Сразу предупреждаю, не моё! Из сети.
Это было год назад примерно. Я ехала из Питера, села в купе и включила музыку на телефоне. Мне было просто прекрасно, обожаю поезд из Питера. Ночь в пути, колеса стучат, поездка быстрая, но успеваешь схватить атмосферы. Заглядывает девушка и строго так говорит, что надо бы сделать потише вообще-то!!! Жесткая такая! Думаю, ой.
Через несколько дней получаю письмо на почту, там написано «Алеся Петровна, я Даша. Это я заглядывала в ваше купе, читаю вас и знаю. Работаю в Большом театре, если захотите сходить - пишите!»
Было очень приятно! Одновременно все эти мысли: что может связывать меня и солистку Большого театра? (Даша оказалась именно ею, я сразу посмотрела в интернете). Она пишет: «А мой муж дирижер Большого театра. Мы как раз с ним возвращались из Питера с гастролей, тут вы с громкой музыкой, а ему нужен отдых». Думаю, может, это какая-то ошибка? Наверное, мошенники пишут.
Я так думала про Юлю Меньшову тоже, когда она первый раз написала комментарий. Думаю, фейк. Такое везде сейчас.
Даша пишет, мол, а в Большой не хотите? (с) Думаю, не такой я человек, чтобы брать билеты у солистки Большого театра. Мне иногда предлагают всякие невиданные подарки, но никогда ничего не беру и сливаюсь сразу, потому что это не скромно.
И вот проходит год. Даша снова пишет, что предложение в силе. А тут как раз начинается ажиотаж с «Щелкунчиком». Не понимала никогда этой истерии, но я же советский человек, может, если все так сходят с ума, то мне тоже надо? Думаю, брать просто так нельзя, как купить? Может, Даша поможет. Она говорит: «Нет. Это пригласительные, артистам же выделяют места».
Взять подарок, принять помощь - это большая проблема для меня. Думаю, попробую на маме. Для себя - нет, маме - да.
Говорю: «Мама, пойдешь в Большой на «Щелкунчика»?
Даша пишет, что мама будет сидеть на дирижерских местах.
Я говорю: «Мама, ты будешь сидеть на дирижерских местах!»
И идёт в пике, жесткий отказ! Нет и всё! Не пойду!
Я ей, мол, ты чего?! Такая возможность!!!
А она нет и всё! А вдруг этот дирижер на меня посмотрит, если он знает, где его места?! А я в чем сижу?!
Мама, ты будешь сидеть в одежде.
Нет и всё! У меня нет такой одежды!
И прям до скандала дошло.
Я говорю, что уже пообещала, поклялась и от такого билета отказываться нельзя! Вот одна женщина хотела пойти, но билет достался тебе.
(Сразу придумала какую-то несчастную женщину).
(Подключаю угрозы, шантаж и насилие).
Понимаешь, Даша - солистка оперной труппы Большого театра! А ее муж ведущий дирижер! Мировое имя!
Мать идёт в падучую, такая ответственность, как теперь быть?!
Говорю, что идти. К сожалению, вариантов нет. Надо сдаваться.
Слышу, как мама жалуется подруге по телефону, что у неё давление и подскочил сахар. Так жалуется, чтоб я точно слышала. Тоже подключает угрозы, шантаж и насилие - наши главные семейные ценности.
Я в свою очередь пишу Даше условия, чтобы мама пошла на «Щелкунчика». (Мы оказались непростыми людьми из Барнаула с требованиями).
Пишу, что ситуация в целом сложная.
Во-первых. Пусть ни в коем случае дирижер не оборачивается на маму, не смотрит осуждающе, покачивая головой.
Во-вторых. Когда там будет танец, пусть кордебалет вдруг не запоет: а кто это у нас без платья в блестках пришёл?!
(И тут вся царская ложа высовывается: 👀👀👀 ГДЕ ГДЕ?! Вдруг встаёт мужик, который за барабанами нагнетает в пиковый момент, и бахает в литавры:
А скрипки пиликают хихихи, фагот с гобоем хахаха).
Можно балет будет без этого, Даша? Пусть просто танцуют и всё. Передайте всем по цепочке в Большом театре, пожалуйста. "
Мама ещё раз пыталась отползти, мол, туда, знаешь, кто ходит?! А я кто?! Я говорю: «Мама. Ты врач. Ты в Барнауле в девяностые, когда ничего не было, спасала жизни новорожденным с помощью бинтов и зеленки. Благодаря тебе люди живут на земле. Ты сдавала свою кровь, когда надо было, ты не спала ночами, ты делала испуганных материей счастливыми, ты возвращала их детей к жизни. Ты вообще должна сидеть на стуле прям посередине сцены и вокруг тебя они все танцуют. Кто, если не ты, мама?»
Поплакали с ней, вспомнили, как туго жили. «И про войну, и про капиталистов этих проклятых» (с) Мы так в театр ещё никогда не собирались.
Даша отвечает, что её муж послушал все мои голосовые про маму и сказал, что играть будет только для неё. Лично.
Думаю, не надо такое передавать, все ж таки мамочку надо беречь. Хоть я и не иду, теперь уже и мне страшно.
Мама шепчет по телефону из Большого театра: «Я-то думала, что приду, пригласительный отдадут и всё. А Даша, знаешь, как ко мне отнеслась? Она и встретила, и проводила, и усадила. А ложа, знаешь, какая? Ее открывают, чтобы люди сфотографировались и закрывают. А я тут сижу, Алеська!!! Даше-то говорю: «Вы идите, идите, у вас же дела, я тут пока пофотографируюсь». А она мне: «Кстати! Фотографии! Можно, я с вами?»
Представляешь?! А я думаю, что вообще-то должно же быть наоборот!»
Мама потом говорит: «А дирижер три раза, (три!) на меня посмотрел. И такое ощущение, будто играл как для меня лично, понимаешь? Какая музыка, какая же музыка, а как они танцуют!.. А когда Щелкунчик её поднимает, то весь зал АААААХХХХХ!» И много ещё говорила, говорила. У мамы было не впечатление, а чувство.
Мама писала из театра: «Мне сейчас трудно описать свои ощущения, но почему-то хочется плакать».
И вдруг я понимаю, что вся эта история не про дефицитный балет, а о любви. Как неведомая Даша, которая в поезде из Питера оберегала сон дирижера, подхватила на руки мою маму, как заботилась, хлопотала с пригласительным, как сделала чужой маме не балет, а подарила день в жизни. Потому что чужих мам не бывает.
Даша, приглашаю вас с мужем на Омскую дискотеку. Мы там тоже танцуем. Хочется послушать «Седую ночь» в исполнении солистки Большого."
