Звук большой любви
Когда Дмитрий вернулся, то квартира была пуста, а от его рубашки несло мрачным запахом крови. Ни Плеханова, ни Ольги в ней не было. Даже грязной посуды не осталось, только запах, который всячески отказывался выветриваться даже через открытое окно.
– Не грусти, им надо побыть вдвоем, – удовлетворенно заметил Психоз. – Любовь не терпит лишних глаз.
– Я больше не буду убивать, – сказал Чирвин, смывая кровь с рук.
– Я, кажется, не говорил что мне нужно твое согласие.
– Я буду бороться с тобой.
– С чего вдруг такая перемена? Явно ведь не из-за этих американских студентов. Быть может, из-за того, что твой дружок развлекается с Ольгой?
– Допустим. Но это ничего не меняет. Я все равно больше не буду убивать.
– Ой ли? Может, дело в чем-то другом? Может, ты тоже хочешь такую же игрушку?
– Игрушку? – Чирвин достал бутылку водки и налил в стакан. – Ольга – не игрушка. Она – часть моей жизни.
– Тогда возьми то, что причитается.
– Хочешь, чтобы я убил его? – Чирвин взялся за стакан и залпом осушил его. – Убил своего лучшего друга?
– А что? Разве мужчина не должен забирать свою женщину?
– Я не буду больше никого убивать! – заорал Чирвин. – Слышишь меня, чертов ублюдок, я не буду никого убивать!
– Да вы пьяны, это фу как некрасиво.
– Пошел к черту!.
– Или, правильней сказать, к ангелу. Послушай, если ты считаешь меня злом, то расскажи своим друзьям. Пойдем, ты все обо мне расскажешь. Оля и Игорь – самые близкие тебе люди. Самые. После мамы, конечно. Так за чем же дело? Иди и расскажи всю правду.
– И расскажу.
– Так давай!
Дмитрий посмотрел на кровавое полотенце. Оно было полностью испорчено и вряд ли даже после стирки могло прийти в нормальное состояние. И все же, к черту полотенце, есть куда более важные дела. И, отбросив его в сторону, он пошел к дому Игоря.
Секс. Страсть. Блаженство. Каждый звук был пропитан этими словами. Психоз сделал все, чтобы он мог как можно лучше все расслышать, не поднимаясь наверх. Ольга, его стоны, её дыхание… Это едва ли не разъедало мозг. Чирвин посмотрел на руки. Они дрожали.
– Неприятненько, да?
– Демон. Ты чертов Демон!
– А я-то тут причем. Это же не я там трахаюсь. Ты ведь хочешь её? Я могу организовать это. Никаких следов. Все как обычно. Сплошное удовольствие. Ты помог мне. Я помогу тебе. И не говори, что я неблагодарный.
– Как организовать?
– Кино. Мы сделаем копию вашей домашней записи. И там ты снова встретишь её. Все же просто. Ты ведь хочешь её?
– Да, – процедил сквозь зубы Чирвин, поднимая глаза к верхнему этажу. – А потом ты зачистишь следы.
– Именно это я и хотел предложить.
Буквально вылетев из квартиры, Чирвин снова спустился в подвал. Ольга, её запах до сих пор стоял в его голове. Запах её тела, кожи, столько быстро смешавшийся с запахом Плеханова. Их отвратное счастье, которое то и дело мелькало в неприятных образах.
Копирование, запись и вот, новая кассета с точно таким же миром, как и предыдущая, вошла в видеомагнитофон. Дмитрий посмотрел на рябь. Никаких соплей, лишь четкое прямое признание в любви и радость, что он все ещё может насладиться этим чувством.
– А если она вдруг откажет? – осторожно спросил Психоз. – Ты же понимаешь, что это вполне возможно?
– Не откажет. Не сможет отказать , – зло ответил Чирвин. – Ты ведь сказал, что мне поможешь, ну так сделай так, чтобы не смогла.
– С превеликим удовольствием, – промурлыкал Психоз. – Только давай я добавлю тебе немного ободряющего адреналина в кровь, уверен, тебе оно понадобится. Да и яркости подбавится.
И понеслось. Вход. Яркий свет. Стремительный шаг до торца дома, дверь. Грязный занюханный подвал. Сканирование радужки глаз. Вхождение внутрь. Привычное очертание подвала. Все как в реальности.
А дальше первый человек, вставший у него на пути. Травкин с его глупым, ничего не понимающим, взглядом. Сильный раздражитель. Очень. Хорошо, что его убить можно довольно быстро. Без особого труда. А то очень уж неприятное лицо. Дмитрий отшвырнул труп в сторону. Осталось еще трое. Он, Плеханов и Брутальный. Ольга не в счет. Её убивать не надо.
Брутальный выбежал на шум первый. И, ещё даже не успев разглядеть его, выпустил очередь, заставившую его пригнуться. Быстро. Очень быстро для его маленькой дозы, но недостаточно быстро, чтобы убить его. И снова удивленный взгляд. Снова непонимание и смерть в остекленевших глазах, когда сквозь пробитую грудь вытекло как минимум два литра крови. О да, все же Психоз соврал, сказав, что это праздник лишь для него. Нет, клокот внутри говорил, что для двоих. Что сумасшедший демон получает едва ли не больше удовольствия от происходящего.
Дмитрий остановился и дал мертвому телу облокотиться о стену. Затем повернулся в сторону в сторону выбежавших копий его и Плеханова. Медленно вытащив окровавленную руку, Чирвин смахнул кровавые ошметки. Сердце билось как никогда раньше.
– Ты кто ещё такой? – спросил Плеханов, вглядываясь. – Чирвин? Это ты?
– Да. Немного повзрослевший.
– Но как?
– Не будем устраивать драмы, – Дмитрий вытащил из рук Брутального оружие и резким движением оборвал жизнь стоявшего позади Плеханова себя, получилось точно в лоб. – Вот и все, теперь ты почти один.
Плеханов затравленно обернулся.
– Остановись. Что тебе нужно? Ты такой же, как и мы.
– Нет. Я другой. Совсем другой, тупой ты ублюдок. Но в чем-то ты прав. В чем-то мы похожи. Как ты считаешь, Оля, похожи? Или тебе нравятся моложе?
Плеханов, поразившись страшной догадкой, повернулся к Ольге. В её глазах играл ужас. Детский неподдельный ужас. Игорь вытащил пистолет и тихо прошептал:
– Беги, беги в фильм. Я задержу его. Там он недостанет тебя, ему придется искать.
– Из фильма в фильм? Неожиданно. Куда интереснее, нежели твоя жалкая попытка все контролировать, самонадеянный ты идиот.
– А если она не дала бы, изнасиловал, да? – с вызовом выкрикнул Плеханов.
– Жаль, тебе этого не узнать, – ответил Дмитрий, увернувшись от пули. – Медленно, слишком медленно. Старайся лучше. Черт, а ведь ты и правда меня притормозишь, но только лишь своей смертью, которая продлится чуть дольше остальных.
– Больной ублюдок.
– О да. Именно, что больной. И все благодаря тебе. Твоему желанию сделать как можно больше. Как можно лучше.
Снова посыпалась штукатурка. Только теперь пара пуль всё же вошла в тело. Дмитрий вяло улыбнулся и покачал головой, регенерация была настолько сильной, что пули едва ли не вылетели из его плеча.
– Все впустую. Тебе не победить. Все, что ты можешь, это тупо сдохнуть в своем мире.
– С этим я согласен.
– А с тем, что я все равно найду её тоже? Ведь мое обоняние даст фору любому. Несколько минут и она в моих руках.
– А вот тут я позволю себе не согласиться, – сказал Игорь и, повернувшись к порталу, выстрелил, навсегда оборвав связь между ними и Ольгой.
– Мразь! – взревел Чирвин, отшвыривая Игоря с дороги и подбегая к приборной панели. – Нет, нет, только не сейчас, чертова машина! Только не сейчас!
– Тебе её уже недостать, – раздался голос сзади.
– Ты мне за это ответишь!
– Только перед богом, только перед ним, – устало сплюнул кровь Игорь и приставил к голове пистолет.
– Да нет, брат, для тебя там места нет, – придавив оружие, заметил Плеханов. – Но если ты уж так рвешься в темноту, то я помогу тебе, только хочу, чтобы ты понимал, что я все равно достану её, пусть и в другой записи.
– Да поше…
Дмитрий, подняв ладонь, выстрелил, ему не хотелось, чтобы капли крови попали в глаза. Убрав ладонь, он скривился. Плеханов, несмотря на то, что лишился не только мозгов, но и больше части черепа, все же сумел подарить ему прощальную довольную ухмылку.
Приятный голод
– Как же это странно, – тихо сказал Дмитрий, рассматривая на потолке след луны. – Она же могла пойти навстречу.
– Видимо, она никогда тебя не любила. Все слова лживы. Одно слово – женщины. Двуличие во всем.
– Да?
– Да.
Дмитрий почувствовал, как кровь снова наполняется витамином. Он с удивлением поднялся на локте. После всего, что он успел сделать этой ночью, после всех убийств, такое поведение Психоза было крайне странным.
– Зачем? Ты же сыт.
– Разве? Кто тебе это сказал? Откуда тебе вообще знать грани моего голода?
– Я никуда не пойду, – ответил Дмитрий и снова упал на подушку. Внутри него бушевал пожар и все, что ему хотелось, это дождаться, пока останутся лишь угли. Изнасилование Ольги, их секс с Плехановым, бессилие перед Психозом и навалившееся одиночество. Все оказалось слишком тяжелым для несчастного грустного социопата.
– Ты ведь не хотел сделать счастливым Игоря, так?
– Допустим.
– Ты вытащил Ольгу, чтобы доказать мне, что она выбрала Игоря, что она всегда выбирала именно его. Чтобы я прочувствовал это, лишившись последних добрых воспоминаний и веры в то, что мы могли быть вместе.
– Звучит сопливо, но да. Именно так я и хотел.
– А зачем?
– Физическая боль – штука одноразовая, к тому же, на тебе всё заживает, как на собаке. А вот душевная – это куда более серьезный продукт. Работает постоянно. Тело не страдает. Только достать сложно было. Так как разобраться, кого ты любишь, особенно, если ты сам в этом толком не уверен, сложновато.
– И теперь, когда в моей голове их отношения, ты думаешь, что сможешь меня задвинуть?
– А зачем тебе сопротивляться? Ты ведь никому не нужен. Женщина твоя с другим. И причем возвращаться явно не собирается. Отдохни. Дай мне немного поразвлечься.
– Мы убили больше десятка за эту ночь.
– Десяток? Это смешно. Кому он нужен? Только распалил меня. Они даже испугаться толком не успели. Просто трата времени.
Дмитрий почувствовал, как руки начинают понемногу неметь. Затем то же самое произошло с ногами, пока, наконец, все тело не стало для него чужим.
– Что ты делаешь? Остановись.
– Не сопротивляйся. Так ты сделаешь лишь хуже. И если тебя это успокоит, я в кино не пойду. Иногда надо быть разнообразным. А то все кино, кино. Надо и с обычными людьми взаимодействовать.
Дмитрий почувствовал, как поднялся. Затем повернул голову, огляделся. Потрогал запястья. Потянулся, будто проснулся от длительного сна. И, наконец, двинулся в ванну, где аккуратно вытащил одно из лезвий.
– Знаешь, – сказал Психоз, разглядывая себя в зеркало и смачивая водой бритву. – Меня всегда немного раздражало то, что в людях так мало фантазии, никто не любит работать над собой. А ведь внешность, она крайне важна.
Затем аккуратным движением, он начал разрезать кожу, оставляя длинные, идеально ровные, полоски, оголявшие красный кровяной затылок и идущие до линии ушей. Незаживаюшие, свисавшие наподобие волос, они производили воистину неприятное впечатление.
– Почему кожа не заживает?
– Потому что я так хочу. Ты забыл, я умею регулировать распределение витаминов, – заметил Психоз, аккуратно подрезая кровавые бакенбарды. – Ну, вот и все. Немного стиля и ты стал симпатичнее.
Он снова посмотрел в зеркало и улыбнулся. Чирвин почувствовал, как по телу играет адреналин. Предвкушение. Как желание убийства и мучений овладевает, затмевая все остальное, оставляя лишь небольшой участок боли для бывшего владельца, позволяя Психозу контролировать его.
– Ты только не переживай. Я обязательно дам тебе порулить. Но позже. Очень уж хочется, наконец, развеяться. Ты пойми, ты тоже это любишь. Только скрытно, как подсматривающий. Что я и подарил тебе. Наслаждайся зрелищем.
Психоз вышел из кухни и, разбежавшись, прыгнул в окно, очутившись на ближайшей крыше, с которой, распугав мирно спящих кошек, методично цеплялась за балконы, приземлился на газонную траву.
– Люди мирно спят в своих кроватях, – сказал он, рассматривая спящую девушку через окно первого этажа. – И верят в свои решетки. Но ничего, скоро они проснутся. Сон не может быть вечным.
А потом, спустя час, Психоз, забравшись на девятый этаж одной из многоэтажек, аккуратно вскрыл балконную дверь и, мягко переходя из комнаты в комнату, убил целую семью, дольше всего задержавшись на несовершеннолетней дочке. Четыре человека за раз, ровно столько ему потребовалось на утоление его кровавой жажды.
Освободившись от маленьких ладошек, обхвативших его кисти, Психоз закрыл девочке глаза и принюхался. В воздухе пахло апельсинами и персиками. И ему вдруг страстно захотелось чего-нибудь вкусненького. Пройдя в зал, он вытащил нож из груди главы семейства и, не обтирая, нарезал один из лежавших на кухне персиков.
Привкус крови, смешиваясь со сладким вкусом персика, казалось, полностью менял его, насыщая чем-то новым. Смачно вгрызаясь во фруктовую плоть, Психоз подошёл к окну и увидел, как над домами стало подниматься солнце. Затем зазвонил будильник. Это была приятная итальянская песня.
– Вот я и свободен, а может, попросту рожден, – спокойно и торжественно произнёс он. – Теперь лишь счастья дни и упоенье минутами, что возвеличат плотские утехи.
Он обернулся в поисках полотенца и, найдя его, вытер подбородок от стекающего персикового кровавого сока.