Как отсутствие абстрактного мышления чиновника сгубило (рассказ)
«Трудно быть Богом» - маленький чиновник прочитал название на обложке книги. Он стоял меж рядов книжного магазина, куда его занесло по долгу службы. Озираясь и выискивая взглядом людей поблизости, он, то покашливал, то похрюкивал, то скрипел туфлями, дабы в случае чего - сразу же обратить на себя внимание какого-нибудь приблудного книголюба и зарекомендовать себя, как человека интересующегося литературой. Заприметив солидную даму, что рыскала в отделе «Изобразительное искусство», маленький чиновник, скосив на нее без того косой взгляд, нарочито громко забубнил: «Занимательное, наверное, чтиво, о чем же тут может быть написано?» - он почесал свою чиновничью макушку и, прищурив без того щурые глазенки, уставился на полки отдела «Художественная фантастика», пытаясь понять, почему директор магазина попросил ждать его именно здесь.
«Слава Богу, наша молодежь еще читает» - подумала дама: «Хотя, для молодежи этот товарищ, пожалуй, слишком лыс». Чиновник, словно прочитав ее мысли, тут же блеснул потом на лысине и скривил без того кривой рот в улыбке. «А может потому и лыс, что слишком много читает?» - подумала дама, и кивком поприветствовала молодого, но уже лысеющего интеллигента, а сама аккуратно отступила в сторону касс, то ли противостоя столь искусному флирту, то ли ему подыгрывая.
Чиновник дико обрадовался тому, что все-таки смог произвести впечатление человека умного, и решил усугубить ситуацию, взяв в руки томик с еще более загадочным и интригующим названием: «Последняя жатва». Что такое «жатва» чиновник не знал, но подозревал, что, наверное, это что-то очень интеллектуальное и академическое, ведь, к тому же, в аннотации с обратной стороны книги упоминались еще более для него таинственные «жидо-масоны» и их «Аквитанский заговор против последнего ростка свободы в полуэницианской гаЛЛактике».
Продолжая коситься на солидную даму, маленький чиновник смещался немного в сторону от своей первоначальной позиции, боясь упустить из виду практически почитателя своего гения литературы. Дама же продолжала робко отступать в направлении касс и, с появлением каждой очередной книги в руках чиновника, все чаще и чаще бросала одобрительные восхищенные взгляды. Они оба настолько увлеклись, что через минуту чиновник держал в руках уже семнадцать книжек, а дама, иступленная восхищением, расстегнула две верхних пуговицы своей блузы и порочно облизывала верхнюю губу. Вакханалия книголюбов была прервана визгом администратора зала, которому приснился кошмар. Обнаружив себя в столь неловкой ситуации, дама немедленно бросилась прочь из магазина, а чиновник, надув, без того надутые щеки, вернулся к своему любимому занятию: ожиданию.
Казалось бы: кто может любить самое мучительное занятие из всех – ожидание? Либо те люди, для которых ожидание – легальный способ отлинять от работы, либо те, чье ожидание окутано предвкушением чего-то знаменательного. Маленький чиновник оказался среди обеих компаний.
Ждал чиновник директора книжного магазина, который, по своему несчастью оказался, на грани потери бизнеса из-за неуплаты налогов в минувшем квартале. Просто заплатить налоги он не мог, потому что иначе пришлось бы отказаться либо от содержания валютной проститутки на съемной квартире, либо от третьего автомобиля. Ни то, ни другое директора не устраивало, так как по его убеждению: человек должен быть верен себе и своим привычкам. Ввиду этого, он предпочел пойти на подкуп мелкого чиновника, который сможет представить все это канцелярской ошибкой, что обойдется директору гораздо дешевле.
Директор, как не подобает всякому взятку дающему, задерживался, а чиновник, который в силу своего мелкого ранга, был взяточным девственником, об этом особо не беспокоился. Чиновник ждал всего двадцать минут. Для него, человека, закаленного кабинетным ожиданием, это было раз плюнуть. Он продолжал заигрывать с покупателями, перемещаясь по отделам и вертя в руках ту или иную книжицею. Сам того не заметив, маленький чиновник оказался в отделе «Юриспруденция» и, косясь на очередную жертву своего позерства, нечаянно схватился за «Кодекс об административных правонарушениях».
«Какие знакомые слова… Я их уже где-то видел!» - подумал про себя чиновник. Он открыл случайную страницу и едва слышно, словно заклинание прочитал вслух: «Лицо, совершившее АДминистративное правонарушение, подлежит АДминистративной ответственности в соответствии с настоящим Кодексом или законом субъекта об АДминистративных правонарушениях …» - лоб чиновника покрылся испариной, его не покидало ощущение, что он прочитал сейчас что-то воистину дьявольское.
Статья за статьей обрушались на его сознание, и чиновник даже начал припоминать некоторые вещи, которые он постигал еще в институте. В эпоху, совершенно из его головы ушедшую, как и слова: тунеядство, сейшн, теневая экономика, коммуналка, баблгам, партия, шузы, ответственность перед законом, и многое другое. Пытаясь вычленить из потока сознания нужное, маленький чиновник замер и смотрел в даль.
Его оцепенение было бесцеремонно прервано директором магазина, который подкрался и похлопал его по плечу: «Гражданин Брайбман?» - чиновник от неожиданности подпрыгнул, и выкрикнул что-то не очень членораздельное, понятное только лингвистам, занимающимся расшифровкой рун. В обрывках кириллицы, ударивших по уху кассира, прозвучало что-то про мать директора, то, как она его зачала, а также Господа и его соучредителей.
Придя в себя, чиновник лениво извинился перед директором и пожал ему руку. Рукопожатие было крепким, по-настоящему мужским. Словно два пьяных рукоборца встретившихся за столом состязаний в поезде-плацкарте, они, замерев, глядели друг другу в глаза и требовали себя уважать. Из транса их смог вывести лишь кассир, который до сих пор будучи контуженным ловко сконструированным ругательством чиновника, с трудом подбирал слова: «Вот уж задался денек, то тебе зебра нахамит, то на весь магазин матом покроют» - консультанты начали возмущенно поддакивать кассиру, взывая к директору, как предпоследней мессии, словно он знал все приемы защиты от бранного слова.
- Зебра? - директор нахмурился, - какая такая зебра?
- Из зоопарка по соседству, та, что листовки раздает.
- Странно… Выдры то половчее были. И вообще: с каких пор парнокопытным такая честь? – все консультанты начали заливаться притворным смехом, а довольный своей репризой директор, оглядываясь по сторонам, пригласил ничего не понявшего чиновника вместе вернуться в отдел «Художественной фантастики». Чиновник покорно проследовал за ним.
Директор многозначительно нахмурил брови и предложил чиновнику ознакомиться с ассортиментом третей полки. Чиновник неохотно глянул в сторону книг, словно боясь, что Кодекс настигнет его и здесь. Нарушая алфавитный порядок на третей полке вряд красовались произведения «Мио, мой Мио!», «Куда приводят мечты» и «Остров Крым». Чиновник глубокомысленно всмотрелся в названия книг, но намека так и не уловил. Директор, решив, что чиновник жадничает, заменил последнее произведение на «Свидание с Рамой», но и после этого чиновник мотал головой, по-прежнему ничего не понимая. Директор начал сердиться: «Мое последнее слово!» - буркнул он и на полке оказался «Париж в ХХ веке». Глаза чиновника ничего не выражали. Он не понимал игру, которую затеял директор, но спросить о правилах постеснялся. Он никогда до этого не получал взяток, и коллеги ему не рассказывали как это делать правильно.
«Я не могу позволить себе большего!» - выкрикнул директор. В его голосе звучало отчаяние добропорядочного человека, который не может оставить свою любимую путану без попечительства. Чиновник вылупил на него глаза и мотал головой из стороны в сторону, как бы давая понять, что смысл посланий директора остался за гранью шаткого чиновничьего разума.
Директор начал яростно кричать что-то про грабеж и нахальство нынешней власти, про третью машину, нищих книголюбов и то, что просто хотел дать взятку, как вдруг их опутали теплые и пушистые в белую и черную полоску, то ли руки, то ли лапы, а по виду так вообще копыта. Чиновника что-то стукнуло по голове. До чиновничьего уха донеслись обрывки фраз: «Отдел по борьбе…Я честный челов…чтож вы суки…Вадим Саныч, это та самая хамоватая зеб…вы обвиняя…какого х…в коррупции».
Вот так замысловато отсутствие абстрактного мышления сгубило простого мелкого чиновника, который даже не успел ничего натворить.