондона, а тут вдруг попался роман «Морской волк». Давно не было ощущения «открытия» от прочтения литературы. Ограниченные наборы и комбинации сюжетов, что в кино, что в литературе заставили потерять тот самый, первый юношеский интерес открытия чего-то нового и необыкновенного.

И вот в мою литературную бытность врывается на своей шхуне Волк Ларсен, человек и капитан. Наверное, самый нетипичный персонаж для исторического романа. Материалист, индивидуалист, брутал, интеллектуал и совершенно аморальный тип. Человек, обесценивающий жизнь и так глубоко ею дышащий. Очень сложно в своей бездарной заметке передать ту точность и интересность, с какой о нем пишет Лондон. Восторг от открытия этого нового и нетипичного характера нужно получить самостоятельно.

Основной же лейтмотив романа про «перерождение» и «развитие» главного героя ожидаем, понятен и вполне вписывается в то, что вы готовы прочитать, открывая подобную книгу. Но Ларсен…

Волк Ларсен неподражаем, и вам обязательно нужно с ним познакомиться!

P.S. Попросил товарища сделать набросок карандашом для оформления этого поста. Как вам, нравится?

Хромой щенок мог быть обречен, если бы однажды в его жизни не встретилась хозяйка-спортсменка!

Ее судьба достойна повести Джека Лондона.

Острые ушки, длинная мордочка, хрупкие ножки, невысокое поджарое тело с рыжей шерстью – все в этой собачке напоминает лисичку. Разве что хвост подкачал, далеко ему до лисьего. Собаку зовут Шпилька, ей 10 лет и, если бы собаки умели вести социальные сети, у нее был бы самый умопомрачительный инстаграм и захватывающая страничка в Фейсбук.

Шпилька - талисман

Шутка ли – вместе со своей хозяйкой – чемпионом Украины по парусному туризму, многократным призером международных соревнований – дончанкой Ольгой Дмитрук она преодолела на катамаране «Мистраль» более 4 тысяч километров водной стихии! И если бы Шпилька действительно вела бы свой Фейсбук, то написала бы там среднему обывателю: «А чего добился ты? Вот я побывала на нескольких морях, водохранилищах и реках, я знаю, что такое потеряться в барханах, как опасны бывают пауки и бакланы, насколько коварны дикие коты Крыма, а ты сидишь в Фейсбуке и жалуешься на жизнь».

И она имела бы на это право, ведь в ее послужном списке Азовское, Чёрное, Каспийское моря, реки: Днепр, Псёл и Волга, Кальмиусское, Краснооскольское, Старобешевское, Печенежское, Днепровское, Днепродзержинское водохранилища.

Мне доводилось пару раз участвовать в местных регатах, в том числе на Олином «Мистрале». И скажу я вам, это реально страшно! Мы попали в сильный шквал, наше судно поднимало и опускало, так что сердце мое то падало в пятки, то подпрыгивало к горлу, глазами я с ужасом следила за исчезающим берегом, а рукой намертво вцепилась в какой-то трос, волны захлестывали через борт, а парус гремел от ветра. Мой взгляд упал на Шпилю. Та, абсолютно мокрая, спокойно лежала на палубе, прижавшись к ней всем телом и подняв свою лисью мордочку. Иногда, в зависимости от поворотов катамарана, она переходила на другую менее ветреную сторону, глаза ее, полуприкрытые от ветра, выражали блаженство – она в своей стихии. Мне даже стыдно стало - мы обе дрожали, только я от страха, а она, такая мелочь, от холода. Страха в ней не было и близко. Когда мы наконец приблизились к берегу, Шпилька спрыгнула вдруг в воду и поплыла впереди, с тем, чтобы уже на суше отряхнуться и встречать нас, как вроде бы и не она только что с нами ходила в море.

- Я ее называю микроволчицей морей, - смеется Ольга, а Шпиля, будто понимает, что речь идет о ней, улыбается и глазами, и всей пастью так, как могут улыбаться только собаки. – Оставить ее на берегу просто нереально, она весь лагерь перевернет, будет скулить и отчаянно визжать, даже если на поводке будет, никому не даст покоя. Даже дома, когда она видит, как я достаю рюкзак и только начинаю готовиться к походу, ходит за мной как привязанная и заглядывает в глаза, чтобы не дай Бог про нее не забыли.

Однажды Оле пришлось ее оставить дома. В тот раз экспедиция не задалась сразу, бесконечные форс-мажоры не прекращались, а в последний момент сорвался поход в Турцию, вернулись домой расстроенные и поняли – Шпилька – это их морской талисман, без него удача отвернулась.

Воспитанная азиатами

Когда-то 10 лет назад Оля не смогла ее оставить на улице, хотя у нее уже были собаки, да не плюшевые карманные игрушки, а две грозных азиатских овчарки.

- Мы возвращались с собаками с прогулки и вдруг под ноги нам кинулся маленький желтый щенок, - вспоминает Ольга. – Я разглядела щенка, он хромал, припадая на заднюю ножку, мои звери рыкнули на него, пытаясь отогнать. Но уже тогда упрямства этой крохе было не занимать, малявка увязалась за нами. Куда мне было брать еще одну собаку? К тому же боялась, что мои собаки ее разорвут. Я определила найденыша к соседке, которая успешно пристраивала кошек и собак. Но как-то запал этот щенок мне в сердце. Пришла за ним через три дня. А соседка говорит, что он всех ее хвостатых постояльцев строит, невзирая ни на возраст, ни на размеры. Очень отважный! Это меня покорило окончательно. Подумала, что там, где есть две большие собаки, мисочку для маленькой найти всегда можно. Так у нас появилась Шпилька.

Азиатские овчарки приняли щенка не сразу, по-своему воспитывали, но силу свою всерьез на новой соседке не применяли. Шпилька же в их компании чувствовала себя еще более смелой, правда субординацию собачью соблюдала.

- В свой первый поход по Днепровскому водохранилищу – на регату «Кубок Днепра» - она отправилась, когда ей было 3-4 месяца. Шпильку решила взять с собой, рассудив, что щенков так и нужно воспитывать, – она гладит за ухом свою любимицу. – Уже тогда, несмотря на щенячий возраст, это была полноценная собака – умная, послушная, надежная. Ни дня на поводке не ходила, но всегда была рядом. Бывало отвлечется, затем глазами меня найдет и снова продолжает свои собачьи дела. Благодаря своим природным инстинктам и ловкости, оказалась хорошей охотницей – голуби, фазаны, суслики, черепахи, ежи, змеи, большие крымские кузнечики - список трофеев может быть очень длинным. Она позже даже на дельфинов пыталась охотиться!

В том первом походе Шпилька как раз и проявила свою охотничью сущность – находила дохлых чаек и с щенячьей игривостью притаскивала добычу в лагерь, наполняя воздух в округе запахом падали и усеивая перьями стоянку парусников. Она искренне не понимала, почему люди не принимают ее даров и не хотят играть такими игрушками!

- Через год мы отправились на Черное море на регату «Кубок Крыма». Там волнение посильнее будет, чем на реке. У Шпильки впервые приключилась морская болезнь, пытались ее с дежурными на берегу оставлять возле палатки – она ни в какую, лает, рвется и такое горе в глазах, пришлось брать на борт, - рассказывает Оля о приключениях Шпильки. – Но это что! На мысу Киик-Атлама собаку укусило какое-то ядовитое членистоногое, от которого у бедняги случились галлюцинации – она лаяла в пустоту, на кого-то кидалась, бегала по всем катамаранам, пока не забылась сном.

Но самым незабываемым стал в 2012 году поход вдоль всей морской границы Украины.

- В том году мы со Шпилькой и друзьями совершили первый и, боюсь, последний в мировой истории поход вдоль всей морской границы Украины на разборных надувных парусных катамаранах, - не перестает удивлять меня Ольга. - Кстати, в Одессу собачка прибыла контрабандой, т.к. был запрет на провоз собак в плацкартном вагоне.

А потом на Тендровской косе она плавала в холодной воде среди медуз-корнеротов и в компании ската. На этом ее приключения не окончились.

- в Каркинитском заливе во время усилившегося ветра и поднявшейся волны выпрыгнула за мною за борт, когда я решила окунуться, только я-то держалась рукой за палубу, а ее волны разу отнесли от катамарана, пришлось проводить спасательные работы по вылавливанию собачки в нескольких километрах от берега. А потом недалеко от урочища Рожкова нас накрыл резкий шквал, ветер дул в корму, погасить скорость катамарана было невозможно. Ветер буквально вынес "Мистраль" на берег с силой катапульты, а Шпилька кувырком вылетела на сушу и несколько метров делала сальто по песку. Всех ее приключений и не перечислишь!

Эти тоненькие ножонки набегали тысячи километров по всему морскому побережью Украины - почти от Румынии до России; бегали они по побережьям России и Казахстана. И везде, несмотря на усталость, она исправно охраняла лагерь, постоянно на кого-то охотилась, в общем показала себя Настоящей Собакой.

- Я не знаю, почему люди так стремятся заводить породистых собак, иногда буквально зацикливаясь на определенной породе. Дворняжки — это очень толковые и преданные друзья. Кроме того, самой природой, генетикой все в них заточено на выживание. Их плотная, жесткая шерсть не требует большого ухода, конституция у них крепкая и сухая. А у декоративных и зачастую даже служебных собак уже встречаются признаки изнеженности. Кроме того, дворняжка очень мудрая, умеет выстраивать отношения с другими людьми и собаками. Кто никогда не держал такую собаку, даже не понимает, какая большая разница между дворняжкой и декорашкой. Часто одинокие люди или женщины с нереализованным материнским инстинктом выбирают себе питомца, которого нужно окружить гиперопекой. Это настоящие танцы с бубнами вокруг животного: дорогущие корма, бесконечные консультации ветеринаров по поводу слабенького здоровья, костюмчики, украшения, стрижки-укладки. Это еще и повод продемонстрировать остальным свой доход и беспримерную щедрость, а также обрести смысл жизни. Беспроблемная собака таким людям попросту неинтересна, к тому же с такой нужно активно гулять, нагружать ее ум и тело, а человек зачастую ленив. Поэтому выбирают животных для гламура. Кстати, это вполне нормальные собаки, но они вынуждены вести жизнь игрушек, которую им уготовили их хозяева.

А лучше посмотрите вокруг - сколько бездомных животных, посетите приют и найдете себе самого преданного друга. А станет ли он чемпионом – не так уж важно!

https://www.spb.kp.ru/daily/26866.4/3908153/