Соболево. День 3
Утро выдалось сырое и туманное. Не то, что вчера. Никакого тебе солнца, никаких птиц. Ксения надела настоящие армейские сапоги, чтобы не промокнуть в привычной ей обуви на каблуках. Да и какие каблуки в лесу? Она вышла из шахты, прошла мимо скотного двора и там встретила Александра. Поравнявшись с ним, она приподнялась на носках, он немного наклонился, и они так, как брат с сестрой, приложились друг к другу щеками. Александр - её друг, лучший друг с самого детства. Самый надежный. Он затянулся и молча указал ей на небольшую стоянку, всего на несколько машин. Одна из них была окутана синеватым дымом.
- И тебе доброго утра, Саш.
Саша только кивнул, хмурясь. Ксения спряталась от утреннего холода в машине. Пока Александр курил, в голове у неё всплыли вчерашние слова отца. Если с Андреем всё получится, ты сможешь уехать, сможешь отвязаться. Куда уехать и что получится, отец ей не сказал. Кто он, этот Андрей? Пацан какой-то, у него ещё наверное ветер в голове гуляет. Ксения зевнула и укуталась получше, чтобы и нос под воротником оказался. Под воротником мундира. Здесь у неё есть культ и этот мундир, а там, откуда он, что у неё будет? Вместо отряда - орава детей, вместо власти реальной - власть бытовая? Ксения усмехнулась, представляя кучу детишек, бегающих друг за другом по квартире. Она любит детей, сильно любит. Но так же сильно любит и власть, которую ей подарил дед. Ту власть, которая перешла от отца, отказавшегося ей пользоваться. Причина, из-за которой он это сделал, для Ксении была главным противовесом в пользу предложения отца.
Водительская дверь открылась, а следом и обе задних пассажирских. За руль сел Александр. Сзади - группа Ксении. Кудрявый Плокин и двое Терешенко - сын и отец. Копошатся там что-то, ёрзают. Александр похлопал себя по щекам, приоткрыл окно, закурил новую сигарету и тронулся.
- Путь налажен?
- Да. Езжай, всё пройдет как надо.
- Куда едем?
- Пермь. На окраину.
- Пермь? Пум-пурум-пум-пум... Пермь. Это ж эта из Перми, из идеологов, свежая ещё.
Ксения кивнула.
- Едем за её мужем и двумя сыновьями. Она попросила с ними помягче. Говорит, могут быть грубы, особенно муж и младший сын. Младший только из армии вернулся, пьет пока с отцом за компанию. Сказала говорить лучше со средним, - она сунула пальцы в папку, лежащую на турбине, - Николай его зовут. Отца Степан, младшего тоже Степан.
Сзади послышался смешок.
- Что такое? - спросила Ксения.
- Степан Степаныч, - сдерживая смех, протянул Плокин.
Александр и Ксения переглянулись, она пожала плечами, а он махнул рукой. Проселочная дорога закончилась, они повернули на пустую трассу, где тут же, за перекрестком, увидели кривой указатель: "ПЕРМЬ - 14".
Километров за семь-восемь до адреса, Александр свернул с трассы, заехал на просторную парковку и остановился, но двигатель не заглушил. Двое Терешенко снова заерзали, дверь открылась, и они, без слов покинули автомобиль. Плокин, наконец почувствовавший свободу, развалился на сидении. Александр тронулся и они поехали дальше. Ксения наблюдала за всем с большим интересом.
- Опять моими командуешь? - без претензии в голосе спросила она.
- Это не я. Из хоз блока заказ дали.
- Ксения Егоровна! - послышалось сзади, - Так может, раз уж там алкаши, просто зайдем, среднего захватим, вывезем, напоим, да и дело с концом?
Александр хотел было сказать что-то, но только закашлялся, подавившись. Ксения обернулась к говорившему кудрявому парню. Он был едва старше её, на пару лет всего.
- Ты, дорогой мой, останешься на лестничном пролёте. Что-то у тебя сегодня с чувством юмора не то, - и она постучала указательным пальцем себе по виску, одними глазами указывая на Александра.
Плокин спрятал глаза, пересел за водительское кресло и уставился в окно. Дальше он ехал молча. В окнах замелькали одноэтажные серые и черные домишки, кривые столбы ЛЭП, торчащие тут и там берёзы. Машина нырнула с трассы на съезд, спряталась под мостом, прошла по кругу и, наконец, оказалась на городских окраинах. Они ползли вдоль бетонных гаражей медленно и осторожно - на асфальте было много выбоин, скрытых лужами. Машина качалась из стороны в сторону, падая колесом в очередную яму. За гаражами, как свечка на пермском торте, торчала из земли многоэтажка серого цвета.
***
В подъезде стоит страшная вонь, к которой нос человека, живущего в деревне посреди леса, привыкнуть никак не может. Кнопка вызова лифта не срабатывает, и Ксения, Александр и Плокин поднимаются по лестнице. Стены лестничных пролетов исписаны вдоль и поперек.
- Сколько таланта пропадает, - шутит Александр. Никто не смеется.
На пролёте между седьмым и восьмым этажами, Ксения приказывает Плокину оставаться на месте и наблюдать за обстановкой. Входить только в крайнем случае. Плокин кивает, понимая важность дела, и остается разглядывать надписи и рисунки на стенах. Ксения звонит в дверь.
- Коль, ты?! - послышалось с той стороны, - Ключи забыл что ли?!
Хозяин, даже не подумав посмотреть в глазок, открыл дверь. В дверном проёме он увидел симпатичную девушку и крепкого мужчину. В руках у девушки волшебный ключик - ксива МВД. Хозяин сперва хотел тут же захлопнуть дверь, но резко передумал, нахмурившись. Вспомнил, видимо, что пока ни в чем не виноват.
- Чем могу помочь? - самым неприветливым тоном спросил он.
- Степан Олегович Щербинин? - спросила Ксения, пряча ксиву.
- Так точно, товарищ капитан.
- Я по поводу вашей жены, Антонины. Здесь говорить будем или внутрь зайдем?
Видно было, что Степан пускать гостей не хочет. Он помялся немного, зачем-то глянул в глубь квартиры, и только потом поддался. Стоило зайти, как подъездную вонь сменила вонь квартирная, и какая из них хуже, Ксения решить не могла. Внутри жуткий бардак. Видно, что это именно бардак, а не постоянный порядок вещей. До того, как Антонина поселилась в Соболево, здесь было чисто, и вещи стояли по своим местам. Теперь здесь царит хаос. Что можно было уронить - лежит на полу. Что можно было испачкать - испачкано. В отражении дневного света, лежащем на линолеуме, огромное пятно растянулось, и от одного на него взгляда понятно - наступишь и прилипнешь. Хозяин по этой луже ступает без всякого сомнения. Носок прилипает и тут же отрывается от липучей поверхности, издавая неприятный звук.
- Проходите, садитесь. Чай с плюшками не предлагаю. Кончились.
Хозяин сел за кухонный стол. За стол, который стал в этой квартире сосредоточением хаоса, оком бури. Битое стекло, пустые бутылки и жестяные банки, недоеденный непонятно сколько дней назад сервелат, липкие пятна и мухи над всем кружат.
- Ну что, чем порадуете? Посадили лидера секты этой, возвращается моя Тонька? А то тут прибраться бы не помешало.
Он закурил и подвинул к себе пепельницу - кружку с фотографией жены и надписью "от коллег на юбилей".
- Какой секты, простите? - спрашивает Ксения, глядя на кружку.
- Ну той, в которую она попала. Не первый раз такое говно с ней происходит. А всё из-за того, что она дура.
- Боюсь, Степан Олегович, вы заблуждаетесь. Антонина Семеновна сейчас работает на режимном объекте, градообразующем. Город тоже закрытый. Была б она, как Вы говорите, дурой, её б туда не взяли.
Степан молча затягивается, стряхивает пепел в тонькину кружку.
- Тогда чего ж она мне бредни свои ёбаные, извините, толкает? Всю вот эту хуйню религиозную? - ни с того, ни с сего, он начал повышать голос, постепенно переходя на крик, - Про пришествие близкое, про Божий Суд. Совсем там у вас на объекте ебанулась, что ли? Она мне и без этого со своей церковью все мозги, блядь, выебала, теперь вот это вот!
Он вскочил из-за стола, подошел к кухне, достал мусорное ведро и вытащил из него письмо. Развернул, прикрывая глаз от сигаретного дыма, сел назад и начал читать.
- Вот, щас. Смари, значит. Стёпа, - Степан делает тоненький голосок, пародируя, видимо, свою жену, - Ты себе не представляешь, какое счастье я здесь обрела! Степочка! Ты тоже должен послушать Отца Симеона! Слава Апостола Петра перед ним меркнет, когда он несёт свою благую весть своей пастве. Приезжай пожалуйста, найди наконец Бога, - он продирает горло, прокашливается, находит недопитый чай и пьёт, глядя Ксении прямо в глаза.
Ксения глаз не отводит, ждёт, когда собеседник выговорится.
- Это вот что такое тогда, м? - и он с важным видом затянулся.
От шума в комнате кто-то зашевелился. Александр, всё это время стоявший спиной к выходу, в проходе, обернулся на звук, сложив руки на груди.
- Личные религиозные взгляды наших граждан нас не интересуют, - коротко ответила Ксения, - Я Вас убедительно прошу следить за своими эмоциональными порывами. Я тоже громко говорить умею, Степан Олегович.
- Тогда что это за Отец Симеон? - он ткнул пальцем в письмо.
- Это местный священник, батюшка прихода нашего, - глухо отозвался Александр из прохода, - он не сектант. Харизматичный просто очень, и паства его любит.
Степан недовольно заткнулся. То, что Саша влез в разговор, ему явно не понравилось.
Открылась дверь комнаты. Из неё вывалился жилистый парень с синим беретом на бритой голове. Кроме берета на нём только трусы были. Нижняя челюсть его отвисла, как и веки. Глаза краснющие, еле живой. Он смотрит на Александра секунду, две, три, пять - долго соображает, что делать. В пьяную голову не приходит ничего, кроме как попытаться ударить незнакомца, вломившегося в квартиру. Младший Степан замахивается неуклюже и ударяет Александра в живот. Александр как статуя. Старший вскакивает.
- Нельзя! Менты! - тут же осекается, зная, как это слово не любят гости, - Они из полиции!
Младший не слышит - лупит раз за разом обмякшими кулаками по животу, но противник не падает. Тогда Александр, пытаясь рассчитать силу таким образом, чтоб ублюдок просто упал, а не подох, берёт его огромной ладонью за лицо и толкает обратно в комнату. Стоит грохот - младший при падении что-то зацепил и теперь лежит там, воет.
- Вы кто?
Единственный трезвый голос.
- МВД, - отвечает Александр.
- Что-то случилось, они что-то натворили?
На пороге появился человек средних лет. Одет он прилично, следов постоянных попоек на его лице не видно. Да и общается он совсем не так, как остальные - с тактом, учтиво слова подбирает.
- Почти.
Ксения выходит из кухни.
- Николай Степанович?
- Да, это я. Объясните, пожалуйста, что происходит?
Степан, услышав голос своего старшего сына, махнул рукой и, бубня себе под нос, поставил кипятиться чайник.
Разговор теперь идёт в прихожей. Николай выслушивает всё, что выслушал до этого Степан, понимающе кивает и соглашается.
- Да, я с радостью поеду с вами, - заключает он, протирая очки о край рубахи, - Отец мой считает, что она попала в секту, но, как видите, сам отправиться туда не может. Присматривает за братом, - он кивает в сторону комнаты, - Он с армии неделю назад вернулся. Празднуют, - пожал плечами, - А я могу. Ближайшую неделю я в отпуске. Я человек ученый, повидал многое. В секту меня не заманишь, так что если вдруг папка прав, то я незамедлительно сообщу всё Вам, Ксения Егоровна. А там, вот увидите, если всё так хорошо, как мать говорит, и мы останемся, если работа найдется.
- Найдется, не переживайте, - с улыбкой на лице ответила Ксения.
***
Николай Степанович, поднимая стопку, смотрел на Ксению и Александра с соседнего стола. Александр ответил ему своей стопкой, а Ксения просто улыбнулась и кивнула. Его мать, Антонина, сидела с ним рядом, к ним спиной, и радости её не было предела. Ксению это и радовало, и нет. Он-то, глупенький, уже причастился, и теперь уверовал в Господа Истинного, быстро от православной веры отказался. С первого раза, благодаря матери. Мать и то дольше сопротивлялась, но сладкие речи Симеона никого равнодушным оставить не могут. Теперь они оба здесь, а письмо от Николая к отцу и младшему брату отправят уже завтра, и в Соболево прибавится сразу три жителя. И все трое будут рады новой жизни, и будут счастливо, бок о бок, проходить сквозь невзгоды и трудности. И всё это будет происходить в неведении.
- Счастье в неведении, - тихо сказала Ксения.
Саша её услышал. За столом в Трактире им двоим компанию составляли Плокин и оба Терешенко. Терешенко везде вдвоем ходят, никогда ещё никто их раздельно не видел. Отец и сын. Старшего, со скрученными в колтуны патлами, зовут Иваном. Младшего зовут, почему-то, Гной. Ксения пыталась как-то разузнать его имя, но везде, где есть о нём данные, он записан как Гной Терешенко. Худой, лысый, весь в тюремных наколках.
- Счастье в неведении! - вместо тоста повторил Саша.
Ксения к выпивке за весь вечер не притронулась. Телом она находилась здесь, в Трактире, но душа и разум её были далеко - где-то между двух чаш весов, на одной из которых дед, Соболево и культ, а на другой - отец, Андрей и свободная жизнь. Детишки, ипотека и мелкие радости жизни против власти, причастности к чему-то настоящему и нужному.
Остальные тоже опрокинули по стопке. Плокин раскраснелся, заерзал недовольно.
- А вообще, с этими, ну, с алкашнёй...
- Чо ты там мямлишь, Плокин, кудрёй подавился, что ли? - подстегнул его Александр, - Давай громче, ни черта не слышно. Галдят же ж.
- Да я говорю, что нужно, ну, Церкви нашей, быть поразборчивее.
- Ты о чем?
Ксения выплыла из тумана своих размышлений и, подперев голову ладонью, начала слушать Плокина.
- Вот Антонина, да? Она пользу несёт. Сын её вроде тоже человек не глупый, ему работа найдётся. А те двое - грязь, - твердо заявил он, наливая сперва себе, потом Терешенко, а потом уже Александру, - Надо с такими быть жестче.
Александр, слушая Плокина, весь как-то неприятно ощерился.
- Гриш, ты в своих словах уверен? Не перепил? - вмешалась Ксения.
- Да не, я об этом ещё на обратном пути думал. Понимаешь, в чем штука. Вот они там, в квартире, в дерьме считай бултыхаются. А тут у нас - рай на Земле. Почему они из говна, да в Рай сразу? Пусть чистилище пройдут!
Александр отвел взгляд от Плокина, посмотрел на Ксению. Та пожала плечами, мол, не знает, к чему он ведёт.
- В яму их посадить, как собак, и пусть там сидят. Дать им причаститься раз, чтоб вера вспыхнула внутри, ага? А потом пусть ломаются в яме. А чтоб заслужить доверие наше, благостное снисхождение Церкви, пусть служат. Говно вон пусть выгребают из ям по всему поселку. Да хотя бы здесь, в трактире. Пять минут назад в сортире был - говно из дырки назад уже лезет.
Ксения поморщилась. Язык у Плокина почти не заплетается, но все уже понимают, что его понесло. Даже Терешенко пить перестали, разинули рты и слушают эту чушь. Как-то на душе тревожно стало у Ксении. Антонина с сыном через стол сидят, всё на них довольно поглядывают. Что будет, если они услышат?
- На хлеб, на воду и говно выгребать. А когда свободны - сами в выгребной пусть сидят. И потом, спустя какое-то время, когда всё дерьмо их внутреннее испарится, можно будет разрешить им разок в Церковь сходить и посмотреть как они себя вести будут. А если откажутся работать, значит бесполезно на них время тратить. Значит топим. Степанов этих, например, уёбков, можно сразу просто утопить. Мусор они, а не люди, - он провел рукой по горлу, а потом махнул ей, - Ну да ладно. Выпьем?
Николай, сидящий к ним лицом, пусть и через стол, как-то в лице переменился. Ксения это заметила, и Антонина тоже. Сидит, через спину оборачивается на Плокина. Мимо проковылял Егор Викторович, шепнув Ксении пару слов на ухо. В голове у неё, как диктофонная запись, прозвучал голос деда: не всякий выдержит наш труд и надзор Его. Многие не вынесу того, что Он даст им. Многие сойдут с ума. Она мотнула головой, мол, нет, напился просто Плокин, вот и всё, мол. Нет никакого помутнения. Точно нет. Старик подсел к Щербининым и начал их заговаривать, отвлекать хоть как-то от безумных размышлений Плокина.
- А если хотите, я могу и статью на эту тему предоставить. Чем я хуже идеологов наших, а? Они-то вот не додумались до такого, - Плокин подмигнул Ксении. Она спрятала глаза. Это уже не первый раз, да и понятно почему. Трезвый он себе такого не позволяет, а когда пьян, сразу начинает глазами в её сторону стрелять.
Александр встал, не сказав ни слова, и поднял Плокина под руку. Тот еле поднялся - и правда много выжрал. Пытался ещё как-то ворочаться в цепкой хватке Саши, но очень быстро осознал всю тщетность попыток и успокоился. Так Саша его и выволок наружу. Пока Ксения провожала их взглядом, к столу незаметно подкрался Николай Степанович.
- Вы нас простите, Николай, мой товарищ сегодня сам не свой. Я такого от него никогда не ожидала, - начала было оправдываться Ксения, но Николай прервал её жестом.
Он помялся немного, помялся, а потом тихонько так, как бы испытывая неловкость, спросил.
- А можно было бы и правда их, ну... - и, не договорив, он указал взглядом на небо.
Группа ВКонтакте - https://vk.com/sobolevo.author