Темным вечером в хрущевке было прохладно и пахло сигаретами. Балкон летом почти не закрывался. Пепельница была видна с улицы и уже похожа на ежика, это был тревожный знак. Зайдя домой она почувствовала что что-то не так. Стояло напряжение. Кот, который всегда встречал в коридоре не появлялся. Муж оставил двери открытыми. Сняв кроссовки и кинув сумку в коридоре, она зашла в комнату. Громко работал телевизор, что-то рассказывали про рыбалку. Он лежал на диване с бутылкой пива и невидящими глазами смотрел в монитор. Пиво было «Оболонь». Уходя на работу, утром она купила ему 2 литра «Черниговского». И оставила немного денег, на проезд, если позвонят с работы или кончатся сигареты. Значит распорядился ими по-своему.

Она села на диван, и положила руку ему на живот. Это был вечный ритуал, когда она видела что он чем то растроен или злится. Рука сразу же была скинута. Это ожидалось. Она немного выждала и повторила попытку. Он громко выпустил воздух ртом и перевернулся на бок. Так как она села на кусок пледа, котором он был укрыт, перевернутся не получилось, и он со злостью пнул ее ногой на пол. Еле удержавшись она привстала. Он перевернулся.

-Что случилось?

Молчание

-Что случилось? Ну же?

Молчание.

Все это продолжалось минут 10.

Вопрос, молчание, вопрос

Она сидела с ровной спиной, и даже не смотрела в телевизор. Что бы он не подумал, что ей там интересней чем с ним. Что ей вообще что-то может быть интересней чем он и причины его злости.

Она наклонилась и прилегла ему на бок. Но так что бы не мешать бутылке попадать в рот.

-Может ты хоть пожрать приготовишь?

Встала и пошла на кухню. Становится немного понятней что не так.

В мусоре пустая бутылка «Черниговского» 2 литра и одна 0.5 «Оболони». Ну да, в маркете на него как раз акция, при покупке 4 штук пятое идет в подарок.

Открыла холодильник. Там еще три бутылки. И кастрюля с борщом.

Достала и поставила греться борщ, странно, но кастрюля была какой-то не совсем холодной. В морозилке еще оставалось немного его любимого домашнего сала. Порезала небольшими брусочками и выложила на блюдце. Начала чистить лук.

Он зашел на кухню, поставил бутылку возле мусорного ведра. Она сидела спиной и чувствовала на себе тяжелый взгляд. Злость и раздражение. Этот взгляд не сулил ничего приятного.

Потом был шаг в сторону плиты. Он заглянул в кастрюлю.

— Сама это жрать будешь, и йо***ей своих кормить такой ху****й будешь, поняла?

— Каких уже йо****ей?, -она начала понимать суть гнева, но причины пока не знала, — что уже случилось?

— я тебя что спросил, ты поняла кого кормить этой ху***й будешь?! Йо***й своих, которым там у себя на работе рогатку раздвигаешь!

Все это время она сидела полу-боком на корточках возле мусорного ведра и чистила лук. Попыталась встать. Он ударил ногой в этот момент, целился между ног, но попал в колено. Она отшотнула к стене. Все. Началось.

Вскрик. Он схватил ее за волосы, когда она согнулась над коленом. Она тихо заскулила. Кричать и просить нельзя. Это злит его больше всего.

— Ты хоть пробовала какой он?! Это помои, а не борщ! Ты соль туда давала?!

— Давала, но немного, ты же знаешь, что нельзя пересолить, а то я когда пересолю, ты … — его рука выгнулась и сильнее накрутила волосы на руке. У нее были не особо густые светло-русые волосы, но длинные. Он любил блондинок с длинными волосами. Она второй год их отращивала, и он сам смотрел в парикмахерской сколько можно отрезать.

— Опять я виноват, опять я у тебя скотины во всем виноват?! А йо**ри твои красавчики и только по пиз***ке тебе давать могут, а ты потом счастлива?!, -он максимально накрутил волосы, она висела в полусогнутом состоянии, лицом вверх, брызги его слюны попадали ей в глаза,- Отвечай тварь, ты довольна когда тебе там х*и свои засовуют, прям светишься наверное?! ,- дальше был удар по лицу в висок. «Там синяка видно не будет, хорошо», это была первая ее мысль. «Что я сделала не так, я же звонила и писала каждые пол часа, трубку брала и была без настроения, что бы он не подумал что мне весело там где его нет», это была вторая мысль. Две быстрые мысли в то время как она уже летела от удара на пол. Клок волос остался у него между пальцами. Он брезгливо скинул их на пол.

Упав она начала плакать и пытаться спросить, что случилось, в чем она провинилась. За что он так с ней, ведь она его любит и ему не изменяет. Ведь она…она снова получила удар по голове, но уже кулаком по темечку и ее попытки заговорить закончились. Осталось только тихо подвывать. Сопли и слюни размазались по лицу, слезы текли двумя постоянными ручейками, и она все это растирала рукой пытаясь встать. В это время он подошел к кастрюле. Она еще не успела нагреться. Взял ее в руки. Она к этому моменту стояла шатаясь, смотря в пол и размазывая слезы по лицу, салфетки были далеко, страшно было делать какие-либо резкие движения. Он не разрешил пока высморкаться или умыться.

— Сучка ты йо**ая, ты посмотри, что ты наготовила, он же на борщ даже не похож!

— Но мы вчера ели…ты говорил, что вкусно…

— Йо***ри твои тебе говорили, что вкусно, тварь ты йо***я! Мразина конченная, на бери эту ху***ю и иди выливай! На***й я сказал. Или йо***ям своим неси, хай пожрут Мальчики!

«Понятно, когда последний раз говорила с ним по телефону, зашли ребята лет по 15 и уронили корзинку, я им сказала, — Мальчики аккуратнее — он тогда сказал, что если я занята, то он со мной дома поговорит и положил трубку. Почему я не почувствовала неладное? Ведь нельзя парней называть мальчиками, а девушек девочками. Его это бесит, девочки и мальчики до 10-12 лет. И как теперь доказать что это реально были дети? Может принести завтра записи с камер наблюдения?»

Думая это оно брала из его рук кастрюлю. И так и стала в проходе кухни с кастрюлей.

Он продолжал что-то говорить и понял, что его не слушают.

С двух сторон прилетел удар ладошками по ушам.

В эти моменты она вспоминала игрушку. Обезьянку с тарелками, которую заводишь, она бьет тарелками. Дети часто еще ставят палец между ними и тарелки бьют по пальцу. Вот ее голова и была тем пальцем. Он начал кричать что она думает про йо***ей и совершенно его не слушает. После каждого удара она вздрагивала и борщ в кастрюле плескался в разные стороны. Он попал на него.

— Сука, смотри что ты наделала, это из за тебя я теперь весь грязный! Я тебе тварь что сказал, чучело ты йо****ое?! Я тебе сказал эту ху***ю вылить, а ты стоишь мразь только о йо***ях думаешь! Что бы когда я вышел с ванной я этих помоев не видел! Тварь б**ть!

И еще пара затрещин. Она согнулась и почти упала на колени. Очень кружилась голова. Он отпихнул ее и продолжал что-то говорить. Пошел в ванную, смывать с ног и шорт капли борща. Она попробовала приподняться, не выпуская из рук кастрюлю. Зашла в туалет и вылила содержимое кастрюли. Он услышал звук слива в туалете и с криками — ты что чучело наделало?! Ворвался в туалет. Она стояла с пустой кастрюлей над унитазом. Он вырвал кастрюлю из ее рук. Бешеные глаза смотрели то на кастрюлю, то на нее.

-Ты оху**а?! Ты на**я это сделала?! Отвечай, падло, ты на***я это сделала?!»

— Но ты же…

Удар и она проваливается в открытый унитаз. Ноги смешно болтаются. Она пытается вылезти. Телосложение у нее не очень худое, но унитаз с поднятым стульчаком намного шире бедер. Он все это время смотрит на кастрюлю и продолжает кричать что она ох**ла до крайности. Когда она пытается встать уже с унитаза он одевает ей на голову пустую кастрюлю, чем усаживает обратно.

— И попробуй только встать. Или снять кострюлю с головы! Сука, ты видишь, что наделала!? Ты на**я его вылила? Вообще все мозги с йо***ми протрахала уже? Вот и сиди так, думай что чмо йо***ое наделало. Ты посмотри, как туалет засрала, все в капусте и буряке! Ты вообще еба***ая, я тебя спрашиваю, тварь, ты еба**ая??

— Но ты же…

Удар по кастрюле.

— Ты мразь знаешь, что меня бесит, когда ты на меня вину сваливаешь, — опять удар по кастрюле, — знаешь йо**нь дурная как из себя белую пушистую делать, а я типа козел последний!? Сиди тут конченая и думай, что натворила! Вот как можно так мне нервы вытрепать перед самым сном?! И что теперь жрать, мразина, а, что вот пожрать?!

Он захлопнул дверь в туалет.

Шаги, звук холодильника. Чпок. Открылось пиво. Шаги. Зажигалка. Курит на балконе.

Она поправила на голове кастрюлю. Капли борща уже перестали стикать ей оп глазам, и она теперь просто снимала с лица остатки капусты. Снимала и складывала в руку. Тупо смотря на дверь, на которой тоже были потеки борща. А ведь она аккуратно его вылила. А брызги по всему туалету от того что он в злости мотылял кастрюлей. Но кому что уже можно говорить. Вот нашла еще один кусок буряка на шее. Она всхлипывала. Но не от боли или обиды. Не от того что в 22 года сидит на открытом унитазе с грязной кастрюлей на голове. Она плакала механически. Не будет плакать он подумает, что ей все равно. Будет плакать, он будет злится, но не так, как в первом случае.

Шаги. Скрип дивана. Покурил и сел на диван. Потом еще скрип. Теперь лег.

Она аккуратно рукой прикрыла двери.

— Сиди там сука, я не разрешал тебе выходить!

Длинной тирады не последовало, значит начинает успокаиваться. Он разрешит ей выйти через пару минут. Так и вышло. Он открыл двери.

— Чего сидишь, убирать кто будет? Я что ли бл*ть за тобой срач буду убирать?

Встала, сняла кастрюлю. Глянула на него с опаской. Он махнул рукой. Все, значит уже можно снимать. Он остывает. Убрала туалет, помыла пол на кухне. Выкинула майку в которой была, этот жир уже не отстираешь. Шорты еще можно спасти. Сходила в душ. В это время он начистил картошку и стал ее жарить.

Спустя пол часа они сидели и ели. Его рука была на ее коленке и поглаживала периодически внутреннею часть бедра. Второй он ел и брал пятую бутылку пива. Ей отлил немного в стаканчик.

-Солнце, ну ты же знаешь, что меня злит, зачем ты так делаешь, зачем меня выводишь, я же так тебя люблю и не хочу тебя обижать, а ты меня провоцируешь? – он целует ее в висок, он заметно опух, но синяка еще нет., — вот могли же так сидеть и кушать борщик, а ты его взяла и вылила, ну ничего, я всегда спасу нас от голодной смерти, не переживай. А может пока еще есть картошка ты сходишь и пива купишь, денег же на работе взяла? И мы посидим, помиримся, потом и полежим, да кицюнь?