Времена были стылые. Я снимал тогда в Медведково комнату в двушке. Сначала за стеной жили два брата. Как-то раз у них вышел незначительный спор. Но один из братьев взялся за ножичек. Чудом никого, не порезав, несостоявшиеся Каин и Авель из комнаты съехали.
На их место поселили семейную пару. Ему 50, ей 40. Она продавец мяса, а он стропальщик. Детей у них не было. И каждый день этой ячейки медведковского общества проходил по одинаковому сценарию.
На работу он просыпался в пять, она в семь. К вечеру они возвращались и включали РЕН ТВ про инопланетян и порабощение мира, ели варёную рыбу, курили Золотую Яву, выпивали бутылку водки и запивали трехлитровой бутылкой пива — они называли ее «сися». А затем ложились спать. И все повторялось. Как-то я поймал себя на мысли, что перестал их замечать. Для меня они стали рыбками в аквариуме. Так и жили. Гриша, рыбки и сися.
Но потом случилась невероятная вещь. Она в утреннем очаровательном похмелье забыла налить воду в чайник и чайник сгорел. Он же, как истинный джентльмен, решил новый чайник не покупать, а украсть. На своей работе. Там пропажу заметили сразу, его уволили на следующий день. И вот тогда их жизнь круто изменилась.
Раньше их суточная норма заключалась в одной бутылке водки, но теперь бутылок стало две, иногда три. Сиси подсчету не поддавались. И ещё стало совсем не понятно, где начинается и заканчивается их день. Это была мешанина из подходов к стакану. Ночь-подход-сон-поход-день-сон-подход. Надо сказать, что их общение тоже изменилось.
Однажды я проснулся от такого действа: он пошел в туалет, запнулся, разбил подбородок и наш коридор заплыл кровью. Она даже пробовала на него кричать. Смысла в этом было не много. Каким-то невероятным усилием пара договорилась: он лежит — она моет пол и клеит его дыру в подбородке четырьмя пластырями. Через час улеглись. А ещё через полчаса случилась драка. Он проснулся, чуть отрезвел и решил, что это она раскурочила его подбородок. И благо барышня она была способная ответить. Все их схватки заканчивались для меня неожиданно. Порой побеждала она, порой он.
Через пару дней в часа 3 ночи я проснулся от того, что он орет. И орет так четко. Орет:
— удавил, удавил! Я же обещал, что я тебя удавлю. Ты в Москву приехала, хапнуть хочешь! Не получилось.
А она молчит.
Стало ясно простое: он ее задушил. Из своей комнаты я слышал, как он ввалился на кухню к окну. Окно было большим и старым, с двумя створками. Одна узенькая, а вторая — пыльная громадина. Громадину никогда не открывали и заклеили лет двадцать назад. Он драл эту створку и орал уже совсем несуразное. Ну, думаю: выброситься хочет.
И вот тут-то у меня все перед глазами. Вся рыба эта, водка, канал РЕН ТВ, инопланетяне и пиво-сися. И ещё это ощущение, что я сейчас должен решить будет он жить или нет. И метание: толи мне шкаф задвинуть на дверь и вызвать полицию, толи... помню, как открыл дверь, выскочил в коридор, добежал до кухни, а он там стоит и курит в это здоровое окно. А через несколько секунд, из соседней комнаты захрипела она:
— Витя-Витя, блять, иди спать!
Я и сейчас не знаю, пришла она тогда в себя или просто он уже водил хороводы с чертями и белками, да только я собрал вещи и через два дня переехал.