"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 09. Часть 17.
Часть 2. Часть 10. Часть 18.
Часть 3. Часть 11. Часть 19.
Часть 4. Часть 12.
Часть 5. Часть 13.
Часть 6. Часть 14.
Часть 7. Часть 15.
Часть 8. Часть 16.
Укатившие вниз по серпантину машины оставили за собой тучу пыли. Посмотрев им вслед, старший лейтенант Алик Гаязов обратился к командиру:
- Что будем делать, Юрий Михайлович?
К его вертушке подошли экипажи пары прикрытия.
- Что-что, ждать будем, что нам еще остается, - буркнул Наумов в ответ. - Посматривайте по сторонам, ненароком «духи» сюда заявятся, возьмут вас тепленькими. Точно никто не знает, на каком они расстоянии от нас. По летному полю не шарахайтесь, лучше спрячьтесь. А то снайпер еще дырок в башке понаделает, - с этими словами он нырнул в грузовую кабину и, сладко потянувшись, расположился на сидушках и вскоре захрапел. Пока есть время, нужно подремать. Последние ночи прошли в этой кутерьме: организация сопровождения колонны десантников с растянувшимся на километры хвостом «брони» и техники, размещение и обустройство экипажей, прибывших на усиление, организация боевой работы, а также бесконечные ночные совещания - он порядком измотался. Экипаж вытащил чехол и расстелил его под вертолетом у носовой стойки. Расположившись под бортом, стали размышлять о том, что, скорее всего, предстоят бои, и очень тяжелые, а может, просто бряцание оружием, ведь до сих пор все более или менее тихо заканчивалось. Правда, обстрел городка и парка в Буйнакске минами шороху навел, там даже БМП сгорела, но все же это уже постоянная возня. Басаев даже ментов и людей отпустил. Может, в политику играют? А ополчения сколько набралось - в центре Ботлиха народу с оружием валом, попробуй разберись теперь на перевалах, кто из них ополченец, а кто боевик. Кашу такую можно заварить, век не отмоешься. Вчерашняя посадка подбитого Харченко тоже не обещала ничего хорошего. Наговорившись вволю, Алик Гаязов тоже залез в грузовую кабину и, растянувшись на сиденьях, закемарил. Бортовой техник подался к другому борту, а капитан Сергей Папулин, командир этого вертолета, прикорнул на чехле в тени родной вертушки, обдуваемый легким горным ветерком, гуляющим по полосе. Встали сегодня все очень рано.
Взрыв и множество осколков, которые впились в тело, вырвали его из безмятежного забытья. Он оглянулся: под вертолет стекало огненное пламя загоревшегося топлива. Повинуясь инстинкту самосохранения, он, несмотря на ранения, сумел отбежать от вертолета метров на пятнадцать, где и упал. Обернувшись, он увидел, как из вертолета вывалился Алик, его спина и бок горели, сам он весь был в крови. Отбежав метров на десять-двенадцать, он упал и начал перекатываться с боку на бок. Подползший к нему Папулин голыми руками стал сбиватъ пламя и прижал его к земле.
- Они убили меня, они убили! — причитал Алик хрипло, а вскоре затих, затих уже навсегда. Не стало его, вечно улыбающегося, доверчивого парня, радушию которого не было предела. Сергей оглянулся, вертолет горел черным дымом, больше из него никто не выходил. Неужели командир погиб. Оставалась маленькая надежда, что Наумов выщел из вертолета, пока Серега кемарил. Где бортовой, что с ним? Вопросы возникали, но ответов не было. Оглянувшись на звук взрыва, он увидел, как что-то шарахнуло вблизи «двадцатьчетверки» а следующая за ней вертушка вдруг осела и загорелась. Через некоторое время на полосе вырос еще один взрыв. Откуда бьют, было непонятно. Вдруг он увидел долговязую фигурку летчика, который под огнем прорывался к своей машине. Быстро взлетев по борту в кабину, он запустил ее. Это был капитан Руслан Обухов, но оператора у него не было. Как только обороты вышли на режим, Обухов поднял машину в воздух, выводя ее из-под огня на боевой курс. В начале полосы «двадцатьшестой» тоже уже махал лопастями, а от него во все стороны разъезжались «Камазы» и «Уралы», унося с этого былого мирного аэродрома смертоносный груз. Не дожидаясь их разъезда, Ми-26 поднялся в воздух и прошел мимо горящих остовов двух собратьев, взбудоражив столбы дыма и разгоняя их по полосе. Все это отразилось в сознании Сергея, когда он без чувств уронил голову на камни грунтовой полосы.
Об обстреле доложили по телефону генералу Булгакову.
- Потери? - спросил он.
- Пока точно не знаем, сгорело два вертолета. Есть раненые и погибшие, среди погибших командир авиационной группы, Герой России. По местам, откуда наносились удары по аэродрому, артиллерия сейчас откроет огонь.
Это были первые потери, а дальше все понеслось и разворачивалось, как в калейдоскопе.
Парни тяжело переживали гибель своего командира, единственного на тот момент Героя России в Буденновском вертолетном полку.
Но задач меньше не становилось, их только прибавлялось. Из полка на усиление вызвали еще два Ми-8 и четыре Ми-24, которые загрузили под завязку авиационными боеприпасами. Народу пришлось потесниться в своих маленьких кубриках. Технический состав вообще стал перебираться на стоянку поближе к морю и к вертолетам, благо было лето. На следующий день узнали от оперативного, что штурмовики хорошо «повеселились», уничтожив два чеченских танка где-то в районе Голубого озера. Там когда-то туристический отель стоял. Да, тяжеловато будет пехоте, если у «духов» еще и танки будут. На следующий день получили известие от экипажа борта ПСО, что в районе Ботлиха сбили и сожгли «восьмерку» МВД. Экипаж, правда, сел и пока жив, но пацаны обгорели конкретно, может, и выживут, их оперативно доставили в госпиталь, но ожоги сильные. Там с ними и генералов намолотило, но вроде бы все живы. Поступила и весть про Сергея Папулина, который попал в госпиталь с двадцатью двумя ранениями. Он так и не сможет больше вернуться в летный строй. На следующий день на предполетных указаниях командир сообщил, что летчики с МВДэшной «восьмерки» скончались, а всем другим дал указание думать головой, а не лезть, как бычки на убой, не подставляться.
Экипажи полка потихоньку стали перебрасывать для работы с высокогорного аэродрома Хунзах, находившегося на высоте тысяча восемьсот шестьдесят метров. Горной подготовки у пацанов почти не было, а тем более высокогорной, вот и пришлось совмещать боевую работу с учебной, чтоб пилоты научились посадкам на эти высоты. Наши «двадцатьчетверки» каждый час уносились в воздух, сменяя друг друга в районе. «Отрабатывали» огнем по высотам и возвращались. Из кабин вылезали как чумные. Котловина как мешок: вскакиваешь в него, а по тебе с трех сторон бьют, - более или менее безопасно чувствовать себя начинаешь, только когда пройдешь Ботлих. Технари и инженеры только дырки латать успевают, а некоторые машины вообще не трогают, - некогда. Подтянули из полка еще людей и вертолеты. Воевали пацаны третьего класса, стариков всех разогнали, особенно тех, кто в Афгане был, почти всех сократили. Порой в бою при нанесении ударов неразбериха полная: где свои, а где чужие, на земле сам черт не разберет.
Тринадцатого августа - вот уж точно чертова дюжина - десантура и разведчики двинулись на высоту Ослиное Ухо. По меркам командования их было немного - человек шестьдесят - семьдесят. Десантники с ходу овладели первой горкой, которая была ниже основной, поэтому все время были под обстрелом. «Духов» они там намолотили порядком, но и сами потеряли до сорока человек убитыми и ранеными, в основном от минометного огня. Погиб там и их комбат гвардии майор Сергей Костин (посмертно ему присвоено звание Героя России). В общем, бой на высотке шел жестокий и долгий. Летчики полка ходили к этой высоте и утюжили ее с «двадцатьчетверок», а командиру вертолетной эскадрильи подполковнику Сергею Левашову был поставлен убойный приказ - зайти на высоту и под огнем выгрузить на ней подкрепление и боеприпасы. Судя по тому, что творилось на высоте, эта задача казалась невыполнимой. Но из всех «восьмерок» он был единственный, кто воевал в Афганистане, и боевого опыта ему было не занимать. Загрузив борт, Левашов, летчик-штурман Александр Нестеров и бортовой техник Юрий Лукоянов подняли его в небо, полету до высоты - минут пять. И вот на глазах у всего военного люда они под интенсивнейшим огнем заходят на высоту и, прикрываясь небольшим холмиком, высаживают десант и скидывают так необходимые для боя боеприпасы. «Духи» открыли по зависшему вертолету ураганный огонь из стрелкового оружия и крупнокалиберного пулемета. Свинец рвал дюралевый борт грузовой кабины, досталось и кабине пилотов, но смертоносный металл минул летчиков. После десяти минут разгрузки Левашов отвалил машину вниз и, обозленный тем, что ему повредили машину, сам вышел в атаку на точки, которые вели по нему огонь, благо он их видел. «Отработав» по ним и заставив замолчать, снизился и зашел на площадку внизу. После выключения подошедшие авиационные и десантные командиры осмотрели вертолет. Решили, что ремонт ему нужен, но позже, поскольку на данный момент других вертолетов на площадке не было. И начальник отдела авиации обратился к Левашову с просьбой:
- Сергей, понимаем, из какого пекла вы сейчас вышли, но надо еще раз сходить на Ослиное Ухо, - и, поймав удивленный взгляд Левашова, только что вернувшегося из разворачивающегося адского пламени, в котором сгорали жизни героически обороняющихся десантников, он продолжил: - нужно забросить еще подкрепление и боеприпасы. Тяжело, ох как тяжело там нашим пацанам.
Левашов, сам только что ушедший с высоты, посмотрел на десантуру, стоявшую у борта, матюгнулся и полез обратно в кабину. По-быстрому загрузив борт и подлатав кое-как пробоины в системах, они с экипажем выполнил взлет. Провожая его взглядом на высоту начальник отдела авиации сказал:
- Если у него все получится, представлю к Герою, добьюсь, чего бы мне это ни стоило.
Левашов снова притер машину под огнем и высадил десант, разгружая груз боеприпасов. «Духи» вновь сосредоточили по нему огонь, дырявя борт пулями различного калибра, но экипаж держал его на склоне горы, касаясь лишь передним колесом. Вот, наконец, последний ящик: «Все отходим!», - прокричал бортовой. Сорвав с горы, летчик довел порядком израненную машину до посадки. Все, ей теперь дорога только в руки заботливых инженеров для ремонта. Командир обнял его, а месяца через три Сергею Александровичу Левашову было присвоено звание Героя России. Он стал вторым Героем из состава Буденновского вертолетного полка.
И в дальнейшем вертолетчики полка молотили «духов» в этой котловине, сколько раз будучи на волосок от смерти. Как-то раз майор Сергей Короткий со своим ведомым капитаном Олегом Чемирисовым вышли для удара на цель. Серега выполнил пуск НАРов и стал отворачивать с боевого курса, но тут увидел, как от Тандо по ведомому работает зенитная установка, расстояние до нее было как раз убойное. Он вывел вертолет на боевой курс и разметал огнем позицию ЗУ-2-23. С земли казалось, что два вертолета «работали» огнем чуть ли не на встречных направлениях. Вокруг них то и дело появлялись серодымные шапки разрывов. Только Короткий заткнул одну цель, как пришлось давить другую, но тут же подставился под огонь другой установки, которая натворила бед: у машины было повреждено путевое управление, она стала плохо слушаться педалей. Делать нечего, пришлось идти на вынужденную посадку на все тот же злосчастный Ботлих. Ну а там приводить ее в порядок, благо «духам» было не до его вертушки, их атаковали десантники и мотострелки. По итогам боев его представили к званию Героя России, но представление затерялось в штабах.