Отрывок из книги Войновича "приключения Ивана Чонкина"
Эпизод с шуткой (Деревенский мужик по фамилии Плечевой пошутил: сказал Ивану Чонкину, что евойная ( Ивана) баба (Нюрка) с кабаном по имени Борька "живёт" пока мужика дома нет)
- Да ты что? С каким Борькой?
- Известно, с каким. С кабаном. Ты с им давно живешь?
Нюра попыталась улыбнуться.
- Ваня, ты это шутейно, да?
Этот вопрос почему-то совершенно вывел его из равновесия.
- Я вот тебе дам шутейно! Он замахнулся прикладом. - Говори, стерва, когда ты с ним снюхалась?
Нюра посмотрела на него ошалелым взглядом, как бы пытаясь понять, не сошел ли он с ума. А если нет, значит, она сума-сшедшая, потому что ее бедный рассудок не мог охватить смысла того, что было здесь сказано.
- Господи, что же это такое творится! - простонала Нюра.
Она выпустила из рук тряпку и, обхватив голову мокрыми руками, отошла к окну. Села на лавку и заплакала тихо, беспо-мощно, как плачут больные дети, у которых не хватает сил плакать громко.
Такой реакции на свои слова Чонкин не ожидал. Он растерялся и, топчась у открытых дверей, не знал, как ему поступить. Потом прислонил винтовку к стене и подошел к Нюре.
- Слышь, Нюрка, сказал он, помолчав, - ну, если чего и было, я ж ничего. Я его шмальну, и все, и дело с концом. По край-ности хоть мясо будет, какое там никакое. А то бегает по двору, как собака, только хлеб зазря переводит.
Нюра все так же плакала, и Чонкин не понял, слышала она его или нет.
Он провел своей шершавой ладонью по ее волосам и, подумав, сказал иначе:
- Ну, а если не было ничего, так ты мне, Нюрка, скажи. Я ведь не со зла, а сдуру. Мне Плечевой бухнул, а я, не подумавши, тоже. Народ ведь у нас, Нюрка, злой, нехороший, и, когда женщина или девушка живет по отдельности, про нее чего только не скажут.
Слова его, однако, успокоения не внесли, а произвели совершенно обратное действие. Нюра закричала дурным голосом, упала на лавку, обхватила ее руками и стала давиться в рыданиях, вздрагивая всем телом.
Чонкин в отчаянии забегал перед ней, засуетился, потом упал на колени и, отрывая Нюру от лавки, закричал ей в самое ухо:
- Слышь, Нюрка, да ты что? Да это я так просто. Да мне никто ничего не говорил, я сам все выдумал просто для шутки. Дурак я, слышь, Нюрка, дурак. Ну, хочешь, ударь меня по голове вот хоть утюгом, только не плачь.
Он и правда схватил стоявший под лавкой утюг и вложил его в Нюрину руку. Нюра утюг отшвырнула, и Чонкин инстинк-тивно отскочил, иначе ему бы отшибло ноги. Как ни странно, но, бросив утюг, Нюра начала успокаиваться и затихла, только плечи ее продолжали вздрагивать. Чонкин побежал в сени и принес ковшик воды. Стуча зубами о железо, Нюра отхлебнула глоток и поставила ковшик на лавку перед собой. Потом села, утерла слезы воротником платья и спросила почти спокойно:
- Исть будешь?
- Не мешало бы, радостно согласился Иван, довольный, что все обошлось. Ему уже самому казались смешными его сомне-ния. Это же надо было поверить в такую глупость! И кому? Плечевому, который только и знает, что языком трепать!