Вообще я существо на удивление осмотрительное и с сильным инстинктом выживания. Маменька вот, к примеру, до сих пор меня за это стыдит, ну а в детстве за отказ гулять с ней по шпалам, сигать через заборы и догонять и избивать в случае неудачи автобусы типа "ЛИАЗ-677" я огребала регулярно.
Было мне лет 11, и мы с подружками пошли качаться на качелях в парке аттракционов. Были такие гребаные "лодочки", трижды проклинаю их по веки веков, маму их до седьмого колена и всех отпрысков. Это качель на двоих. Ключевой момент в ее механике - ловить телом амплитуду, приседая в нужный момент. Ну и как-то довольно сильно мы раскачались, амплитуду я не словила, стала несколько возвышаться над качелью, стремительно уходящей вниз, руки вывернулись, инстинкт постарался сохранить выворачивающиеся руки, держащиеся за качель, и я полетела.
Позже я поняла, что могла упасть животом на ограду и распороть свою тушку пополам. Я могла врезаться головой в землю, как честная, но пизданутая одиннадцатилетняя ракета. Но мне повезло, и я через ахуительный (по отзывам) кульбит вернулась обратно в удачно вернувшуюся качель. По пути я пересчитала лицом железные прутья и затихла на дне.
Подружки сообразили, что подстанция скорой помощи рядом, и меня надо туда довести. Я уверена, что все дети, которые это видели, на всю жизнь поимели некоторое отвращение к качелям. По лицу струилась кровь, прохожие жертвовали платки и я регулярно теряла сознание, поэтому меня усаживали передохнуть на разные скамеечки и карусельки, распугивая малышню.
Бессознательную меня, залитую кровью по пояс, притащили на подстанцию Скорой. Фельдшерица уложила меня на кушетку, выматерилась и дала мне по роже. "Ща шить буду", - сказала она. Я моментально пришла в себя и стала отбиваться, как могла, с воплями "Шить не дам!".
Момент переговоров я пропущу, потому что не помню, но далее мою рожу промыли перекисью и перебинтовали на фронтовой манер - один бинт вокруг лба, второй вокруг остальной головы. В таком виде выпиздили из Скорой подружкам. Те доперли меня до дома и положили на диван.
Я решила, что умираю, и приказала взволнованной толпе, столпившейся у одра, привести мою лучшую подружку. Ее немедленно приперли, я трагически взяла ее за руку и с облегчением вырубилась.
В следующий раз я очнулась от звука ключа в замке - с работы пришла маменька, которой никто ничего, конечно, не сказал. Я лежала с окровавленными бинтами на голове на диване, вокруг сидели опечаленные дворовые дети. Сложно вообразить ее эмоции - вместо дочери в доме контуженая фронтовая медичка в крови. Как она сама не хлопнулась в обморок, я не понимаю.
Следующие три дня я лежала без сознания, мне иногда приносили бульончик и кормили баралгином. На четвертый день я очнулась в пустой квартире, взяла зеркало и начала разматывать свои бинты, готовясь ко всяким ужасам. Когда упал последний бинт, я увидела ровную рану поперек лба и рассеченный подбородок. Заклеила все это дело пластырем и отправилась стрелять сигареты в тот самый парк.
Уже давно никто не замечает мой красивый, аккуратный и ровный шрам поперек лба, прямо по центру. Но с тех пор во мне и появился некий шарм, читай - легкая припизднутость :)