Телефон зазвонил резко, пронзительно, вырывая его из безмятежного небытия. За секунду до этого он был там, в том мире. Белые стены, писк приборов, трубка, уходящая под кожу. Ощущение ледяного покоя, абсолютной, неизбежной пустоты. Смерть. Он чувствовал её тяжесть, её окончательность. И вот — звонок.
Он открыл глаза. Потолок был незнаком, но как-то... идеален. Ни трещин, ни пятен. Комната залита мягким, ровным светом, который, казалось, исходит отовсюду и ниоткуда одновременно.
Мужчина поднял трубку, сердце колотилось где-то в горле, отголосок того, пережитого мира.
— Наконец-то! — голос друга, Игоря, звучал непривычно живо, восторженно. — Я уж думал, ты там застрянешь! С возвращением, старик!
— Застряну? Где? Что происходит? — прохрипел он, садясь на кровати.
— Выходи на улицу. Расскажу, когда приеду. Я уже почти у тебя.
Сбитый с толку, он накинул легкую рубашку и вышел из дома. Дверь закрылась за ним с тихим, совершенным щелчком. Он вдохнул. Воздух был чист. Настолько чист, что запершило в носу.
Он стоял посреди улицы, которая была похожа на открытку. Идеально подстриженные газоны, деревья с кронами правильной формы, сияющие здания из материалов, которые он не мог идентифицировать, но которые казались вечными. Не было ни мусора, ни проводов, ни даже пыли. Люди вокруг двигались плавно, с улыбками на лицах, без спешки, без тревоги. Никто не сигналил в пробке — пробок просто не было.
В его голове билась одна мысль: этот мир... он неправильный.
Через пару минут подъехал Игорь на элегантном, бесшумном транспорте, похожем на каплю ртути. Он вышел, его лицо сияло искренним, неподдельным счастьем, которое он не видел, казалось, целую вечность.
— Ну как ощущения? — спросил Игорь, обнимая его.
Игорь рассмеялся, но как-то мягко, без тени насмешки.
— Типун тебе на язык. Это — реальность. Настоящая. А то, где ты был последние... ох, сколько? Субъективно лет тридцать? Это был симулятор. Мы называем его «Антигонист».
Они сели в машину, которая плавно тронулась с места.
— Видишь ли, наша реальность... она совершенна, — продолжил Игорь, жестом обводя идеальный пейзаж за окном. — Здесь нет смертей. Мы бессмертны. Нет болезней, нет войн, катастроф, маньяков, воров, зла в принципе. Ничего не ломается, все работает вечно и безупречно. Это мир без трения.
— Звучит... скучно, — невольно вырвалось у мужчины. Он вспомнил агонию в больничной палате, но также вспомнил и вкус утреннего кофе, который он пил в своем старом мире, и смех своей дочери, и волнение перед важной встречей.
— Скучно? Возможно, для кого-то, — кивнул Игорь. — Но безопасно. Наша цивилизация достигла совершенства миллиарды лет назад. Но знаешь что? Абсолютное совершенство порождает абсолютную апатию. Мы перестали ценить жизнь, потому что она не могла закончиться. Перестали любить, потому что не было риска потери. Мы превратились в красивые, но пустые сосуды.
Игорь остановил машину у кромки поля, где цвели нереально яркие цветы, ни один лепесток не был поврежден.
— И тогда мы создали «Антигонист». Мир-противовес. Специально несовершенный. Смертный. Ломкий. Мир, где нужно бороться за жизнь, где есть боль, потери, страх. Чтобы мы, вернувшись сюда, снова могли почувствовать вкус бытия. Ты прошел полный цикл, от рождения до самой смерти в реанимации. Ты испытал всё зло, всю боль, всё несовершенство.
Мужчина вышел из машины и прикоснулся к лепестку цветка. Он был мягким, но удивительно прочным. Он посмотрел на свою руку — ни морщин, ни шрамов.
— Значит... моя жизнь там... всё это было неправдой?
— Это был опыт, — поправил Игорь. — Очень ценный опыт. Теперь ты знаешь, что такое страх. Что такое конец. И теперь, вернувшись в этот идеальный, но скучный мир, ты сможешь по-настоящему его оценить. Насладиться вечностью, покоем и отсутствием боли. Разве это не прекрасно?
Мужчина смотрел на идеальный горизонт идеального мира. Он знал, что никогда больше не почувствует страха смерти. И от этой мысли ему вдруг стало не по себе тоскливо. Он вернулся домой. В совершенный, вечный, стерильный рай. И впервые за все свое существование, он почувствовал, что чего-то важного ему не хватает.
