Про Москву написано много, но часто невкусно, так как тема является избитой и надоевшей. Что можно такого интересного ещё сообщить про этот город! Да и про какой город можно ещё писать, тем более в России?!

Да, конечно, это самый чудесный город Земли! Да, это столица огромной страны! Но, что видно сейчас здесь, тем более изнутри?!

Маршрут далекой юности

Я познал Москву вплотную с 1991 года, когда поступил в Московский государственный институт культуры, как этот вуз тогда назывался. И так как он находится в пригороде Москвы, то есть в Химках, а автобус из Москвы до этого института ходил тогда от метро «Речной вокзал», то первый район Москвы, который я изучил досконально и исходил вдоль и поперёк, - это и был район Северного речного вокзала, а конкретнее от метро по улице Фестивальная, далее по улице Смольная, до гостиницы «Союз», через Химкинский лес до платформы «Левобережная». Путешествовать на своих двоих мне там приходилось часто, ведь автобусы в те годы ходили редко, да и возвращаясь поздно из театров иногда вообще транспорта общественного не было. Приходилось идти пешком до общежития в Химкинском районе под названием «Левый берег», поэтому изучил я эту местность досконально и местность эта явилась для меня тогда как бы первым любимым уголком Москвы, ведь это был путь домой в общагу, где было тепло и немного сытно, весело, душевно и комфортно. Но это, конечно, эйфория молодости и студенчества, ведь мне было-то тогда 17 лет. И район мне этот показался родным, близким и любимым. Хотя, честно говоря, я люблю центр Москвы, а не эти спальные окраины, но это уже другая история и расскажу о центровых местах самого лучшего города Земли в следующих своих статьях.

Так вот, начну со своего первого пешего маршрута там, когда я добирался поздно вечером, да почти ночью, от метро «Речной вокзал» до своих Химок. Это был декабрь 1991 года, стоим на остановке, автобуса не было долго, потом диспетчер из жалкого подобия будки сказал, что не будет транспорта, ибо сломался он, да и поздно уже. Ну и как быть тогда в этой ситуации! Мы, в основном, конечно, студенты «кулька», как любя называли и называют этот Институт культуры почти все, кто знает это заведение, потоптались, помёрзли, посмеялись и решили идти пешком до общаги. Какое такси в то время! Во-первых, и не найти было там тогда даже частных извозчиков, да и откуда у нас студентов 1991 года бабосики могли быть, тем более уже всё потратили на чай с булочкой. Так вот, постояли и решили идти пешком. Все дружно рванули по улице Фестивальная, ну а я за ними не спеша поплёлся. Чего-то настроение было какое-то вялое, особенно после скучного спектакля, не помню сейчас в каком из театров Москвы. Потом вспомню и сделаю обзор театральный тех времён.

Типичная московская окраина

Ну, вот иду я за толпой, чуть отстал, смотрю по сторонам, никогда же не был здесь, всё из автобуса смотрел на эти мрачные серые дома, а тут вдруг вблизи смотрю на окна, на кучи снега и льда вокруг, разбитый асфальт, ларьки ночные со спиртом, водкой и другим ассортиментом. Иду за толпой студентов-старшекурсников, а сам думу думаю… И дума эта до сих пор у меня всплывает, когда я совершаю пешую прогулку по Москве. А суть её в том, что вот столько окон горит вокруг, там тепло, уютно, люди занимаются своими делами, отдыхают, им хорошо, а почему нет нигде моего окна! Я тоже хочу сидеть за каким-нибудь окном и смотреть на улицу, по которой скачут меж сугробов люди в мрачных одеждах! И до сих пор так хочу, вглядываюсь в

окна и такая мысль сквозит. До сих пор, даже спустя 30 лет с того маршрута.

Свернули на улицу Смольная, которая мне показалась очень неуютной, заброшенной, грязной и какой-то отсталой. Но это на самом деле так. И не особо так уж она и изменилась за 30 лет, хотя новостройки многоэтажные появились. Но… что-то очень совковое повеяло в тот момент. Обшарпанные, грязно-желтого цвета дома, какие-то странные неизвестные мне постройки, похожие на цеха завода да ещё и за более грязными бетонными заборами. Ну может погода декабрьская так повлияла на моё восприятие, я не буду гадать сейчас.

Роскошная гостиница перед тропинкой через глухой лес

Идём вперёд на общаги, надо перекусить и спать, завтра ведь на занятия в наш «московско-немосковский» вуз, на «весёлый факультет, что зовётся культпросвет, хотя просвета в жизни больше нет»… как пелось в студенческой песне тех лет. И вдруг вижу впереди огни, как будто свет в конце тоннеля появился, как при клинической смерти! А это оказывается гостиница «Союз» в конце улицы Смольной, которую видимо иностранцы строили к «Олимпиаде-80» и хорошо, ярко, красочно построили. Ну, после моего советского детства этот отель показался оазисом среди грязного болота, да ещё и после длительной прогулки по немаленькой улице под названием «Смольная». Подойдя к этой гостинице я как будто ощутил прилив энергии и почувствовал, что вроде как судьба дала мне передышку, ведь впереди оказались заросли, дебри, чаща и полное отсутствие асфальта. Просто шла тропинка через лес, ну как в глухих деревнях российской провинции. И это в Москве, недалеко почти от метро. Такое ощущение, что здесь кончается цивилизация и начинается граница между городом и деревней, которую так хотели стереть очень в Советском Союзе. Ну, видимо, постарались стереть, ибо так и непонятно было мне, где эта граница там идёт между городом и деревней. Вот эта гостиница и являла знак

этого «Рубикона», как бы своего рода погранзастава.

И вот мы вошли в лес, чтобы пройдя через него выйти к железнодорожной платформе «Левобережная», откуда по подземному переходу через улицу Библиотечная я, наконец-то, подойду к своему студенческому общежитию. Уже хотелось спать и кушать, ноги промокли, снег в тайге лежал, еле протоптанная тропинка никак не кончалась. Иду в темноте на голоса студентов. Мимо мелькают какие-то хибары с покосившимися крышами и замшелыми оконцами. Огней нет никаких, хорошо небо светлое было из-за лунного сияния, а то можно было заплутать и выйти не туда куда надо. Да и шум поездов и электричек вёл в нужном направлении. Появились огни над платформой, шум поездов усилился, дорога расширилась, если можно назвать это дорогой с гнилыми брёвнами почти вплотную. Я даже увидел дощечку-указатель с названием улиц. Оказывается в этой чащобе с несколькими домишками есть две улицы: Белинского одна, а вторая Чернышевского. И с любовью написаны были их названия на доске от ящика, видимо, местным художником. У меня сразу мысль после школьного курса литературы: «Почему Белинский и Чернышевский здесь оказались, они что здесь жили или бывали когда-то! Вроде я помню они не дружили никогда»…ну и всё в таком же роде. А ноги мокрые не дают покоя мне, а идти-то надо, спать охота уже сильно и усталость с непривычки от этой прогулки сильная.

Щемящая ностальгия по студенческим годам

И вот она платформа! Спускаюсь в переход, иду по улице Библиотечная, огни общежития уже близко, вот парк с дубами, слева канал имени Москвы, огоньки окон соседних домов. Остался позади музыкальный корпус Института культуры, стадион и спортзал. И вот я на пороге своей общаги. Ура! Я дома, в тепле, в уюте. Вскипятил чайничек, пожарил картошки с луком, покушал от души и лёг на боковую с таким огромным облегчением и чувством радости, а также лёгкой истомы и удовлетворения. «Как тревожен этот путь! Не уснуть мне, не уснуть! Деревеньки, купола и метель белым-бела!», почему-то вспомнились слова песни 80-х из репертуара Аллы Пугачёвой перед моим отходом ко сну. Хотя уснуть очень хотелось. И я заснул крепким богатырским сном с молодецким храпом. Завтра новый день, новые события, всё новое. И уже засыпая, между переходом из сознательного в бессознательное в голове вертелась мантра-аффирмация «Не усложняй! Всё получается!»…

Вот таким мне запомнился первый мой один из любимых окраинных уголков Москвы 90-х. И до сих пор в памяти эта пешая прогулка. Каждый раз, приезжая на Речной вокзал, я стою и смотрю в ту даль «голубую», по которой я шёл в том мокром декабре 1991 года. И ноги сами начинают нести меня тем же путём, как будто кто-то незримый ведёт меня. И я иду опять навстречу новому, чистому, свежему и говорю сам себе: «Не усложняй! Всё получается! Я богатею! Я покупаю! Я живу! Я люблю!!!»

20 марта 2021 г.

Виктор Леденев, кандидат педагогических наук,

успешный специалист, пребывающий в эйфории от самого себя!

Источник: Воспоминания и рассуждения

Конь так не ходит, товарищ гроссмейстер.

А как, по-вашему, ходит конь?

(Один из диалогов Великого Комбинатора)

А, ключик-то, ты Максим держишь не правильно

Почему не правильно?

(Из разговора настройщика с заказчиком)

Однажды я пришёл на заказ и, как обычно начал исправлять «разъехавшиеся» ноты в хорах. Надо сказать, что обычная практика моей повседневной рутинной настройки мало отличается в каких-либо особых изысках. Я вынужден не использовать, присланный безвозмездно профессиональный Г-образный ключ, так как в основной своей массе пианино, которые нужно настроить, уже давно исчерпали своей ресурс и весьма трудно работать, скорее малоэффективно, таким ключом. Поэтому приходиться изворачиваться и добиваться определённой устойчивой фиксации колков при помощи Т-бара.

В обычной и повседневной жизни настройщика-ремонтировщика, Т-бар используется, лишь для выкручивания колков при их износе и не способности держать определённое натяжение струн. Однако мне очень часто приходиться использовать этот ключ для темперации звуков. Почему? Да, потому, что если рассмотреть работу настройщика, а точнее то, как он работает Г-образным ключом, то эта всегда стандартная процедура, а именно, приложение силы по часовой стрелке (от 12 час. к 5 час.) правой рукой на ручку ключа. При этом различаются некоторые вариации положения его руки по отношению к рычагу. Правую руку настройщик по локоть кладёт на ручку ключа, кисть сжимающая рычаг находится ближе к основанию. В таком положении он прилагает некоторую силу, чтобы сдвинуть колок по вращательной по часовой стрелке вниз. Иногда он может сместить кисть, даже обхватывать ручку кистью снизу, то есть, как этого требует процесс.

Вариантов приложения силы, надо сказать ни так уж много, но, каждый мастер использует свою, особую, удобную, только ему методику. При этом не всегда мастер, лишь даёт силовую нагрузку на рукоятку ключа по вращательной. Иногда, если колок не хочет «садиться на место» настройщик гнёт колок, расклинивает его в посадочном месте, бьёт ладонью по рукоятке. То есть силовая нагрузка работает по направлению к чугунной раме, либо прямо противоположно от неё.

Но вернёмся к началу моего повествования, дело в том, что я никогда особо не размышлял, почему настройщики именно, так держат ключ. Это казалось для меня аксиомой. Большинство настройщиков «правши», значит с точки зрения эргономики, рукоятка ключа расположена справа. Правой рукой мы прилагаем силу и вращаем на заданный тон наш колок. Но следует заметить очень существенную деталь, что конструкция колкового механизма фортепиано традиционно имеет правостороннее натяжение струны. Этим, кстати, объясняется и то, что и конструкция колка, в процессе эволюции в фортепианостроении, обрела такую же правостороннюю резьбу-насечку.

Поэтому струна (защемлённая балка с вращательным основанием вверху) закреплена на чугунной раме так, что силовая нагрузка от её натяжения действует на колок таким образом, что разупрочняет деревянное посадочное место в пробке снизу. Пробка это деревянная вставка в отверстии в чугунной рамы, в которую закреплён колок. Далее, за чугунной рамой, располагается колковая доска. В отверстии этой колковой доски колок разупрочняет посадочное место, но уже в верхней её части. Из этого следует вывод, что любая струна в фортепиано, изначально своей силой натяжения приносит износ, ещё даже не будучи зафиксированной на нужный тон. Это её естественное положение, давить на колок вниз.

Так к чему же я всё это, подробно описываю? Дело в том, что наблюдавший за мною клиент, очень даже хорошо понимающий устройство фиксации струны (инженер-технолог одного из оборонных заводов г. Уральска) и натолкнул меня на мысль о неправильной работе ключом. Я очень ему за это благодарен! Когда он подробно пояснил, что он имеет ввиду, рукоятка, а я в тот момент работал как раз Г-образным ключом, должна работать иначе, у меня был шок!

Как было уже сказано ранее, обычная практика это положение рукоятки Г-образного ключа справа, сверху вниз. Что же происходит, когда мы так работаем? Колок в состоянии покоя, когда мы ещё не сдвинули его, уже под воздействием силы струны продавил посадочное (деревянное) место, сформировав, таким образом из круга эллипс. Теперь мы даём дополнительную силовую нагрузку рукояткой ключа справа, к уже имеющейся силе давления на колок. То есть без злого умысла настройщика, происходит следующее, колок даже в новом инструменте подвергается не только вращающему моменту, но и изгибается, возникает изгибающий момент. Таким образом, при классическом методе настройки, настройщик значительно сокращает ресурсную базу инструмента. В момент натяжения струн, за счёт увеличения силы трения, которая является следствием появления изгибающего момента, он разупрочняет деревянную часть посадочного места колка (в передней его части внизу, а в задней – вверху) и, как следствие необоснованный износ посадочного места и невозможность обеспечения стабильности строя. Для новых инструментов это, может быть и не совсем актуально и, может быть, незаметно, но, отнюдь, не способствует сохранению его ресурса.

Более того, многие мастера, при настройке изношенного инструмента, вместо проведения мероприятий по обеспечению надёжного сочленения «колок-посадочное место», с целью экономии времени, сил и средств, созданием изгибающего момента пользуются для окончательной фиксации колка, они как бы расклинивают колок в его посадочном месте, что тоже не щадит посадочного места и вносит свою лепту в дополнительный износ. Можно только предполагать, как долго такой инструмент будет держать строй.

Это не значит, что всем настройщикам нужно в одночасье перестать настраивать подобной методикой, однако, если имеется старый инструмент и необходимо его настраивать, нужно поменять привычную процедуру на прямо противоположную. А, именно, рукоятка ключа должна располагаться слева, работать придётся левой рукой. Я теперь всегда буду работать левой. При этом положение рукоятки при вращении, должно быть (от 9час. до 12час.), рукоятка ключа работает снизу вверх, как бы приподнимая колок в процессе натяжения струны. Таким образом, мы практически полностью исключаем изгибающий момент, действующий на колок, колок движется более плавно, усилие, безусловно, меньшее, за счёт сокращения площади соприкосновения колка с его посадочным местом и, соответственно, уменьшения силы сопротивления (трения), что, в свою очередь, располагает к концентрации на звуковые ощущения при выполнении операции вращения. Все неудобства, связанные с данной процедурой настройки будут компенсированы, как мне кажется, более стабильным и долговременным строем фортепиано.

Подобную методику настройки пианино левой рукой можно применить и Т-образному ключу (Т-бару). При этом работать не на две руки, а расположить вороток ключа в запястье правой или левой руки, как будет удобно настройщику. Движение руки с (9 час. до 12 час.). По сути, это уже не движение воротка ключа, а фактически движение за счёт силы пальцев. Безусловно, это неудобно и трудно, но всё же правильно с точки зрения сохранения рабочего ресурса пианино. Придя к пониманию подобной операции, я предположил, что тот, кто впервые установил струны, скорее всего на клавикорд или клавесин, возможно был левша. Потому, что современный Г- образный ключ сделан вопреки всем законам физики, в его основе заложена, лишь эргономика, удобство работы для «нормального» настройщика. Смею предположить, что, если бы была возможность реализовать проект по созданию «правильной установки струн на фортепиано», необходимо бы было установить колки с левосторонней резьбой и установить струны с возможностью крутить их против часовой стрелки. Тогда бы «и волки были бы сыты, и овцы целы», а то сейчас, если применить эту пословицу к процессу настройки, то справедливо только утверждение о сытости волков, овцы, к сожалению, целы далеко не все.