Эх Андрей ну что же ты так!))
Малахов - "Ну я ж извинился пацаны!")))
Эй, толстый! Четвертый глаз. 89 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
– Короче, чувак, я все понял, – сказал Глист.
И он, и жирный все еще топтались в останкинском туалете, переваривая внезапную информацию и пытаясь хоть как-то удержаться в подернувшейся рябью реальности.
– Что ты понял? Что в следующий раз подрочишь неизвестно когда? – угрюмо спросил Саня.
– Я, между прочим, уже две палки кинул! – не удержался Глист.
– В трусах?
– Ебанись! Только кинул, как на меня титановый трусняк и натянули.
– Еще скажи, что Петров и Баширов.
– Точно. Они.
– И кому из них ты палку кинул?
– Чего? – напрягся Глист.
– Или обоим?
– А в грызло?
– Не усерешься?
В подтверждение своего превосходства жирный толкнул своего друга брюхом. Тот покачнулся и стал терять равновесие.
– Ну, ладно. Ладно, – запросил Виталя мира. – Ты знаешь ту, кому я вду… кинул палку.
– Да что там знать, – сказал жирный. – Или правая, или левая. Рука, конечно.
– Ты еблан! – завопил Виталя. – Это вообще Зоя Смирнова была!
– Что? – похолодел Саня. – Зоя? Смирнова?
– Я ей в сиськи палку кинул! И там еще одна баба была, из ВГИКа. Ей – буккакке.
– Да что ты, гнус, пиздишь?
– А вот не пизжу ни разу!
– Ты? И буккакке?!
С опозданием Глист заметил, что жирного трясет, что он сжимает пухлые свои кулаки. Которые, хотя и пухлые, но однажды уже изукрасили Витале физиономию в фиолетовые цвета. Съебаться возможности не было. Жирный перекрыл собой все пути отхода.
– Ну, ладно! Ладно, чувак! – примирительно сказал Глист. – Мы с тобой в одной лодке, если что. Я, кажется, знаю, зачем мы здесь.
– И я знаю, – сказал жирный. – Это матушка моя телевидение вызвала. Потому что ее твой батя своими червяками достал.
– Если бы дело было только в червяках, – с многомудрым видом усмехнулся Глист. – Дело, мне кажется, совсем не в них. Это мелко для Малахова-то. И меня с матушкой зачем бы тогда сюда дернули? Дело совсем в другом.
– В чем? – спросил жирный.
– Вот в чем! – Глист постучал по своим титановым трусам, которые отозвались сюрреалистическим гулом. – И ты, и я – мы здесь. И паханы наши здесь.
– И что?
– А то, что кто-то на нас эти трусы надел!
– Петров и Баширов.
– Это понятно. Но кто они такие?
– Спецслужбисты какие-то.
– Нет.
– Рептилоиды? Гуманоиды?
– Кончай прикалываться. Хотя может быть всякое. Но подумай своей башкой – ты, я, трусы. Мы в одном шоу. Значит, про что оно будет?
– Про трусы? – предположил жирный.
– Бинго! Шоу будет про трусы, и про то, кто их на нас надел. Точнее – по чьему заказу!
– Э, ты думаешь, что…
– Вот твой батя – он доволен, что ты в этих трусах? – спросил Глист.
– Он, сука, этим счастлив, – признал жирный.
– Вот! И мой тоже счастлив! Он прямо чуть до потолка от радости не прыгал.
– И что это значит? – тупил жирный.
– Только то, что титановые трусы для нас с тобой – это их рук дело. Понимаешь?
– Нет.
– Смотри, это какой-то заговор. Они-то, паханы, еще не знают, зачем их позвали. А тут Малахов им как выкатит! Как устроит допрос с пристрастием! Скажет – по какому праву труселя на парней надели?
– Не вяжется, – сказал жирный. – Мой батя конкретно так прихуел, когда трусняк этот увидел.
– Он притворялся, хех! Что ж ты такой наивный.
– Притворялся?
– Ну, конечно! А ты купился.
– Э.
– Так что не бздо, Саня. Сегодня с нас должны эти труселя снять. Иначе мы всех разоблачим.
– Иногда ты такое говно бываешь, – прочувствованно сказал жирный. – Но иногда я тебя, суку, прямо люблю.
– Пошли в студию, чувак! Скоро ты снова сможешь дрочить!
Подгоняемые внезапной надеждой, девственники-неудачники вышли в коридор и направились к студии.
***
Пока Саня вел эту примечательную беседу, его мама допустила роковую оплошность. Она тоже пошла в уборную – попудрить носик. В основном, для того, чтобы внимательно рассмотреть работу гримеров. Не смазался ли макияж? И вообще, что с ней сделали? Это были очень важные вопросы. Тем более, что зеркал в комнатке, где они сидели всей семьей, не наблюдалось.
Тем временем, оставшись в неожиданном одиночестве, Санин батя решительно, после совсем недолгой внутренней борьбы, направился к холодильнику, достал оттуда бутылку водки, налил себе в рюмочку, что предусмотрительно была оставлена на столе, и выпил. Затем оглянулся на дверь, воровато начислил себе еще около ста грамм, и снова выпил. После чего вернулся в кресло и, как ни в чем не бывало, развалился на мягком сиденье.
Вошедшая мама тут же учуяла неладное. Конечно же, отца выдал мощный и свежий водочный перегар, растекшийся по комнатке едким химическим выбросом на комбинатовский поселок.
– Сережа! – отчаянно сказала мама Катя. – Зачем ты это сделал?
– Да все нормально, – развязно сказал муж. – Я волнуюсь. Имею право.
– Сережа! Ты превратишься в чудовище! Из-за своей пьянки ты уже без работы. А теперь ты хочешь опозорить нас на всю страну?
– Это ты хочешь нас опозорить, – пошел батя в контратаку. – Это твоя затея!
Дверь комнатки распахнулась, и в помещение втиснулся Саня.
– Аккуратней, – сказал батя. – Останкино не порушь. Башня упадет – не расплатимся.
Он присмотрелся к Сане и заметил, что тот выглядит немного ошарашенно.
– Ты чего такой пришибленый, как будто высрал живого Малахова? – спросил батя.
– Сережа! – застонала матушка. – Прекрати! Не вздумай такую чушь нести в камеру!
– Что я, дурак, что ли? – огрызнулся батя. – Это вы за собой следите. Я-то все, как надо скажу.
На экране, вдруг появилось изображение студии. Там публику тренировал какой-то аниматор.
– Так, – говорил он. – Когда появляется Андрей – все хлопаем. Ну-ка, как мы хлопаем? Что ж так слабо-то! Давайте еще раз! И теперь еще громче! Вот!
– Записано, – сказал голос с потолка.
Появился Малахов, выслушал аплодисменты, сосредоточенно кивнул.
– Запись идет, – сообщил голос.
– Богатые – тоже плачут, – сказал Малахов. – Собственно даже самые состоятельные люди – такие же, как и мы с вами – они тоже проливают слезы. Хотя в это порою трудно поверить. Богатый человек тоже может влюбиться. И встретиться со своей любовью спустя долгих двадцать лет. Сегодня с нами один из самых значительных фигурантов российского списка Forbes. Здравствуйте, Гавриил Глебович!
– Ох, ни хера ж себе! – сказал батя, глядя на экран. – Смотри, Саня. Тебе, оказывается, есть, куда расти.
Саня тем временем пытался связать между собой распадающуюся картину мира. Если передача будет про трусы, как убедил его Глист, то зачем показывают этого толстого мужика? Значит, передача про проблемы толстяков? Но зачем тогда в ней Глист?
– Сегодня, возможно, вы чувствуете себя не в своей тарелке, – продолжал Малахов. – Поскольку говорить мы будем не об инвестициях, прибылях, убытках и биржевых котировках. Мы поговорим о другом. Скажите, вы же были женаты?
– Был, – подтвердил олигарх.
– Но были ли вы счастливы в браке?
– Нет.
– И при чем тут мы?! – зевнул в каморке батя. – Кать, ты что-нибудь понимаешь?
Жена ему не ответила. Она, на самом деле, понимала все. И чувствовала себя как перед прыжком с отвесной скалы в неглубокое море с валунами на дне.
***
Гавриил Глебович мучился не столько от вопросов, которые задавал ему один из Малаховых. Гораздо больше терзали олигарха внутренние волны. Волнение клокотало в безразмерном брюхе и грозилось вырваться на волю. Поэтому на всякий случай Гавриил Глебович говорил односложно. Он боялся, что более сложные словесные конструкции усилием по своему произнесению разрушат хрупкое внутреннее равновесие.
– Мы нашли вашу бывшую жену, – говорил Малахов. – Раньше ее звали Варварой, а ныне она – сестра Феофания.
На большом студийном экране появился умеренно живописный пейзаж русского Севера. Под балалайки в кадр вплыл суровый монастырь. Показали монашек, что-то собиравших на грядках. Показали одинокую немолодую женщину – очень некрасивую без макияжа. С большим трудом Гавриил Глебович узнал Варвару. Она очень постарела, черты лица заострились. Но, тем не менее, это была именно она.
– Молитвы, всенощные бдения и посты – так теперь живет бывшая светская львица, некогда вышедшая замуж за одного из самых богатых людей России, – заговорил журналист в кадре. – Вспоминать прошлое мать Феофания не любит. Но для нашей программы сделала исключения. Феофания, как вы жили с мужем?
– Никак не жила, – каркнула Варвара. – Он был блудодей! Он блудил со всеми. Но не со мной.
Экран погас.
– Чуть позже мы вернемся к откровениям сестры Феофании, – сказал Малахов. – А сейчас скажите, Гавриил Глебович, насколько соответствует действительности то, что мы только что услышал?
– Соответствует, – рискнул высказаться олигарх, ощутив, что бурление сомнительных пузырей внутри немного ослабло.
– Но почему? – спросил Малахов.
На экране тем временем стали проплывать фотографии молодой Варвары – загадочной стервы с шармом роковой женщины, фемм фаталь!
– Вы ее любили?
– Наверное, – сдавленно булькнул олигарх.
– Но что с вами произошло? Почему вы потеряли интерес к супруге сразу после свадьбы?
Гавриил Глебович знал ответ, но совсем не хотел озвучивать его перед всей страной. Да и как скажешь про Хоттабыча, который взамен исполненного желания забрал мужскую силу?
– Так получилось.
Тут, по счастью, стали высказываться гости студии. Один из них – внушительного вида сексопатолог стал говорить о сексуальной патологии, выражающейся в возникновении у мужчин эрекции только при нарушении запретов. При этом то, что разрешено, для них теряет интерес.
Женщина-депутат с квадратной прической сказала, что все это – безобразие. И что больше всего ей жалко, на самом деле, бедную женщину, которая пострадала, в общем-то, ни за что. Из-за любви!
Вскочила истеричная бабка в парике и стала кричать, что таких кобелей, как Гавриил Глебович надо кастрировать в младенчестве.
Тут в разговор вмешался еще один эксперт. Вроде бы психолог – благообразный и с бородкой, и сказал, что Гавриила Глебовича можно если не понять, то пожалеть. Ведь он родился таким. И куда ему теперь деваться?
Потом Малахов объявил рекламу.
– После короткой паузы Гавриил Глебович увидит одну из тайн своего прошлого, – заинтриговал Малахов. – Телевидение – все-таки страшная сила. Мы можем проникнуть в самые пыльные и недоступные тайны семейной жизни одного из самых закрытых людей нашего времени. Оставайтесь с нами.
Во время перерыва Гавриил Глебович думал, в основном, о том, что надо бы где-нибудь просраться. Он оглядывал студию. Перебирал варианты. В коридоре? За креслами? Надо же хоть куда-нибудь сбросить раздирающий нутро груз?
Еще он немного боялся. Вдруг, если телевизионщики действительно копают так глубоко, как хвастается Малахов, ему сейчас предъявят лоботомированную секретную жену Вику? Это будет, конечно, кошмар. Но если бы Гавриилу Глебовичу сейчас предложили выбор – или увидеть одного из сыновей и через три дня умереть, или пообщаться с Викой – он, наверное, выбрал бы Вику. И, может быть даже и приплатил бы.
«И все-таки посрать, – подумал Гавриил Глебович. – Насру куда-нибудь. Мне простят. Я олигарх».
Он попытался встать с дивана.
– Куда вы, Гавриил Глебович? – всезнающе посмотрел на него один из Малаховых. – Сейчас продолжим.
Прямо в поле зрения Гавриилу Глебовичу грозил кулаком еще один Малахов.
«Обложили, – понял Гавриил Глебович. – Не спастись. Ладно. Главное, не обосраться».
***
Пока в студии ничего не происходило, папа Сережа обнаглел и в открытую направился к холодильнику, достал оттуда водку и отпил на этот раз из горла.
– Сергей! – простонала Катя.
Только она знала, что ее муж вот-вот превратится в чудовище. Что этот процесс уже неостановим. Плюс мозг ему уже очень скоро взорвет новая неожиданная информация.
Ужас! Ужас!
А Катя – дура! Сама навлекла.
Уйти? Убежать? А выпустят?
– Запись пошла, – раздался голос.
– Бывает так, – вступил Малахов, – что любовь живет долгие годы. Знаменитая Кончита, чья судьба послужила основой для рок-оперы «Юнона и Авось» ждала графа Резанова до глубокой старости, в течение тридцати лет, дав обет молчания. В нашем случае, прошло не тридцать, а двадцать лет. Но обет молчания, тем не менее, соблюдался. Кто же та Кончита, что хранила секреты нашего графа? Сейчас мы ее увидим. И, наверное, в кругу семьи.
В комнатке появились ассистентки и стали торопить семью Саши:
– Выходите! Ваш выход!
– Это ошибка! – говорил Сергей. – Я этого мужика вообще впервые вижу. Никакая я ему не семья. Что мне там говорить-то?
– У вас все спросят, – ответил один из ассистентов.
«Я-то тут при чем? – думал жирный. – И когда будет про трусы?»
Семья пошла по коридору на сцену. – Итак, – провозгласил Малахов. – Перед нами семейство. Муж – Сергей Жирный, его жена Екатерина и сын – Александр Сергеевич Жирный.
Раздались аплодисменты. Но так хлопают не от восторга. Такие энергичные, резкие хлопки может издавать готовая к расправе стая каннибалов.
Саня чувствовал, как олигарх смотрит на него очень странным взглядом, со смесью любопытства и отчаяния.
«И чо уставился? – думал Саня. – Может, это он будет мне трусы снимать?»
Продолжение следует... не переключайтесь!
Когда уже Геннадий Малахов и Елена Малышева будут вместе вести "Жить здорово"?
Просто не терпится увидеть этот замечательный тандем в деле=)))
Ржака смотреть до конца
А вообще, реклама очень странная в последнее время
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.