В 1337 году ситуация в Англии была следующая: несмотря на многочисленные военные успехи в Шотландии окончательно утвердить свою гегемонию англичане не смогли. Присоединением города Берик англичане получили символ своих претензий на Шотландию, но важнейшим результатом был военный опыт, полученный Эдуардом III его полководцами и войском.

Эдуард был внуком короля Франции Филиппа IV через свою мать, Изабеллу. После смерти последнего из сыновей Филиппа - Карла IV на престол взошел двоюродный брат последнего - Филипп VI Валуа. Династия Капетингов угасла. Английский король был вассалом Французского, являясь герцогом Аквитании, что лишь осложняло их отношения. Под предлогом того, что Эдуард скрывает у себя изменника Франции Робера III д'Артуа, Филипп VI объявил о конфискации Аквитании, Эдуард III же отозвал присягу за ленные владения. Назначив полководцев, раздав новые титулы и заключив несколько союзов с европейскими монархами, английский король начал военные действия.

Первые три года кампания протекала вяло. но в 1340 году Эдуард заявил свои претензии на французскую корону, изменил герб, включив в него французские лилии, и одержал серьезную победу в морском сражении. Финансовые проблемы и волнения в Шотландии задержали его наступление, но на руку ему сыграл вопрос о наследии в Бретани. Уже тогда английский правители взяли за правило старую римскую стратегию поддержки одного соперника против другого для ослабления конкурентов. Локальная война в Бретани между де Монфорами и де Блуа ослабляла Францию. Также английские войска действовали в Аквитании. Интересно, что Робер д'Артуа был родичем и другом покойного Мортимера и всячески подталкивал молодого короля к обострению конфликта. В 1346 году понукаемый советниками Эдуард III наконец решился на полноценное вторжение, английская армия высадилась в Нормандии...

Английские войска тремя колоннами двигались к югу грабя и убивая всех на своем пути. Объединившись у города Кан они взяли его штурмом и подвергли разорению. Спустя немного времени, одержав победу при Бланштаке и форсировав Сомму англичане смогли выйти в богатую ресурсами сельскую местность и создать угрозу Парижу. Французская армия догнала их у Креси.

Описаний битвы при Креси очень много, я не буду на ней останавливаться. Интерес в том, что Эдуард III и его военачальники использовали новую по тем временам тактику и оружие: длинный лук и полевую артиллерию. Его армия была хорошо подготовлена и дисциплинирована. Французское войско было разгромлено.

Обратите внимание, что на многих старых изображениях этой битвы и других в одежде и доспехах англичан используется красный крест на белом поле, хотя английский флаг в таком виде официально известен с 1545 года. Но прежде такую символику использовали тамплиеры. Из этого факта и ряда уже указанных мною прежде незначительных деталей напрашивается вывод, что после своей ликвидации во Франции и других странах рыцари - храмовники успешно действовали в Англии, пускай и неофициально через малоизвестных аристократов. Также об этом свидетельствует отличная подготовка армии Эдуарда Английского. Вряд ли молодой король смог за относительно недолгое время так организовать свою армию и экономику не имея опытных наставников. Франция обладала несравненным преимуществом в ресурсах людских и финансовых, тем не менее англичане решились на войну и победили в этой битве находясь в меньшинстве. Средние данные 10000 против 30000. причем рыцарей было намного больше у французов.

Этот этап войны завершился взятием стратегически важного порта Кале, после чего, заключив с французами перемирие и оставив гарнизон в захваченном городе, английское войско во главе с Эдуардом III вернулась на родину.Это пришлось сделать, хотя армия и была хорошо подготовлена, но король и его приближенные не могли продолжать военные действия из-за экономической слабости государства.

В период с 1347 по 1356 было несколько сражений, из них примечательны морское сражение с флотом Кастилии при Винчелси и битва Тридцати в Бретани.

Все это время Эдуард III и его соратники восстанавливали экономику Англии и собирали силы для нового этапа войны. Разгромив шотландцев в 1356 году и разорив их земли, Эдуард снова послал армии во Францию. Аквитанское войско возглавлял старший сын короля, знаменитый Черный принц, Эдуард Вудсток.

С целью сковать французов и отвлечь их от северной армии Ланкастера, Черный принц предпринял очередное шевоше на территорию, подконтрольную королю Франции, но у Пуатье его неожиданно встретила превосходящая в численности армия Иоанна II Валуа. Используя аналогичную тактику, что и в битве при Креси, англичане снова одержали сокрушительную победу и даже пленили короля Франции.

После этого английские войска гуляли по Франции, как у себя дома, даже угрожали Парижу, но брать его не стали, была велика вероятность подавиться таким огромным куском. Эдуард iii и его соратники не спеша умело ослабляли власть династии Валуа, в это время также произошло крестьянское восстание Жакерия, спровоцированное войной, и еще сильнее ослабившее Францию. В 1360 году был заключен мирный договор в Бретиньи, по итогам которого французский монарх лишился трети территории своего государства.

Эти исторические события ясно показывают, что после падения ордена Тамплиеров, Англия за короткий срок, из небольшого королевства на задворках Европы превратилась в серьезного геополитического игрока, сумевшего одолеть на полях сражений европейского гегемона того времени - Францию, и вполне возможно, что такому прогрессу поспособствовали хорошо организованные оставшиеся в живых члены ордена, жаждавшие реванша.

Но военно-экономический потенциал Франции был несравненно выше, что и подтвердил следующий этап войны.

Продолжение следует...

Так кто виноват в поражении французов при Пуатье?

Шотландцы, конечно. Конкретно шотландский рыцарь лорд Уильям Дуглас.

По крайней мере, главный эксперт, король Франции Жан Добрый, позорно проигравший эту битву, такое себе оправдание нашёл.

Именно лорд Дуглас посоветовал спешить большую часть армии. Потом англичане разбили и разогнали непривычных к пешеходным прогулкам французских рыцарей, несмотря на их подавляющее численное преимущество, так что получился конкретный разгром, а сам король Франции попал в плен.

В сражении участвовало со стороны французов несколько герцогов (как минимум двое), тринадцать графов попало в плен, сколько их всего было – непонятно. Такие титулы в то время кому попало не давали. А послушались совета лорда, стоявшего в феодальной иерархии заметно ниже, иностранца, молодого человека, до этого только раз участвовавшего в небольшом сражении. Его, правда, поддержал французский рыцарь Эсташ де Рибомон, но всё же король Франции предпочёл спросить совета у шотландца.

От начала Столетней войны до сего момента (1337-1356) французы были регулярно биты англичанами, без никаких шансов переломить ситуацию. Исключение – Битва тридцати, но это был скорее рыцарский турнир, чем сражение. Индивидуально французские рыцари были сильны и умелы, только вот создать из них боеспособную армию никак не получалось.

Шотландцам же побеждать англичан удавалось, регулярно. Были, правда, и разгромные поражения, но были и заслуженные победы. Один Бэннокборн чего стоит. Кроме того, конкретно фамилия Дуглас должна была наводить ужас на англичан. Всё благодаря родному дяде лорда Уильяма лорду Джеймсу Доброму Чёрному (для кого-то Доброму, для кого-то Чёрному) Дугласу. Дядя Джеймс участвовал во всех крупных битвах Первой войны за независимость, терроризировал в течение четырнадцати лет Нортумбрию, громил англичан при Бэннокборне, Майтоне и Скоутон Муре, заставил постыдно отступить короля Эдварда III при Стэнхоуп Парке. Сам молодой лорд Уильям командовал шотландским отpядом, разбившим англичан у Нисбета, не сильно эпохальное сражение, но никто из французов не имел в активе и этого.

Лорд Уильям Дуглас предложил атаковать позиции англичан в пешем строю. Он был не так уж не прав. За всю историю применения английских длинных луков был только один случай, когда ударом кавалерии удалось разогнать подразделение английских лонгбоусов. Это сделал Роберт Кейт при том же Бэннокборне. Но там и обстоятельства благоприятствовали, и командиры лучников не были ещё такими опытными, и вообще – для такого подвига надо быть шотландцем.

Реально же противостоять английской стреле мог именно спешенный рыцарь. Всем были хороши длинные луки, но пробивали рыцарские доспехи отнюдь не так часто, как хотелось бы. Рыцарь без лошади – небольшая неудобная мишень, прикрытая бронёй, дающей, скажем так, 90-процентную гарантию неуязвимости. Кроме всего прочего, позиции англичан были прикрыты виноградником, живыми изгородями, плюс палисадом из врытых в землю кольев. Не лучший полигон для рыцарской кавалерии.

Король Жан Добрый по совету лорда Дугласа, поддержанному де Рибомоном, большую часть армии спешил. Но пять сотен рыцарей оставались в седле. Они-то и решили исход сражения.

Не то англичане изображали ложное отступление, не то просто проводили перегруппировку, но командовавший правым флангом французской кавалерии маршал Одрехем решил, что час настал, и повёл свой отряд в атаку. Второму маршалу, Клермону, ничего не оставалось, как оказать ему поддержку. Тяжёлая кавалерия завязла в попытках пробить брешь в изгороди. Тут-то лучники и оттянулись.

Как уже говорилось, убить рыцаря стрелой из лука достаточно сложно. Зато вот ранить лошадь – милое дело. Представьте себе пару сотен беснующихся раненых лошадей в порядках наступающей армии.

Вопреки распространённому мнению, рыцари не были уж такими неуклюжими. Упавший рыцарь вполне мог самостоятельно подняться и продолжать сражение. Но это – упавший, а не грохнувшийся со всего размаху с раненой лошади под копыта другим раненым лошадям.

Вся эта неуправляемая бешеная толпа, ещё недавно бывшая французской тяжёлой кавалерией, проехалась по своей собственной пехоте. Менее стойкие пехотинцы (в этой категории были как полубандиты бриганды, так и гордые аристократы) просто разбежались. Оставшиеся пошли в наступление. Но не было уже такого подавляющего численного преимущества, не было уже того боевого задора, англичане держались стойко. Чёрный Принц – чего не скажешь о короле Жане – сумел сохранить управление войсками, его хилая конница ударила наступающим во фланг, что стало для французов уже последней каплей.

Так что, не было у французской армии никаких шансов?

Во-первых, тот же лорд Дуглас предлагал изначально англичан окружить, подождать, пока у них кончатся припасы и вынудить к сдаче. Но гордые французы такое отвергли, их было, по некоторым сведениям, пятьдесят тысяч (это не достоверно, но уж двадцать – точно), а у Чёрного Принца – только шесть тысяч.

Во-вторых, грамотно проведённая атака пехоты вполне могла бы закончиться прорывом и победой. А кавалерия – в резерве. Но на такое были способны только дисциплинированные цивилизованные шотландцы, а не эти безбашенные французы.

Сам Уильям Дуглас был в сражении ранен, но в общем легко отделался. Его кузен Арчибальд Дуглас Свирепый попал в плен, но сумел бежать благодаря находчивости другого шотландца, сэра Уильяма Рэмси. Тот представил сэра Арчибальда слугой, нахально присвоившим дорогие доспехи, и буквально выгнал этого ставшего впоследствии знаменитым рыцаря из английского лагеря.

То, что в рядах французской армии сражалось так много шотландцев, удивлять не должно. «Старый Союз». Но это уже другая история.

19 сентября 1356 г. армия французского короля Иоанна II Доброго догнала отступавшие войска английского принца Эдуарда недалеко от местечка Пуатье.

Чем все закончилось нам хорошо известно, а начиналось это безобразие весьма любопытно. И речь о нем.

В памяти французов еще свежо было Креси, где английский лук сделал свою мерзкую работу, обеспечив победу англичанам. Учитывая ошибки, Иоанн приказал своим воинам спешиться, чтобы рассеять лучников, поскольку, вопреки насаждаемым англичанами мифам, на самом деле для тяжеловооруженных французских рыцарей стрелы английских луков были, как слону дробинка.

Сам король тоже спешился, взяв в руки боевой топор. Все его рыцари укоротили копья и отстегнули шпоры.

Честно говоря, я не в курсе, был ли граф де Вандом именно в отряде короля. Хотя в пешем строю атаковал не только король со своими рыцарями, так что де Вандом вполне мог быть именно среди той части французского воинства, которому поступил приказ спешиться.

Де Вандом был обоеруким. Поэтому топор он держит, как левша, а меч на поясе висит под правую руку. Шутка. Никто не знает, каким был де Вандом. Но вот такое объяснение мы с клиентом нашли для положения оружия в руках воина.

На подставке произведена попытка изобразить поле, побитое тысячами лошадей и пехоты при подготовке к бою. И рыцарь изображен в самом начале этой атаки. Фигурка Тин Берлин, металл, 54 мм. Скульптор Олег Погосян. Шлем заменен. По поводу целесообразности замены шлема уже успели разгореться споры. С моей точки зрения, топфхельм здесь, может и не самый удачный вариант, но шапель, который шел в комплекте с фигурой, совсем никуда не годился. Во-первых, там присутствует такой поворот головы, который полностью исключает всякую динамику. Не может воин наступать с таким поворотом. При этом морда лиТСа там получилась настолько спокойная, что с тем же успехом можно было бы установить там дверь, и никто бы не заметил разницы. Мне думается, что оптимально сюда бы подошел хундсгугель, но такового в запасах не оказалось.

Согласно консультациям ув. Геннадия Даньшина, фигура вполне соответствует заявленному периоду, кроме перчаток, которые слишком прогрессивные. Хотя, с некоторой натяжкой и их, по его словам, можно включить. Сомнения у Даньшина также вызвал топфхельм. Он считает, что это чисто кавалерийский шлем, от которого оказавшийся в пешем бою рыцарь стремился избавиться. Меня, честно говоря, крайне заинтересовал процесс избавления от шлема в суматохе боя с латными или кольчужными перчатками на руках, поэтому я полез в эти наши интернеты, и нашел там одну миниатюру, на которой в пешем строю изображен воин в топфхельме в окружении своих коллег в хундсхугелях. Так что и этот вопрос я для себя снял.

Остался вопрос по кованым ногам с шинной защитой рук. Вот честно - именно вот такого, как здесь, сочетания на надгробиях не встречал. Но видел подобное с кольчугой с рукавами до локтя. Поэтому и такое, как на фигуре, сочетание не кажется преступным.

Герб де Вандом - лазурный лев с золотыми когтями, короной и языком на серебре с красной главой.

Роспись акрилом и маслом

Пришло время для очередного эпического и необычного месива! Сегодня в кровавом, беспощадном бою ни на жизнь а на смерть в 732 году н.э. сойдутся воины Арабского Халифата и франки в грандиозной битве при Пуатье! (В западных источниках есть ещё название "битва при Туре", а в арабских источниках значится как "Битва когорты шахидов", что впрочем, применимо ещё к целому ряду сражений, где мусульмане потерпели поражение).

С месяц назад был пост, который я около года хотел опубликовать, да как то руки не доходили, о Таласской битве между арабами и китайцами. И вот наткнулся на такой комментарий от @Ezekiel0505,

Ну что ж, не могу упустить такой возможности и не просветить на такую интересную тему! (Кстати, не путать с битвой при Пуатье 1356 года и уж тем более битвой при Пуатье 507 года, куда как менее интересной чем две последующие).

Итак, перенесёмся на другой конец арабских владений,

где мусульмане так же активно как и на востоке продвигались всё дальше и дальше, захватывая всё новые земли. Их армия была, скорее всего самой мощной в мире. Расширение владений было максимальным. Омейядский халифат был на пике могущества.

Арабские военачальники собрали огромные силы тяжёлой кавалерии и берберской лёгкой кавалерии, а также войска из всех провинций халифата, стремясь захватить Европу к северу от Пиренеев. По словам одного неназванного арабского очевидца, «Эта армия прошла везде, подобно разрушительной буре».

Эта "лавина" подошла вплотную к границам франкских владений

И как обычно бывает в истории, одна небольшая глупость погубила победоносный мусульманский марш по Европе. Арабы не произвели разведку на севере в поисках возможных врагов, поскольку если бы это было не так, то они непременно обратили бы внимание на Карла Мартелла как на силу, с которой необходимо считаться, так как он уверенно господствовал в Европе с 717 года. Это могло бы предупредить их о том, что из пепла Западной Римской империи восстала реальная сила под командованием талантливого полководца. Вообще то все основные беды арабов в их грандиозных завоеваниях почти всегда исходили из излишней самоуверенности (а как же иначе, если твои войска почти всегда проходят через вражеские земли как нож сквозь масло?) и, следовательно, плохой разведки.

Кстати, это дедушка Карла Великого.

В 732 году передовые отряды арабов продвинулись на север в направлении Луары, далеко оторвавшись от обоза и основной части армии. По существу, легко подавив всякое сопротивление в этой области Галлии, армия вторжения разбилась на несколько грабительствующих частей, в то время как главные силы продвигались медленнее.

Вероятно, нападение мавров произошло так поздно потому, что люди и лошади были вынуждены питаться тем, что давала им земля по мере продвижения; таким образом, им приходилось ждать, пока созреет пшеница, а затем пока она будет сжата, обмолочена (медленно, ручными цепами) и запасена в достаточном количестве. Чем дальше на север, тем позднее созревает урожай, притом что, хотя люди могли убивать в пищу скот, лошади не едят мяса и нуждаются в зерне. Если бы лошадям ежедневно позволяли пастись, чтобы пропитать их, на это ушло бы слишком много времени, а допрашивать местных жителей, куда они попрятали свои закрома, было бессмысленно, так как враждующие стороны не понимали языков друг друга.

Пока захватчики грабили земли, Карл Мартелл собрал армию и отправился на юг, избегая старых римских дорог и надеясь захватить мусульман врасплох. Поскольку он намеревался использовать фалангу, ему было необходимо выбрать поле битвы. Он очень сильно рисковал. Успех его плана — найти лесистую возвышенную равнину, построить своих людей и заставить мусульман атаковать — зависел от элемента внезапности.

Судя по всему, вторгшаяся армия была захвачена врасплох, встретив многочисленное, изготовившееся к битве войско на своём пути, на возвышении прямо между ними и Туром. Карл достиг внезапности, к которой стремился. Затем он выбрал начало битвы в оборонительном строе, своего рода каре. Согласно арабским источникам, франки построились большим квадратом между деревьями и на подъёме, так чтобы отразить любой натиск конницы.

В течение семи дней обе армии вели разведку боем, вступая в незначительные стычки. Мавры ожидали прибытия своих главных сил, которые вскоре и подошли, уверенности это им, однако, не прибавило. Арабский военачальник, Абд аль-Рахман, будучи опытным полководцем, тем не менее позволил Мартеллу собрать все свои войска и выбрать место для битвы. Более того, арабам было сложно оценить численность противостоявшего им войска, поскольку Мартелл использовал лес и деревья, чтобы создать впечатление, что его армия больше, чем была на самом деле. Итак, Абд аль-Рахман призвал все свои силы, что позволило ему собрать ещё большую армию — но это также дало время опытным пехотинцам Мартелла прибыть из отдалённых крепостей по всей Европе. Эта пехота была его главной надеждой на победу. Закалённая в боях, большая часть его армии сражалась под его началом многие годы, некоторые с 717 года. Кроме того, Карл получил подкрепления ополчением, но от него было мало пользы, кроме как для сбора провизии и изматывания мусульман. В отличие от опытного и дисциплинированного регулярного пешего войска, ополчению не доставало обоих этих качеств, потому Мартелл не мог полагаться на него при отражении атак конницы. (На протяжении веков большинство историков были убеждены, что в начале битвы войска мусульман имели двойной перевес в численности). Готовясь к битве, Мартелл поставил всё на карту, уповая на то, что Абд аль-Рахман сочтёт необходимым вступить в битву и проложить путь к разграблению Тура. Никто из них не хотел атаковать — но Абд аль-Рахман чувствовал себя обязанным разграбить Тур, для чего ему пришлось бы буквально пройти через ряды стоявшей перед ним армии франков. Выбор Мартелла оказался решающим, поскольку он вынудил мавров атаковать вверх по склону, преодолевая препятствия рельефа и растительности, что свело на нет естественные преимущества конницы.

Он прекрасно понимал, что если он потерпит поражение, в Европе не останется более силы, способной защитить Западное христианство. Европейские историки были уверены, что Мартеллу удалось найти лучший выход из плохой ситуации. Хотя его армия уступала в численности противнику и он мог надеяться только на пехоту, Мартелл располагал закалённым в боях, безоговорочно верившим в него войском. Он добился преимущества в инициативе и избрал поле битвы.

Франки в их волчьих и медвежьих шкурах были хорошо одеты для холодов и имели преимущество в использовании местности. Арабы не были подготовлены к сильным холодам надвигавшейся северной европейской зимы, хотя и имели палатки, отсутствовавшие у франков. Они не хотели атаковать франкскую армию, которую считали численно превосходящей. По сути, арабский полководец хотел выманить франков на открытую местность, в то время как франки, сформировавшие тесный строй на холме среди деревьев, ждали, когда мавры станут подниматься к ним, теряя преимущества конницы. Это была игра в ожидание, которую выиграл Мартелл: битва началась на 7-й день, поскольку Абд аль-Рахман не хотел оттягивать битву бесконечно в свете приближавшейся зимы.

Абд аль-Рахман доверял тактическому превосходству своей кавалерии и посылал её в атаку снова и снова (всегда же работало!), но в этот раз вера арабов в свою кавалерию, вооружённую копьями и мечами, которая принесла им победы в предыдущих битвах, была неоправданна.

Дисциплинированные франкские пехотинцы выдержали все атаки, хотя, согласно арабским источникам, арабская кавалерия несколько раз пробивалась внутрь франкского квадрата. «Мусульманские всадники бросались часто и яростно на батальоны франкских солдат, которые стояли мужественно, и многие пали с обеих сторон».

Несмотря на это, франки не дрогнули. Воины Мартелла добились того, что считалось невозможным в то время: пехота победила яростную омейядскую кавалерию. Ядром армии Мартелла была профессиональная пехота, одновременно и отлично дисциплинированная, и высоко мотивированная, «прошедшая с ним сражения по всей Европе», подкреплённая ополченцами, которых Мартелл использовал, чтобы держать Омейядов в напряжении и добывать пищу для пехоты.

«И в громе сражения люди Севера казались морем, которое невозможно сдвинуть. Твёрдо они стояли, плечом к плечу, выстроившись, как глыба льда; и сильными ударами своих мечей они разили арабов. Собравшись толпой вокруг своего вождя, люди Австразии отражали всё перед собой. Их неутомимые руки пронзали мечами груди врагов».

Битва была в самом разгаре, когда, как утверждают франкские историки, по арабским войскам разнёсся слух, что франкские разведчики угрожают обозу с захваченными ранее трофеями. Часть арабских воинов немедленно оставила сражение, чтобы вернуться в лагерь и охранять свою добычу. Посланные Карлом разведчики начали грабить лагерь и обоз (включая рабов и награбленную добычу).

По всей видимости, Карл отправил разведчиков, чтобы посеять хаос в главном лагере мавров и освободить максимально возможное количество рабов, надеясь расколоть ряды противника. Это ему удалось, поскольку многие арабские конники вернулись в лагерь. В глазах остальной мусульманской армии это выглядело полномасштабным отступлением, и скоро оно и в самом деле стало таковым. И западные и арабские хроники сходятся в том, что, пытаясь остановить бегство, Абд аль-Рахман оказался в окружении, что и привело к его гибели, а остальные мусульманские войска вернулись в лагерь. «Все воины бежали перед лицом врага, — откровенно писал один арабский источник, — и многие пали в этом бегстве». Франки восстановили свою фалангу и провели ночь в отдыхе, уверенные, что с рассветом битва возобновится.

Однако, самое забавное и удивительное случилось на следующий день, когда мавры не явились на поле битвы. Франки заподозрили засаду. Поначалу Карл был уверен, что мусульмане хотят выманить его с холма на открытую низину. Этой тактики, как было ему известно, он должен был избегать любой ценой; фактически он потратил годы, чтобы обучить свои войска ни при каких обстоятельствах не ломать строй и не выходить на открытую местность. Только после рекогносцировки воинами франкской армии лагеря мавров, — который был так поспешно оставлен, что, согласно арабским и франкским летописям, арабы побросали палатки и направились обратно на Пиренейский полуостров, прихватив всю добычу, которую могли унести, — стало ясно, что под покровом ночи мусульмане отступили.

Принимая во внимание неравенство армий — преимущественно пехотной франкской против берберской кавалерии и арабских конников в латах и кольчугах, что впоследствии стало прототипом для первых рыцарей (у берберов же было не такое тяжёлое снаряжение) — Карл Мартелл одержал блестящую победу в обороне. Он сам выбрал место и время битвы и разгромил превосходящие силы неприятеля.

Абд аль-Рахман был хорошим полководцем, но, расслабившись, он не сумел сделать двух вещей. Историки ставят во главу угла то, что он не сразу пошёл против Карла Мартелла, и тот захватил его врасплох у Тура, так как направился через горы, избегая дорог, чтобы достигнуть эффекта внезапности. Таким образом хитроумный Мартелл сам выбрал время и место столкновения двух сил:

- Абд аль-Рахман либо надеялся, что франки не придут на помощь своим аквитанским соперникам, либо не беспокоился об этом и таким образом не смог правильно оценить противостоящие ему силы до вторжения.

- Он не разведал передвижения франкской армии и Карла Мартелла.

Если бы он предпринял хотя бы один из этих шагов, ему удалось бы удержать свою лёгкую конницу от разорения южной Галлии и сразу же всеми силами пойти против франков. Эта стратегия нейтрализовала бы все преимущества, которые Карл имел в битве при Туре:

Захватчиков не отягощала бы добыча, сыгравшая столь роковую роль в битве.

Они не потеряли бы ни одного воина в боях, которые вели до Тура (хотя ранее они понесли незначительные потери, тем не менее эти потери могли решить исход битвы при Туре).

Они могли бы обойти таких не самых сильных противников, которых они могли бы разбить потом в удобное время, обретя реальную силу в Европе и хотя бы отчасти выбрав поле битвы.

Хотя, по мнению некоторых военных историков, оставлять врага у себя в тылу не очень разумно, монголы доказали, что непрямая атака и уклонение от боёв со слабыми противниками, чтобы сначала уничтожить сильных, даёт вторжению сокрушительный эффект. В рассматриваемом случае эти слабые противники практически не представляли опасности, принимая во внимание ту лёгкость, с которой разбили их мусульманские войска. Реальной угрозой был Карл и то, что мусульмане не позаботились разведать обстановку в Галлии, привело их к катастрофе.

Со стратегической точки зрения для мусульман было бы самым разумным отказаться от битвы, возвратиться назад с добычей, выставить гарнизоны в захваченных городах Западной Галлии и вернуться в тот момент, когда они могли бы встретиться с Мартеллом на более удобном для них поле битвы, где возможно было бы реализовать огромное преимущество тяжёлой конницы. Кроме того, всё могло сложиться иначе, если бы мусульманские силы не вышли из-под контроля. И западные, и арабские историки соглашаются в том, что битва была ожесточённой и что тяжёлая конница арабов прорвала фалангу, но при этом франкам удалось удержать строй.

Самое интересное, что Мартелл победил по сути случайно! Ведь даже если б он реализовал свой план идеально, арабы всё равно разбили бы его при любом раскладе, если бы... СТРАШНО НЕ ТУПИЛИ! Ведь поступи они по-умному, с разведкой, осторожно и внимательно, то, возможно, сейчас как минимум во Франии, Англии, Италии и Германии из минаретов разносились бы призывы к молитве и, вместо Библии, в Риме пользовался бы его успехом Коран.

Многие современные историки придерживаются той точки зрения, что битва при Туре была одной из самых кровавых и важных битв за всю историю завоеваний, совершённых Омейядами. Явившись сокрушительным поражением Омейядов, она ускорила их закат, остановив распространение ислама в Европе, утвердив владычество франков и их каролингских властителей как доминирующей европейской династии. Другие утверждают, что победа лишь ознаменовала разгром захватнических (или вообще исключительно набеговых, имевших целью только грабёж, без завоевания) сил, не явившись поворотным моментом в истории.

Впрочем, как бы то ни было, спас ли Карл Мартелл Европу для христианства или нет, это повод для споров. Однако в чём нет сомнений, это в том, что его победа обеспечила владычество Галлии в течение более чем века.

Подписывайтесь, с нами Вы узнаете много разных интересных и познавательных фактов о мировой истории.

часть 1

(напомню, что жирным шрифтом выделены фрагменты из Жан Фруассар

ХРОНИКИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ИСПАНИИ И СОСЕДНИХ СТРАН ОТ КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ЭДУАРДА II ДО КОРОНАЦИИ ГЕНРИХА IV

Долгожданная встреча произошла юго-восточнее города Пуатье, причём принц Эдуард успел, как и во времена Креси, занять господствующие высоты. В воскресенье 18 сентября 1356 года начинать сражение не решились – во-первых, святой день, во-вторых, кардинал продолжал разъезды между лагерями, пытаясь уговорить августейших особ решить дело миром. Принц Уэльский и впрямь не был уверен в своих силах – около десяти тысяч англичан и союзных им наваррцев против двадцати тысяч французов! Он предложил королю Франции освободить всех пленных, вернуть французам крепости, взятые за время летней кампании и – грандиозная уступка! – заключить перемирие на длительный срок в семь лет.

Иоанн категорически отказал. Его условие было однозначно: немедленная капитуляция неприятеля. Чёрный принц, понимая, что изменить решение ослеплённого гордыней француза невозможно, пытался за воскресенье хоть как-то укрепить лагерь кольями и рвами, способными остановить рыцарскую кавалерию.

"Пока кардинал, радея о мире, разъезжал от одной армии к другой, некоторые рыцари каждой из сторон выехали вперед, к краям вражеских армий, чтобы изучить их позиции. В течение дня случилось так, что сэр Джон Чандос проезжал мимо одного из крыльев французской армии, и сеньор Жан де Клермон, один из королевских маршалов, делал тоже самое, наблюдая за англичанами. Когда оба рыцаря возвращались в свои лагеря, они встретились. Они оба имели одинаковую эмблему на своих плащах, которые носили поверх прочей одежды - Деву Марию, вышитую на лазурном поле или окруженную серебряными солнечными лучами 26 . Увидя это, сеньор де Клермон сказал: «Чандос, с каких это пор вы носите мой герб?» «Это именно вы носите мой, - ответил Чандос, - поскольку он столько же мой, сколько и ваш». «Я это отрицаю, - сказал сеньор де Клермон, - и если бы не перемирие между нами, я бы быстро показал бы вам, что у вас нет права его носить». «Ба, - ответил Чандос, - вы можете найти меня на поле завтрашним утром, приготовьтесь защищаться, и пусть оружие докажет, что он больше мой, нежели ваш». Сеньор де Клермон ответил: «Это хвастовство англичан, которые не могут придумать ничего нового, кроме того, чтобы присваивать себе то хорошее, что принадлежит другим». На этом они и расстались без лишних слов, и каждый вернулся к своим войскам."

Французы приняли следующую диспозицию: двумя небольшими конными отрядами планировалось отсечь английских лучников и уничтожить их, после чего пешее войско пойдёт вперёд на возвышенности. Рыцарство проложит путь армии, прочие дворяне будут драться в пешем строю. Раздавались разумные голоса, в частности от маршала Жана де Клермона, что выбранная тактика слишком опасна, куда проще взять англичан в осаду и дождаться, когда у них кончится невеликий запас продовольствия. Король отверг эту идею с негодованием – ему хотелось добыть победу в сражении.

Король Иоанн, отказавшись от традиционной тактики атаки тяжёлой кавалерией, показавшей свою полную неэффективность в битве при Креси, приказал своей тяжёлой коннице спешиться, оставив верхом лишь отряд элитной рыцарской конницы численностью 500 человек. Их задачей было рассеять английских лучников в начале сражения. Приготовившись сражаться пешими, французские рыцари укоротили свои копья и сняли шпоры. Сам король, спешившись, вооружился боевым топором и облачился в белоснежное сюрко. Такие же сюрко надели ещё 19 французских рыцарей с целью запутать англичан.

"Боевой порядок полков армии принца был в точности такой, как о нем докладывали королю Франции три вышеупомянутых рыцаря, за исключением того, что за это время он приказал нескольким доблестным и мудрым рыцарям оставаться верхом, аналогично отряду французских маршалов, и еще распорядился расставить 300 латников и столько же конных лучников на небольшом, не слишком крутом и не слишком высоком холме на своем правом крыле, и спрятаться за ним, чтобы окружить крыло, на котором находился полк герцога Нормандского. Сам герцог лично шел в этом полку в пешем строю. Это были все изменения, которые принц внес в боевой порядок. Сам он находился при главных силах, в гуще виноградников, полностью вооруженный и, держа неподалеку коней, на случай, если вдруг в них возникнет нужда. Слабые места они укрепили и прикрыли своими повозками и багажом."

Чёрный принц решил перегруппировать силы и приказал отрядам левого фланга отойти под прикрытие леса. Французская кавалерия атаковала отступавших и моментально попала под залпы лучников, бивших с фланга – сражение толком ещё и не началось, как рыцарская конница потеряла строй и смешалась, понеся большие потери. Атака была отбита. Маршал Арнульф д’Одрегем был ранен и попал в плен, маршал Жан де Клермон убит.

"Теперь сражение началось с обеих сторон. Отряд маршалов наступал прежде тех, кто должен был разбить отряд лучников. Он вошел в узкий проход между живых изгородей, вдоль которых были расставлены лучники, которые, как только ясно увидели своих врагов, начали стрелять из своих луков с обеих сторон изгороди, и стреляли они так великолепно, что лошади, утыканные их стрелами, окрасились болезненными ранами, и больше не двигались вперед, но поворачивали назад и, став неуправляемыми, опрокидывали своих всадников, который не могли с ними совладать. Упав, всадники, к своему смущению, не могли вновь встать на ноги, и в результате, этот отряд маршалов так и не смог добраться до принца."

Тут же король Иоанн совершил новую ошибку – пешее войско начало наступление по заболоченному берегу речушки Моиссон, к западному флангу противника. Началась общая свалка, постепенно превратившаяся в несколько отдельных крупных схваток без всякого единого командования. Иоанн Добрый не понимал, что происходит и куда движется его армия, управление было потеряно.

"...сеньор Жан де Клермон, который, покуда мог, сражался под своим знаменем, но, будучи опрокинут на землю, не смог ни подняться, ни обещать выкуп, и был убит на месте. Некоторые говорили, что это произошло из-за его перебранки накануне с сэром Джоном Чандосом.

В короткое время этот отряд маршалов был полностью разбит, а поскольку он стал отступать на задние ряды, то и вся армия не могла двигаться вперед.

В это время, подошел из-за холма отряд англичан и, пройдя на скаку, в сопровождении большого отряда лучников, вдоль французских полков, напал на одно из крыльев полка герцога Нормандского. Сказать по правде, английские лучники сослужили бесценную службу своей армии, так как они стреляли так плотно и так хорошо, что французы не знали, куда им повернуться, чтобы избежать их стрел и, благодаря этому, англичане медленно, но не переставая, двигались вперед, и постепенно распространились повсюду. Когда английские рыцари увидели, что первый отряд французов разбит, и что другой, под командованием герцога Нормандского, находится в расстройстве, и в нем начали открываться бреши, они поспешили сесть на своих коней, которые у них были наготове под рукой. Как только все они сели верхом, то вскричали: «Святой Георгий, за Гиень!», и сэр Джон Чандос сказал принцу: «Сир, сир, теперь идите вперед, ведь этот день наш, сегодня Бог дал в ваши руки победу. Давайте набросимся на нашего врага, короля Франции, ведь он должен находится там, где самая большая гуща народу. Я хорошо знаю, что его доблесть не позволит ему бежать и, если это будет угодно Богу и Святому Георгию, то он останется у нас. Но он должен хорошо сражаться, а вы ранее говорили, что покажете себя сегодня добрым рыцарем». Принц ответил: «Джон, вперед! Вы не увидите меня сегодня обращающим свой тыл, но я всегда буду в передних рядах».

Атака спешенных французских рыцарей началась прежде, чем французское командование узнало о разгроме войск маршала Клермонта. Отступающие рыцари и их кони внесли известную долю беспорядка в ряды наступающей пехоты. Несмотря на хорошее вооружение, рыцари продвигались медленно и были идеальными мишенями для английских стрелков, однако большинство из них достигли изгороди, которая была сильно разломана после недавней схватки. Это значительно облегчило продвижение французов. Завязалось ожесточённое сражение, которое длилось несколько часов и решилось лишь с прибытием подкреплений, посланных принцем Эдуардом. В бою был утрачен штандарт Дофина, захваченный англичанами. В конце концов французские командиры, видя бесперспективность дальнейшей борьбы, приказали отступать.

Последовала очередная фатальная ошибка короля: вспомнив о гибели одиннадцати принцев крови при Креси, Иоанн приказал своим сыновьям, возглавлявшим крупные отряды, отступить – его вдруг осенило, что на поле боя находится вся мужская ветвь фамилии Валуа, и если король и его наследники будут убиты или пленены, англичане моментально достигнут своей главной цели: короны Франции, из-за которой, собственно, и началась эта война. Наконец, битва добралась и до резервного отряда, возглавляемого лично Иоанном Добрым – можно считать французского монарха недалёким политиком и весьма посредственным полководцем, но он оставался рыцарем, обладавшим достаточной личной храбростью, чтобы взять в руки секиру и сражаться наравне со своими подданными в пешем строю.

На фланге королевский отряд прикрывали выдвинувшиеся отряды арбалетчиков под прикрытием больших щитов-павез. Несмотря на значительный перевес противника, отряд короля был наиболее боеспособной и дисциплинированной частью войска, кроме того, англичане и гасконцы были сильно истощены продолжительным боем. К тому же они были немало удивлены внезапной атакой казалось бы разбитого противника. Даже Чёрный Принц был поражён неожиданным нападением короля.

"Полк короля наступал в правильном порядке, чтобы встретиться с англичанами. Было нанесено множество тяжелых ударов мечами, боевыми копьями и другим оружием. Король Франции, вместе со своим младшим сыном, сеньором Филиппом, атаковал полк английских маршалов...

Сам король Иоанн совершал чудеса. Он был вооружен секирой, которой сам сражался и защищался.

Преследование французов продолжалось до самых ворот Пуатье, было много убитых и поверженных людей и лошадей, так как жители Пуатье закрыли свои ворота и не желали никого впускать. По этой причине, на мостовой перед воротами произошла большая резня, и там было убито и ранено такое количество народа, что некоторые сдавались сразу, как только замечали англичан, и было много английских лучников, которые захватили 4, 5 или 6 пленников."

Английские лучники завязали перестрелку с французскими арбалетчиками, однако из-за дефицита стрел и хороших доспехов противника эта перестрелка была безрезультатна для англичан. Благодаря этому французы атаковали англичан практически в полном составе. Однако Эдуард умелым фланговым манёвром сумел незаметно поместить гасконский отряд позади левого фланга французов, после чего приказал коннице атаковать короля. После того, как английские лучники израсходовали последние стрелы, принц отдал приказ об общем наступлении пехоты. Лучники побросали луки и присоединились к атакующим. Затем гасконский отряд, располагавшийся в тылу французов, ударил по противнику. Французские порядки смешались. Малочисленный и растерянный королевский отряд был отброшен к югу. Лучники довершили разгром французов.

"В это время была большая давка, из-за страстного желания добраться до короля, и те, кто находился ближе всего к нему и узнали его, кричали: «Сдавайтесь, сдавайтесь, или вы мертвец». В том месте поля боя находился молодой рыцарь из Сент-Омера, который за жалованье сражался на стороне короля Англии. Его звали Дени де Морбек (Denys de Morbeque) и он 5 лет назад самовольно отправился в Англию, так как в дни своей молодости был изгнан из Франции за убийство, совершенное им во время драки в Сент-Омере. Для этого рыцаря удачно сложилось так, что он оказался около короля Франции как раз в то время, когда того сильно пинали туда и сюда, а так как он был очень сильным и крепким, то благодаря своей силе, пробился сквозь толпу и сказал королю на хорошем французском: «Сир, сир, сдавайтесь». Король, который видел, что оказался в очень неприятном положении, обернулся к нему и спросил: «Кому я должен сдаться, кому? Где мой кузен, принц Уэльский? Если я увижу его, то буду говорить с ним». «Сир, - ответил мессир Дени, - он не здесь, но сдавайтесь мне, а я отведу вас к нему». «Кто вы?» - спросил король. «Сир, я - Дени де Морбек, рыцарь из Артуа, но я служу королю Англии, так как я не служу Франции, лишившей меня всего, что я здесь имел». Тогда король отдал ему свою правую перчатку и сказал: «Я сдаюсь вам». Вокруг была большая толпа и давка, так как все хотели крикнуть «я поймал его». Ни король, ни его младший сын Филипп не смогли пробиться вперед и освободиться от толпы."

Король Иоанн Добрый храбро сражался, но был взят в плен, вместе с младшим сыном Филиппом (впоследствии герцог Бургундский Филипп II).

Погиб весь цвет французского рыцарства. В числе убитых были герцог Пьер I де Бурбон, коннетабль Франции Готье VI де Бриенн, епископ шалонский, 16 баронов, 2426 рыцарей; всего убито 8 тыс., а 5 тыс. перебито во время бегства. 24 мая 1357 года пленного короля торжественно привезли в Лондон. С Францией было заключено перемирие на 2 года. Выкуп за короля равнялся 2 годовым доходам королевства. Взята была огромнейшая добыча. Франция была погружена в глубокую печаль.

"Как только вернулись оба маршала, принц спросил их, не знают ли они чего-нибудь о короле Франции, и они ответили: «Нет, сир, ничего определенного, но мы полагаем, что он должен быть либо среди убитых, либо пленных, так как он никогда не оставляет своего полка». Тогда принц, обращаясь к графу Варвику и лорду Кобхэму, сказал: «Я прошу вас сесть на коней и обскакать поле боя, чтобы вы могли вернуться и доставить мне о нем определенные сведения».

Оба барона немедленно вскочили на своих коней, оставили принца и поскакали на небольшой холмик, чтобы осмотреть окрестности. Оттуда они увидели толпу пеших воинов, которые двигались очень медленно. Король Франции был среди них и оказался в большой опасности, так как англичане и гасконцы отняли его у мессира Дени де Морбека и спорили о том, кому он должен принадлежать. Самые решительные кричали «это я взял его». «Нет, нет, - отвечали другие, - это мы взяли его». Король, чтобы уберечься от этой опасности сказал: «Месье, месье, я умоляю вас любезно препроводить меня и моего сына к моему кузену принцу, и не спорить столь яростно по поводу моего пленения, так как я столь великий сеньор, что всех вас могу сделать достаточно богатыми».  Тогда два барона силой пробились сквозь толпу и приказали всем отойти в сторону. Они приказали именем принца и под страхом неминуемой смерти, чтобы все держались на расстоянии и не приближались без приказа и не думали бы это сделать. Все они отступили позади короля, и два барона, спешившись, приблизились к королю с глубокими поклонами и мирно препроводили его к принцу Уэльскому."

Дофин Карл де Валуа принял на себя регентство, когда страна оказалась на грани банкротства. Более того, Генеральные штаты и парижане были вправе спросить с дофина за огромные средства, потраченные на снаряжение войска, потерпевшего столь возмутительное поражение при двукратном численном превосходстве!..

Королевство оказалось обезглавлено. Экономика лежала в руинах. Начались внутренние мятежи, включая Жакерию 1358 года. Казалось, более худших времён Франция ещё не переживала, однако последующие события доказали – самое страшное ещё впереди.

источники:

https://vk.com/uzhukoffa

https://warspot.ru/3801-stoletnyaya-voyna-razgrom-pri-puatie

https://royallib.com/get/fb2/fruassar_gan/hroniki.zip