78 лет назад – 19 мая 1942 года – продолжалась Вторая битва за Харьков, одна з крупнейших военных катастроф Красной Армии в Великой Отечественной войне. Среди основных её причин, называют тот факт, что советские войска так и не смогли взять райцентр Балаклея (60 км юго-восточнее Харькова). Противник продолжал сохранять за собой этот укрепленный район даже в полном окружении, и затем использовал его как плацдарм для контрнаступления, что привело к окружению и гибели крупной группировки советских войск.
У тех, кто способен задавать вопросы, сразу встаёт следующий вопрос: как это понимать? Что значит – «не смогли взять Балаклею»? А как же тогда они взяли Берлин или Будапешт? Или, если обойтись без сравнения с европейскими столицами, то: а как же они взяли Тернополь? Я ранее рассказывал – как, просто снесли Тернополь с лица Земли при помощи тяжёлой артиллерии, и несколько лет после войны органы управления Тернопольской области размещались в соседнем райцентре Чертков – потому что в самом Тернополе не осталось ни одного целого здания – даже для них, красивых.
Но и с Тернополем сравнение может показаться неуместным, это всё-таки областной центр (хотя по нему и не скажешь). Давайте возьмём для примера сопоставимый с Балаклеей немецкий городок Шпремберг, примерно в 120 километрах юго-восточнее Берлина. Как я уже рассказывал ранее, маршал Конев торопился войти в Берлин раньше маршала Жукова, а этот Шпремберг, будучи транспортным узлом, очень мешал снабжать наших танкистов, которые его объехали и уже подъезжали к Берлину. Тогда Конев лично прибыл в район Шпремберга, поставил вокруг него три артиллерийские дивизии прорыва (в одной из них, 17-й, был мой дед – Пётр Прокофьевич Лисичкин), и с утра до обеда Шпремберга не стало, а жалкие остатки трёх оборонявших городок немецких дивизий убежали задними дворами и огородами, и сдались в плен американцам.
Не так было в Балаклее в 42-м. Её обороняла одна (44-я) немецкая пехотная дивизия. Хотя цена вопроса была гораздо выше (гибель трёх наших армий в «котле» южнее Балаклеи), но руководивший операцией маршал Тимошенко сидел в своём штабе в Воронеже, а наша тяжёлая артиллерия отстаивалась ещё дальше – за Волгой, о чём я уже рассказывал ранее. Тимошенко просто звонил из Воронежа и, стуча кулаком по столу, требовал от толпы пехотинцев с винтовками – взять Балаклею: к обеду, к полднику, к ужину, до конца недели – и так несколько месяцев зимы-весны 1942 года.
Но взять город такими средствами было не простой задачей, даже если бы он располагался в менее сложной местности. Как вы видите на фото к статье, все подходы к городу изрезаны водными преградами. Город Балаклея находится на левом берегу реки Северский Донец, там, где в него впадает река Балаклейка (в переводе с тюркского - «рыбная река»). В свою очередь, здесь же Балаклейка сливается со своими тремя притоками, что называются: Крайняя Балаклейка, Средняя Балаклейка и Волосская Балаклейка. В тот год зима была небывало снежной, и даже небольшие реки набухли и разлились, превратившись в труднопреодолимое препятствия для наступающих войск. С юга к Балаклее примыкают лесные массивы. Через город проходит железнодорожная магистраль Москва — Донбасс, пересекаются автомобильные дороги Харьков – Змиёв – Балаклея – Изюм – Славянск и Купянск – Балаклея – Барвенково.
Противник захватил это место в конце 1941 года. В частности, в середине октября боевые действия велись уже на дальних и ближних подступах к Харькову; с утра 22 октября немцы начали штурм Харькова. В ночь на 25 октября советские войска после пятисуточных тяжелых оборонительных боев оставили Харьков, отошли на восток и закрепились на рубеже Волчанск – Балаклея – Изюм. Но противник продолжил наступление, и 31 октября захватил Волчанск – однако этот райцентр 12-го ноября отбила обратно 76-я дивизия генерала Горюнова (из состава 38-й армии). А вот Балаклею, взятую 10 декабря 1941 года (уже упомянутой 44-й пехотной дивизией) немцы в 1941-м удержали, и линия фронта прошла недалеко от неё далее на юг через Изюм.
В январе 1942-го советские войска возобновили наступление с целью освобождения Харьковской области, и Балаклея стала одним из эпицентров боевых действий. Это и было, по сути, начало Второй битвы за Харьков, просто наши историки «подгоняют» названия операций под фактически достигнутый результат. Вот и наступление, стартовавшее в январе 42-го, называют всего лишь «Барвенково-Лозовской операцией», поскольку в ходе её удалось освободить ТОЛЬКО Лозовую и Барвенково. Хотя сами же пишут: «…В соответствии с ее замыслом войскам Юго-Западного фронта была поставлена задача нанести удар силами 38-й и 6-й армий, разгромить противника в районе Чугуев – Балаклея – Изюм и овладеть Харьковом. Южному фронту предстояло силами 57-й и 37-й армий нанести главный удар в направлении Барвенково – Лозовая».
То есть ставилась задача «освободить (в том числе и) Чугуев, Харьков, Балаклею» - а сама операция почему-то называется «Барвенково-Лозовской», хотя Лозовая и Барвенково находятся в 100-120 км южнее Харькова с Чугуевом и в 60 км южнее Балаклеи.
Эта операция началась 18 января 1942 года. Ударная группировка Юго-Западного фронта прорвала немецкую оборону и за первые четыре дня «ценой значительных потерь» продвинулась на расстояние до 25 км. Противник оказывал упорное сопротивление советским войскам, особенно в районах Балаклеи и Славянска. К концу января, общее продвижение двух фронтов составило 90–100 км. Их соединения перерезали железную дорогу Харьков – Запорожье, освободили Барвенково и Лозовую, однако полностью выполнить поставленную задачу не смогли. Прежде всего не смогли взять ни Балаклею, ни Чугуев, ни тем более «спрятавшийся» за ними Харьков.
Прежде всего, немцы прочно удерживали опорные пункты в Борщовке и Морозовке (они прикрывают подступы к Балаклее с востока, в 5-10 км от неё). Их в первый день, 18 января, безуспешно атаковала 253-я стрелковая дивизия под командованием комбрига А.А.Неборак (тогдашнее звание «комбриг» соответствует званию «бригадный генерал», промежуточному между нынешними полковником и генерал-майором). В литературе иногда встречается ошибочное утверждение, что этой дивизией в данной операции командовал В.К. Урбанович, что не соответствует действительности.
На следующий день, 19 января, безуспешно закончилась и повторная атака, предпринятая после перегруппировки сил и передачи в распоряжение этой дивизии из армейского резерва 13-й танковой бригады. Не овладев ни Балаклеей, ни селом Вербовкой (ныне входит в состав Балаклеи), части этой дивизии понесли большие потери. С 20 января атаки 253-й дивизии на Балаклею были приостановлены.
А ведь руководитель операции по штурму Балаклеи, комбриг Неборак был не простым человеком: он собственной персоной опровергает миф о «сталинских репрессиях, подкосивших армию перед войной», в результате которых якобы у нас на офицерские должности пришли новые, неопытные и малограмотные люди. Во-первых, А.А. Неборак, ещё царский унтер-офицер Первой мировой, уже командовал полком в Гражданскую войну, а с 1931 года имел опыт командования дивизией (№ 53-й), по 1935 год. А потом он (это уже что касается образования) был старшим преподавателем Военной Академии имени Фрунзе; в 1940 году назначен преподавателем кафедры тактики высших соединений Академии Генерального Штаба, затем вновь служил преподавателем в Военной Академии имени Фрунзе.
То есть неспособность взять Балаклею, очевидно, обусловлена не фактором топорности наших полководцев, как это пытается представить хрущёвская пропаганда, а, видимо, какими-то ещё.
В частности, вот как описывает те события генерал Баграмян, в те дни – начальник штаба фронта, отвечавший за разработку плана данной операции:
«… Генерал Батюня (начальник штаба 6-й армии) доложил, что на правом фланге 6-й армии 253-я дивизия комбрига А. А. Неборака встретила бешеное сопротивление опорных пунктов противника, оборудованных в населенных пунктах Борщевое и Морозовка. Правофланговый полк дивизии сейчас отражает контратаку вражеской пехоты, которую с воздуха поддерживает семь-восемь пикирующих бомбардировщиков. … Командир 253-й, перегруппировав силы и получив из армейского резерва 13-ю танковую бригаду, на следующий день повторил атаку. Но и она не принесла успеха. Дивизия понесла большие потери, но все-таки не овладела ни Вербовкой, ни Балаклеей. Командарм вынужден был разрешить комбригу А. А. Небораку перейти к обороне, хотя это и ослабило правый фланг ударной группировки...».
Как видим, ни генерал-полковник Батюня (доживший, кстати, до 1976 года), ни маршал Баграмян (этот вообще Брежнева не пережил всего на 9,5 недель) – не считают нужным пояснить в своих мемуарах, почему в ПЕРВЫЙ день дивизия Неборака была брошена на штурм укрепленного района БЕЗ танковой поддержки. На второй день, когда половина дивизии уже полегла под немецкими пулемётами, они её «усилили» одной танковой бригадой, это 44 танка – на дивизию из 10 тыс. человек. То есть, исходя из штатной численности, за каждым танком должно бежать 200 бойцов. Было ли дополнительное «усиление» авиацией и артиллерией, противотанковое и зенитное прикрытие – об этом они не пишут ничего, и я думаю – не было его, чай не Тернополь брали и даже не Шпремберг. Если бы что-то было – историки бы обязательно поведали нам об этом.
Впрочем, пресловутые «довоенные репрессии» не обошли стороной и комбрига-преподавателя Неборака: он был арестован 12 марта 1938 года и исключён из партии. Обвинялся по букету контрреволюционных статей, в том числе 58-1«б» (измена Родине со стороны военного персонала), но был оправдан трибуналом, дело прекращено, восстановлен в партии и в армии, и на преподавательской работе.
Но кончил он всё же плохо: уже после неудачного штурма Балаклеи, в апреле 1942 года, у Неборака произошёл конфликт с комиссаром дивизии, в результате которого 30 апреля он был отстранён от должности, а 4 мая исключён из партии. И в ту же ночь с 4 на 5 мая А. А. Неборак застрелился на улице перед хатой, в которой он проживал. А его 253-я дивизия через пару недель вся погибла в окружении в «котле», если забегать немного вперёд.
Чуть южнее 253-й, вела атаки на Балаклею 337-я стрелковая дивизия под командованием полковника С.М. Бушева. Едва перейдя в атаку 18-го января, уже с рассветом первого дня наступления на рубеже Морозовка – Ольховатка, она подверглась налетам авиации и контрударам танков противника, поэтому её неоднократные атаки в первый день никакого успеха не имели. Однако на следующий день полковник Бушев сконцентрировал усилия на южном фланге дивизии, и её подразделения энергичным ударом овладели Жуковкой, а к исходу 20 января с боем заняли Волобуевку и несколько более мелких населенных пунктов (около 10 км южнее Балаклеи). В целом, на своем левом фланге дивизия прорвала оборону противника, разгромила 131-й полк немецкой 44-й пехотной дивизии, и за четыре дня с боями продвинулась на глубину до 10 км. На северном фланге дивизия смогла, с ожесточенными боями, 20 января овладеть Щуровкой. Однако, в силу того что соседняя справа 253-я дивизия Неборака застряла перед узлом сопротивления Балаклея, то и успех 337-й дивизии Бушева был бессмысленным, и представлял собою некоторое улучшение позиции. В Википедии, в статье о С.М.Бушеве написано так: «… во время Барвенковско-Лозовской операции в январе 1942 года, подчиненная ему 337 дивизия действовала неудачно, в результате чего приказом командующего 6-й армией от 3 февраля, полковник Сергей Михайлович Бушев был отстранён от должности, после чего был назначен исполняющим должность заместителя командира 411-й стрелковой дивизии». А марте его вообще отправили подальше – на другой фронт.
Зато наступавшая ещё южнее 411-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник М.А. Песочин, поддержанная 7-й танковой бригадой, в первый день (18 января) смогла преодолеть сильное огневое сопротивление противника, расширила плацдарм на западном берегу Северского Донца и с утра 19 января продолжила продвижение в общем направлении на Чепель (село в 15 км южнее Балаклеи, недалеко от упомянутой выше Волобуевки). Оборона противника была полностью прорвана, оборонявшийся здесь 188-й полк немецкой 68-й пехотной дивизии понес тяжелые потери, и его остатки поспешно отходили в юго-западном направлении. Для их ликвидации полковник Песочин бросил подвижные отряды лыжников. Они наносили удары с флангов и с тыла, организовывая при этом засады. Кстати, полковник Песочин погиб уже в самом конце войны: «1 февраля 1945 года во время боя за Шедгау был тяжело ранен в голову и умер от ранений 03 мая 1945 года; похоронен на Лычаковском кладбище г. Львова на Холме Славы».
Неплохих результатов добились и соединения левого фланга 6-й армии – 393-я стрелковая дивизия под командованием полковника И.Д. Зиновьева и 270-я стрелковая дивизия под командованием полковника З.Ю. Кутлина. С выходом их частей на рубеж Протопоповка (25 км южнее Балаклеи) – Петровское (ещё на 8 км южнее) – Грушеваха (ещё на 6 км южнее) завершился разгром изюмской группировки противника.
Вместе с тем, наступление северного соседа – 38-й армии на чугуевском направлении – с самого начала не получило развития. Её правофланговые соединения, пройдя с тяжелыми боями около 10 км, освободили ряд населенных пунктов северо-восточнее Харькова, но дальше продвинуться не смогли. Этим-то и воспользовалось немецкое командование, чтобы перебросить войска из района Харькова к Балаклее.
Таким образом, несмотря на достигнутые успехи по прорыву немецкой обороны, противнику удалось на флангах прорванного участка протяжением более 75 км – справа в районе Балаклеи и слева в районе Славянска – отразить наступление советских войск, сохранить за собой Балаклею и Славянск. Требовалось как можно быстрее ликвидировать эти очаги немецкой обороны.
Руководитель операции маршал Тимошенко приказал командовавшему 6-й армией генералу Городнянскому совместными действиями двух правофланговых дивизий – одной с востока, другой с юго-востока и юга (т.е. Неборака и Бушева соответственно) – при поддержке фронтовой авиации нанести сильный удар по Балаклее и овладеть ею, а трём остальным дивизиям (Песочина, Кутлина и Зиновьева) продолжать преследование противника, начавшего отход в западном направлении.
В последующие дни в полосе наступления советских войск развернулись ожесточенные бои. Особого накала они достигли в районе Балаклеи. Частям 253-й стрелковой дивизии комбрига Неборак удалось 23 января прорваться к железнодорожной станции Балаклея (она лежит на северной окраине города), а 337-я стрелковая дивизия полковника С.М. Бушева, с приданной ей 7-й танковой бригадой полковника И.А. Юрченко, вышла на ближние подступы к Балаклее с юга.
В результате, Балаклея оказалась почти полностью окруженной, ее гарнизон сохранял связь с основными силами в Харькове только по узкой полосе местности, пролегавшей в районе опорных пунктов в Вербовке и Яковенково. «Насколько ожесточенные бои шли на участке фронта под Балаклеей, – пишет немецкий военный историк П. Карель, – свидетельствует тот факт, что полковник Бойс (командир 134-го полка немецкой 44-й пехотной дивизии) лично и его штаб неоднократно отбивались в ближнем бою пистолетами и ручными гранатами. В конце концов русский лыжный батальон достиг важной дороги Балаклея – Яковенково и закрепился в огромных соломенных скирдах. Бойс атаковал его со своим последним резервом, чтобы избавить боевую группу от смертельной опасности окружения. Русские не сделали ни шагу назад. Они все еще отстреливались из подожженных бомбардировщиками скирд и бились до последнего».
Тимошенко, Хрущёв и Баграмян в штабе Юго-Западного фронта в Воронеже «с минуты на минуту ждали сообщения о падении Балаклеи. Однако самоотверженные атаки не увенчались полным успехом, ибо противник снял до четырех пехотных дивизий из района Харькова и перебросил их к Балаклее, создав большое численное превосходство. К тому же удары советской авиации оказались недостаточно действенными».
27-го февраля 1942 г. командование Юго-Западного фронта утвердило оперативную директиву о проведении наступательной операции уже «по разгрому чугуевско-балаклеевской группировки противника. Цель операции: нанеся охватывающие удары силами 6-й армии с балаклейского выступа и 38-й армии – с чугуевского, окружить и уничтожить вражеские войска юго-восточнее Харькова и освободить Харьков» (опять).
Эта операция началась 7 марта. По ряду причин не удалось обеспечить внезапность удара: немецкие источники рассказывают о многочисленных перебежчиках с советской стороны, плюс работа воздушной разведки. Части и соединения 38-й армии в нескольких местах форсировали реку Северский Донец. Однако сильное сопротивление противника, сложные погодные условия (морозы, метели, заносы – у нас, к сожалению, в некоторые годы бывает такое и после 8-го Марта) затрудняли ведение активных боевых действий.
Бои в полосе 38-й армии, пытавшейся взять Чугуев, шли «с переменным успехом» до первых чисел апреля, и никакого результата не дали. А наступление 6-й армии в районе Балаклеи также не получило должного развития: здесь немецкие войска были лишь оттеснены на запад, прижаты к самому берегу Северского Донца. Но плацдармы на левом берегу, включая Балаклею, не оставили, через реку не переправились. Не достигнув успеха, в первой декаде апреля обе советские армии перешли к обороне.
Таким образом, в течение января-апреля 1942 года, Балаклейский узел сопротивления ликвидировать не удалось. Когда же наступил май, и началось то, последнее наступление, которое единственно и называют «Второй битвой за Харьков» (с 12 по 29 мая), то Балаклея даже не подвергалась давлению советских войск: мы обходили её с севера и с юга, в последнем случае всё глубже погружаясь в так называемый Барвенковский «котёл».
В частности, первоначально наступление на северном участке фронта (от Волчанска на запад) предполагалось вести силами 28-й и 21-й армий. Что касается 38-й армии генерала Москаленко, то 10 апреля была издана директива Юго-Западного фронта, которая предписывала 38-й армии передать северному соседу – 28-й армии – четыре стрелковые дивизии в их полосах обороны, мотострелковую бригаду, кавалерийский корпус и почти все средства усиления. В свою очередь, 38-я армия получала из 6-й армии две стрелковые дивизии (253-ю и 337-ю, упомянутые выше) в занимаемых полосах, т.е. стоявшие вокруг Балаклеи.
Ей ставились следующие задачи: «Прочно оборонять занимаемый рубеж, и особенно направления Чугуев – Купянск и Балаклея – Изюм. С начала наступления 28-й и 6-й армий активизировать оборону с целью сковывания противостоящих сил противника».
То есть, 28-я армия должна была наступать севернее Балаклеи, 6-я армия – южнее Балаклеи, а 38-я – стоять между ними (напротив Балаклеи) и ничего не делать. Однако затем это решение было пересмотрено, причём – в худшую сторону.
Генерал Москаленко вспоминает в мемуарах предшествующие события:
«… проверив подготовку 38-й армии к обороне, маршал С.К.Тимошенко поделился с ее командующим (Москаленко) своим новым замыслом: «Не надоело сидеть в обороне? – улыбаясь, спросил он, когда вернулись на командный пункт армии. И, не дав мне ответить, продолжал: – Знаю, надоело, и не одному тебе. Все мы предпочитаем наступление…».
Я полагал, что Семен Константинович собирается объяснить значение поставленной 38-й армии задачи на оборону, и уже приготовился сказать, что оно мне вполне понятно. Но маршал Тимошенко предостерегающе поднял руку: «Помолчи. Не перебивай, слушай внимательно, – откинувшись на спинку стула, он говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово. – Все время думаю о предстоящем наступлении. Беспокоит меня ударная группировка на старосалтовском плацдарме, руководимая штабом 28-й армии. Ударная группировка должна стремиться только вперед, не оглядываясь на свои фланги. Сможет ли? Справа ее действия прикроет Гордов. Фронт у 28-й армии широкий, штаб молодой, не сколочен, не имеет опыта руководства войсками в наступлении. Кто-то другой должен обеспечивать ее слева. Он же должен нанести удар в южном направлении и отрезать чугуевскую группу врага от Харькова…»
«Кто же будет слева? – продолжал маршал С.К. Тимошенко. – Ясно, 38-я армия. Решено, принимай у 28-й армии часть полосы наступления и подготавливай войска. Участок фронта от Балаклеи на запад передай Городнянскому (т.е. 6-й армии)».
Таким образом, по новому плану операции, Москаленко должен был даже не стоять вокруг Балаклеи (и тем более не пытаться взять её снова), а обходить Балаклею с севера, прикрывая 28-ю армию от возможного удара со стороны Балаклеи. О том, что удар из Балаклеи может быть нанесен не на север (во фланг 28 армии), а на юг – во фланг 6-й армии, никто из великих полководцев почему-то не подумал.
Этим не замедлил воспользоваться противник, который решил закрыть Барвенковский «котёл» ударами по сходящимся направлениям силами двух группировок: первая – 6-я полевая армия Паулюса, которая переходила в наступление из района Балаклеи на юг (на Славянск); вторая – 1-я танковая армия Клейста, наступавшая из района Славянска на Балаклею.
Начав контрнаступление 17 мая, уже через 5 дней – к исходу 22 мая – противник ударными группировками с юга вышел к Балаклее, тем самым перерезав пути отхода советских войск за Северский Донец. Окружение советских войск в Барвенковском «котле» стало реальностью, а дальше вы знаете.
На фото: панорама Балаклеи.
Интерактивная карта боевых действий:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor:553dbfa0281114641c3d580457171373a9a4c8d64460703dff7142787413fb84&source=constructorLink
