- Изыди! - кричали они, - Утащит еще тебя Дьявол-Сатана в Геенну!

- А на Вас Сталина нет! – восклицал он в ответ.

- Господь все видит, Федор Алексеевич!

- Партия и подавно!

Долго еще надрывали глотки фанатики с обеих сторон, но к консенсусу так и не пришли. Может дело в политике и темном советском прошлом, а может, и те, и другие были не лучшими представителями своих конфессий. А ведь ничего не предвещало беды…

Еще совсем недавно Федора Алексеевича все вокруг звали просто: Федька, и был он студентом последнего курса местного педагогического колледжа. Жил Федька обычной студенческой жизнью и не нуждался ни в чем, кроме, пожалуй, веры в завтрашний день и небольшого количества халявного чего-нибудь.

Был Федька студентом любознательным, но при этом уж очень внушаемым. Каждый преподаватель становился для него кумиром, а любое более-менее аргументированное суждение – истиной. Убедить его было легко в чем угодно. Едва прочитав на пачке, что «минздрав таки предупреждает» или увидев передачу про эксплуатируемых на табачных плантациях малазийских детей, он отказывался от курева, но услышав, что рак легких бывает и у людей некурящих – снова брался за сигарету. Таким макаром, восемь раз Федька начинал и тринадцать раз бросал курить.

С огромной частотой под влиянием разных людей менял Федор и хобби, и вредные привычки, и мечты, и даже политические взгляды, с одного лишь курса его никто не смог сбить, одно лишь оставалась неизменным – желание обрести веру в завтрашний день и халявное что-нибудь. Ужас в том, что именно эти желания в условиях России-матушки не сможет исполнить, ни самый ловкий джин-волшебник, ни рыбка золотая (Carassius auratus auratus), подвид пресноводных рыб рода карасей, ни даже президент.

Поскольку год обучения в колледже был у него выпускным, а значит, и времени свободного хоть отбавляй – решил Федька самостоятельно придумать такое общество и государство, где мечты его, и мечты подобных ему исполнялись. Жаль ни теоретических, ни практических навыков по изменению мира педагогический колледж ему не дал – что же делать? И засел студент за книги мудреные, да учебники: дневал и ночевал в библиотеке – впитывал знания и мудрость вековую.

За пару-тройку месяцев Федор сильно изменился. Поговаривают, что он настолько окунулся в мир исследований и теоретических изысканий, настолько проникся этим творческим процессом, что даже начал побухивать с местным сторожем и зажил в гражданском браке с распорядителем отдела «редкой книги». Оброс бородой, появились синяки под глазами, как у настоящего интеллигента, а в кармане истлевающего пальто теперь всегда лежит блокнот, для записи умных мыслей, авторучка, для той же гнусной цели, а так же папиросы, кусок шарфа и плавленый сырок «дружба». Что тут скажешь: человек начал превращаться в личность.

Став личностью Федька был отчислен за неуспеваемость из педагогического колледжа, а значит и в педагогический институт ему дорога оказалась закрыта. Но Федор не отчаивался, ведь теперь его священный долг нести светоч знаний не детям-школьникам, а людям! Людям всего мира! А начать он решил с микрорайона в своем любимом муниципальном образовании.

Первый опыт выхода на большую трибуну оказался для Феди не очень удачным: какая-то пожилая женщина узрела в бородатом, неопрятно выглядящем и пахнущем алкоголем молодом мужчине их участкового, который не так давно, по ее мнению, спер все белье с сушилки во дворе – в результате беспартийный делегат был предан анафеме и стукнут по голове клюкой. К слову, подозреваемый бабкой милиционер и сам вовсе не был виновен, а напротив ее злополучное белье охранял от посягательств бомжей, с коими и был перепутан, с коими был перепутан и Федор при выходе на трибуну. В общем гаме разбирательств истины так и не были озвучены. Конечно, позже Федору принесли извинения за эту путаницу и даже подарили листовку, с приглашением на следующий митинг, но неприятный осадок скрежетал на беспартийных зубах.

На второй митинг Федор уже шел, словно на праздник, заручившись бесплатной листовкой, и чувствовал себя желанным гостем на этом празднике общественной жизни своего микрорайона. Радость была недолгой, так как делегату Феде предшествующему пустили пулю в лоб, якобы за то, что он не просто разворовывал госимущество, но еще и не говорил «где» и «как» он это делает. Кровь делегата окропила асфальт, чье-то зеленое знамя и лицо в очереди стоявшего Федора. Поскольку Федя был беспартийным, то в красном цвете ему на трибуну подняться не позволили, и он опять ушел ни с чем.

Третьего раза Федор не стал дожидаться и, дабы поделиться с людьми мудростью и знанием, решил организовать свой собственный митинг. Разочарования сопутствовали ему и шли послед: нужно сперва придумать программу и партию собрать. Не беда! Начал систематизировать Федька мыслей поток в систему знаний, записал тезисы и основные требования, ведь партия без требований подобна Яблоку червивому! Программа была готова, и даже единомышленники нашлись! Но тут подстерегла другая беда: Федя написал под копирку существующую программу коммунистической партии, правда, лишь за одним отличием – он не требовал воскресить Ленина. Коммунисты прознали об этом и тут же явились к нему на порог: «Что же Вы, Федор, поперечить мировому порядку удумали?» - спросил его, наверное, бывший чекист. Слава Богу, Федька не растерялся и говорит: «Для вас, товарищ чекист, я – Федор Алексеевич» - убедившись, что имеет дело с персоной важной и благонадежной по части убеждений, что подтверждал запах алкоголя и потрепанный вид, чекист кивнул и попросил пройти вместе с ним на дебаты по поводу демонтажа памятника Ленина и основания взамен него православного храма. Вот тогда то и стал Федька – Федором Алексеевичем, и состоялся вышеприведенный диалог.