– Пожалуйста, успокойтесь. Галактическая Ассамблея прямо сейчас обсуждает эту проблему.
Толпа бурлила, как пузыри в котле с кипящей водой. Протестующие размахивали флагами и выкрикивали лозунги.
– Пожалуйста! – рунди изо всех сил пытался повысить свой голос достаточно высоко, чтобы его услышали в толпе, которая с каждой секундой становилась только громче.
Коммандер Вир включил свой микрофон:
– Подразделения Дельта в стороне от толпы, некоторые из протестующих выглядят слишком взволнованными. Давайте убедимся, что они не сделают ничего, о чем мы все потом будем сожалеть.
Он стоял спиной к палатам ГА, к их широкому сводчатому двору, лишенному жизни, если не считать тех несчастных Рунди, которым было приказано разносить сообщения с одной стороны комплекса на другую и которые старались держаться на расстоянии от фасада здания и бурлящей массы протестующих.
Белые флаги развевались и колыхались на ветру.
Коммандер Вир держал энергетический щит одной рукой, крепко прижимая его к толпе, тем самым не пропуская их за пределы отмеченной территории.
– Коммандер, у нас толпа злится.
Он поморщился и протянул руку к своей рации:
– Оглушите их и дайте им успокоиться, не заденьте никого лишнего. Нам не нужно усложнять ситуацию
– Принято.
Что-то толкнуло его щит, и он хмыкнул, толкнув в ответ. Белая бандана на его руке была прижата к прозрачному голубому силовому полю и помогала, по крайней мере, сбивать с толку толпу перед ними. И, к счастью, они были слишком сбиты с толку, чтобы стать агрессивными.
Помогали и инопланетяне среди протестующих людей. Если бы это было на Земле, то все бы давно уже переросло в беспорядки, но Дрэв, Тецраки и Финнари, как правило, были более уравновешенными, когда дело доходило до таких вещей, и им удалось обуздать своих людей от совершения глупостей.
Он на секунду зажмурил глаза, мысленно умоляя ГА переосмыслить свою позицию.
Ему было больно смотреть на борьбу этих людей. Сам факт того, что кто-то был здесь из-за чего-то такого, казался странным.
Рядом с ним Санни взяла под свой контроль двух молодых людей, которые становились слишком шумными:
– Давайте оставим это протестом, а не беспорядками, – она зарычала, бросив на них взгляд, который заставил бы любого замолчать. Это заставило его слегка улыбнуться, Санни была такой крутой, он хотел быть больше похожим на нее, когда вырастет.
Его мысли прервались, когда толпа сильнее прижалась к его щиту.
Он снова включил свой микрофон, приготовившись переключитьсч на громкоговоритель и сказать им, что, если они не успокоятся, он превратит этот протест в групповой тихий час. Он действительно мог сделать это, если ситуация выйдет из-под контроля, но он, честно говоря, не хотел.
ГА должны увидеть это.
Он был так поглощен толпой, что едва заметил, как рунди выбежал из внутренней части комплекса, летя вперед на своих длинных тонких ногах.
Он остановился рядом с первым рунди, чтобы что-то сказать, и разговор, произошедший между ними, не выглядел особенно обнадеживающим.
У него на душе заскребли кошки.
Он почувствовал себя… на удивление разочарованным, ему стало жаль всех этих людей, день которых будет безвозвратно испорчен.
Рунди немного пометался перед толпой, прежде чем повернуться и посмотреть туда, где стоял он .
О, просто прекрасно.
Рунди подошел, и он отступил от толпы, позволив Санни встать на его место с щитом наготове. Люди выглядели так, словно собирались начать действовать, но, увидев выражение ее лица, быстро передумали.
Он убрал щит и опустил голову, чтобы услышать рунди сквозь рев толпы.
– Ассамблею не переубедить, – прошептал рунди. – Они просят протестующих уйти.
Адам раздраженно зарычал.
– Они ведь отказывают нам, да!? – прокричал кто-то из толпы, указывая на него.
Настроение подхватили другие, и вскоре новость разлетелась по всему протесту. Адам был вынужден бежать назад, чтобы поддержать Санни, так как все внезапно стало более интенсивным.
Короткие стычки вспыхивали слева и справа.
Люди падали на землю, поскольку охранникам приходилось их оглушать, что только злило остальную часть толпы, которая тоже начала брыкаться и драться.
Адаму это надоело, и он включил микрофон, заполнив пространство своим громогласным голосом:
– ТАК, ПРЕКРАЩАЙТЕ СЕЙЧАС ЖЕ, ИНАЧЕ Я ОБЕСПЕЧУ ВСЕМ ШОКОВУЮ ТЕРАПИЮ!
Агрессия в толпе утихла, хотя гнев все еще бурлил на поверхности.
Над его головой, под звездой родноц планеты Рунди, проплывали тучи, перед ним толпа ревела, как морская волна, а за его спиной залы совета ГА были безмолвны, как город-призрак.
– А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙТЕ.
Ощущение было такое, как будто он парил. Мир вокруг него казался едва реальным, однако это было не очень хорошим объяснением. Толпа немного притихла, и он продолжил.
– Возможно, вы этого не понимаете, но я уже говорил раньше – в том здании не люди. Протесты на них не действуют. Когда они видят группу разгневанных людей, они пугаются, а когда они пугаются, они стоят на своем еще сильнее. Я знаю, что для вас нет никакого смысла НЕ протестовать за то, во что вы верите, но если вы собираетесь это сделать, вы ДОЛЖНЫ оставаться благоразумными. Даже сейчас ГА боятся вас. Они не верят, что вы рациональны, и не станут вас слушать, если вы продолжите вести себя таким образом.
Толпа слегка успокоилась, но в воздухе все еще чувствовалось напряжение.
– Тогда что же нам делать?! – прозвучал отчаянный крик откуда-то из толпы, но он не смог определить источник.
Он толкнул Санни локтем, и она позволила ему забраться к ней на спину.
Теперь толпа могла его видеть, а он мог видеть большую ее часть. Он замахал руками, пытаясь прервать крики тех, у кого был такой же вопрос.
– Я понимаю, что вы пытаетесь сделать, и поддерживаю ваши усилия, но вы только вредите себе. Ассамблею можно победить только рациональным обсуждением.
– Ассамблея не принимает никого из наших представителей, – злобно откликнулся один из людей.
– Вы серьезно? – в шоке уставился на них Адам.
Остальные люди в толпе согласно закивали.
– Твою мать, – пробормотал он себе под нос.
– Рунди считают, что ни один из нас не является достаточно высокопоставленным, чтобы быть допущенным в зал совета, и никто из представителей не поддержит наше дело. Человеческий посол думает, что мы отвратительны, поэтому она ничего не сделает.
В толпе снова начали раздаваться раздраженные голоса.
Адам огляделся, смотря на озлобленные лица, покрасневшие или залитые слезами.
Эти люди были расстроены и обижены, и он понимал, почему.
Все это было неправильно.
Он снова закрыл глаза и сделал еще один глубокий вдох.
О чем он только думал.
Он спустился со спины Санни и подошел к одному из протестующих в первом ряду, указывая на его большой флаг на шесте высотой около двух метров.
– Можно одолжить ваш флаг?
– Погодите, зачем? – протестующий уставился на него в смятении.
– Затем, что я дам вам представителя, который вам нужен.
***
Коммандер Вир и Санни шли по внешнему двору ГА.
Над его головой тихо развевался белый флаг, подвешенный на древке, покоившемся на его плече. Белизна ткани была испорчена множеством цветов, так как на ее лицевой стороне были нацарапаны сотни торопливых подписей.
Он был вооружен поддержкой тысячи протестующих, сотней подписей и более чем несколькими десятками историй.
Санни повернула голову, чтобы посмотреть на него, и ему показалось, что он увидел проблеск гордости в ее глазах, хотя она почти ничего не сказала, кроме:
– Довольно смело.
Он не чувствовал себя очень смелым, и, когда они шли через парадные двери атриума ГА, его рука тряслась, сжимая холодный металл.
Он был остановлен парой охранников рунди на пути в зал, но был впущен после того, как они узнали в нем командующего флотом.
Он мог слышать голоса впереди, а звуки протеста снаружи почти стихли.
– Они доказали, что не могут вести себя цивилизованно, и, основываясь на эффекте очеловечивания, мы можем предположить, что они будут делать то же самое с любой нечеловеческой формой жизни, с которой они столкнутся.
– Я, может, и не поддерживаю их решения, советник, но звучит так, будто вы предвзято относитесь к людям.
В зале совета поднялся шум.
Он на мгновение задержался перед дверями и глубоко вздохнул. Пускай он и не видел Санни, но чувствовал ее присутствие у себя за спиной.
Она положила руку ему на плечо.
– Была не была, – прошептал он, открыв дверь и войдя в зал Ассамблеи.
Сначала никто не заметил его присутствия, пока он медленно продвигался к центру круга, но его большой белый флаг вскоре изменил это. Залы совета погрузились в тишину.
– Коммандер, что вы здесь делаете? – председательница встала. – Разве вы не должны заниматься протестующими.
Его губы сжались в тонкую линию.
– Я и занимаюсь.
Он с силой опустил флаг на камень, вызвав громкий треск, который разнесся по широкому атриуму, заставив совет замолчать.
– Мне сообщили, что вы отказываетесь видеть их представителей из-за проблем с высокопоставленностью, что ж, я полагаю, что мой ранг достаточно высок.
– Коммандер, это не ваше дело, – представитель людей наклонилась вперед.
– Тогда чье же оно, советник? – ответил он, сердито взглянув на нее.
Он медленно провел взглядом по залу, осмотрев всех присутствующих:
– Совет, вы знаете меня дольше, чем любого человека в этой галактике. Вы понимаете, что я знаю ваши правила и ваши обычаи. Вы понимаете, что я всегда стремился защищать и поддерживать Галактическую Ассамблею и все планеты, которые она защищает. Я препятствовал войнам, подписывал договоры и ломал собственное тело ради ваших интересов.
В комнате царила тишина.
– Позволите ли вы мне говорить сейчас, понимая, что моя преданность вам ни разу не дрогнула и никогда не ослабеет?
Тишина продолжилась.
Инопланетяне понимали силу человеческой преданности. Или, по крайней мере, должны были понимать.
– Хорошо, коммандер, – сказала председательница, сев на свое место.
Он поднял голову, чувствуя, как замедляется его сердце, и сделал несколько глубоких вдохов. Мускул на его лице начал дергаться, как это всегда случалось, если он был очень зол или нервничал, но он сдержал его.
– Я понимаю, что вы напуганы, и я понимаю, что вы в смятении, но я хочу, чтобы вы прежде всего знали, что эти люди снаружи — обычные хорошие люди. Они не причинят вам никакого вреда. Им больно, и они боятся за себя, и они пытаются привлечь ваше внимание. Исторически человечество использовало протесты, чтобы исправить несправедливость правительства, чтобы бороться с предрассудками, вызванными полом или цветом кожи. Вы должны понимать, что они видят в этом посягательство на свое счастье и нестандартное решение.
В комнате послышался шепот.
– Поэтому я стою перед вами сейчас, чтобы, быть может, ответить на ваши вопросы и облегчить ваши заботы. Почему вы так против них?
– Это неестественно.
Это сказал представитель Бранов, и сказал он весьма решительно.
– Почему?
– Они ведь даже не одного вида.
– И?
Вопрос, похоже, застал Брана врасплох.
– Они… это неестественно. Они не могут размножаться, поэтому так… просто нельзя делать.
– Значит, если кто-то не может размножаться, значит, он не считается чем-то естественным? Я вижу пару проблем в этой логике, связанных с предубеждениями против существ с бесплодием.
В зале опять зашептались.
– Они не могут размножаться, ну и что. Но знаете, с кем мы можем размножаться…с Адаптидами.
По комнате разнеслись приглушенные восклицания.
– У них не может быть детей… какой-то слабый аргумент, чтобы вынести его на правительственное обсуждение.
– Он пытается сказать, что эта практика равна к зоофилии.
На этот раз это была представитель людей, и она уставилась на него глазами, полными гнева. Но он сохранял хладнокровие, хотя она ему очень сильно не нравилась.
– Это оскорбительно и абсолютно отвратительно с вашей стороны, потому что это подразумевает, что одна или обе стороны не лучше животных, зверей. Так кто же здесь животные? Может быть, это люди, советник? Может быть, финнари? –он повернулся к советнику Дрэв, – А может быть Дрэв — просто глупые животные, у которых нет ни понимания, ни способности принимать решения?
Представитель древ встал, сердито ударив копьем о камень:
– Абсолютно точно нет!
Коммандер поднял руки, указывая на зал:
– Тогда что же в этом звериного? Зоофилия абсолютно отвратительна, потому что вы пользуетесь преимуществами существа, которое не может ни понять, ни защитить себя от того, что вы делаете. Оно не может сказать ни да, ни нет. У него не больше понимания, чем у ребенка, и поэтому оно не может принимать собственные решения, – он повернулся к представителю финнари. – Скажите мне, советник, ваш вид — это вид детей, не имеющих более глубокого представления о принятии собственных решений?
– Конечно же нет. Почему вы вообще намекаете на нечто подобное?
– Я ни на что не намекаю, советник. На это намекаете ВЫ своим решением. На данный момент мы установили, что все стороны являются разумными существами, которые могут достигнуть согласия, и ни один из вас не смог дать мне настоящую вескую причину для запрета этой практики.
Зал становился все более взволнованным.
– Они будут плохим примером для остальной галактики. Если мы узаконим это, другие обязательно последуют!
Адам перевел взгляд на советника-Йотина:
– Вы беспокоитесь, что они собираются превратить остальную часть галактики в экстриалов? – он рассмеялся. – Это плохой аргумент, который не только эгоистичен, но и глуп. Народу должно быть позволено принимать собственные решения. И даже если предположить, что вы правы, что тогда? О нет…еще несколько экстриалов… и это очень-очень… что, очень плохо? – коммандер осмотрел всех членов совета. – Если вы беспокоитесь о росте населения или, в данном случае, о его уменьшении из-за этой проблемы, вам следует помнить, что экстрасексуалы составляют настолько малый процент человеческого населения, что я мог бы с комфортом разместить большинство из них на своем корабле. Это явление случается не часто, и даже если бы их число увеличилось, это не имело бы достаточного значения, чтобы вызвать проблемы.
Сердце у него в груди колотилось. Он чувствовал, что пока что все идет нормально, но нельзя было знать наверняка.
– В любом случае эти отношения не затрагивают большую часть галактики. Люди не могут быть в отношениях с Бранами или Рунди из-за воды, которую мы выделяем. Громмы и Йотины исключаются по схожим причинам. Врулы и Гибб не способны испытывать такие чувства к людям, а Твеки, как и Селзексы, слишком отличаются от людей, чтобы обе стороны были заинтересованы друг в друге.
Он ходил по кругу, все еще держа в руках белый флаг:
– Более того, явление очеловечивания происходит вне зависимости от романтических отношений, и его упоминание является скорее признаком предубеждения по отношению к людям, чем аргументом против межвидовых отношений.
Он ненадолго замолчал, позволив совету обсудить услышанное.
Наконец, представитель Дрэв встал:
– Культура моего вида и наш образ жизни к изменились после вступления в ГА. Я боюсь, что отношения с людьми приведут к потере нашей культуры. Мы уже далеко отошли от того, чем были изначально. В нас едва можно разглядеть прежних Дрэв.
Коммандер смягчил свой тон:
– Я понимаю, что Дрэв потеряли много, присоединившись к Ассамблее…
Санни вскинула руку, и он остановился от неожиданности.
– Генерал, – поприветствовала она его, преклонив голову, – если бы вы отстаивали эти идеалы, вы бы не сидели в этом совете.
Дрэв отпрянул от удивления, услышав ее.
– Да, мы многое потеряли при вступлении в Галактическую Ассамблею и после войны, но я бы сказала, что отчасти это к лучшему. До ГА таких, как я, дефектных, бросали в огонь и воспринимали не лучше животных. Эта практика все еще имеет место на нашей планете, где эти традиции никуда не ушли.
Ее слова заставили присутствующих нервно зашевелиться.
– Однако культура меняется и приспосабливается, что она и должна делать, чтобы выжить. Мы изменились, чтобы жить среди членов ассамблеи. Мы нашли другие альтернативы войне, которые до сих пор поддерживают нашу честь и нашу доблесть в бою, и это включает в себя спорт, который люди принесли нам. Кроме того, подавляющее большинство дрэв, которых я вижу среди людей, — это те из нас, которых не приняли бы себе подобные, считая некрасивыми или даже уродливыми. Если это так, то ваши традиции остаются в силе, а такие, как я, просто исключаются из потенциальных партнеров для спаривания.
После ее слов в глазах советника читался стыд, и он отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза.
– Что касается изменения культуры, то оно должно было произойти рано или поздно, и кажется, что вы больше беспокоитесь об изменениях, чем об отношениях между людьми и дрэв.
Она закончила, и Адам кивнул, снова приготовившись отвечать на вопросы.
– Меня лишь беспокоит наша рождаемость, – встала представитель Финнари. – Финнари выращивались Гнар’лаками много лет, и мы только сейчас пополняем наше население.
– Не думаю, что здесь есть причины для беспокойства. Количество фактических отношений настолько мало, что это не окажет существенного влияния на население Финнари.
Представитель села на место, не имея никаких реальных аргументов против этого.
– Ваши аргументы были услышаны, коммандер, – произнесла председательница. – Однако, о чем другие не упоминают, так это о проблеме болезней. Мы наблюдаем значительный рост болезней, передающихся от людей к не-людям и...
– Прошу прощения, председательница, не люблю перебивать, но этому есть простое объяснение – рост человеческого туризма.
– Объясните.
– Вы все очень хорошо знаете, что людям не разрешается покидать свою планету, пока они не будут проверены на все инфекционные неизлечимые заболевания. Это означает, что те из нас, кого вы видите здесь, не могут физически передавать свои болезни другим людям, за исключением микробов, которые естественным образом находятся на нашей коже. В данном случае эти проблемы были связаны вовсе не с отношениями, а с плохой вакцинацией, плохим регулированием туризма, разрешением инопланетянам путешествовать на землю, где находятся зараженные люди, и плохом обследовании после их ухода.
Он умоляюще посмотрел на них.
– Видите? Вы не против самих экстриалов, но вы используете их как настоящего козла отпущения за настоящие проблемы. И я здесь, чтобы сказать вам, что на самом деле вы создаете больше проблем, запрещая эти отношения. Чем больше вы давите, тем сильнее они будут сопротивляться, и в конце концов кто-то пострадает. Из-за того, что им не разрешено быть вместе на законных основаниях, они делают это незаконно, а поскольку они делают это незаконно, они оказываются в опасных местах с высокими уровнями преступности. Они лезут не туда и ввязываются в дела, в которые иначе не стали бы ввязываться. Просто посмотрите на Ноктоплис. Там самый высокий процент экстриалов, самая слабая полиция и самая коррумпированная система. Там нет легальной работы, поэтому мы видим наплыв криминала от отчаявшихся людей, которых больше нигде не примут. Не говоря уже о том, что это увеличило уровень депрессии, что увеличивает уровень самоубийств. Ваши законы подвергли их остракизму, вынудили стать преступниками и заставили многих из них думать, что убить себя лучше, чем жить в мире, где их видят отвратительными, хотя на самом деле они не причиняют никакого реального вреда.
Ему пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем продолжить.
– Земля видела все это раньше, и так или иначе, в конце концов кто-то увидит то, что я пытаюсь сказать, – он уверенно поставил флаг перед собой. – Я надеюсь, что этот рациональный разговор позволит совету более непредвзято относиться к ним. Я призываю вас поговорить с их представителями. Они более рациональны и образованны, чем я, и могут предоставить вам неопровержимые факты и статистику. Но, пожалуйста, они не хотят никому зла, если вы позволите им делать то, что они хотят, возможно, вы обнаружите, как эти проблемы исчезнут для вас.
Представитель людей явно не была убеждена, но он не надеялся убедить ее, он рассчитывал убедить других, которые были скорее напуганы, чем предвзяты.
– Судя по всему, нам следует обсудить некоторые другие потенциальные политики, коммандер, – сказала председательница, постучав пальцами по столую
– У меня есть предложение.
– И какое же?
– Временная отмена запрета, таким образом, вы сможете УВИДЕТЬ, какой будет вселенная без него, и сами сможете судить, приносит ли запрет какую-либо пользу. Вам не нужно отменять закон, просто временно приостановить его действие, таким образом, вы можете восстановить его в любое время. В таком случае у вас будут конкретные доказательства. Вы можете делать тесты, опросы и все остальное, но вы будете знать наверняка.
Его предложение превратилось в дискуссию, которая затянулась на много минут, прежде чем председательница подняла руку:
– Принято решение, все в пользу этого временного предложения, пожалуйста, отметьтесь.
Над ними замигали индикаторы голосов.
Коммандер Вир ждал.
***
Он ушел из зала через несколько часов после того, как вошел, усталый.
Флаг в его руках казался тяжелым, и он делал все, что было в его силах, чтобы не тащить сапоги по белому мрамору.
Снаружи поле протеста было на удивление тихо, хотя он все еще мог видеть флаги.
Подойдя поближе, он увидел, что подавляющее большинство толпы сидит. Сначала их голоса доносились до него издалека, пока он не понял, что они поют, сидя на земле...
Ожидая его вердикта.
Он был еще далеко, когда его заметили.
Одинокий мужчина и Дрэв, выходящие из здания, человек в полном защитном снаряжении, шлеме, со щитом и с их флагом на правом плече.
Протестующие начали подниматься, некоторые вскочили и начали кричать, указывая в их сторону.
Они стали тише, когда он наконец дошел до них.
– Что сказали! Что они сказали!?
Он молчал, подняв руку, чтобы заставить их замолчать. Он передал флаг первому протестующему, который смотрел на него с таким умоляющим выражением, что он почувствовал, как его глаза слегка побаливают от нарастающих эмоций.
Ему пришлось отвернуться, забраться на спину Санни и включить микрофон.
На площади воцарилась тишина.
– Я поговорил с Ассамблеей.
Они ждали как на иголках.
– И после долгих дебатов и незначительным большинством голосов было решено…
Флаги с символикой движения развевались на ветру.
– Временно отменить запрет на межвидовые отношения до…
Он не успел договорить, и его захлестнула мощная волна шума и радости, настолько всепоглощающей, что его чуть не сбило с ног.
Толпа рванулась вперед, и Санни пошатнулась, когда их окружили со всех сторон.
Адам оказался в окружении тел и сотен пар рук, хлопавших его по плечу и руке, пока каждый человек изо всех сил пытался хотя бы чуть-чуть коснуться его.
Флаг, который он нес ранее, был снят со своего шеста и сунут ему в руки.
Он был оглушен радостными возгласами и излиянием такой глубокой коллективной благодарности, что он никогда не испытывал подобных эмоций.
Он посмотрел на Санни, попавшую в окружение восторженной толпы вместе с ним.
И она кивнула ему в знак одобрения. Он улыбнулся.
Он должен был признать.
Ощущение было чертовски хорошее.
Впрочем, было ли все кончено, было вопросом на другой раз.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла «Небесное око» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все переводы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Тамблер
Ваттпад