Соболево, день 2⁠⁠

- За мной! За мной!

Мальчишки, лет по десять каждому, не больше, гоняют подросшего щенка по церковному двору. Щенок носится то за одним, то за другим. Смешно машет ушами, язык на бок - играет. Утренняя служба уже прошла и двор опустел, а до дневной оставалось ещё пару часов, чтобы поиграть, пока взрослых нет. Пока никто не надзирает.

Ксения услышала ребятню ещё изнутри, когда подошла к дверям храма. Как только её каблуки застучали по ступеням, мальчишки остановились. Она с наигранной строгостью уставилась на них, спрятав руки в карманы. Кто-то из мальчишек вытянулся струной и неумело отдал честь. Ксения подошла к нему, потрепала ему волосы, подмигнула и пошла дальше. Стоило ей на пару шагов отойти, как мальчишки снова захохотали, закричали и продолжили игру.

Она шла не торопясь, будто каждый шаг обдумывала. Солнце приятно грело затылок, согревало спину. На небе - ни облачка нет. Птички поют, деревья, цветы - всё буквально горит жизнью. Чудесное утро. Одно из тех, когда не хочется идти куда-то, особенно если ждут дела. Хочется гулять и просто наслаждаться моментом.

- Доброе утро, Ксения Егоровна! - кивнул кто-то, проходя мимо.

- Доброе! - ответила Ксения с улыбкой. Не узнала, кто это был.

Но идти было нужно. Дел, особенно последнее время, было по горло. А сегодня, помимо дел культа, её ждали и дела семейные. Решать подобные проблемы она любила меньше всего. От того и не торопилась. Поэтому шла медленно.

Прохожие, от мелкотни до стариков, все её знали в лицо. Все здоровались, улыбались. Мужчины улыбаются шире всех. Особенно те, что стоят около отцовской забегаловки. Ксения подняла глаза, в миллионный раз изучая вывеску "ТРАКТИРЪ". Она не боится зайти, но оттягивает этот момент, как только может, из-за того, что устала быть между молотом и наковальней.

Дверь в трактир всегда открыта, если нет службы. Ксения заходит и идет через зал к барной стойке, где разливает по рюмкам самогон её отец. Гул в зале затихает. За дальним столом вскакивают по стойке смирно четыре человека в форме - отдают честь. Она отвечает тем же. Остальные просто смотрят на неё и скоро возвращаются к своим делам. Отец, увидев дочь ещё в окно, торопится закончить дела.

- Гришка! - кричит он.

- А?!

- Иди, подмени меня!

- Ага!

Из подсобки выходит парень лет шестнадцати, улыбается Ксении. Бритый наголо, с поломанным уже носом и борзый не по годам. Он встает за стойку и начинает разливать вместо старика. Сам старик выходит из-за стойки, обнимает дочку и ведёт её наверх.

- Ну, доброе утро, доча. Погода какая сегодня, а? - начинает Егор.

- Доброе! Да, погода и правда класс. Пап, у меня дел много сегодня. Завтра, кстати, за лес еду, так что меня не будет. Давай сразу - зачем звал?

- Погоди ты! На отца даже времени нет у тебя?

Они поднимаются по лестнице на второй этаж и подходят к двери, за которой до боли знакомая комната - отцовская. В ней Ксения выросла. Старик мешкает, пытаясь отыскать ключи. Находит, открывает дверь и запускает дочку вперёд, а сам заходит следом, чтобы тут же закрыть за собой дверь. В комнате, на широкой кровати, лежит молодой парень. Лицо его - почти сплошной синяк. Весь в крови и грязи.

- Ночью пришел? - спрашивает Ксения.

- Вчера утром, Ксюш. Стою я, значит, курю на крыльце. Как раз колокольня отбила, все уже к церкви прилипли. Слышу - идёт кто-то. Я думал, может кто из стариков отстал, обернулся, а там он вот. Я аж сигарету из рта выронил.

Ксения обошла кровать с той стороны, на краю которой лежал парень. Она наклонилась над ним, присмотрелась. Парню досталось сильно.

- Рассказал что-нибудь? Кто его так?

- Говорит, мол, из Ростова, который южный, в Богучар какой-то ехал. На пещеру смотреть. Вроде как в аварию попал. Водитель не выжил. Утром Лесник приходил, говорит это он его вытащил из машины. Та сверху на ель свалилась, так и висит до сих пор. Придется валить её, чтоб второго достать.

- Сверху на ель свалилась? - Ксения подняла брови, - Такого ещё не было.

- Ага. Такие дела. Не по его душу дела-то у тебя были?

- Видимо, по его. Спасибо, пап. День мне освободил. Прогуляюсь хоть, проветрюсь немного.

Ксения выпрямилась и встала, сунув руки в карманы. Смотрит на парня. Отец, натирая руки полотенцем, неловко как-то, неуверенно начинает.

- Слушай...

- Мм?

- Может, с ним попробуешь, раз с Кириллом не вышло?

Ксения уставилась на отца. Вот оно, началось.

- Ну что ты смотришь, солнце? Если с этим всё получится, то сможешь отвязаться от этого места. Уехать сможешь, понимаешь? Дед тебя не тронет, и его не тронет - тебя он обидеть не посмеет. А я буду только рад, что ты из всего этого дерьма выберешься, из секты этой. Понимаешь или нет? Я хочу, чтоб ты нормально жила, как добрые люди жила, понимаешь? Не нужно тебе всё вот это вот.

Ксения вздохнула, закрыла глаза и начала натирать лоб ладонью.

- Просто скажи, что ты обещаешь подумать и я отстану. У меня сердце кровью обливается, когда я тебя в этой форме вижу. Пусть другие улыбаются, радуются там, сами не знают чему! А я знаю. На своей шкуре знаю, чему они радуются. Ну как, подумаешь?

- Подумаю.

- Спасибо, Ксюш. Только подумай, ага? - он закидывает полотенце на плечо и выходит, оставляя дочь наедине с парнем. Уже на выходе кидает в дверной проём, - Андрей его зовут.

Ксения садится рядом с Андреем, достает из внутреннего кармана крохотную пробирку, открывает её.

- Сладких снов, Андрюша.

Она сжимает его щеки, чтобы губы приоткрыть. Не выходит - всё опухло. Тогда она просто отгибает нижнюю губу и выливает пробирку ему в рот.

Снова вздыхает, обдумывая предложение отца. Она и хочет этого, и не хочет. Мечется.

Группа ВКонтакте - https://vk.com/sobolevo.author