"Братишка" из 487 - го...
Часть 1. Часть 4. Часть 7. Часть 10. Часть 13.
Часть 2. Часть 5. Часть 8. Часть 11. Часть 14.
Часть 3. Часть 6. Часть 9. Часть 12. Часть 15.
Как-то вечером группа бойцов, выдвигающаяся по задаче на бронетранспортере, налетела на мину, в результате чего он загорелся. Уже наступили глубокие сумерки.
Я собирался вылететь обратно в Каспийск, но меня вызвали и поставили задачу найти раненых, указав на карте район, где они находились. Ну что же, не привыкать. «Взлет, вышли, куда указано, нашли горящую «броню», подсели, приняли всех на борт, доставили в госпиталь Буйнакска», - буднично и просто подытожил я доклад о выполнении задания командиру полка, получив нагоняй за ночные полеты в горной местности в районе Буйнакска и посадку на стадионе города ночью. Назавтра меня бросили на эвакуацию раненых на другое направление.
- А кто вместо меня-то будет на Гамияхе? - спросил я командира полка.
- Подполковник Першиков, борт командующего, он прибыл под него из Батайска и будет работать в его интересах, - ответил командир.
- Понял. Разрешите идти? - и я вышел от командира, промолчав о том, что улизнул с ранеными прямо из-под носа боевиков, рвущихся к горевшей «броне», из-под трасс огня, бьющих вдогонку, и о предупреждении «духов», что ждут меня завтра.
Зашел к экипажу Першикова, они готовились к завтрашнему дню. Я был знаком с летчиком-штурманом этого экипажа капитаном Бурмистровым. Разговорившись за рюмкой «чая», я с рисунками от руки предупредил, что придется много работать, послать могут на любую задачу - от корректировки огня артиллерии до эвакуации раненых. Предупредил, что в районе работают зенитки, и поэтому ниже высоты в полтора километра и выше пятнадцати метров летать опасно, могут снять.
- Ладно, повнимательнее там, парни, смотрите в оба и думайте, куда лезть, а куда очень осторожно лезть. Удачи! – и я вышел из их комнаты.
А на следующий день после выполнения эвакуации раненых я вернулся в Каспийск и из официальной версии узнал, что экипаж в составе командира подполковника В.А.Першикова, летчика-штурмана капитана В.П.Бурмистрова и борттехника капитана А.А.Антипенко выполнял задание по корректировке артиллерийского огня в районе села Дучи Новолакского района, когда около часа дня по ним сработала замаскированная ЗУ-3-2, в результате чего вертолет потерял управление и взорвался в воздухе. Экипаж погиб. Барражировали на высоте около 1000 метров и в очередном заходе вошли в зону поражения. Как же потом я сокрушался, что парни не приняли в расчет моего предупреждения, как выполнять задачи!
На следующий день меня вновь отправили в этот район. По прибытии один из высоких авиационных начальников бросил мне обидное обвинение: «Что, зассал? Не прибыл, другого прислал? Тебя ждали, мы что, не слышали, как тебя ждали?». После этого незаслуженного обвинения у меня сорвало «крышу», и я ходил на все штурмовки наравне с «двадцатьчетверками», расстреливая по врагу все до последней железки, даже давя огонь зенитной установки в лобовой атаке из пулеметика. Именно тогда в одном из вылетов, обнаружив огонь противника по выходившей из атаки «двадцатьчетверке», я произнес ставшее впоследствии легендарным: «Полосатые», отходите, я вас прикрою!» - и ударил всем своим бортовым оружием по противнику, сорвавшись с небес в крутом пикировании на своей «восьмерке». Я был не виноват, что командование определило меня на другой район для эвакуации раненых, но незаслуженное обвинение в трусости глодало и терзало душу. Першикову посмертно присвоили звание Героя России, у него это был фактически первый боевой вылет, но экипаж уже не вернешь.
Пятнадцатого сентября родной полк отмечал день рождения и группа вертолетов: пара боевых «двадцатьчетверок» и мой экипаж, базирующиеся на площадке подскока в Баташ-Юрте, а также прибывшая пара «двадцатъчетверок» из братского Кореновского вертолетного полка для усиления, - решили отметить этот праздничный день. Нам правдами и неправдами передали «праздничный» спирт, кое-что из закуски. А вечером после наступления затишья штурманы и операторы накрыли праздничный стол, которым служила узкая скамейка. К сожалению, в палатке для вертолетчиков, кроме кроватей с тюфяками, набитыми сеном, больше ничего не было. И вот, когда праздничный стол был уже накрыт, а пара пластмассовых полуторалитровок, открытых для разлива, стояла на столе и все уже были готовы к застолью, произошел случай из разряда военных курьезов.
Вокруг расположения вертолетов как бы полукольцом, обращенным на цели, находящиеся на территории противника, было развернуто несколько батарей артиллерии всех возможных калибров. Одна наиболее близко стоящая от летной палатки батарея самоходных орудий ровно в двадцать один ноль-ноль, когда все летуны и техники, облизываясь, смотрели на нехитрые яства на праздничном столе, мощно, во все свои стволы «заговорила» в одном только ей ведомом направлении. Земля и все живое вокруг содрогнулось. Наш летный стол, как в замедленной съемке, с глухим стуком упал на земляной пол, а с ним и все содержимое - нехитрая, но такая дорогая закуска. Все летуны в сутолоке поднимали ее, ловили покатившиеся бутылки, но, сами понимаете, бутыли полупустыми, а вид закуски оставлял желать лучшего.
И все же экипажи отметили праздник тем, что осталось, а потом, уж и неизвестно, кто предложил, собралась летная братия и пошла разбираться с комбатом этой батареи. Вы бы видели глаза майора-артиллериста, к которому нагрянула толпа летунов с требованием вернуть разлитое содержимое. Потихоньку успокоились, а в итоге этой сумбурной и неожиданной встречи майор выкатил за содружество родов войск, чему все были несказанно рады.