Хендехохеры (военная сказка)
Внимание, пост большой!
Клаус поднял голову и замер: точно в переносицу, недружелюбно покачивая стволом, смотрел «вальтер». А по бокам пистолета, насупившись, стояли два крохотных человечка, больше похожие на кочки с руками и ногами. Практически одинаковые, в странных одеждах из плетеной травы, только штанишки и рубаха одного были зелеными, а второго – черными.
- Вот только пикни, - буркнул тот, который потемнее, - ночь, люди спят, а он орать собрался.
Ошарашенный немец, поперхнувшись криком, смог лишь сдавленно просипеть:
- Майн гот, вас ист дас?
- Цыц, кому сказал!
- Да что ты с ним церемонишься, - вмешался зелёный.
- Вас ист дас? – снова шепнул Клаус.
- Партизанен мы, ферштейнишь, лапоть в каске? – хмыкнул темный.
- Партизанен?
- Я, я, - буркнул зеленый, - слышь, Межевик, заболтались мы. Пора заканчивать.
- И то правда, - согласно кивнув, тот решительно качнул вальтером, - руки вверх, кикимора, тьфу ты. Хенде хох, хер сволочь.
… Тремя днями ранее.
***
Что может быть лучше теплого и уютного августовского вечера? После изматывающей полуденной жары, солнце, наконец, клонится к горизонту. Вот стрекозы, лениво шевеля крыльями, с усмешкой наблюдают за группой муравьев, упрямо пытающихся затащить хихикающую гусеницу. А вот красавицы-бабочки легкомысленно порхают от цветка к цветку под неодобрительное гудение вездесущего шмеля. Легкий ветерок шутливо подгоняет насекомых свежим и прохладным дыханием, щедро напоенным запахами сена, яблок и пшеницы.
Умиротворяющая тишина нарушалась только невнятным шебаршением, доносившимся с границы сенокоса и пшеничного поля.
- Стой, кому говорят, - крошечный, ростом с кошку, мужичонка в черной одежде из травы пытался поймать хихикающего воробья, - да помоги же!
Последняя фраза относилась к брату-близнецу охотника за птицей. Такой же маленький, в зеленых рубашке и штанишках, он сидел, прислонившись к стогу.
- Межевик, успокойся, сдался тебе этот воробей. Приляг, отдохни. Сено убрано, можно расслабиться.
- Межи кто хранить будет? А? Тебе лишь бы не шевелиться, Луговик, я так не могу.
- Вот и смоги.
- Вот и не смогу.
- Тогда бегай, - хмыкнул Луговик и повернулся на бок, - красота-то какая? Слышь, эй, ау? Межевик!
Но тот, забыв о воробье, уже задумчиво смотрел на дорогу, по которой медленно шла группа красноармейцев:
- Отступают.
- Отступают, - грустно согласился подошедший Луговик, - что с ними будет?
***
- Что-что, - вздохнул Савелий, - или доберемся до наших, или погибнем, или плен.
- Я живым не дамся, - Михаил сделал глоток из фляжки и протянул другу, - допивай. Патронов нет, так в штыковую пойду, уж лучше смерть.
- Это точно, - Савелий задумчиво посмотрел на пшеницу, колышущуюся по обе стороны дороги, - скажи, почему так?
- Потому, - зло ответил Михаил, - броня крепка и танки наши быстры. Разобьем врага на его территории. Помнишь, как брызгал слюной политрук?
- Не поддаваться на провокации, иначе под трибунал и дальше по всей строгости закона, - добавил Савелий.
- Вот и не поддались. Теперь драпаем, как зайцы.
Друзья замолчали, вспоминая картины первого дня войны: натужный рев самолетов, взрывы, грохот, полыхавшие казармы и удивленный взгляд мертвого политрука, будто вопрошавшего небеса:
- Как же так?
Но ответа не было, как не было и половины стрелкового полка, уничтоженного внезапным ударом немецкой авиации. Как не было и похороненного в огромной воронке штаба.
Оставшиеся бойцы и командиры в непрерывных боях медленно отступали на восток, покидая за собой горящие дома, изуродованные бомбами окопы и погибших. Кого-то удалось похоронить, а кто-то так и остался лежать в поле.
Они шли уже третий день. Шли на гул фронта, доносившийся с востока. Шли безо всякой надежды добраться, шли с оружием, но без патронов, с подсумками, но без гранат. Шли в колонну, но без командиров.
Последний, лейтенант, погиб неделю назад. Прибыл сразу после училища, за день до войны. Сколько боев и ни одной царапины!
- Заговоренный, - решили бойцы.
- Я в рубашке родился, - смеялся в ответ командир.
Вот только не защитила эта рубашка от бомбы, оставившей на месте лейтенанта огромную воронку.
Сколько их было, этих воронок - могил? Никто не помнил, да и не считал. А от когда-то укомплектованного по полному штату полка осталось всего три десятка бойцов. Уставших, измученных, но упрямо шедших вперед.
- Слышишь? – Савелий на секунду остановился и, подняв голову, закричал, - воздух!
***
- А это что, - Межевик с недоумением смотрел на огромных черных птиц, стремительно приближавшихся к земле.
- Не знаю, - пожал плечами Луговик, - может…
Бабах!
В нескольких метрах правее взлетел огромный столб огня и пыли.
Бабах!
- Бежим!
Бабах!
- Ай, - закричал Луговик, - горит, назад!
- И здесь!
- И здесь!
Стоя в огненном кольце, братья переглянулись:
- Помогите!
***
- Ложись!
Горячая волна больно ударила в спину, бросив Михаила через огонь прямо на две кочки, замершие среди полыхавшей пшеницы.
На секунду боец почувствовал, как под ним что-то копошится, пытаясь выбраться наружу. Казалось, что это сама земля бешено колотится крохотными сердечками.
«Не спешите, подо мной безопаснее», - неизвестно почему подумал красноармеец, и потерял сознание.
- Вставай, вставай! – откуда-то издалека донесся голос друга.
- Погибнут без нас, - с трудом прошептал Михаил.
- Мы сами погибнем, поднимайся, - Савелий забросил за шею безжизненную руку, - немцы. Уходим, быстрее.
- Куда?
***
- За ними, - ответил Межевик, глядя на бойца, потащившего друга, - ты со мной?
- Спрашиваешь, - решительно поднялся Луговик, - им без нас не выбраться.
- И не выжить. Смотри!
Оглянувшись, друзья несколько минут с ненавистью наблюдали, как немцы, стоя у бронетранспортеров, показывали пальцем в сторону красноармейцев. Под громкий хохот трое солдат схватили винтовки. Четвертый встал рядом и поднял руку.
- Решили повеселиться, гады, - скрипнул зубами Луговик.
- Вперед, бегом!
***
- Лес уже рядом, - Савелий, хрипло дыша, с надеждой смотрел вперед, на безмолвную зеленую стену, призывно махавшую ветвями, - отлежишься там. Контузило, это пройдет.
- Ахтунг! – донеслось откуда-то сзади.
- Еще чуть-чуть, потерпи.
- Фоер!
- А, - неожиданно сильный удар под колено заставил рухнуть на землю.
Савелий хотел вскочить, но перед глазами мелькнуло что-то маленькое, размером с кошку, в зеленой одежде.
- Не шевелись, - прошипело оно, - застрелят.
«Привидится же», - подумал боец и, протерев глаза, еще раз посмотрел перед собой: никого.
«Значит, и меня контузило».
- Пить, - простонал Михаил.
- Тихо, - шепнул Савелий, зажав другу рот.
Казалось, что звуки бешеных ударов сердец разносились по всему полю. Если немцы их услышат – хана.
Несколько долгих, очень долгих минут бойцы напряженно ждали лязга передергиваемых затворов над головой, но вместо этого вдалеке недовольно фыркнули отъезжавшие бронетранспортеры. Облегченно выдохнув:
- Пронесло, - Савелий осторожно поднялся.
Еще недавно ровная гладь пшеничного моря была изуродована дымящимися воронками, черными выгоревшими прогалинами с неподвижно застывшими телами.
- Вот и нет больше стрелкового полка, - вздохнул красноармеец, - прощайте, мужики, и простите, что оставляем вас здесь. Вставай, Миша, надо идти.
С этими словами боец помог подняться другу:
- До леса всего ничего. Держись. Если повезет, найдём воду, а если очень повезет - родник.
***
- И где его искать? – Межевик задумчиво вышагивал вокруг огромной сосны, на которой самозабвенно барабанил клювом неутомимый дятел.
- Может, позвать на помощь? - предложил Луговик.
- Кого? Лешего? – хранитель межей на секунду остановился, - и тот же вопрос: где его искать. Надо думать. А не думается. Дятел отвлекает. Слышь, птица, заткнись!
- Погоди, - остановил брата Луговик, - видишь дупло?
- Ну.
- Дупло – это дом?
- Если для белочки, - согласно кивнул Межевик, - и что?
- Дома главный Домовой, а в дупле кто?
- Дятел! Он вообще успокоится?
- Погоди, - отмахнулся Луговик и, маршируя взад вперед, забормотал, - дома главный Домовой, а в дупле кто? Дупловой!
- Я!
Братья вздрогнули и одновременно подняли головы: сверху на них с ухмылкой смотрела взлохмаченная зеленоватая рожица.
- Это кто такой красивый и без кокошника? – удивился Межевик.
Луговик пожал плечами:
- Может, и в самом деле Дупловой?
- Я!
- Гляди-ка, и вправду он, - хмыкнул Межевик, - эй, нас хорошо слышно?
- Так точно!
- Немцы в лесу есть?
- Никак нет!
- А родничок? - вмешался Луговик.
- Так точно!
- Покажи дорогу.
- Есть!
- Он что, в армии служил? - прошептал Межевик, глядя, как хозяин дупла что-то шепчет замершему дятлу.
- Или служит, - усмехнулся Луговик, - откуда их столько?
- Кого?
***
- Дятлов, - Михаил удивленно показывал на сосну, где собралось не менее трех десятков птиц.
Казалось, будто они внимательно слушали невидимого командира.
- Ну и ну, - хмыкнул Савелий и улыбнулся, - может, еще нам дорогу покажут? Как думаешь, Миш, Миша, ты чего?
- Смотри, - прошептал тот.
- Куда смотреть? – не понял красноармеец.
- Наверх.
- Чтоб меня, - выдохнул Савелий, глядя на дятлов, рассевшихся по соснам в строгом порядке, - они показывают?
***
- Не лети, не лети, - командовал Межевик, - птица, ты меня слышишь, замри. Замри, кому сказал. Дупловой!
- Я!
- Займись!
- Есть!
Через секунду дятел, получив под хвост, резко перекувыркнулся и неподвижно застыл на четко определенной позиции, то есть, нужной сосне.
Медленно перелетая с дерева на дерево, пернатые труженики под неусыпным контролем снизу и жестким командованием сверху вели уставших красноармейцев к источнику.
- Слышишь, журчит? Пришли, – Луговик радостно подтолкнул брата.
- Ночь скоро, - добавил тот, - возле родника и…
***
-… заночуем, - Михаил с наслаждением ополоснул лицо.
- Как ты, - Савелий, раскурив «козью ножку», протянул её другу.
- В ушах звенит немного и пошатывает, - с этими словами красноармеец затянулся и неожиданно потряс головой.
- Что такое, Миш?
- Да кочки опять перед глазами, или у меня в голове помутнение, или они постоянно рядом. Ты их видел?
- Не знаю, - хмыкнул Савелий, - правда, на поле я так о землю хряснулся, что, кажется, ежика говорящего повстречал. Главное, строгий такой. Приказал лежать и не шевелиться.
***
- Успокойся! – Межевик безуспешно пытался остановить яростно пинавшего сосну брата.
- Как он мог? Нет, ну как он мог, - причитал Луговик, - меня, хранителя луга, сравнить с колючей рукавицей!
- Да ладно тебе, не мельтеши.
- А я буду мельтешить, буду, потому что мне обидно!
- Ну и мельтеши, только в сторонке, - Межевик поднял голову вверх и крикнул, - Дупловой!
- Я!
- Спишь?
- Никак нет!
- Лес большой?
- Так точно!
- До реки далеко?
- Никак нет!
- А до линии фронта?
- Ну и вопросики, - удивился Дупловой, - я вам что – дивизионная разведка?
- Погоди, – остановился Луговик, - так ты можешь нормально разговаривать?
- Конечно, - рассмеялся командир дятлов.
- А что ж тогда, - начал было Межевик.
- Вместо меня денек побудь, все слова забудешь, кроме «Равняйсь», «Смирно», «Есть», «Так точно» и «Никак нет».
- Почему? – не понял Луговик.
- Потому что дятлы они и есть дятлы, - хмыкнул Дупловой, - чем еще помочь?
- Оружие есть? – вкрадчиво спросил Межевик.
- Никак нет!
- Опять?
- Так точно, - подмигнул Дупловой, - оружия нет, но есть идея.
* **
- Франц, давай к нам!
Двое немцев с наслаждением плескались в неглубокой речушке. Третий же, крепко сжимая в руках верный MG-34 (вплоть до 1942 года – основной пулемет вермахта – авт.), настороженно оглядывался по сторонам.
- Франц!
- Я покараулю, - усмехнулся гитлеровец.
- Думаешь, здесь появятся русские?
- А вдруг?
- Не смеши, они давно или в земле, или в плену, или бежали на восток. Кроме нас, здесь нет военных. Искупнись. Но если боишься, то возьми гранату. А если очень боишься, то две.
- Черт с вами.
И под громкий хохот друзей Франц, решительно сбросив форму, шагнул в воду.
- Что теперь? - пожал плечами Межевик.
- Идем, - кивнул в сторону пулемета Луговик.
Веселившиеся немцы, изредка поглядывая на берег, не обратили ни малейшего внимания на две появившиеся кочки. Темную и зеленую. Однако…
***
- Хальт!
- Ой, - подпрыгнул Межевик.
- Кто говорит? - удивленно замер Луговик.
- Дас гейт дихь айнэн шайсдрек ан!
- Пулемет? – братья неуверенно переглянулись.
- О, я, я, - надменно щелкнув затвором, MG-34 повернулся к Межевику, - хенде хох, хер швайне!
- Ты кого хехдехохером назвал, сволочь, - насупился тот, - я тебе ствол порву и мушку выколю!
- Беклопт фар цур хёлле! – словно извиняясь, торопливо забормотал пулемет, стряхивая Луговика.
- Да помоги же! Не видишь, сбрасывает!
- Гецyм тауфэль!
- Звездани ему по прикладу!
- Фердамтэ шайсэ!
- Тащи!
- За что?
- За Родину, за Сталина!
- Вас махст ду да фюр шайсэ!
- Ещё упирается, зараза.
- Крючок мешает!
- Так нажми его!
- Тра-та-та-та-та!
- Мать-мать-мать!
- Партизанен!
- Тра-та-та-та-та!
- Мать-мать-мать!
- Партизанен!
- Тра-та-та-та-та!
- Мать-мать-мать!
- Мать-мать-мать!
- Мать-мать. Оп!
- Хорош орать, - Межевик зажал рот перепуганному Луговику, - лучше глянь.
И полуоглохшие от выстрелов друзья стали с наслаждением любоваться, как перепуганные гитлеровцы, сверкая ягодицами, растворялись в кустах на противоположном берегу.
Через минуту никого не было, и только эхо со смаком повторяло истеричное «Партизанен!».
- Быстро переплыли, - удивился Межевик и задумчиво добавил, - партизанен? Это что такое?
- Не знаю, но раз испугались, надо запомнить, - Луговик отряхнулся и кивнул в сторону шипящего пулемета, - что дальше?
- Гебе эс айнэ скала фюр хэсслихь кайт, ду вэрст дрюбер! – злобно фыркнул MG-34.
- Ох ты ж, девка на выданье, замуж нать, а ня бяруть, - умилился Межевик, - как ругается-то? Может, ему для вежливости патрон засунуть? В конец ствола?
- Идея, - подмигнул Луговик, - потом на крючок нажмем, и оно как…
- Найн, найн, - взмолился пулемет, задрожав чем-то внутри, - пашялуста.
- Едрить лукошко самосадом, как заговорил, - фыркнул Межевик, - боишься? Правильно боишься. А теперь отвечать по нашему, ясно?
- Так точно!
- Как стоишь?
- Смирно!
- Ты за немцев?
- Никак нет!
- Сколько у меня пальцев?
- Равняйсь!
Луговик вздрогнул и тихо уточнил:
- Дупловой?
- Я! – из прибрежной сосны тут же высунулась лохматая голова.
- Вашего полку прибыло, - рассмеялся Межевик, - правда, железяка?
- Так точно! – отрапортовал уже советский пулемет модели «ГКТ-1Ш», то есть «гитлер капут трофейный – одна штука».
***
- И кто стрелял? – Михаил удивленно потрогал теплый ствол MG-34.
- Потом разберемся, хватай пулемет, и уходим, - Савелий забросил на плечо две винтовки и, подхватив ранцы гитлеровцев, направился к лесу, - что стоишь? Опять?
- Гляди.
Уже не удивляясь, бойцы несколько минут смотрели на две кочки, неподвижно застывшие у воды. Одна была темной, вторая – зелёная.
- Или это то, что я думаю, - пробормотал Михаил, - или мы с тобой рехнулись. Согласен?
Вместо ответа Савелий улыбнулся и посмотрел на прибрежную сосну. На мгновение ему показалось, что в дупле мелькнула крохотная взлохмаченная голова.
- Если сейчас какой-нибудь пенек запоет «Крутится, вертится шар голубой», я не удивлюсь.
- Значит, они есть на самом деле? – задумчиво протянул Михаил.
- Или мы очень сильно контужены, - Савелий хмыкнул, - ладно, уходим.
Через час, сделав привал у огромной вывороченной ели, бойцы с аппетитом утоляли голод трофейными галетами.
- Хорошо подготовились, - промычал набитым ртом Савелий, - даже шоколад есть.
- И сигареты, - добавил Михаил, рассматривая пачку, - ну что ж, как говорится, было ваше – стало наше.
- Кстати, - Савелий, разломив плитку шоколада пополам, начал оглядываться.
- Что ищешь?
- Сейчас, не может быть, чтобы я ошибся, - бормотал красноармеец, - где же вы?.
- Ты думаешь, что.., - догадался Михаил.
- Точно, есть! – рассмеялся Савелий и положил шоколад у двух кочек, замерших в нескольких метрах от бойцов, - угощайтесь, мужики.
***
- Все-таки догадались, - улыбался Луговик.
- Ммм, - промычал набитым ртом Межевик.
- Интересно, Дуплового заметили?
- Ммм!
- Или нет?
- Ммм!
- Хватит жевать, лопнешь!
- Так вкусно же, - довольно крякнул Межевик, вытирая измазанные шоколадом губы, - знаешь, а я к ним уже привык, родными стали. Когда дойдут до линии фронта, наверное, даже расплачусь, когда будем прощаться. Вот уже и просвет виднеется, а там, глядишь, и… Ой.
Врезавшись в спину резко остановившегося брата, Межевик шепнул:
- Ты чего?
- Смотри, - скрипнул зубами Луговик.
***
- Наши, - Савелий медленно положил винтовки на землю, - это же наши.
- Раненые, - с трудом выдохнул Михаил.
Их было около двадцати человек. Кто-то с полностью замотанной головой, кто-то лежал на самодельных носилках, неловко подогнув окровавленные культи, кто-то прижимал руки к повязке на животе.
- Семнадцать, - прошептал Савелий, - и медсестра.
Молоденькая девушка с выгоревшей санитарной сумкой на боку удивленно смотрела на верхушки сосен, будто спрашивая их:
- Как же так?
- Все тяжелораненые, - Михаил аккуратно обходил застывшие тела.
- Расстреляли, чтобы не возиться, - зло ответил Савелий, - с безоружными воевать легко.
- А мы? – Михаил резко схватил друга за гимнастерку, - мы с тобой вооружены! Но, как крысы, по родной земле крадемся.
- Пусти!
- Нет, дослушай, - Михаил смотрел Савелию прямо в глаза, – я так больше не могу. Хватит прятаться, воевать надо. Отомстить за наш полк, за них, за всех. Если хочешь – иди дальше, а я остаюсь.
- Я тоже, - Савелий высвободился и посмотрел на убитых, - но сначала похороним ребят.
***
- Не плачь!
- Не могу, - всхлипывал Межевик.
- Им помочь надо, - Луговик посмотрел на бойцов, переносивших убитых в небольшую ложбинку у старой ели, - Дупловой? Дупловой?
- Чего тебе, - всхлипнуло из-под куста.
- Ты что здесь прячешься? – удивился Межевик.
- Не могу смотреть, - Дупловой кивнул в сторону ели, - да никто не может. Оглянитесь.
Казалось, весь лес прощался с погибшими. Не стрекотали сороки, не жужжали насекомые, даже сосны, будто слезами, залились пахучей живицей, отдавая последние почести.
Но красноармейцы, не замечая наступившей тишины, аккуратно укрывали ветками ставшую могилой ложбинку.
- Вот и все, - снял пилотку Савелий
- Простите, - шепнул Михаил, - что не похоронили по-человечески.
И, поклонившись, бойцы развернулись в сторону просвета. Туда, где примут свой последний бой.
Они не видели, как у старой ели дятлы, внимательно выслушав кого-то невидимого, быстро разлетелись во все стороны. Они не видели, как на укрытую ветками могилу посыпались листья. Зеленые и багряные, желтые и с красноватыми прожилками, узкие и широкие.
- Вот теперь будет по-человечески, - глядя на выросший холмик, Дупловой повернулся к замершим братьям, - смирно.
Извилистая дорога, запруженная техникой, уходила на восток, разрезав пополам небольшую деревушку в километре от леса.
- Сколько же их.
Красноармейцы из-за небольшого пригорка внимательно смотрели на нескончаемый поток машин с белыми крестами на бортах. Сидевшие в кузовах немцы громко смеялись. Кто-то наигрывал на губной гармошке бравурный марш, где-то пели.
- Совсем не боятся, - удивился Михаил, поудобнее устраиваясь за пулеметом.
- Сейчас напугаем, - улыбнулся Савелий, выложив перед собой четыре гранаты с деревянными ручками, - так напугаем, что мало не покажется. Ты готов?
- Готов.
- Огонь!
Первый грузовик, всхлипнув разбитыми стеклами кабины, грузно скатился в кювет.
- Что, сволочи, не поётся? – кричал Михаил, водя стволом пулемета.
- Еще бы, - поддержал друга Савелий, аккуратно прицеливаясь, - ишь, забегали.
Немцы, как горох, посыпались из машин, прячась от смерти за колесами и в кювете. Через несколько минут, подчиняясь громким командам, в сторону пригорка злобно фыркнула первая очередь. За ней вторая, третья.
- Ну, все, - улыбнулся Михаил, - сейчас начнётся
- Держи. – Савелий протянул другу две гранаты, - поровну.
Рассредоточившись, немцы приближались короткими перебежками. Кто-то успевал упасть сам, кому-то помогала вовремя выпущенная пуля.
- Двенадцать, - выдохнул Савелий, глядя на нелепо взмахнувшего руками гитлеровца.
- Последняя, - отбросив ставший ненужным пулемет, Михаил схватил винтовку и выстрелил, - раз.
- Тринадцать!
- Два!
- Еще четверо, - метнув гранату, Савелий прицелился и… ничего.
- Держи, - протянул несколько патронов Михаил, - три.
Методично отстреливая наступавших немцев, красноармейцы не обратили внимания на то, как остановившийся в полукилометре от боя танк медленно поворачивал башню.
- Пять!
- Еще двое!
Ствол лениво приподнялся.
- Шесть!
- Получи, фашист, гранату! – взмахнул рукой Савелий.
- Бум, - злобно плюнул огнём танк.
- Патроны! – Михаил посмотрел на друга.
Но Савелий отрицательно покачал головой:
- Все, Мишаня. Осталась только граната, для нас.
А через секунду грохнул взрыв…
***
- Никого, - Межевик стоял на краю дымящейся воронки.
- Только пулемет, - Луговик кивнул в сторону покорёженного ствола бывшего MG-34.
- Может, их в деревню забрали? - Дупловой кивнул в сторону видневшихся хат.
- Зачем? – удивились братья.
***
- Вермахту нужны храбрые солдаты, - офицер стоял перед красноармейцами, - ваше мужество достойно уважения. Если вы примете мое предложение, врач осмотрит раны, затем…
- Пошел ты, - со стоном ответил Михаил.
- Вы? - немец повернулся к Савелию.
- Повторить?
- Ценю вашу храбрость. Утром вас расстреляют, - с этими словами офицер вышел из амбара, захлопнув дверь.
Слушая, как лязгнул замок, Михаил улыбнулся:
- Здорово мы их потрепали.
- Это точно, - Савелий по удобнее устроил раненую ногу, - жаль, сигареты отобрали, не доведется покурить перед смертью.
- Как думаешь, что они делают?
- Немцы?
- Да нет, я о кочках, - подмигнул Михаил.
- Сигареты несут, - рассмеялся Савелий, вот сейчас откроется дверь и…
***
- … где их искать? – Межевик задумчиво вышагивал вокруг сосны.
- Может, позвать на помощь? - предложил Луговик.
- Кого? Лешего? – хранитель межей на секунду остановился, - и тот же вопрос: где его искать. Хотя. Дупловой!
- Я!
- Дело есть, поможешь?
- Так точно!
- Зови своих.
- Есть!
* **
- Хватит, я говорю, хватит, заткнитесь! - скрипучий голос, похожий на треск сучьев, пытался заглушить сотню яростно барабанящих дятлов.
- Иду, иду, прекратите стучать, - донеслось возмущенное бульканье.
- Дупловой!
- Я!
- Отставить!
- Есть!
Довольно переглянувшись, Луговик с Межевиком сделали что-то похожее на реверансы:
- Здравствуйте, дяденька Леший и дяденька Водяной.
- Фух, совсем оглушили старика, - лесной хозяин тяжело бухнулся на пенек.
- И не говори, сосед, у меня от грохота три лягушки раньше срока игру метнули, - рядом с Лешим грузно присел Водяной и, посмотрев на братьев, недовольно булькнул, - ну, чего вам, мальки.
Остановив пытавшегося съехидничать друга, Луговой прокашлялся:
- Товарищи, внеочередное собрание объявляю открытым. На повестке дня вопрос – как спасти двоих красноармейцев. По данным разведчика-дятла…
- Ик, - хором вздрогнули Леший с Водяным.
- По данным разведчика-дятла, - невозмутимо повторил Луговик, - бойцы находятся под охраной в амбаре. Амбар в деревне. Деревня в километре от леса. Лес тут. А теперь попрошу высказаться.
- Моё дело за рыбешками присматривать, да мальков стеречь, чтобы не баловали, а в деревню не пойду, туда дорога заказана, - шмыгнул носом Водяной, - не моя территория.
- И не моя, - поддержал Леший, - ежели понадобится дерево али шишек свежих – милости прошу. А помочь вашим бойцам не смогу, да и не знаю, как.
- Ах вы, пеньки старые, - зашипел Межевик.
- Подожди, - Луговик, остановив брата, несколько минут сверлил каким-то особым прокурорским взглядом несговорчивых гостей, а затем…
- То есть ви, товаришь Леший, и ви, товаришь Вотяной, категорически отказиваетесь помогать нашим храбрым красноармейцам?
Старики, застыв, как изваяния, с ужасом смотрели на трубку, неизвестно откуда появившуюся в руках Луговика, и выросшие… Да, самые настоящие усы, пышные, большие усы, напоминавшие…
- Как минимум, врагов народа, со всеми, как ви понимаете, витекаюшими послетствиями. Конешьно, я могу позвать сюта таваришя Перию…
Лес заглох, намертво. Деревья изо всех сил сдерживали листву и иголки, птицы застыли в полете, а неосторожно вздохнувший муравей был беззвучно растоптан собратьями.Перед глазами Лешего ярко сияла девственная тундра, посреди которой бывший лесной хозяин в драных рукавицах поправлял чахлый кустик.Водяной тоже безуспешно пытался растопить льдинки на спине, приплывшие с берегов «знойного» Баренцева моря, где бывший хозяин реки выполнял пятилетний план по добыче глубоководных ракушек.
- Это, погоди, малек, - с трудом пискнул Леший, - давай еще раз.
- Может, мы что не так поняли, - прогнав видение, поддержал Водяной, - уж не обессудь, годы не те.
- А вот это всегда пожалуйста, - избавившись от усов и трубки, улыбнулся Луговик, - значит, мы с братом посовещались…
***
Лес все также стоял, не шевелясь. Деревья изо всех сил продолжали сдерживать листву и иголки, уставшие птицы беззвучно лежали на земле, а муравьи давно спрятались в подземном бункере, бесшумно вырытом за несколько минут.
Нет, у Луговика не выросли опять усы, и не появилась трубка, а Межевик не угрожал активацией Дуплового. Шло обсуждение, серьезное, деловое и без эмоций. Правда, громко, да так, что даже в соседнем лесу зверье с замиранием сердца слушало аргументы Лешего и Водяного.
- Нет, нет и еще раз нет!
- Даже за Родину и за Сталина.
- Сам ты Фердамтэ шайсэ! Кстати, а что это такое?
- Потому, что я Леший, а не взломщик замков!
- Не могу родить ни ключа, ни пистолета. Ну и что, что икру мечут, я вам не лягушка. Патроны? есть, две обоймы к вальтеру. Да. украл, да, у немца. Что значит, воровать нехорошо?
- Это я-то дас гейт дихь айнэн шайсдрек ан? На себя посмотри, гецум тауфель!
- Водяной, понимаете, Водяной. Мне от воды далеко не отойти – испарюсь.
- И не угрожай мне тут, ишь, понял моду дятлами пугать. Я не боюсь. Не боюсь, говорю. Забирай! Да, вальтер, да, новенький, да, у немца украл. Патроны у Водяного. Воровать нехорошо?
- Что? Я ради воинов наших всю реку осушу, но к колодцам прорыть подземный канал не смогу. И не надо пугать Беломор-балтийским!
- Пойми ты, башка еловая, что из лесу выходить нельзя. Нет, не в шишку превращусь. И не в ежика. Да какая тебе разница?
- Нужен тот, кто и в лесу, и в поле, и в деревне пройти сподобится.
- И вас туда отнесет.
- Чтобы по воздуху летал, аки по земле ходил.
- Что за шум до небес? - неожиданно полянку накрыло пятно мягкого света, в котором стояла молодая девушка удивительной красоты.
Её платье, казалось, было соткано из солнечных лучей, золотые волосы опускались почти до земли а ярко-красные сапожки...
- Летавица, - выдохнули Леший с Водяным.
Продолжение в комментарии ниже
Источник: Совместный блог Андрея Авдея и Павла Гушинца (Доктор Лобанов) на Яндексе
