Я зубного не боюсь...⁠⁠

Как и во всех хоррорах, ничто не предвещало беды. Началось все с самого обычного бытового, можно сказать, случая: отвалился кусок зуба. Я посмотрел на печально торчащий остаток корня, всплакнул и, так сказать, ритуально проводил зуб в последний путь, то есть, в помойку.

И с утра сегодня пошел в стоматологию.

— Удалить бы, — задумчиво сказала врач. — Вот направление, давайте, удаляйте.

Часы весело показывали 15:03, за окном не пели птицы (ввиду отсутствия), а я сидел в кресле хирурга-стоматолога.

— Анестезию делаем бесплатную или платную? — спросил меня хирург и зловеще пошевелил повязкой.

— Цена вопроса? — оживленно поддержал я беседу.

— Одна ампула — четыреста писят, две — шестьсот семь.

— Две, — сказал я.

Со стороны кошелька донеслось «Отвори потихоньку калитку», плавно перерастающее в «По диким степям Забайкалья».

— Две так две, — дружелюбно сказал хирург и вкатал мне в челюсть два укола.

Челюсть онемела, я и кошелек тоже.

Дальше хоррор вспомнил, что он хоррор и что-то маловато во всем происходящем саспенса, трагедии и кровищи.

— Кррак! — ехидно сказал удаляемый корень зуба. — Внимание. РАСТОПЫРИВАЮСЬ.

— Ой, — сказал хирург. — Что-то я только половину достал.

«Эх, мама», — подумал я и непринужденно улыбнулся.

— Сейчас достанем, — сказал хирург и подвинул ближе лоток всяческих инструментов, как мне показалось, не отмытых от крови предыдущих жерт… пациентов. Клянусь, там были стамеска, паяльник, советские плоскогубцы, тиски и гвоздь-«двадцатка». — Голову вот сюда, рот откройте пошире и…

— Кррак, — сказала половина половины корня зуба.

— Сейчас подождем коллегу, — грустно сказал молодой хирург. — У вас там корень под углом.

Коллега оказался мужчиной в пытках поднаторевшим, решительно уложил меня на кресло горизонтально и рванул из меня клещами остатки зуба, души и совести.

— Мда… Что-то не то. ПОСТУЧАТЬ НАДО.

В этот момент я еще смотрел на лампы и мучительно размышлял, не стоит ли сбежать, пользуясь тем, что врачи отвернулись. Не сбежал. ЗРЯ ОЧЕНЬ ДАЖЕ ЗРЯ. «Постучать» оказалось решительной медсестрой с киянкой. Каждый удар отзывался болью во всех здоровых зубах, желанием заорать и попыткой побега. Какое там…

— Что-то не вижу я ваш корень, куда он там обломился. Сделаем снимок.

Поскольку анестезия действовала, я не замечал того, что изо рта катится кровь, опомнился лишь тогда, когда залил ей свитер. В коридоре на меня смотрели с ужасом, вся нижняя часть лица была в засохшей крови.

— А что с вами там делали? — осмелилась спросить какая-то бабулька.

— Лечили, — грустно сказал я.

Очередь в коридоре изрядно поредела.

Снимок зуба заставил хирургов посовещаться, после чего мою челюсть принялись ломать дальше.

— ПОСТУЧАТЬ НАДО, — был приговор.

Я пытался думать о хорошем, о коте, о доме, о том, что однажды это закончится, а кот, сука такая, лежит со своими здоровыми зубами, паскуда. В мою челюсть долбилась киянка. Анестезия прекращала действовать. Жизнь напоминала съемку плохого хоррора. Потому что в хороших обычно от маньяка можно сбежать.

— Еще раз снимок, что-то не вижу, куда верхушка зуба уплыла.

Второй снимок ничего не прояснил. Хирурги пожали плечами.

— ПОСТУЧАТЬ НАДО.

Сбежать мне не дали отказавшие ноги — мне добавили третий укол анестезии. Еще пять минут мне во всех позах выворачивали челюсть, я хотел быть змеей, размышлял, как с соседнего кресла умудряются вот уже четыре человека так дико орать от боли, из меня-то ни слова не вылетало.

— Вы молодец, — ласково сказал хирург и помахал в воздухе какой-то штукой, похожей на плоскую отвертку, измазанную в крови. — Сейчас снимочек сделаем еще один.

— А что ж не постучать-то? — печально спросил я и побрел на третий снимок.

Очередь провожала меня сочувствующими взглядами, прижизненно канонизируя как святого мученика.

Часы показывали 17:15, кровь не останавливалась, руки, лицо и свитер я оттирать уже не пытался.

— А, все, с кровью выскользнуло, — радостно возвестил хирург. — Сейчас промоем, и можете идти. Завтра у вас может быть температура и опухание. Удаление было сложным.

«Что, правда?», — про себя спросил я.

Руки и ноги тряслись, голова кружилась, сознание мутилось. Хотелось только лечь и умереть, опухнув и затемпературив прямо сейчас и здесь.

Но все завершилось хэппи-эндом. Свитер сохнет, отмытый от крови, я лежу на кровати, кот лежит на мне. Ура.