Не столь давно, но и не особо недавно, году эдак в 2007-м, один бессмертный сказал из телевизора, что стране, дескать, страшно нужны инженеры. Заводы стоят, ну вы поняли. Тлетворный запад уже на двести лет впереди, но «мы вот щас как покажем им» (и опять сядем в лужу). Естественно, бодрым голосом были обещаны огромные зарплаты и гарантированное наличие рабочих мест. На всех ностальгирующих пахнуло «настоящим мороженым», воодушевив их на глупости, ибо лозунг был как будто прямиком о.т.т.у.д.а. Поскольку мои родители, родившиеся в 60-70-е, успели и в барабан постучать, и в красных галстуках пофорсить, то этот клич вызвал у них натуральный резонанс. «Ты будешь инженером!» - сказали они мне. И, надо сказать, прецеденты на то были.
Любимой игрушкой у меня всегда был железный конструктор. Это такой, где болты, гайки и металлические детали. Люди, чье детство пришлось на 90-е и начало 2000-х, отлично знают, что это. Вероятно, он существовал и раньше, не знаю. Я собирал совершенно безумные устройства, выходящие далеко за рамки классического использования этого конструктора, используя детали из двенадцати с лишним наборов. Впоследствии я вышел за пределы конструктора и с десятилетнего возраста жужжал в гараже, изобретая что угодно из чего угодно. И оно работало! Естественно, советская прямота и полное отсутствие навыка междустрочного чтения и видения скрытого смысла подсказывали родителям, что я потенциальный (безработный) инженер, хотя, помимо пресловутого конструктора, я крайне активно читал и писал аж с четырех лет, увлекался написанием стихов (потенциальный поэт/писатель?), коверканьем слов и созданием новых (потенциальный лингвист/переводчик?), звукозаписью и экспериментами с магнитофонами (потенциальный звукорежиссер/музыкант?) и многим другим, чего описывать не буду, ибо список довольно обширен.
Сейчас, конечно, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что творец – он и в Африке творец, а из чего творить – из металла, из нот, из букв, из гончарной глины или чего-то еще – дело уже десятое. Но в 2007-м году мне было шестнадцать и я тогда еще был склонен верить кому угодно, но только не себе.
Естественно, начались (выносы денег из дома) походы к репетиторам. Через два года, в 2009-м году, я сдал этот ваш ЕГЭ по математике, русскому языку и физике и поступил на факультет механизации Кубанского государственного аграрного университета (КубГАУ), что находится в г. Краснодар. О том, к чему это привело в итоге, я расскажу как-нибудь потом, а сейчас у нас другая тема. Но потребуется довольно объемная прелюдия.
Поскольку пресловутый факультет испытывал лютейший недобор абитуриентов (дураков, желающих сдавать физику для поступления туда, с годами становилось все меньше) и во всех рейтингах болтался где-то в самом низу, было принято гениальное решение – максимально понизить проходной балл (что-то в районе 140), а для тех, кому и это тяжело, цена за пятилетний курс обучения была всего 125 тысяч вечнокризисных (25 тыс/год, Карл!).
Таким образом, это открыло лазейку для всякого хуторянского сброда, а также жителей всяких республик, едва говорящих по-русски. Там были все – жители высоких гор и бескрайних степей, лесов и пустынь, побережий и так далее. Перспектива получить высшее образование за копейки (необходимость в котором, смею заметить, сильно преувеличена) привлекла орды сказочных персонажей, где с каждого можно было совершенно справедливо ржать, надрывая мышцы живота. Естественно, для моих родителей это было новостью, когда на первых же зимних каникулах я рассказал им, чего там повидал. В их времена, в 80-е (а они обучались в том же университете, но на другие профессии) мехфак был элитным центром университета. Каждая девушка мечтала о парне с мехфака, а каждый парень не с мехфака очень боялся парней с мехфака. Поэтому никакого подвоха замечено не было, изучения требований к поступлению на другие факультеты тоже не было, отсюда и подозрительно низкий проходной балл не вызвал подозрений. «Ты будешь инженером» - и всё тут, ибо лицо из телевизора сказало, что они стране нужны. А осознание того, что времена меняются, пришло намного позже.
Впервые я ощутил, что что-то не так, когда в сентябре-месяце первого курса познакомился с девушкой, поступившей на факультет налогов и налогообложения. Мы мило провели целых четыре часа, прежде чем ее осенило спросить, на каком факультете я обучаюсь. Когда она услышала ответ, то встала, вздернула носик, схватила сумочку и сказала, что не желает иметь никаких отношений (с будущим безработным) с парнем с мехфака и, вуалирую, для таких, как я, ее створки всегда будут плотно сомкнуты. Под удаляющийся цокот ее каблучков я в две руки чесал затылок, искренне не понимая, в чем тут дело.
Понимание пришло ближайшей зимой, когда выпал снег. Многие помнят зиму 2009-2010 в Краснодаре, когда присутствовали все необходимые атрибуты – снег, мороз и двухметровые сосульки. В один из таких дней вся наша общага, кроме меня одного, вывалила на улицу. Обуреваемые (идиотизмом) гормонами, вчерашние деревенщины решили заняться пикапом, но каким! Девушек ловили, раскачивали за конечности и швыряли в снег. Их сбивали с ног и закапывали в снегу. В них швыряли очень плотно скатанные снежки, такие, которые легко могли покалечить. Глядя на все это из окна пятого этажа, я понял, откуда такая репутация у факультета механизации. Через пару дней стало известно, что я застал лишь малую часть происходящего. Оказалось, что доблестные молодцы с мехфака разбили не один десяток стекол, довели до слез не одну сотню девушек и отлупили до полусмерти нескольких парней, пытавшихся за пресловутых девушек заступиться.
Разумеется, рассказать я могу гораздо больше, но для этого нужны отдельные посты, которые, может быть, в будущем и появятся. А пока продолжаем.
Я всегда чурался неотесанных грубых мужиков, которые, стоя в засаленных картузах, задумчиво дымили вонючезной цыгаркой, выпуская меж редких желтых зубов клубы тривонючего дыма, который впитал в себя и перегар, и пародонтит, и чеснок. Поскольку я, прожив всего несколько лет, уже вовсю читывал романы Жюля Верна и не только, то у меня сложился совершенно иной образ настоящего мужчины, ну там капитан Немо, Сайрес Смит, капитан Гаттерас и так далее. Но никак не ЭТО. Естественно, сыновья таких вот дядь вызывали у меня не меньшее отвращение, потому что сызмальства копировали своих папиков во всем, включая раздачу подзатыльников девочкам, употребление «огненной жидкости белых людей», курение и многое другое, включая обязательные драки на стадионе после школы.
При обычных условиях эти шудры могли бы поступить только в ПТУ за мешок незаконно выловленной рыбы, ну или за свиной окорок. Но из-за ранее обозначенной мной ситуации на пресловутом инженерном факультете пресловутого, прости Господи, ВУЗа и, как следствие, понижения проходного балла и цены за обучение они заполонили все вокруг.
Первый курс я прожил в общаге и сказать, что это был трэш – это ничего не сказать.
Общага была почти полностью мужская. В одной из комнат жили две девушки, одна пятикурсница, которая вот-вот кончит ( 😊), а другая – второкурсница. Естественно, под дверью собиралась целая очередь трубочистов, наивно верящих, что сегодня они сошкребут чуток эпителия на память. Старшая девушка была с манерами доминантной самки. Кареглазая брюнетка-отличница, которая могла так зыркнуть, что любой сын пролетария убегал на дрожащих ножках. К чести пролетарских сыновей скажу, что один-таки дорвался до заветных тепловлажных полостей, о чем затем радостно трубил на всю общагу, хотя и не нужно было: под дверью стояла целая толпа подслушивающих, а скрип старого «основания ортопедического», возглас «да не туда!» и типичные звуки прогулки по болоту говорили сами за себя, хотя девица старалась не охать. Я, естественно, под дверью не стоял, ибо Сайрес Смит тоже бы там не стоял.
Вторая была flat-boobs-баскетболистка, тощая, высокая, с каменным лицом, не выражающим никаких эмоций. Училась в тот момент на втором курсе. Стена около ее кровати была увешана всякими грамотами, кубками и прочим, ибо швыряла в кольцо она недурственно. Внешне она была довольно хороша собой, но к ней никто не подкатывал, ибо некоторые рассказывали, что об эту деревяху ломались самые брутальные бобры, а также то, что маслогенератор у нее не фурычил, ибо негоже самоходному инкубатору мужскими спортами заниматься - первичные функции откажут.
Как бы то ни было, ни первая, ни вторая не являются героинями данного рассказа. Я, как более воспитанный и аккуратный, а также как великолепный актер, умеющий включать несуществующие качества, частенько захаживал к обеим поболтать, но до «туда-сюда» не дошло. Старшая уже была сильно б/у, а я малость разборчив. Кольцебросы же меня никогда не возбуждали. Особенно с неработающим маслогенератором. Плюнуть не подумал, кстати. Ну да ладно.
Теперь немного расскажу, собственно, об основной массе тех, кто обучался на том ужасающем факультете.
Это были дикари в прямом понимании этого слова. Несмотря на то, что они мылись каждый день, от них постоянно исходил запах немытого мужика, который они неуклюже запшикивали дезодорантами. Многие не пользовались тапочками и ходили по общаге и даже выходили из нее покурить босиком (!). Их стопы были неизменно чёрными, как и души. Периодически в общаге проскакивал слух, что кто-то сходил в туалет не в туалете. В такие времена замдекана заставлял писать на бумажке «Я уберу», скатывать ее в шарик и кидать среди множества таких же бумажек, но не имеющих надписи. Емкостью обычно служила чья-нибудь шапка. Затем мы по очереди подходили и доставали бумажку и тот, кому доставалась бумажка с надписью… ну вы поняли. Под лютый полуржач-полуплач, похожий скорее на звуки джунглей, бедолага одевал на руку пакет и дальше фантазируйте.
В приоритете были алкоголь и курево, а также продажные женщины. Ну или просто сговорчивые, хотя… не знаю, банка «Ягуара» может расцениваться как оплата за такую услугу?..
Любимым занятием после посещения пар был просмотр телевидения, особенно федеральных телеканалов. Как существа социальные, они обычно собирались в одной конкретной комнате, где сутулые спины в форме вопросительного знака, покрытые всякими язвами, а также короткостриженные головы образовывали целую стену вокруг холодильника, на котором стоял телевизор. Прикладываясь к пластиковой бутылке дешевого пива, эти парни обожали даваться диву от очередного проекта какого-нибудь оружия, что разнесет тлетворных в пух и прах (и плевать, что этот проект не будет закончен никогда). Кроме того, в приоритете был футбол и игры по сети в Counter-Strike. В последнем я, к слову сказать, принимал активное участие и неистово крошил всех подряд, пока в конце-концов мне не объявили, что со мной играть не будут никогда.
Для того, чтобы привести в эту сугубо мужскую общагу девушку для «питья чая», требовалась известная сноровка. Во-первых, нужно было найти подход в вахтершам и коменданту, знать, как правильно сунуть денег или чего еще. Во-вторых, на случай отказа (или роста тарифов за пропуск), будущие безработные инженеры установили на балконе второго этажа небольшой блок, через который перебрасывали веревку. Этой веревкой обвязывалась девушка, а затем пара дюжих молодцов затаскивала ее наверх, где она щедро платила за такую смекалку. Не раз и не два было, что девица срывалась вниз, ломая конечности. Однажды был случай, что, увидев способ попадания в общагу, одна девушка уперлась, мол, не буду и все. Тогда дрожащий от желания бабуин схватил ее за волосы, пнул коленом в живот, отчего у нее подкосились ноги и волоком (за волосы же), оттащил метров на сорок, туда, где были мусорные баки и бросил ее в кучу мусора, лежащего рядом с баками, невзирая на вопли. Да уж, ты не ты, когда хочется двигать тазиком.
Вахтеры и комендант – отдельные персонажи. Комендант была суровая советская женщина лет пятидесяти, которая громко воспитывала любителей настоящих девушек, рассказывая, что «встречалась с мужем аж шесть лет, прежде чем произошел первый поцелуй, и еще столько же, пока не дошло до ага-ага-ага». В общем, загибала цену за проход, как могла. Зачастую изможденный от боли в яйцах нетерпеливый чувак просто доставал тыщу-другую и протягивал ей, тогда гнев сменялся на милость. Под одобрительное улюлюканье товарищей герой дня заводил в общагу свою очередную подружку, где она, пугливо озираясь, покорно бежала следом за своим избранником до места действия.
С вахтершами было договориться проще, а поскольку они и сами занимались нелегальным бизнесом, продавая прямо в общаге втридорога шоколадки, сигареты и всякие напитки, а также пользующийся бешеной популярностью «Роллтон» быстрого приготовления, то отлично понимали, как это всё работает. Даешь пятьсот рублей и дело шляпе, а шляпа – в деле.
Ну так вот, примерно в таком режиме прошел первый курс и начался второй. К ноябрю я уже покинул этот зверинец и поселился в съемной квартире, но сентябрь и октябрь все еще жил там.
Как я уже упоминал выше, девушка, что училась на пятом курсе, покинула заведение и пошла по белу свету продавать свои никому не нужные навыки инженера.
Баскетболистка продолжала жить одна, коллекционируя кубки и временами печально вздыхая, ибо к этому сроку муравьишки наконец-то заползали, а чесать было нечем, кроме рукоятки зонтика.
Теперь мы подходим ближе к сути всего происходящего. В одну из комнат заселилась новая юная леди, грациозная, словно лесная лань, обладающая идеальной фигурой и прелестным лицом. Естественно, я решил, что в такие ворота почему бы и не вломиться, а поскольку знал, что для этого нужно, то решил действовать.
Уже через пару дней я заходил чаевать, а через неделю накручивающиеся на палец волосы и явные приступы гипертонии, а также некий запах, который многим знаком, сигнализировали, что не сегодня-завтра мы сыграем с юной леди (в доктора) в двигатель внутреннего сгорания.
Вы спросите, почему за целую неделю орава дикарей не прознала, что тут есть такое чудо? Во-первых, многие из них приезжали с сильным опозданием, ибо любили каникулировать подольше, на что были веские основания. После первого курса, сдав сессию, мы отправились на так называемую практику, где вместо типично инженерных занятий выполняли самую мерзкую и грязную работу, с семи утра до пяти вечера срывая старый асфальт и укладывая новый, заменяя отколотую плитку в общагах всего университета и так далее. Причем абсолютно бесплатно! Продолжалась эта практика с 1-го июля по 15-е августа, а на отдых отводилось только две недели, с 15-го августа и до сентября. Поэтому большая часть студентов решили попросту продлить себе каникулы на недельку-другую. Я объявился 30-го августа, оттого и имел спокойный запас времени на обработку юной леди. Естественно, в общаге уже были студенты, но это были те немногие, кто не относился к дикарям. Это были дети вменяемых родителей, получившие не самое плохое воспитание, вменяемо учившиеся и в целом довольно приятные как люди. Им и в голову не приходило нагло кадрить новую девочку, они лишь вежливо здоровались с ней. Что касается меня, то был я на пресловутой летней практике только два дня, а с третьего июля возложил на нее большой железобетонный болт, решив оттянуться по полной. Вместо всех этих дурацких принудительных работ, доставшихся нам в наследство от страны сочных спелых разочарований, с 3-го июля до 15-го августа я гулял по Краснодару, подружился на одном районе с целой оравой школоты, где были ароматные красивые девочки в несметных количествах. Перед тамошними мальчиками я имел массу конкурентных преимуществ – был старше, был умнее, был опытнее, потому юные восьми-девятиклассницы томно млели от моих речей, отбрыкиваясь от навязчивых сверстников, и даже дрались друг с дружкой, если одной казалось, что другая получила больше моего внимания. Славное было времечко, должен сказать! Я спал до обеда, после обеда завтракал, немного сидел за компьютером, а после двух часов дня шел в душ, после чего переодевался и шел на район к моей компании. Вот такая была летняя практика! Никаких санкций за ее пропуск не последовало, как ни странно. Об этом периоде моей жизни я как-нибудь непременно расскажу больше.
Ну так вот, 30-го августа я уже был в общаге, как сказал выше, и в конце первой недели сентября был готов ворваться сами знаете куда.
И вот в один прекрасный вечер, нафантазировав себе того, что буду делать с юной леди, я посетил душ и, накинув халат, пшикнулся Versace Eau Fraiche, после чего аристократично зачесал волосы и уверенной походкой двинулся туда, где меня ждал фрикционно-конвульсионный мир.
Иду по извилистому коридору (да-да, в той общаге он не прямой, а извилистый), начинаю слышать голоса и вроде как истерический плач. Выхожу из-за поворота и вижу примерно семнадцать голов этих папуасов, собравшихся вокруг двери, ведущей в комнату моих грез.
Каждый из них был в одних трусах, половина была босиком, сверкая черными пятками, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Двое стояли наиболее близко к двери. У одного в руках был прозрачный пакет с пряниками и бутылка «Буратино», а другой колотил в дверь заскорузлым кулаком и рычал: «Лиса, открывай, медведь пришел». В ответ на это из-за двери доносился истерический плач и надрывные крики: «Оставьте меня в покое, уйдите, умоляю!».
Поскольку я вырос на правильных книгах, то, как там обычно пишется, ни один мускул на моем лице не дрогнул. Как человек, умеющий прогнозировать, я предвидел, что это случится, но рассчитывал, что это произойдет несколько позже и я успею насладиться сами знаете чем.
Толпа лишь мельком взглянула на меня, не сказав ни слова, продолжая рычать в запертую дверь, пока изнутри юная леди не стала колотить по двери стулом, вызвав у горе-любовников сначала приступ смеха, а потом и приступ жути. Тот, у которого была голова чуть крупнее, чем у других, сказал что-то вроде: «Пацаны, пора валить, щас коменда прибежит», после чего они скрылись из виду. Выждав пару минут, я подошел к двери и услышал плач. Тихо постучал, сказал, что это я и все нормально. Но она не открыла. Вместо этого стала истерически рыдать, прерывающимся голосом говоря что-то вроде того, что нам только одного и надо, мы все грубые неотесанные мужланы, грязные и паршивые, похотливые твари и много чего еще. Что они ее увидели и тут же схватили за все, за что удобно хвататься, ну и многое другое. Я терпеливо это все выслушал, сказав, что я тут ни при делах и никакого отношения к этой ораве не имею. Но она сказала, что не желает видеть ни меня, ни кого бы то ни было вообще никогда-никогда-никогда. А поскольку я человек рациональный и никогда не трачу понапрасну деньги, время, эмоции, нервы и прочее, то я развернулся и пошел к себе. Было очевидно, что у девчули произошел лютейший нервный срыв и понадобятся многие месяцы, чтобы она вновь дошла до нужной кондиции. К тому же, раз уж она настолько психически неустойчива, то подобные случаи могли повториться и вместо того, чтобы плюнуть любому из этих приставал в глаз и засадить каблук прямо в яйца, она будет плакать и запираться в комнате. Я прикинул, что, вероятно, раз уж девица настолько эмоциональна, то ее коэффициент бревенчатости в этом самом деле может быть околонулевым и иметь с ней дела будет, наверное, очень интересно. Ну там крики, фонтаны, сжимашечки. Однако потенциальные минусы перевешивали плюсы и это было вполне понятно. Посему я оставил ее в покое, занявшись более интересными вещами. Какими – однажды расскажу.
