Интроверт
– Его самая большая проблема знаете, в чём? – Пашка обвёл хитрым взглядом сидящих за столиком девчонок и остановился на Максе. – Он вообще не умеет расслабляться. Серьёзно. Только работает. С утра до ночи в офисе, безвылазно. Усядется в одиночестве с компом и никто ему больше не нужен. На меня уже коллеги косятся – изверг, родного брата не жалеет!
– Двоюродного… – буркнул Максим.
– Да какая разница! Причём, ну слушайте: с детства же он такой! Вечно я с пацанами на улице, то в футбол, то на дискач, а Ма-а-аксик дома с книжечкой. Он у нас, видите ли, интроверт с богатым внутренним миром! Нет, конечно, как твоему начальнику мне такая работоспособность только нравится, но как брату...
Отхлебнул чего-то смешанного со льдом, соком и вроде бы мятой. Покачал головой.
– Как брата ты меня очень расстраиваешь.
«Как будто ты меня радуешь», – подумал Максим, тоскливо оглядываясь по сторонам.
В клубе гремела музыка, над столом клубился кальянный туман, блондинистая девушка Павла (как там её?) качала головой в такт биту, глядя в потолок. Неоновые круги выхватывали из темноты ломано движущиеся фигуры, наползали друг на друга, сливаясь, и Максиму казалось, что он – единственный живой человек на этом призрачном шабаше. Вздохнув, он вытянул руки на столе и улёгся.
– Нет, вы видели? – возмутился Пашка, перекрикивая музыку. – Скучно ему! Алёна, радость моя, сходи за парой шотов, сейчас я его развеселю. Чего?.. Ну ладно, давай вместе сходим.
Он ещё что-то сказал, поднимаясь, но сквозь шум было не слышно.
Адски болела голова. Максим открыл глаза и уткнулся в чьи-то чернющие зрачки. Моргнул раз, другой, соображая. Потом дошло – подруга блондинки. Яна, кажется. Симпатичная брюнетка, вызванная специально для него с другого конца города – об этом, конечно, никто не говорил, но некоторым вещам объяснения не требуются.
Её губы вдруг шевельнулись, и он невольно приподнял голову, прислушиваясь.
– Почему? – повторила она.
Максим покачал головой, давая понять, что не понял вопроса.
– Зачем ты пришёл?
Он резко сел, сморщившись от боли в виске. Раздражённо пожал плечами.
– Тебе же здесь совсем не нравится, – девушка смотрела снизу вверх, положив подбородок на сцепленные ладони. Потом лениво, по-кошачьи плавно, распрямилась. В вырезе платья мелькнула татуировка, но Максим не успел её рассмотреть. Словно предчувствуя неладное, виски запульсировали с новой силой. – Так зачем ты здесь?
– Тендер выиграл, – нехотя пояснил он. – Пашка сказал, надо отметить.
Девушка потянулась к кальяну, словно разбавляя серьёзность разговора, вдохнула и застыла, насмешливо разглядывая Макса. И когда раздражение уже готово было выплеснуться из него мутным потоком, выдохнула, спрятавшись за пеленой розоватого дыма. Он невольно втянул этот дым и, на мгновение замерев, тут же закашлялся, силясь выхаркать проникшую внутрь сладость.
Поздно.
Дым впитался в него, как вода в пересохшую землю, в груди разлилось тепло, но голова была по-прежнему ясной. Даже яснее обычного. Как будто кальянный дым выдавил своей сладковатой терпкостью царивший в ней привычный туман.
Хм.
Курить он пробовал, но давно, то ли в десятом, то ли в одиннадцатом, всего один раз, но и того хватило с лихвой… Правда то был обычный табак, а не этот искусственный чад. Так может?..
– Ладно, – девушка широко улыбнулась. – Давай сначала начнём. Я Яна. Почему-то мне кажется, что с первого раза ты не запомнил.
– Макс, – губы сами собой разъехались в ответной улыбке. Кажется, или ему и правда начинало здесь нравиться?
В лицо прилетел новый клубок разноцветного дыма, и он жадно втянул его. Замер, наслаждаясь разлившимся по телу теплом.
– Штырит? – Яна подсела поближе, протянула мундштук. – На, затянись.
Он замотал головой.
– Не-не, спасибо. Я не курю.
– И не пьёшь, – задумчиво заметила она, делая новую затяжку. – До ста лет дожить хочешь? Или болеешь чем?
– Да нет, – Макс снова пожал плечами. Действие дыма ослабевало, он оглянулся в поисках брата. – Просто не хочу. У меня генетика плохая.
Яна подняла брови.
– Ну надо же. Мало кто думает о генетике, сидя в переполненном баре. Ты уникум, Макс!
Он усмехнулся.
– Обычно говорят по-другому.
– И как говорят?
– «Зануда!»
Посмеялись.
– Вон они, – Яна ткнула пальцем на танцпол. – Отжигают. Уже забыл про тебя твой надзиратель.
Пашка с блондинкой и правда жгли. Брат дёргал руками в такт музыке, а его подружка так яростно двигала задницей, будто хотела вытрясти её из кардинально коротких шорт.
«Рассуждаю, как старпёр», – Максим усмехнулся и это не осталось незамеченным.
– Ну что, зануда, – Яна выпустила новый клуб дыма, – может и мы потанцуем?
Он покачал головой.
– Танцы вообще не моё.
– Ну а что твоё-то?
Пружина в голове практически раскрутилась. Стало легко и свободно так, как не бывало давно. С тех самых пор…
Он тряхнул головой. Нужно на воздух. Прогнать эту муть из лёгких, пока она не переполнила его до краёв…
– Слушай, – Яна доверительно положила ему руку на локоть. – Расслабься уже. Ты никому ничего не должен. Вечно пытаешься всем угодить, да?
– Я? – он смотрел на то, как воздух вокруг девушки начинает мерцать, закручиваясь в сверкающую воронку. Это был плохой знак. Очень-очень плохой.
– Ну а зачем бы ты тогда сюда пришёл? – не замечая, что с ним происходит что-то неладное, продолжала втирать ему Яна. – Брат тобой вечно командует, что на работе, что дома. Мать всё детство гундела, что ты должен быть хорошим мальчиком, а то пойдёшь по стопам отца…
– Откуда ты?! – где-то внутри вспыхнул жар.
– Ой, тоже мне, большой секрет! – махнула она рукой. – Давай, Макс, отпусти себя, дай себе волю!
И сунула, дура, мундштук ему в зубы. Ну так, значит – так. Он втянул сладкий дым, чувствуя, как переполняется бешеной, дурной, сумасшедшей силой.
– Так кто тебе про мать-то сказал? – прижав губы ей к уху, спросил вполголоса. – Пашка, да? Вот трепло!
– Да ладно, не злись! У тебя же на лбу всё… – Яна заливисто рассмеялась, отстраняясь. – Ой… А что это у тебя…
Улыбка сползла с её красивого личика, а глаза округлились. Максим смотрел, как пространство вокруг неё плавится, и не мог сдержать рвущийся изнутри огонь. Да уже и не хотелось. Жар выплёскивался из него, словно пар из кастрюли, он чувствовал, как конвульсивно сжимаются пальцы. Захотелось выпрямиться, вытянуть шею и…
Он поднял голову вверх. Выдохнул.
Завизжала девчонка за соседним столом. Полыхнула портьера. Сквозь расплавленный воздух Макс видел открытый в немом ужасе рот Яны. Он выхватил у неё кальянную трубку, жадно вдохнул. Улыбнулся.
– Я же сказал: у меня генетика. Сказал: не хочу. Говорил?
Она мелко кивала, беззвучно открывая и закрывая рот. Макс покачал головой: поздно, детка. Ты уже сказала всё, что могла.
Снова выдохнул.
Рвущаяся изнутри сила отбросила его ввысь, закружила, наполнила ликованием. Внизу панически кто-то кричал, завывала сирена, рвался к небу огонь, выбегали из горящего здания люди. Реальность крутилась вокруг, то отдаляясь, то приближаясь отдельными своими фрагментами.
Вот пылает огромный костёр в центре города, гудят насосы пожарных машин. Вот спасённые посетители бара ошарашенно смотрят вперёд, а в зрачках пляшет красный огонь.
Ах, как красиво…
Ах, как…
Парень с закопчённым лицом задрал голову вверх, белозубо скалясь чёрному небу. Будто может и впрямь разглядеть… Закатанные рукава рубашки дымятся, он хлопает по ним, сбивая искры. Издали в него тычет пальцем черноволосая девушка, что-то рассказывая человеку в фуражке.
Пожалуй, пора вмешаться.
Стена реальности сдвигается, белозубый резко оказывается совсем-совсем близко. Вскрикивает, прикоснувшись к огню, но умолкает, глотнув горького жара.
Наказание ему за длинный язык.
* * *
Рассвет в сравнении с яркостью ночи – словно облезлый кот рядом со своим домашним собратом. Серый, сумрачный и будто бы недовольный, он карабкается по крышам домов, цепляясь за трубы и ветки деревьев. Где-то там застревает, и до земли опускается только холодный туман.
– Ну и нахрена ты это устроил? – натягивая на пальцы рукава обгоревшей куртки, мрачно спрашивает Максим.
Они сидят на холме, далеко за чертой, пострадавшего от их ночного гуляния, города. Трава потихоньку дымится, исходя паром, и от этого мир всё ещё качается, не желая становиться незыблемым.
Пашка улыбается краем рта.
– Так для тебя, дурака, старался, – голос сиплый, будто простуженный. Но выглядит довольным-довольным. – Ты ж в последнее время, как заряженное ружьё ходил. Неизвестно, когда и где оно выстрелит. Тебе нужно было расслабиться!
– Расслабился! – фыркает Макс. – Ты не мог меня что ли… ну в поля куда-нибудь вытащить? Кто теперь бар восстанавливать будет?
Пашка легкомысленно машет рукой.
– В поля, нашёл дурака! На свежем воздухе ты ни за что б себя из-под контроля не выпустил, а там – музыка, девочки, алкоголь. Сработало же! Да и подумаешь, бар! Баров таких полно, а брат-дракон у меня только один.
Выбравшись, наконец, из-за крыш, рассвет ослепительно вспыхивает над домами. Откуда-то из-за них тянет горелым.
Максим ложится в рыжеватые останки травы, смотрит на восходящее солнце.
И впервые за долгое время мир снаружи становится ярче мира внутри.
Больше рассказов в Холистическом логове Снарка