Экранное время⁠⁠

Экранное время

Эта история произошла со мной в начале моей актерской карьеры. Я был чертовски красив, не в меру амбициозен и неприлично беден. Я подавал надежды, как клюшки для гольфа в загородном клубе, где мне удалось познакомиться с Хершелом Говардом—младшим, усатым толстяком, который мнил себя лучшим продюссером Голливуда. Однако, он был не дурак, раз разглядел меня, и еще за одну симпатичную кралю, по имени Одри Мактавиш. Меня, девчонку и еще дюжину таких же ребят как мы, набранных из театральных трупп и актерских училищ, отвезли в прибрежный теплый городок, дабы мы снялись в молодежном сериале, где детки богатых родителей отрываются на весенних каникулах, строят любовь, рушат козни, зарабатывают первые кровные деньги, учатся взрослой жизни и тому подобное. Хершел старался выбить для меня и Одри как можно больше экранного времени, он видел в нас талант и потенциал, поэтому мы полностью отдались в его распоряжение, слушаясь его, словно командира и доверяя ему, как отцу родному.

Меня поселили в одном номере вместе с ирландским конопатым рыжеволосым парнишкой по имени Сол О'Коннор. Мне он сразу не понравился, потому что он не пил, не играл в покер и не заглядывался на местных девчонок, пытаясь охмурить их тем, что он актер из большого города. Конечно он не артист, а просто мнительный кусок дерьма, но не об этом речь...

Так же, в мотеле где мы с этим рыжим ублюдком жили, водился один забавный чернокожий уборщик по прозвищу Бубба. Настоящий африканец, двухметроворостая детина, щуплый и тощий как глист, но жилистый, из-за постоянных физических нагрузок, которые выпадали на его нелегкую долю. Как—то раз я стоял возле своего двери своего номера и курил (Сол не переносил табачный дым, и я соизволил все же уступить ему в этом вопросе, не заставляя его становиться пассивным курильщиком). Именно в этот момент мимо меня прошел этот потомок африканских вождей. Вид у него был какой—то потерянный.

— Эй, Бубба, шоколадная мордашка, что стряслось? — поинтересовался я.

Он долго смотрел куда-то мимо меня, словно пялился на мое левое ухо, а может на стену за моей спиной, а потом томно вздохнув, сказал:

— Жизнь дерьмо, беленький.

— Согласен. Сигаретку? — я протянул ему мятую пачку "Лаки Страйка".

Его длинные пальцы, с одной стороны коричневые, а с другой розовые, словно шоколадное и клубничное мороженное, ловким движением выхватили папиросу. Я дал ему прикурить. Мы разговорились. Я, как настоящий мастер своего дела, говорил поставленным громким голосом, он что-то лепетал про политику, автомобили, местное население, в частности, про девчонок.

— Кстати, Бубба, ты уже подцепил пару белых кисок? Им пришлась по вкусу твоя чёрная мамба? — усмехнулся я, выдохнув кольцо дыма.

Негр отвел глаза в сторону, и кожа на его лице стала фиолетовой, словно слива. Это они так краснеют, подумал я. В пятидесятых к африканцам относились не слишком учтиво, но этот парень казался мне нормальным типом.

— Мне нужно продолжать уборку, мистер К.

— Зови меня просто Никки, приятель. — я протянул ему руку, моя крошечная белая ладошка потонула в его необъятной черной лапе.

Этот неловкий разговор и положил начало нашему знакомству.

Через пару дней, когда мы все освоились, начались съемки. Стали распределять роли. Видели бы вы мою морду, когда главную роль отдали рыжему ирландскому подонку, а красавчик Никки К. стал играть эпизодическую роль спасателя, который появляется в сериале всего пару раз. Черт, да у меня даже толковых постельных сцен не было! Единственный запоминающийся момент, это когда я должен был вытаскивать тощую молодую девчонку из воды и делать ей искусственное дыхание, а потом мы появлялись на карнавале в конце сериала как пара и танцевали твист. Ну и дерьмо!

— Ну и дерьмо! — озвучил мои мысли наш с Одри продюсер.

— Послушайте, мистер Говард, на мне в этом деле можно поставить крест, режиссер не станет слушать меня. Если бы у меня в штанах не болтался мой восьмидюймовый болт, а было бы что-нибудь другое, он прислушался бы ко мне, а так - увы! — сказал я, положив руку на яйца, в качестве доказательства своих слов.

Хершел посмотрел на меня, повел усами и сказал:

— Моя надежда это Одри. Красотка Одри. Надо заставить старого козла выделить для нее побольше экранного времени и убедить его дать ей главную роль.

— Что ж, есть только один верный способ сделать это, и мы с вами оба понимаем какой, — сказал я, нахмурившись.

— Черт, нам предстоит нелегкий разговор с ней.

— Вам, мистер Говард... вам! — сказал я, выходя из его кабинета.

Я лежал на кровати и курил свои "Лаки Страйк". Мы с Хершелом понимали, что актерское мастерство дам в Голливуде определяется размером их бюста и умением делать толстосумам, воротилам кинобизнеса, приятное. Мои мысли прервал скрип распахнувшейся двери. В комнату вошел мой сосед, Сол.

— Черт тебя побери, Ник, опять ты надымил? Ты же знаешь, у меня аллергия! — рыжий ублюдок закашлялся.

— Ты же знаешь, что мне глубоко насрать, рыжик, — сказал я, выпустив красивое колечко сизого дыма в потолок.

— Рано или поздно ты посадишь себе голос из-за этого дерьма, не сможешь выступать и сдохнешь лет в пятьдесят из-за рака легких! — воскликнул ирландский выродок.

Не знаю почему, то ли от выпитого виски с содовой, то ли от моего дерьмового вспыльчивого характера, я чертовски рассердился, привстал с кровати и заорал:

— А может быть тебя завтра переедет автобус, или я так набью тебе морду, что тебя мать родная не узнает, и на своей карьере ты сможешь поставить крест!

— Сволочь, еще одно слово, и я вобью твои зубы тебе в глотку, Никки!

— Считай, что я его сказал, рыжик! — сказал я, выпрямляясь во весь рост и принимая боксерскую стойку.

Я забыл о двух вещах: я не умею драться, и от ирландцев следует ждать подлости. Удар в пах и короткий хук с левой отправили меня в нокаут. Из носа текла тонкая струйка алой крови, а яйца казались чугунными.

— Дерьмо ты собачье, а не боец. — Сол плюнул на меня и захлопнул дверь.

— Придется просить себе другую комнату... — пролепетал я голосом Микки Мауса, и не без труда, поднялся на ноги.

Когда я подошел к кабинету Говарда-младшего, его дверь резко распахнулась и оттуда вылетела, красная как рак, Одри, что-то громко вереща, а за ней выскочил наш продюсер, размахивая какими-то печатными листами.

— Постойте, мисс Мактавиш! — подождав пару секунд и не услышав ответа, Хершел в сердцах кинул бумаги на пол. — Дьявол!

— Мистер...

— Дьявол! — опять воскликнула эта трехсотфунтовая туша. — Никки, что с твоей очаровательной мордашкой?

— Выпал из самолёта. Мне нужна другая комната. Мы с Солом не смогли подружиться.

— Клал я на тебя и на твоего Сола. Другой комнаты нет, либо спишь с ним, не в прямом смысле, мать твою, я говорю, в одной комнате, либо ночуешь в коридоре или на улице. Чувствую, тебе и роль спасателя не достанется, Никки-бой.

Я стиснул зубы и представил, как мой пудовый кулак тонет в жирном брюхе этого борова.

— А Одри достанется главная роль, а, Хершел? — с издевкой спросил я, подняв бровь.

— Не дерзи мне, парниша! — пару секунд Говард-младший молчал. — Нет, боюсь не достанется. Стоило мне только заговорить с ней о том, что ей возможно придется порхать, словно бабочка, над цветочком нашего обожаемого режиссера, как она рассвирепела и выскочила из моего кабинета, впрочем, ты и сам это видел.

— Есть ли какой-то выход? Или мы в полной заднице?

— Иди проспись, от тебя воняет как от осла, а завтра поговорим, может быть, я что-нибудь придумаю! Все, чао! — он захлопнул дверь своего кабинета, и я услышал, как два кубика льда зазвенели, ударившись о стеклянный стакан для виски.

Ночка выдалась теплая, я немного прогулялся, побродил по парку, выбрал неприметное местечко и улегся на деревянной длинной скамье. Красота. Ночное небо, россыпь звезд, словно веснушки на мордашке рыженькой девочки... нет, не будем о рыжих, не сейчас. В любом случае, все было не так плохо. Кровь под моим носом засохла, глаз, хоть и опух, но болел не столь сильно, яйца перестали гудеть, словно моя голова с похмелья, и жизнь, кажется, налаживалась. Я уже видел десятый сон, как до моего плеча кто-то резко дотронулся.

— Слушайте, офицер, я все объясню, мой друг... — начал бормотать я, поспешно принимая сидячее положение на лавке. В те времена легко могли привлечь за бродяжничество, а для полного счастья, мне только этого и не хватало.

— Никки, это я, Бубба. Я не сразу вас узнал. Что вы делаете тут в столь поздний час? Это что, кровь?

Я посмотрел в его большие печальные глаза пару секунд, медленно вздохнул и ответил:

— Я здесь спал, пока ты не разбудил меня. И нет, это малиновый джем у меня под носом.

— Закурите? — Бубба протянул мне пачку "Кэмэл". Я не стал отказываться. — Шеф, можно говорить откровенно?

— Я тебе не шеф, Бубба. Говори, — он чиркнул спичкой, я выпустил струю дыма из опухшего сизого носа.

— У меня никогда не было женщины, Никки. — сказал он.

— В этом деле я тебе не помощник, красавчик, если ты на что-то намекаешь.

Пусть было довольно темно, и лишь звезды освещали нас, я заметил как он покраснел. Или посинел. Черт разберешь этих негров. Короче, он смутился!

— Шеф, я ни на что не намекаю. Просто вы...

— Ты, а не вы.

— Ты меня об этом спрашивал, а я не нашел что ответить.

— Все еще будет, Бубба, не парься. Сколько тебе?

— Двадцать четыре года.

— Ну, четверть жизни уже почти позади, однако, ты успеешь наверстать упущенное.

— Ник, я просто черномазый, который вытирает ваши белые задницы. Из всех вас, маленьких слащавых недоносков, которые считают себя пупом земли, ты самый нормальным тип, который не стал оскорблять меня и помыкать мной.

— Моя мама говорила мне, что я славный малый. — усмехнулся я. — Вру, она так никогда не говорила. Она говорила, чтобы я убрал свои штиблеты с дороги и поставил их на полку для обуви. Или чтобы я шел есть. Или чтобы я не паясничал. Еще она говорила, чтобы я не смел заявляться домой пьяным. Именно поэтому я всегда разбрасываю обувь и носки, потому я стал актером, и именно поэтому я пью как сам дьявол.

— Ник, шеф, у тебя еще все впереди. У тебя есть талант. Мой талант в том, чтобы выносить дерьмо за такими как ты.

— Ты не прав. Ведь есть что-то, что интересует тебя кроме моего дерьма, Бубба?

— Джаз.

— Ты слушаешь его?

— Да. Я хочу накопить денег на саксофон и брать уроки. Вряд ли кто-то захочет учить негра, но я попробую.

— Негры, мать твою, Бубба, это лучшие джаз-исполнители. Возьми например Луи Армстронга.

— Луи Армстронг не станет учить Буббу Фримена. — покачал головой уборщик.

— Не вешай нос, приятель. Тебе не хватает самоуверенности!

Мы продолжали разговор в таком ключе еще час или два, потом он предложил мне переночевать у него в каморке. Я спал на его кровати, а он сидел у окна и курил.

Наступило утро. Я хотел зайти к своему продюсеру, но Хершела не было на месте, дверь кабинета была заперта на ключ, внутри было тихо. Я представил, что этой ночью он напился как свинья, вырубился, ударился головой о край стола и сейчас лежит там, внутри, в луже собственной крови и блевотины, а пуговицы на рубашке разлетелись по разным углам, и последнее, что он видел это своё волосатое пивное брюхо. Однако, на стоянке не оказалось его красного "понтиака", следовательно, он уехал в город по делам. Ладно, шут с ним. Я соскрёб мелочь со дна бумажника и пошёл в ближайшее кафе завтракать и похмеляться.

Вскоре, началась следующая репетиция, я немного на неё опоздал. Что самое интересное, вокруг Сола и еще одной крали, которая претендовала на главную роль, свилась уже небольшая группа актёришек. Типичная иерархия в животной среде. Альфа-самец и альфа-самка. Слабые и бездарные пытаются купаться в лучах их славы. Они косились на меня и шушукались. Понятно, кто теперь здесь омега, мать вашу за ногу, подумал я. Одри стояла где-то позади, ее почти не было видно. Я подошел к ней, поздоровался, спросил как ее дела и всё в таком духе.

— Слушай, скажи, если не секрет, что тебе вчера говорил мистер Говард? — спросил я, словно ничего не знал.

Одри потупила глаза:

— Слушай, Ник, я правда не хочу об этом говорить.

— Зато я хочу тебе кое-что сказать, мисс Мактавиш. Видишь этого рыжего ублюдка и эту мелкую блондиночку. Они заняли наши с тобой места. Ты ведь понимаешь, что самый крутой актер здесь я, а самая обворожительная актриса -ты?

Одри кивнула.

— Рыжий ублюдок не слабо вдарил мне, видишь мой носик и глазик? Роскошно, да? Так вот, эта херня пройдёт, а вот если мы выдернем роли прямо из их лап, то на их сердце и душе останется такой рубец, что они будут просто готовы лопнуть со злости. Единственное что от тебя требуется… войти в расположение режиссера.

— Вернее, это он должен будет "войти" в "мое расположение" , да, Никки? А что будешь делать ты? Может это тебе следует ему отсосать? — Одри сказала это чертовски громко, пара человек обернулась, некоторые сделали вид, что не слышат этих криков из вежливости. — Я девушка, у меня есть принципы, меня не так воспитывали. Я не собираюсь добиваться всего этого через постель, у меня хорошая внешность, приятный голос и я не лишена таланта. Я не хочу вести себя как дешевая профурсетка!

Я покачал головой. С одной стороны, она была права. Мораль и всякое такое дерьмо. А с другой стороны, ей светила отличная роль в неплохом сериале, который будут крутить по всей стране. А если я смогу вписаться, то и мне тоже. Популярность и светлое будущее нам обеспеченно. Всего лишь час, да что там, пара минут в объятиях этого волосатого озабоченного ублюдка, который тут всем заправляет и мы в шоколаде. Мы с мистером Говардом-младшим прекрасно понимали, что Одри была та ещё штучка, и он бы не посмел отказаться. Вот как бы поступили вы, если бы ваша карьера зависила от небольшого перепихона с кем-то, кто вам не слишком приятен? Конечно, если вы мужик, и вам предложили бы трахнуть омерзительную толстуху, то вы бы взяли яйца в кулак и принялись бы за дело, думая о чём-то возвышенном и прекрасном, но другое дело, если вы девушка, и, если вы, не дай бог, ещё девственница. На счет Одри я не мог сказать этого наверняка, но ей только-только исполнилось восемнадцать, она выглядела совсем юной, хоть и была чертовски сногсшибательной, но все же, кто его знает, чем черт не шутит, а?

К обеду репетиция закончилась, я снял узкие плавки и спасательный жилет, кинул бинокль на песок, переоделся и вернулся в мотель. У входа я столкнулся с Буббой.

— Как жизнь, приятель? — поинтересовался я.

— Все так же. Дерьмо белых людей пахнет ничуть не лучше чем дерьмо чёрных.

— Знаешь, я...

— Никки, детка, зайди на минутку! — крикнул из раскрытого окна Хершел, который успел вернуться и припарковать свою тачку на стоянке, с другой стороны мотеля.

— Впрочем, неважно. Бубба, мне пора, — мы пожали руки и я стал подниматься наверх. Когда я вошел в кабинет, то не обнаружил лужи крови или блевотины, лицо толстяка не было опухшим и разбитым, наоборот, на нем было что-то типа улыбки, которую было не очень хорошо видно из-за густых усов. На письменном столе, возле печатной машинки, стоял какой-то флакон.

— Ты сразу обратил внимание на него, да? — спросила эта пародия на жизнь, покрутив стеклянный бутылёк между коротеньких потных пальцев. — Напряг одного знакомого фармацевта. Прикинь, вместе учились на юридическом, он стал работать в аптеке, а я стал нянчиться с такими как ты и Одри, вот умора. Ну ладно, тебе наверное хочется узнать, что же такое находится внутри, и как оно поможет нашему общему делу?

— Сгораю от нетерпения, мистер Говард! — с издёвкой воскликнул я, подпрыгнув на месте. Он не обратил внимание на мою выходку.

— Это мощнейший афродизиак. Слыхал такое слово? Если выпить такую штуку, то стояк у тебя будет просто каменный. А если ты баба, то твой подвал затопит так, что тебе и сотня сантехников не поможет, понимаешь к чему я клоню? Эту штуку добывают из простаты каких-то обезьян, туда насыпают измельченный рог носорога, кидают травы и ягоды, настаивают в винных погребах. Так мне сказал мой товарищ, он в этом деле специалист. Эта штука стоила мне две с половиной сотни, прикинь? Если все пойдет по плану, то эта инвестиция окупится в тысячу раз. Единственное, что надо сделать, это заставить мисс Мактавиш выпить содержимое.

— Я так полагаю, ей не следует знать, что находится внутри?

— А ты не такой тупой, каким кажешься. Подлей эту смесь ей в коктейль. Когда Одри раскроет себя с лучшей стороны для режиссера, то он у нас будет по струнке ходить! Она сможет просить его о чем угодно.

— Сделаю, — сказал я, выхватив пузырёк из пухлых лап Хершела.

В коридоре я столкнулся сразу с двумя интересными личностями: с Солом и Буббой. Негр подметал рассыпанный поп-корн, доставая маленькие зернышки из ворсинок ковра, которым был устлан пол. Сол проходил мимо него, и дал негру пинка под зад.

— Смотри куда прешь, черномазый! — весело хохотнул рыжий, но когда он заметил меня, то сразу помрачнел. — Что, Никки, добавки захотел?

— Твоя мама никогда не отказывалась от добавки, О'Коннор. Такая ненасытная, знаешь ли. — засмеялся я, водя ладонями по своим причинным местам.

— Ну все, ты опять огребаешь!

Только он замахнулся, как я услышал громогласный голос владельца мотеля у себя за спиной:

— Слушайте, вы, щенки! В моем мотеле без драк! Если хотите махаться, то валите на улицу, ясно вам? Выселю, если выкините подобное еще раз!

Его хриплый бас смог нас мгновенно утихомирить.

— Тебе повезло, ублюдок. — процедил сквозь зубы ирландец, проходя мимо меня.

— Маме твоей повезло, что ей встретился такой мужчина как я, — и забыв про Сола, я обратился к Буббе: — Почему ты позволил ему пнуть тебя? Зачем ты спустил эту выходку ему с рук? Ты же вдвое выше и сильнее чем он.

— Потому что я раб, Никки, вот почему, — негромко промолвил негр.

— Эй, Фримен, что ты там лепечешь? Мне показалось, или ты обратился к нашему постояльцу по имени?! — крикнул владелец мотеля. — Что за фамильярность?

— Расслабься, шеф, все четко! — ответил я, обернувшись через плечо.

продолжение в комментариях....