Инстаграм одного юнкера
Александр Куприн «Юнкера» — 7 из 10
[Music theme: Gothic Storm Music — Russian Fairytale Main]
Последний роман Куприна увидел свет в 1933 году, но по своему духу целиком принадлежит уже давно ушедшему XIX веку, ведь в основе сочинения лежат явления и факты из жизни самого писателя, относящиеся к периоду учебы в Кадетском корпусе (1880 — 1888) и Александровском военном училище (1888 — 1890). Книга представляет собой собрание рассказов разных лет (некоторые писались еще до революционных событий в России, другие уже в эмиграции), объединенных общей темой, и в сущности продолжает также несущую в себе автобиографические черты более раннюю повесть «На переломе (Кадеты)» (1900), которая наглядно живописует специфические нравы и порядки, господствующие в закрытом мужском учебном заведении: болезненная адаптация к непривычным условиям, скука, казенщина, зубрежка, формализм, некомпетентные и зачастую злоупотребляющие алкоголем преподаватели, равнодушные воспитатели, ушлый вспомогательный персонал, телесные наказания, систематические издевательства над более слабыми, травля инаковых и неугодных соучеников... При всем при этом кадеты здесь — живые мальчишки, всегда готовые пошутить, выкинуть очередную шалость или побравировать собственной удалью и молодцеватостью перед товарищами; они боятся, что родные могут не прийти забрать их домой на выходные, искренне гордятся своими новым положением и униформой... Настроение более позднего творения совершенно иное: храбрые орлы-юнкера легко и радостно овладевают ратной наукой, грезят о государевой милости, дружно шагают строем и резво гоняют за пироженками в ближайшую кондитерскую; как один проникнутые царящей в казармах атмосферой единства, дружбы и гармонии.
Живется юнкерам весело и свободно. Учиться совсем не так трудно. Профессора - самые лучшие, какие только есть в Москве. Искусство строевой службы доведено до блестящего совершенства, но оно не утомляет; оно граничит со спортивным соревнованием. Правда, его однообразие чуть-чуть прискучивает, но домашние парады с музыкой в огромном манеже на Моховой вносят и сюда некоторое разнообразие. А кроме того, строевое старание поддерживается далекой, сладкой, сказочной мечтою о царском смотре или царском параде.
Вот только настоящего коллектива за всей этой сахарной глазурью не разглядеть. Да и само обучение в военном заведении идет скорее фоном, личным переживаниям главного героя уделяется куда больше внимания. Александр Иванович безудержно предается ностальгии, наполняя текст тактильными и обонятельными ощущениями, смакуя запахи только что натертых мастикой полов, березовой листвы, почек бальзамического тополя, воска и ладана; шершавость и теплоту молдаванского полотна, крепость и упругость девичьего тела. Он откровенно любуется москвичами и старой столицей, по ходу отпуская пару насмешливых замечаний в сторону города Петра и петербургских щеголей. Друг за другом мелькают прелестные женские портреты, объекты пылкой юношеской любви. Каждый уголок книги залит солнечным светом, пробивающимся сквозь любые тучи, а отдельные эпизоды изложены с удивительными выразительностью и теплотой. Но Куприн пишет не как оно было, а как ему хочется помнить. Поэтому все сочинение в целом лишается естественности и отчаянно напоминает какой-нибудь красивый профиль в инстаграме, где к каждой фотографии применен теплый ламповый фильтр: однотонность быстро приедается, и чем дальше, тем больше осознаешь глубину пропасти, разделяющую реальную жизнь и тщательно выстраиваемый публичный образ. Невыносимо высоких концентраций всеобщая лепота достигает в финале, где, похоже, просто добирался объём заключительных глав пространными рассуждениями о мудрости рядового солдата (несколько сомнительные измышления для двадцатилетнего без пяти минут офицера) и вызывающей умиление фигурой императора (представить себе растроганным Александра III — задача прямо-таки невыполнимая):
Конечно, русскому царю, повелевающему шестой частью земного шара и непрестанно пекущемуся о благе пятисот миллионов подданных, просто физически невозможно было бы подписывать производство каждому из многих тысяч офицеров. Нет, он только внимательно и быстро проглядывает бесконечно длинный ряд имен. Уста его улыбаются светло и печально.– Какая молодежь, – беззвучно шепчет он, – какая чудесная, чистая, славная русская молодежь! И каждый из этих мальчиков готов с радостью пролить всю свою кровь за наше отечество и за меня!
Композиция романа, составленного из самостоятельных рассказов, так же накладывает свой отпечаток, из-за чего некоторые детали и сцены повторяются один в один. Однако, язык великолепен, повествование исподволь увлекает, у каждого из персонажей рельефно выписаны несколько ярких личностных качеств, и чтение идет легко и плавно. В итоге получаем прекрасное произведение для юношества и тех взрослых, которых не будет тяготить общая елейность.
_____________________________________________________________________________________
Как бы мог выглядеть профиль главного героя alehan_androv:
NB: Фотографии конкретных учебных мест и улиц подобраны точно, но с прочими местами, людьми и датами пришлось обойтись куда более свободно. Подписи и ссылки на источники прилагаются, чтобы было ясно, где изображены непосредственные места событий, а где — вариация, как это могло бы выглядеть.
Как бы мог выглядеть профиль главного героя романа Александра Куприна «Юнкера» alehan_androv:
NB: Фотографии конкретных учебных мест и улиц подобраны точно, но с прочими местами, людьми и датами пришлось обойтись куда более свободно. Подписи и ссылки на источники прилагаются, чтобы было ясно, где изображены непосредственные места событий, а где — вариация, как это могло бы выглядеть.
2-й Московский Императора Николая I кадетский корпус
Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.
Александр Иванович Куприн во время обучения в Императорском 2-й Московском Николая I кадетском корпусе
Дачница
Хожу ли я, брожу ли я,
Все Юлия да Юлия.
В июне и в июле я
Влюблен в тебя, о Юлия!
На зов твой не бегу ли я
Быстрее пули, Юлия?
И описать смогу ли я
Красы твои, о Юлия!
Экзамен по закону божию в 1-м Московском кадетском корпусе
Его невольно и как-то печально поразило: какая малая кучка сверстников собралась в голубой просторной комнате, – пятнадцать-двадцать человек, не больше, а на последних экзаменах их было тридцать шесть. Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались в старшем классе на второй год...
Кадеты VII класса 1-ой роты на строевых занятиях
Почему-то жалко стало Александрову, что вот расстроилось, расклеилось, расшаталось крепкое дружеское гнездо. Смутно начинал он понимать, что лишь до семнадцати, восемнадцати лет мила, светла и бескорыстна юношеская дружба, а там охладеет тепло общего тесного гнезда, и каждый брат уже идет в свою сторону, покорный собственным влечениям и велению судьбы.
Разные виды форм юнкеров Александровского военного училища
Каждую среду на полдня и каждую субботу до вечера воскресенья юнкера ходили в отпуск. Злосчастные фараоны с завистью и с нетерпением следили за тем, как тщательно обряжались обер-офицеры перед выходом из стен училища в город; как заботливо стягивали они в талию новые прекрасные мундиры с золотыми галунами, с красным вензелем на белом поле. Мундиры, туго опоясанные широким кушаком, на котором перекрещивались две гренадерские пылающие гранаты. На левом боку кушака прикреплялся штык в кожаном футляре.
Старший портупей-юнкер Александровского военного училища
...выходной костюм довершался летом – бескозыркой с красным околышем и кокардой, зимою – каракулевой низкой шапкой с золотым (медным) начищенным орлом. И тот и другой головной убор бывал лихо и вызывающе сдвинут на правый бок.
Спальня 4-й роты - приготовление уроков
Учить лекции и делать чертежи приходилось в спальне, сидя боком на кровати и опираясь локтями на ясеневый шкафчик, где лежали обувь и туалетные принадлежности.
Гимнастический зал - занятия гимнастикой
...все они были страстными поклонниками циркового искусства и нередко почти всей ротой встречались в субботу вечером на градене цирка Соломонского, что на Цветном бульваре. Их тянули к себе, восхищали и приводили в энтузиазм те необычайные акробатические трюки, которые на их глазах являлись чудесным преодолением как земной тяжести, так и инертности человеческого тела.
[...]Курсовой офицер Николай Васильевич Новоселов [...] ворчал недовольным голосом, созерцая какую-нибудь «чертову мельницу»: «И зачем? И для чего? В наставлении об обучении гимнастике ясно указаны все необходимые упражнения. А военное училище вам не балаган, и привилегированные юнкера – вовсе не клоуны».
...мать трех сестер Синельниковых, Анна Романовна, очень полная, очень высокая и до сих пор еще очень красивая дама...
Была какая-то особенная магнетическая прелесть и неизъяснимая атмосфера общей влюбленности в этом маленьком деревянном уютном домике. И все женщины в нем были красивы...
К барышням приходили гимназические подруги и какие-то дальние московские кузины, все хорошенькие, страстные танцорки, шумные, задорные пересмешницы, бойкие на язык, с блестящими глазами, хохотушки.
...Юлия, в белом шелковом платье, с огромным шлейфом, который поддерживали два мальчика, покрытая длинной сквозной фатою... Покорни весь сиял; сиял от напомаженного пробора до лакированных ботинок; сиял новым фраком, ослепительно белым широким пластроном, золотом запонок, цепочек и колец, шелковым блеском нового шапокляка.
Классная комната - репетиция
– Амбразура, или полевой окоп, или люнет, барбет, траверс и так далее. – Затем он начинал молча и быстро чертить на доске профиль и фас укрепления в проекции на плоскость, приписывая с боков необычайно тонкие, четкие цифры, обозначавшие футы и дюймы. Когда же чертеж бывал закончен, полковник отходил от него так, чтобы его работа была видна всей аудитории, и воистину работа эта отличалась такой прямизной, чистотой и красотой, какие доступны только при употреблении хороших чертежных приборов.
Лекция оканчивалась тем, что Колосов, вооружившись длинным тонким карандашом, показывал все отдельные части чертежа и называл их размеры...
Юнкерский барак
Каждый день стрельба и стрельба, каждый день глазомерные и компасные съемки, каждый день батальонные учения и рассыпной строй. Идут постоянные дожди, когда юнкера сидят по баракам и в тысячный раз перезубривают уставы и «словесность».
Извозчик
– Четыре тройки от Ечкина. Ечкинские тройки. Серые в яблоках. Не лошади, а львы. Ямщик грозится: «Господ юнкеров так прокачу, что всю жизнь помнить будут». Вы уж там, господа, сколотитесь ему на чаишко. Сам Фотоген Павлыч на козлах.
Какими огромными, неправдоподобными, сказочными показались Александрову в отчетливой синеве лунной ночи рослые серые кони с их фырканьем и храпом: необычайно широкие, громоздкие, просторные сани с ковровой тугой обивкой и тяжелые высокие дуги у коренников, расписанные по белому неведомыми цветами.
Княжна Зинаида Юсупова
...он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы...
Юнкера-александровцы
Дружба Александрова с Венсаном с каждым днем становилась крепче. Хотя они вышли из разных корпусов и Венсан был старше на год.
Вероятно, выгибы и угибы их характеров были так расположены, что в союзе приходились друг к другу ладно, не болтаясь и не нажимая.
Коридор - перекличка юнкеров
Утренняя перекличка – самый важный и серьезный момент в дневной жизни роты. После оклика всех юнкеров поочередно фельдфебель читает приказы по полку. Он же назначает на сутки одного дежурного из старшего курса и двух дневальных из младшего, которые чередуются через каждые четыре часа, он же объявляет о взысканиях, налагаемых начальством.
Любовь Кулунчакова, мать Куприна
Ах, какая ты у меня восторгательная, мамочка. Какая ты золотая, брильянтовая!
Купальня и баня в летнем лагере Александровского военного училища
Внизу, за лагерной линией, в крутом овраге, выстроена для юнкеров просторная и глубокая купальня, всегда доверху полная живой, бегучей ключевой водой, в которой температура никогда не подымалась выше восьми градусов. А над купальней возвышалось кирпичное здание бани, топившейся дважды в неделю. Бывало для иных юнкеров острым и жгучим наслаждением напариться в бане на полке до отказа, до красного каления, до полного изнеможения и потом лететь со всех ног из бани, чтобы с разбегу бухнуться в студеную воду купальни, сделавши сальто-мортале или нырнувши вертикально, головой вниз.
Сельская девушка
Вдруг женский грудной голос окликнул его из ржи, стоявшей золотой стеной за дрожкой:
– Эй, юнкарь, юнкарь! Погоди, сделай милость!
Он остановился, часто дыша, и обернулся. С лица его струились капли пота.
На меже, посреди буйной ржи, окруженная связанными снопами, сидела крестьянская девушка из Всехсвятского, синеглазая, с повитой вокруг головы светло-русой, точно серебристой косой.
Куприн - молодой офицер
Он примерил массу вещей: мундир, сюртук, домашнюю тужурку, два кителя из чертовой кожи, брюки бальные и брюки походные. Он с удовольствием созерцал себя, многократного, в погонах и эполетах, а старик портной не уставал вслух восхищаться стройностью его фигуры и мужественностью осанки.
Александровское училище
Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага.