Бабки на лавке. Толстой Л.Н. про олдовых людей.
Л. Н. Толстой. Война и мир. Эпилог. Часть первая. Глава XII.
Графине было уже за шестьдесят лет. Она была совсем седа и носила чепчик, обхватывавший все лицо рюшем. Лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла, и глаза были тусклы.
После так быстро последовавших одна за другой смертей сына и мужа она чувствовала себя нечаянно забытым на этом свете существом, не имеющим никакой цели и смысла. Она ела, пила, спала, бодрствовала, но она не жила. Жизнь не давала ей никаких впечатлений. Ей ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия, и спокойствие это она могла найти только в смерти. Но пока смерть еще не приходила, ей надо было жить, то есть употреблять свое время, свои силы жизни. В ней в высшей степени было заметно то, что заметно в очень маленьких детях и очень старых людях. В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидна была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у ней был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень. Все это она делала, не вызываемая чем-нибудь внешним, не так, как делают это люди во всей силе жизни, когда из-за цели, к которой они стремятся, не заметна другая цель — приложения своих сил. Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими и языком. Она плакала, как ребенок, потому что ей надо было просморкаться, и т. д. То, что для людей в полной силе представляется целью, для нее был, очевидно, предлог.
Так поутру, в особенности ежели накануне она покушала чего-нибудь жирного, у ней являлась потребность посердиться, и тогда она выбирала ближайший предлог — глухоту Беловой.
Она с другого конца комнаты начинала говорить ей что-нибудь тихо.
— Нынче, кажется, теплее, моя милая, — говорила она шепотом. И когда Белова отвечала: «Как же, приехали», она сердито ворчала: — Боже мой, как глуха и глупа!
Другой предлог был нюхательный табак, который ей казался то сух, то сыр, то дурно растерт. После этих раздражений желчь разливалась у нее в лице, и горничные ее знали по верным признакам, когда будет опять глуха Белова, и опять табак сделается сыр, и когда будет желтое лицо. Так, как ей нужно было поработать желчью, так ей нужно было иногда поработать остававшимися способностями мыслить, и для этого предлогом был пасьянс. Когда нужно было поплакать, тогда предметом был покойный граф. Когда нужно было тревожиться, предлогом был Николай и его здоровье; когда нужно было язвительно поговорить, тогда предлогом была графиня Марья. Когда нужно было дать упражнение органу голоса, — это бывало большей частью в седьмом часу, после пищеварительного отдыха в темной комнате, — тогда предлогом были рассказы все одних и тех же историй и все одним и тем же слушателям.
Это состояние старушки понималось всеми домашними, хотя никто никогда не говорил об этом и всеми употреблялись всевозможные усилия для удовлетворения этих ее потребностей. Только в редком взгляде и грустной полуулыбке, обращенной друг к другу между Николаем, Пьером, Наташей и Марьей, бывало выражаемо это взаимное понимание ее положения.
Но взгляды эти, кроме того, говорили еще другое; они говорили о том, что она сделала уже свое дело в жизни, о том, что она не вся в том, что теперь видно в ней, о том, что и все мы будем такие же и что радостно покоряться ей, сдерживать себя для этого когда-то дорогого, когда-то такого же полного, как и мы, жизни, теперь жалкого существа, Memento mori 1, — говорили эти взгляды.
Только совсем дурные и глупые люди да маленькие дети из всех домашних не понимали этого и чуждались ее.
1
Помни о смерти (лат.). — Ред.
Президент РАО призвала заменить в школах Достоевского и Толстого на Библию
Я, например, абсолютно убеждена, что из школьной программы «Войну и мир» Л.Толстого, а также некоторые романы Фёдора Достоевского нужно убрать. Это глубокие философские произведения, с серьёзными рассуждениями на разные темы. Не может ребёнок понять всей их глубины.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Как умерла Элен Курагина?
Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale, но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le médecin intime de la Reine d'Espagne предписал Элен небольшие дозы какого-то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь.
Стыдно признаться, впервые смерть Элен Курагиной заставила меня задуматься только при просмотре новой британской экранизации. В самом же романе дано лишь весьма обтекаемое описание произошедшего. Признаюсь, при прочтении в школе, даже мысли не возникало, что тут что-то не чисто, учителя на уроке все эти слишком тонкие для незамутненного сознания намеки так и не разъяснили, а только говорили, что "Толстой убивает персонажей, которые ему дальше не нужны под тем или иным предлогом" - как первую жену Андрея.
Что Курагину было некуда девать и требовалось избавить от нее Пьера, это понятно. Однако что именно с ней произошло?
26 августа становится известно, что Элен заболела и начала пропускать собрания. Более того, ее болезнь с интересом обсуждалась, но в завуалированном виде, так как:
"Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства".
Академические комментарии обходят тему стороной, однако большинство читателей усматривают в этом указание на беременность и желание ее прервать. Но оставим эту версию напоследок, как основную.
Версия 1. Столь расплывчатое описание не имеет под собой никакого интимного подтекста, а описывает расплывчатое заболевание - банальное нервное расстройство. Тогда лекарства, которые прописывал итальянский доктор-шарлатан, были наркотическими, например, Laudanum (настойка опиума на спирту). Его действительно рекомендовалось принимать малыми дозами в течение некоторого времени и им легче легкого вызвать опасную передозировку.
Минусы:
- К чему скрывать и завуалированно обсуждать банальное женское нервное расстройство? Что женщины существа слабые и нервические, что у них матка блуждает по организму, давит на органы и вызывает нервные расстройства - это и так все знают, тем более XIX век был весьма сентиментальным и пылких эмоций тогда не стеснялись (вспомните, каждый второй дворянин, если не нигилист, то непременно рыдает). Так чего бы не обсуждать открыто чье-то нервное переутомление?
- Такая ли женщина Элен Курагина, чтобы страдать от неврного расстройства? Она предстает вполне прагматичной и уверенной в себе стервой.
- Если бы она умерла от передозировки наркотика, вряд ли ее смерть была бы мучительной, скорее наоборот.
- Наконец, Элен "мучилась тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей". В чем же граф мог ее подозревать? И вряд ли мучило ее отсутствие внимания от мужа, на которого ей плевать, скорее всего, дело было в острой нехватке времени.
Что подводит нас к версии №2. Элен была беременна и умерла при попытке избавиться от ребенка. Эта версия представляется мне наиболее обоснованной, но есть одна проблема: абортивные средства действуют не так!
Речь, очевидно, идет о довольно позднем сроке, как минимум втором триместре. Раз все общество уже в курсе, и старый граф начал подозревать. Стало быть, беременность была уже заметной и ампирная мода, не подразумевающая корсетов (голые спины же), уже не могла ее скрыть. Абортивные средства вида "выпей меня" действуют только на раннем сроке. И поскольку это, из доступных в те времена и достаточно сильных, скорее всего, либо спорыш, либо спорынья, то действуют сразу после приема, вызывая спазмы и кровотечение.
Версия 2.1. Почему же доктор прописывает их на позднем сроке, да еще и малыми дозами каждый день? Видимо, потому что реальный аборт не был в его планах. К нему обратилась женщина месяце так на 4-5-м с понятной просьбой. Доктор понимает, что тут только спица в одно место, то есть операция, то есть риск осложнений и смерти велик. Оно ему надо? И он дает ей какую-нибудь настойку спорыша на спирту от кашля, говорит принимать маленькими дозами, прекрасно понимая, что ничего с этого не будет. А может, и не понимая, просто дает, что просят. Видя, что результата нет, Элен психует и пьет ударную дозу, вызывая банальное отравление ядовитым спорышем или другим абортивным компонентом. Да, они все довольно ядовитые, собственно, поэтому аборты и вызывают - как побочка ко всему прочему. Смерть в мучениях вполне вероятна, безотносительно того, пошел в итоге аборт или нет.
Версия 2.2. Толстой медицину и врачей не любил и не очень разбирался. Косяки или как минимум очень странные описания болезней у него есть - та же неизвестная науке болезнь Ивана Ильича. И в действие абортивных средств не вникал, просто потому что... ну откуда мужику вообще знать? Да еще и тема люто табуированная, не расспрашивать же итальянских врачей-шарлатанов!
Версия 3. Элен умерла от грудной ангины, стенокардии или бог его знает, что за мутант скрыт за этим описанием. А светское общество, которому нефиг делать, все выдумало и раздуло.