Перед началом повествования я, на всякий случай, напишу вот такую фразу: «Все описанное здесь никогда не происходило в действительности. Ни одна из названных групп не участвовала в этом, а так же других, подобных мероприятиях. Все что вы сейчас прочтете, было извлечено из головы хронического алкоголика, постоянно употреблявшего разнообразные психоактивные вещества, и поэтому никогда не могло случиться в принципе»
Часть первая https://pikabu.ru/story/dengi_dlya_lyubye_goszakaz_serdyukov...
В комментариях к первой части столько ожиданий от продолжения, что я в нем, как минимум, должен возглавить оборону цитадели коррупции.
Вместе с Сердюковым, наверное.
Там, в подмосковной резиденции царства тьмы, сидя на бездонном хранилище денег чиновников и присосавшихся к ним бизнесменов, мы отражаем все попытки допустить простых россиян к государственным деньгам.
Отряды ФСБ штурмуют крепость с разных флангов под предводительством сил добра. Мы же с Сердюковым легко отбиваем самые изощренные ходы противника мегатонными боеголовками взяток и вносим сумятицу в ряды честных граждан пиздун-магией «Навальный-style».
Как только такое случится, я непременно сообщу. А пока - скучная реальность.
С момента вооруженного строительного праздника прошло несколько месяцев. Стояла глубокая осень.
Для большинства это весьма депрессивное время года – короткий световой день, мрак, голые деревья, слякоть и заморозки одновременно. В общем - увядание жизни, депрессия, а Дед Мороз еще даже не запряг оленей.
В тот год, правда, народу было повеселее. Его развлекали многосерийным шоу «Сердюков и военные миллиарды», плавно перешедшим в «Миллиарды и женщины Сердюкова». Министр обороны и его ведомство были главными звездами телеэкранов, затмевая всяких там артистов.
Я не был фанатом этого сериала. Был занят.
Для индустрии развлечений месяцы с сентября по январь - основополагающие. Эпитет «золотая осень» придумали в event-компании, собирая деньги за новогодние корпоративы.
Я тоже не отставал. С утра до вечера, дома и в офисе, я был обложен файлами, листочками, стикерами и даже салфетками из кафе с запросами клиентов, ответами артистов, вариантами площадок и подрядчиков.
Телефон все время искал розетку, разрываясь от вопросов, консультаций, уточнений, напоминаний, просьб и жалоб.
Благодарностей пока не было, их время наступает обычно в конце января, после праздников. Зато были оплаты, предоплаты и авансы, что меня вполне устраивало.
В организации праздников основная реклама это положительные отзывы бывших клиентов, которые советуют вас друзьям и знакомым. Сарафанное радио. Поэтому звонки от незнакомых людей, обычное дело.
В большинстве фирм клиентов новогодняя пьянка - это не прямая сфера деятельности. Специально обученных менеджеров по корпоративной культуре мало кто содержит. Занимаются подготовкой директоры по персоналу, пиарщики, а иногда и генеральные, в свободное от основной работы время. Часто вечером.
Поэтому я нисколько не удивился звонку с непонятного номера:
- Здравствуйте, это Порфирий Порфирьевич Такой-то?
- Да, добрый день.
- Скажите, пожалуйста, это вы обеспечивали концертную программу в Доме Музыки на награждении строительной компании в августе?
- Да, конечно! – без задней мысли с гордостью ответил я в предвкушении очередного заказа, внезапно прилетевшего от вселенной.
-Меня зовут, Николай Николаевич Такой-то, управление …. ФСБ Российской Федерации по специальным объектам органов государственной власти. Нас интересует стоимость артистов, привезенных вами на мероприятие.
Я не мастер высокохудожественной описательной литературы. Чувства и их изложение на бумаге, вообще, всегда читаю по диагонали.
«Небо над Аустерлицем», когда я учил его наизусть в школе, всегда казался мне бесполезным потоком сознания. Сопли Андрея Болконского, на мой взгляд, не заслуживают не только изучения, а даже простого прочтения.
Поэтому описать свое состояние в тот момент мне будет очень сложно.
Могу только отметить, что в стрессовой ситуации мозг действительно может прокрутить всю жизнь в подробностях. Обычно это происходит во время смерти, я же словил данный феномен перед, как мне казалось, неминуемым арестом.
Я не сомневался, что с современными технологиями надеть наручники можно прямо по сотовому телефону...
Правда, кино о моей жизни было показано не в полном объеме. Нарезка была смонтирована из тех моментов, что касались органов госбезопасности.
После портрета Феликса Эдмундовича в деталях я вспомнил, как в последнем классе школы меня рекомендовали для дальнейшего прохождения обучения в школе КГБ (или уже ФСБ?). Нас с товарищем даже сняли с уроков. Из кабинета директора мы поехали на Литейный проспект (Питер) заполнять различные анкеты для определения типа личности и ориентации в пространстве вселенной спецслужб.
Руководили нами двое сотрудников. Один Константин Константинович, второй Андрей Андреевич. Именно тогда я понял, что других имен-отчеств там не держат, и позже ничуть не удивился Владимиру Владимировичу.
Тогда я отказался – не поехал на третий или четвертый тест. Но Родина обо мне не забывала, и второй раз предложила влиться в ряды госбезопасности уже после института и окончания военной кафедры. Я опять не захотел.
«Они мне это обязательно припомнят!» - пронеслось в голове – «Плюс два года минимум!»
После детских воспоминаний мозг занялся делом и прошерстив нейронные связи выдал: Дом Музыки – Спецстрой - ФСБ-Дело Сердюкова.
Потом подключился неокортекс и начал меня пугать. Человеческое «Я» вообще эгоцентрично и свято верит, что вселенная вертится вокруг него.
Я тут же представил себя на одной скамье подсудимых с Сердюковым в зале суда, где его, за заслуги перед отечеством, отпускают, а меня обвиняют во всех хищения государственных средств, включая ремонт Белого Дома в начале девяностых.
Протесты адвоката о невозможности этого - в те годы я еще учился в школе, да и к тому же в Петербурге - отклоняются, ввиду особой важности дела и моих феноменальных способностей воровать деньги из госказны на расстоянии, усилием воли. Судья подозревает, что я этим мог заниматься с детства, просит поднять архивы СССР и стучит молоточком.
Смешно, конечно, но поговорка «лес рубят - щепки летят» - актуальности не потеряла. Вероятность, что главные фигуранты сольются, а народу предъявят мелких сторонних деятелей, типа меня, всегда велика.
Передача денег туда-сюда наличными, если и не государственная измена, то налоговая - точно. Да еще в составе устойчивой преступной группировки в виде меня, Андрея и моста. Последний - для подтверждения устойчивости.
-Э-э-э-э….- промямлил я сдавленно. – Это было так давно…. А кто там пел, не подскажете?
Понятное дело, я помнил и группы и стоимость, но какую именно сумму я им должен был назвать?
Их ведь три. Та, которую я заплатил группе. Та, которую получил Андрей (здесь нет обмана клиента, я всегда оговариваю, что сообщаю цену, включающую мои интересы). И та, которую клиент оплатил Андрею.
Что записали в платежных ведомостях далее, по цепочке наверх, я даже не мог предположить. Иногда там мелькает бесконечность.
Мама Димы Маликова (она же и его директор) рассказывала мне за бокалом шампанского, как один раз, не глядя, подмахнула знакомому промоутеру казахстанские документы о получении оплаты за выступление сына. Позже, разглядев сумму, она ужаснулась. Судя по цифрам, в Алма-Ате пел сводный хор Дмитриев Маликовых, а не один человек с роялем.
- Порфирий Порфирьевич, во сколько вам удобно подъехать завтра к нам? Наш адрес Нагорный проезд 10,- продолжал Николай Николаевич из трубки.
Про «уж лучше вы к нам» я шутить не стал.
С трудом выдавливая из пересохшего горла звуки, я начал мычать об огромной занятости и круглосуточной работе. Намекал на возможные длительные командировки.
Вообще, я люблю посещать новые места, знакомиться с людьми, но в тех обстоятельствах мне показалось неуместным отвлекать сотрудников органов своим присутствием.
Николай Николаевич посмеялся, что-то там сказал про мою полную безопасность при визите, но настаивать не стал.
- Раз уж вы так заняты, - говорит. - Давайте ограничимся, для начала, официальным запросом. Продиктуйте свой e-mail.
Это самое «для начала» мне категорически не понравилось, в ногах образовалась неуместная дрожь, глаза начали бешено вращаться в поисках загранпаспорта.
Мне стало стыдно за свое малодушие, я взял себя в руки, нашел стул и сел на него. Появление опор дало мне возможность продиктовать буквы более уверенным голосом.
На этом темы для беседы между нами иссякли. Мы пожелали друг другу удачи и повесили трубку. Ну, то есть, за себя я отвечать могу, а вот за противоположную сторону нет. Возможно, они остались подключенными к моему телефону, чтобы поржать над моими всхлипываниями.
Чтобы не дать врагам насладиться своим превосходством, я надел глушитель - стал плакать в подушку и не брал с собой телефон, бегая от страха, каждые десять минут в туалет.
Шутки шутками, но в ожидании письма я сидел и напряженно думал, с какой стати мое имя всплыло в связи с этим расследованием? Ни в одном документе его не было. Кто меня туда приплел и под какими пытками?
Это могли быть артисты, Андрей или его девочка, или «куратор» о котором я уже сто раз забыл. Неужели он, сволочь, все это время хранил мой телефон и помнил обо мне? Любовь, не иначе.
Андрей, как всегда, трубку не брал. «Скотина» - подумал я и продолжил размышлять, за что меня можно привлечь к ответственности при большом желании.
В трезвом рассудке людей я не убивал. В нетрезвом жалоб тоже не было. Тяжкие телесные повреждения я наносил людям, последний раз, лет в 12, но тогда родители смогли договориться и меня не отправили в колонию для несовершеннолетних. В воровстве замечен не был, плохая память на небольшие одолженные суммы по пьяни – уголовным преступлением не считается. Значит, оставалась профессиональная деятельность.
В первую очередь это расписки за полученные и отданные деньги. Между мной и директорами групп, между мной и клиентами. Вроде бы смешная бумажка, а по закону приравнивается к нотариально заверенной, если обе стороны физические лица. Так что, когда даете в долг, обязательно требуйте расписку, а если берете, то старайтесь избежать своей подписи под суммой.
Расписок по всему городу у меня было богато. Если собрать с одной стороны и игнорировать другую, получиться, что я взял сотни миллионов рублей за выступления артистов, заплатив, при этом, налоги с куда меньшего количества.
Помню, как после войны Константина Эрнста (Первый канал) против Игоря Крутого с Вячеславом Кормильцевым (Муз-ТВ, Love Radio, АРС и т.д.), директоры артистов АРСа еще года два боялись ставить свои подписи под бумажками о полученных гонорарах.
Во время взаимной атаки друг на друга налоговыми проверками и спецназом, от боевых действий пострадали многие менеджеры. Их расписки в получении денег за концерты были в огромном количестве обнаружены в бухгалтерии фирм, подконтрольных Игорю Крутому.
Тем временем, на почту постучалось письмо ФСБ.
Все как положено: регистрационный номер, фирменный бланк, гербовая печать, за подписью начальника первого управления.
Последние надежды о шутке со стороны коллег развеялись. Хорошо хоть запрос был в рамках сбора информации, а не напрямую в качестве фигуранта по указанному делу. Тем не менее, были перечислены статьи закона об оперативно розыскной деятельности, которые просили (пока просили) оказать содействие и поделиться информацией, по возможности с копиями документов.
Наверное, если бы у меня сохранились к тому времени хоть уголки тех расписок, я бы их немедленно съел.
Теперь надо было решить, что отвечать. Признаваться в убийстве Кеннеди не хотелось.
Я набрал знакомого юриста. Оторвал его от какого-то многомиллионного дела и сказал, что если он срочно не приедет меня консультировать, то завтра на нарах я изготовлю его куклу Вуду, и его новая жена с ним через месяц разведется, потому что я буду тыкать исключительно в важный для нее орган.
Добавил, что после расстрела буду ежедневно являться по ночам, а днем писать сотни писем в небесную бухгалтерию, чтобы его покарали вечным адом за оставление товарища в беде.
Через час я уже рассказывал ему о нюансах. По итогам, выслушав меня, потупив пару минут в текст письма и сделав умный вид, он изрек:
- В связи с недостаточностью информации о твоем статусе в этом деле, а так же при отсутствии сведений о документах, находящихся в распоряжении следствия, советую тебе ответить следующим образом.
Он продиктовал мне формулировки. Я послушно законспектировал. Потом настрочил ответ, с наилучшими пожеланиями и готовностью ко всемерному содействию следствию. В конце письма я изобразил такую бурную радость от общения с ФСБ, что в постскриптуме можно было ожидать их приглашения на мой день рождения. Показал результат. Юрист кивнул, я отправил.
В благодарность я пообещал никогда не изготавливать его куклу Вуду. Он остался доволен оплатой. Его жена, по слухам и рождению через год ребенка, тоже.
На следующий день я дозвонился до Андрея и вечером мы встретились в Старлайте. Я заказал несколько бокалов вина, выстроил их в ряд и пил один за другим. Андрей был за рулем и ничего не пил.
- Что за кипишь? Почему не телефонный разговор? – спросил он.
- А ты, Б..дь, не догадываешься?
- Значит и тебе позвонили? Я не думал, что они и на тебя выйдут!
- А я вообще ни о чем не подозревал! Удивительно, правда? Где я и где Сердюков?
- Да не волнуйся ты так! Моя девочка, которая на том мероприятии была, со вчерашнего дня у них сидит.
- Ох..ть! – поперхнулся вином я. – Как это должно меня успокоить?
- В смысле - все в порядке, она молчит, ничего не рассказывает. Мы направили к ней адвоката, он их сейчас в пух и прах разнесет.
В моем ответе было мало цензурных слов, но, в приближенном пересказе, его смысл сводился к следующему – я восхищен ее смелостью и стойкостью, и, конечно, никак не ассоциирую интерес ко мне со стороны правоохранительных органов с ее молчанием.
- Ты не переживай, - невозмутимо ответил Андрей. – Мы тебе тоже выделим адвоката. Лучшего. Если еще с тобой будут связываться, сразу набирай.
Я поблагодарил его за участие и помощь, но сказал, что если его адвокат посоветовал девочке перевести стрелки по артистам на меня, о существовании которого в этом деле вообще никто не подозревал, то, наверное, я откажусь. Не ровен час, защищая меня, он докажет следствию, что все организаторы а заодно и весь Спецстрой России действовали в моих интересах и по моей указке.
На этом мы разошлись.
К вечеру я обложился телефонами адвокатов, юристов, милиционеров, консультантов и даже руководителей ЧОПов. Я готовился к осаде, сооружал бастионы. Вспомнил всех знакомых, включая постовых гаишников, которые имели отношение к правоохранительной деятельности.
В конце концов, от переизбытка усердий, выписав фамилий двадцать из разных записных книжек, сложив отдельной стопкой кучку, возможно полезных визиток, я уморился и заснул.
Я так и не дождался звонка из ФСБ. Ко мне не приехал чОрный воронок. Даже гаишники стали демонстративно отворачиваться.
Первое время я еще хищно смотрел в сторону сухариков в супермаркетах, подбирая себе рацион на месяц, но потом и это прошло.
Видимо следствие нашло более ценные доказательства коррупции в верхних эшелонах государственных структур, чем мои жалкие три артиста.
А, может быть, Николай Расторгуев попросил президента, чтобы его имя не фигурировало в следственных документах, и поэтому я тоже остался без внимания. В общем - все к лучшему. Для меня.
PS.
Что бы покончить с политикой в этих записках, хочу в конце подвести итог.
Каждый раз, когда я вижу на демонстрациях всяких борцов с коррупцией представителей шоу бизнеса (артистов, ведущих, музыкантов, работников телевидения, радио, концертных организаций, театров и т.д.) - мне смешно.
У них в карманах осела весомая часть сворованных у государства денег. Больше только у самих коррупционеров.
Деньги, которые вертятся в «творческой» среде, идут на 90% в обход всех фискальных служб. Каждый причастный к этой сфере, я говорю со стопроцентной уверенностью, нарушал финансовые законы РФ. Поэтому вопли о кристальной честности, схваченных за одно место деятелей, меня тоже веселят.
Пчелы против меда, рок против наркотиков - получили достойное продолжение в слогане «Артисты против коррупции».