История эта произошла, когда мне было лет 7-8. Я приехал на лето к бабушке и дедушке в деревню, она в 3 часах езды от города. Мне там всегда нравилось, хотя я скучал по родителям и оставленным друзьям, впрочем, детворы хватало и в деревне. Их было трое, с которыми я носился частенько: Женька, Юра и Илья. Мы, понятное дело, куролесили по всей деревне, любили играть возле реки, да и в лесу, не забегая слишком далеко, чтобы не заблудиться.
В один из таких дней мы с мальчишками решили сбегать на пшеничное поле, большое такое, на нем понатыканы тут и там пугала от птиц. Попасть к нему можно было, спустившись по холмам и преодолев еще пару лесных гряд. Дед всё время жаловался, что культура плохо всходит, и надо поменять место, но я не придавал значения его замечанию. Путь неблизкий, но мы, сорвиголовы, в пылу игр и веселья прошли его незаметно для себя. Само поле было огорожено неровной кромкой леса, а за ней, пройдя некоторый путь дальше в лес, можно было найти кое-какие развалины. Деды рассказывали, что раньше там стояла крепостная деревня. От нее осталась разрушенная церковь, на добрые две трети ушедшая под землю, кое-где виднелись руины от глинобитных домов. Развалины простирались еще дальше, но не было понятно, где в свое время заканчивалось поселение. Все это грустное место обступали деревья, объял бурьян и еще черт знает какие непроходимые кустарники.
Мы играли в прятки на поле, прячась за пугалами. Это очень захватывало: казалось, что тебя обступили со всех сторон, но товарищей не видно. А потом водящий вдруг выпрыгивает на тебя из-за высокой фигуры в пальто… Было страшно и весело, мы визжали, наслаждаясь игрой. Потом налетели на руины: лазали среди развалин, под облупленными и истертыми краснокирпичными сводами церквушки, обточенными вековыми ветрами, бесились, даже находили старинные почерневшие монеты и уносили с собой как трофеи.
Через несколько дней мы с мальчишками снова сповадились на поле навестить старинную деревню. Мы шли привычным путем вприпрыжку, шутя и переговариваясь. Поле сменилось изумрудным лесом, щебетали птицы. И тут… Первым неладное заметил Илья и указал нам пальцем вперед. Мы всмотрелись вдаль, и нас взяла оторопь. Никакого поля не виднелось. И привычных пугал тоже. И лес странно изменился… Где кромка? Река же вдалеке как и всегда несла свои воды, скрытая частично за лесом. Но… Мы очумело уставились на открывшийся пейзаж. Перед нами раскинулась вполне опрятная и живая деревня: дома, улицы, белая церковь с золотой маковкой и крестом…
Уже приближаясь к поселению, мы заметили людей: женщин у колодца, ребятишек, слонявшихся рядом. Одежда у всех была странноватая. У нас в деревне женщины тоже рядились в платья, но не такие длинные; старомодные рубахи на ребятне, картузы у мужчин, лапти… Селяне выглядели безобидно, но мы не решились показаться им и спрятались за деревьями, наблюдая. Вот красивая тоненькая девушка наполнила свои ведра, следом румяная женщина с низко надвинутыми русыми бровями наполнила свои… Толпа ушла, унося ношу, голоса стихли, но в любую минуту кто-то мог оказаться рядом и увидеть нас. Мы таращились в сторону домов: то была крепостная деревня, как я догадался, та самая, среди развалин которой мы играли… Голова начала кружиться, кроны деревьев как ни в чем ни бывало шумели в вышине, щебетали птицы, раздался колокольный звон… Всё это было как странное захватывающее приключение. К нам вернулся дар речи, и мы стали потихоньку переговариваться, обсуждая, куда мы попали. Юрка предположил, что мы, быть может, просто заблудились, и набрели в соседнюю деревню, но Женька (он самый старший в компании) был твердо убежден, что мы не ошиблись. Илья заметил впереди в траве какой-то предмет. Он подошел и поднял его: мы увидели в его руках маленького деревянного коня. Не иначе, как кто-то из этих детей обронил его. Я взглянул на сельскую площадь: там стояли лавки, виднелись груженые телеги, бочки, ходил народ... Должно быть, по праздникам селяне стекались сюда на ярмарку. Да это же и есть пшеничное поле. Мдаа… От размышлений отвлекли шум и покрикивания: в деревне начинался какой-то переполох. На улочках начали появляться мужчины с вилами и топорами, заржали кони. Мы ужасно перепугались, и бросились обратной дорогой. Скорее домой! В панике мне даже пришла в голову абсурдная мысль о том, что это из-за нас вышли, вооружившись, эти люди…
Я боялся, что мы не попадем домой, но к великому облегчению, взбежав по холмам, мы увидели привычную линию домов нашей деревни. Пот градом катился по спинам, кровь бешено стучала в висках, но мы остановились только когда оказались у порога илюшиного дома. Там нас увидела его мать и спросила, откуда это мы такие взмыленные. Пока она развешивала выстиранное белье по веревкам, мы наперебой кинулись рассказывать об увиденном. Она слушала нас, и по виду ее было ясно, что она не верит. «Вот ведь заигрались», - рассмеялась она, - «Хватит на сегодня, марш обедать». Нас потащили в дом. Там кусок в горло не лез, мы неугомонно обсуждали, что нам довелось пережить. Родичи, слушая нас и посмеиваясь, списали всё на детскую фантазию, в которую мы сами поверили.
Шли дни, первый страх сошел. Мы играли, помогали в огороде, всё шло своим чередом, как и всегда. Между собой мы вспоминали произошедшее, беспокоились за родных и сельчан, они ведь до сих пор ходят работать на поле… Не случится ли с ними чего-нибудь? Пока все возвращались, но только пока. А может нам всё привиделось? Может мы просто поймали солнечный удар, как любила повторять баба Надя? Возвращаться туда мы не решались, мало ли, что может случиться, а вдруг те крестьяне убьют нас? Или мы навсегда останемся там…
Спустя еще дня два мы вчетвером и еще несколько ребятишек шли к берегу реки. В планах было посмотреть, как рыбачат дедушки и отцы. Долго мы там не пробыли, нас прогнали, сказав, что мы своим гомоном распугаем всю рыбу. Тогда я, Юрка, Илья и Женька придумали запускать змея. Мы побежали на просторы за пределами деревни, и сами не заметили, как оказались внизу холмов возле леса, но оттуда ни пшеничного поля, ни маковки церкви (если она снова восстала из земли) - ничего нельзя было различить, а нужно было, как и тогда, приблизиться ближе. Заняло бы это минут 15. Мы продолжили запускать нашего красавца-змея, ветер угодливо дул, вздымая его высоко над головами. Мы не забегали слишком далеко, держа в поле зрения холмы, околицу вдалеке. Пора было идти домой. Юрка стянул змея вниз, замотал веревку, и наша компания двинулась обратно. Взобравшись на холмы, мы… получили новый сильнейший шок. Нашей деревни не было! Вместо этого перед нами простиралась равнина. Хотя лес вдалеке был на месте. Илья повалился на землю, мы, как могли, принялись приводить его в чувство. Спустя минуты он разлепил веки, придя в сознание, мы облегченно вздохнули. Подождали, пока он соберется с силами, и помогли ему подняться на ноги.
Мы не могли решить, что предпринять, беспомощно топчась на месте перед открывшимся видом. Наконец, все двинулись вниз по холму. Каждый, вероятно, надеялся, что когда мы вновь взберемся по нему, всё будет хорошо, и мы вернемся домой. Но надежда была призрачна… Ветер как ни в чем ни бывало ерошил волосы. Мы в нерешительности побрели по полю, по которому ещё недавно, хохоча, носились со змеем… Слезы градом текли по моему лицу, плакали и Илья с Юрой, один Женька старался держаться среди этой чертовщины. Наконец, он сказал нам, что мы останемся на этом поле, пока наша деревня не появится вновь, пока за нами не придут родные. Мы сели в траве и стали ждать.
Вот наступили сумерки. Никто не приходил, и ничего не происходило, только облака сменили друг друга, ветер улегся, небо переоделось в темно-синее, горизонт – в огненное, и зажглись первые звезды. Всё время этого пространственного плена мы прислушивались, не кличут ли нас. Но было страшно тихо. Казалось, что я вот-вот сойду с ума. Страх сжал сердце в свинцовые объятья. На лице Женьки застыло странное отрешенное выражение, Илья дремал, Юра уставился на лес, на его щеках еле различались следы недавних слез. Мы не знали, вернемся ли когда-нибудь домой. Кто-то неуверенно предложил снова подняться и посмотреть, не появилась ли наша деревня. Это был дрожавший от холода Юра. Все согласились, и мы поднялись. Взбираясь, мы слышали какой-то неясный гомон и топот, долетающие издали. Когда мы собрались на верху и всмотрелись, мы увидели огоньки… Но не огоньки окошек деревенских домов. Нет.
«АААААА!!!» - мы с криком сбежали обратно вниз к полю, потому что к месту, где мы только что бродили, издалека приближались какие-то всадники с факелами. Мы с неестественной прытью преодолели расстояние до леса и продолжили бежать уже через лес. Я мчался не чуя ног, а всадники, кажется, уже сбегали по тому холму, на котором недавно мы высматривали свою деревню. Они скакали не нам вслед, а в стороне, но тогда мы просто в ужасе бежали, куда глаза глядят, не сознавая, что нас-то они может и не видят. Быстрее, быстрее, быстрее! Я споткнулся об корягу дерева и упал. Я бежал впереди всех, сейчас же мальчики нагнали меня и обступили, поднимая на ноги, а всадники промчались где-то справа, метрах, наверное, в 30 от нас, нас они так и не заметили. В свете огней я разглядел, что то были какие-то солдаты в мундирах и с саблями. Мы, задыхаясь, слушали удаляющийся галоп, не представляя, куда уже забежали и в какой стороне наша деревня.
Тут мы увидели маячащие в темноте фигуры… Это пугала! Нашей радости не было предела. Пугала на месте, пшеничное поле тоже, а, значит, и наша деревня вернулась! Мы чесанули к полю, от воодушевления не замечая целехонькую белую церковь, возвышающуюся посреди уже знакомой деревни. Не замечали мы и то, что, еще недавно вполне ухоженная деревня, в которой кипела жизнь, сейчас разгромлена и в пожарищах. Или обезумевший мозг просто отказывался воспринимать что-либо, кроме этого пшеничного поля с пугалами, возвещавших о нашем спасении? Сейчас мы его пересечем, пройдем две лесные гряды и до дома рукой подать… Была уже глубокая ночь. Мы почти подбежали