Сучьи погремушки часть - 3⁠⁠

Сучьи погремушки часть -2

Кулагинские старики, как впрочем, и старики из других сёл, часто обвиняют современных детей в излишней самостоятельности. Ведь никогда не знаешь, чего от них ждать, от этих мелких мерзавцев и мерзавок. Вот раньше, в довоенные времена, дети были нормальные, тихо себе сидели по углам, в телефоны залипали или на компьютерах. Из дому не выгнать. Красота и спокойствие, а сейчас? Только выплюнул дитёнок мамкину титьку, только на ножки встал и всё. Ищи — свищи. Сами себе пропитание добывают, сами себе развлечение придумывают, а дома им, не интересно, видите ли. Не хотят за компьютером сидеть — всё им футбол подавай, вышибалу, Натовцев - покойников. Во дворе ничего оставить нельзя, всё разнесут, растащат, разберут до винтика и в лес. Бомбоубежища строить. Лучше бы в “Доку 2” играли или в “Халф – Лайф”, всё же интеллектуальное развитие. Именно по этим причинам огнестрельное оружие Запахам не положено. Впрочем, как и Чертям. Учатся стрелять только в присутствии Рубилы, а то дай только волю, перестреляют друг дружку из баловства. И если Запахи такой запрет переносят вполне спокойно, потому что - “вырасту, стану Рубилой, как мой папка и отожму у него дробовик” - то для чертей, это необычайно больной вопрос. Ради оружия, в знак протеста, готовы уйти в самоволку, потому как, а где ещё его добыть? Правильно: в бою. Выловить мародёров, всех в болото, а потом втихушку, на дальняке тир устроить.

Рубилы тоже не дураки, сами были чертями и знают, чего от своих детей ждать, и потому чертей таааак нагружают работой, что у тех, порой, не остаётся сил даже хрюкнуть, куда уж там в поход, за добычей. Это ещё пошло со старых, армейский традиций. Чёрт должен быть постоянно занят, как солдат в армии иначе - жди от него проблем. Девки опять же. Как уберечь своих созревших детей от блуда? Ведь у юношей и девушек своих мозгов нет, гормоны играют, тут и родня с роднёй может запросто спутаться. Беда с ними, просто беда. Вот и трудятся черти с утра до вечера в предвкушении Зарубы, вот и гоняют их. А иначе, как жить? Жить-то всем надо и хочется внуков увидеть, не от брата с сестрой, а от нормальных, приличных соседей, желательно издалека.

С детьми всё проще — работай, учись, играй, не мешай родителям. Когда нет уроков, дети сбиваются в дружные ватаги и топают заниматься общественно-полезным трудом. Результат, с них особо не спрашивают — главное, чтобы от села подальше. Дети бегают на окружной, обходят ближайшие болота, ищут съедобное — несъедобное и проверяют сначала на сначала на свинье испытателе, а потом уже на себе. Они первейшие разведчики, они глаза и уши Кулагино, они никогда не будут реветь если встретят медведя. Реветь от страха будет только медведь. Ушлая саранча загонит его на дерево и тут же, прямо под деревом, разведёт пионерский костёр.

“Если повар не накормит — то и повара съедим”, — устное народное творчество.

В целом, даже мародёры знают, что нападать, на детей - крайне опасно. Во - первых, они всегда ватагой, а во - вторых, все с оружием. Все! Даже у мелкого шестилетки, при себе, не только нож, но и рогатка имеется.  Никого не боятся, никогда не отступят и не позовут на помощь - привыкли рассчитывать только на себя. Просто собаки напали неожиданно.

Ванька и Серёга, спрятавшись в зарослях борщевика, наблюдали за собачьей стаей, окружившей высоковольтную опору на которой сидели дети. Собак было много. Здоровые лохматые кобели и суки кружили под опорой, подпрыгивали, тщетно пытаясь ухватить добычу и обиженно визжали, когда в них прилетал очередной снаряд из рогатки. Три собаки лежали неподвижно, в стороне возле края просеки, а ещё две поскуливая от боли, бестолково ползали опираясь на передние лапы. Всё это говорило о том, что ещё недавно тут была драка; дети попытались дать отпор, но вовремя поняли, что перевес не на их стороне и отступив, стали держать оборону прямо на высоковольтной башне. Ванька даже порадовался, что Кулагинские такие сообразительные и не стали напрасно бодаться опасными хищниками. В том, что эти бродячие хищники, серьёзная угроза, он даже не сомневался. Прямо под опорой, несколько крупных чёрных псов терзали свинью, оставленную на привязи. Бедный свин. Впрочем, именно на такой вот случай он и пригодился, отвлёк на себя внимание стаи и спас детей. А все ли здоровы? Ванька прищурился.

— На верхнем этаже, раны перевязывают. И мелкота там. Покусали собаки, — доложил Серёга, убирая от глаз армейский бинокль.

— Надо в село. Поднять тревогу. Рубилы нужны, — прошептал Ванька, но карлик отрицательно покачал головой.

— Не успеем. Это собаки бешенцев. Нужно грохнуть собачников

— Кого? Это кто такие? — искренне удивился Ванька.

— Они сами не показываются. Сидят в укрытии. Это не бродячая стая, а собаки, натренированные убивать людей. Детям повезло, что живы остались, а может и не повезло. Кто этих шизиков знает? Их должно быть трое. Я собак пересчитал. По слухам, у каждого бешенца, минимум восемь боевых псов. Под опорой, их - восемнадцать. Значит: три хозяина.

— Блин! Снова темнишь — Толстопятов?

— Да, я - то, чего? Я только слышал. Но это точно они. Их почерк. И собаки в ошейниках. Пойду к телеге, оружие прихвачу.

— Бинокль оставь, — попросил Ванька. Карлик послушно отдал бинокль и скрылся в зарослях. Пока он отсутствовал, Запах решил ещё раз проверить, что там с детьми, на опоре.

Сначала, он осмотрел просеку. Никого. Затем посмотрел на нижнюю секцию башни, где издавна был организован боевой пост. Ага, только пацаны. Градовы, Прохоровы, Замятины и младший Остродубов с ними. Из рогаток по собакам палят. А собаки, тоже не дуры, прячутся от стрелков под самой опорой. Он поднял бинокль повыше и посмотрел на верхнюю секцию. Там сидели девочки и несколько раненых Запахов. Ванька пересчитал их и нахмурился, когда понял, что не хватает соседки Ленки Калининой. А где же она? Катька на месте, а Ленка? Может она сильно ранена и её положили на пол? Нехорошо. Да где же этот карлик? Что делать-то будем? А?

Серёга вернулся с пейнтбольным маркером. Ванька в изумлении вытаращился на него.

— Ты шутки шутить удумал? Пошто?

— Тихо ты! Там не краска. Нам нельзя в сёлах с огнестрелами, ты же знаешь, — зашипел карлик.

— А что там тогда за боеприпас? Благодать божья?

— Звяга.

Ванька прикусил язык. За Звягу могли спросить сильнее чем за неучтённый обрез. Это ещё одна дрянь, которая появилась после Ванили.

— А как ты её добыл? У неё же, условия хранения…

— Дедушка утром выдал. Серьёзно, Вань, ну не время сейчас про такое спрашивать, — карлик виновато отвёл глаза и парню пришлось отступиться от расспросов.

Звяга. Чего эти карлики, у себя, там в лабазах, еще прячут? Ядерное оружие? Как будто мало нам достижений цивилизации от которых рождаются больные, искалеченные дети. Он же сам, пострадал от Ванили, неужели не понимает? Условия хранения…

В холодильниках, они её хранили, вот поэтому Толстопятов и погнал Ваньку на улицу, не дал лекарство забрать. Ясненько всё с вами. Обхитрили систему. Ещё больной на всю жопу биолог Звягинцев, говорил, что споровик можно хранить только при низкой температуре, а когда на улице больше десяти градусов, Звяга нестабильна и с удовольствием выпускает споры в окружающую среду. В честь него этот споровик и назвали. Посмертно. Тогда, половина Хомутова, на тот свет, в один день отправилась. После случившейся трагедии, на совете Рубил было объявлено, что если кто принесёт Звягу в село, то наказание не только ему, но и всей семье его. А какое у нас самое строгое наказание? Лавандовый раф в глотку, а потом, трудись на Толстопятовых пока не сдохнешь. Так, стоп! Так они же дважды всех обхитрили! Толстопятовы считаются одной семьёй, значит, если кто прознает, у Рубил возникнут проблемы с исполнением наказания. Карликов убивать нельзя — они ценные. Это что же получается? Нашла коса на камень?

Видимо он слишком сильно задумался и Серёге пришлось брать инициативу в свои руки.

— Долго будешь стоять и глазами хлопать? Респиратор доставай, — грубовато приказал он.

— Зачем?

— От меня, Вань, в открытом бою, толку мало. Собаки меня порвут. Я подберусь поближе к опоре и буду прикрывать детей, а ты, мальчик здоровый, крепкий. Возьмёшь топор и пойдёшь по кромке леса. Бешенцев убивать. Смогёшь? Если зассал, я тебя осуждать не буду. Ты Запах, с тебя и спрос маленький, — словно малому дитю терпеливо объяснил карлик.

Краска ударила в лицо Ивану. И это будет он, ещё такие обидные слова, от Толстопятова - то выслушивать? Бешенцы значит. Пойдём, поговорим с этими гадами. Он присел на корточки, открыл рюкзак и начал готовиться к смертному бою. Респиратор. Вот он, родименький. Очки защитные, закрытые — без них нельзя. Ножи. Три штуки. Поясной, нагрудный и за голенище. Оставались топор и бомбы.

— Короткую рогатку не взял? Только ружьё? — с сожалением в голосе спросил Серёга.

— Да, блин. Тут у каждого второго - короткая. Взял бы и больше, да кто же знал…Ладно, как будем действовать?

— Чешешь по краю, на просеку не высовываешься. Они либо на этой стороне, либо на той, не доходя до другой опоры. Бешенцы собаками командуют, а чтобы собаки правильно выполняли команды, они должны находиться поблизости. Уберёшь командиров, я расстреляю стаю с безопасного расстояния.

— Ага, с безопасного. Экологически чистой Звягой, — не удержавшись язвительно поддакнул Ванька.

— Я буду в головы целиться, а если всё будет нормально, стащим трупы в кучу и быстренько сожжём. Детям скажем, что маркер отобрали у бешенцев, — предложил карлик.

— И как прикажешь удержать детей от собак?

— Ваня, иди уже! Думать, опосля будем, — взмолился Серёга и Ваньке пришлось послушаться.

Лес по краям просеки только кажется безопасным, ещё не так сыро и топко, как в глубине, но уже тут хмарь не даёт роздыху. Достаточно подышать пару минут и начинает кружиться голова. Ваниль плавает в каждой яме образуя на поверхности воды тонкую плёнку розового цвета. Окунул ногу в такую яму, промок и никакой борщевик уже не поможет. Скопытишься за одну ночь. Выблюешь все кишки и скопытишься. Давно бы все сдохли если бы не борщевик. Испарения, ещё нормально. Терпеть можно, но только не концентрат, а ваниль эта всегда старается к воде липнуть. Если дерево смолистое, то тоже, лучше руками не трогать. Ствол липкий. Коснулся голой рукой и всё. Токсический шок тебе обеспечен. Местные, к этому давно привыкли, ко всему, впрочем, быстро привыкаешь, а вот если кто из города в лес залезет, то долго ему не жить. Насекомые, членистоногие, грибы, змеи, лягушки — всё ядовитое. Птиц очень мало. Птиц практически нет. Не приспособились. Оттого любые перья, найденные в лесу, это большая ценность. Зверьё приспособилось, а птички нет. Странная эта штука — экология.

Ванька шёл параллельно просеке, не бежал, а именно шёл. В лесу лучше не бегать. Обходил упавшие деревья, перешагивал через ветки, вглядывался в каждый мутный силуэт. Плохая видимость в лесу, ну что уж тут сделаешь, но торопиться нельзя. Поторопился и ты покойник, а жить Ваньке, очень хотелось. Он не до конца верил в слова Серёги о неких бешенцах. Он никогда про таких не слышал. Скорее всего карлик пересрался от страха и просто перестраховывается, а с маркером полным звяги, он в одиночку угандошит всю стаю…И детей…И село…Да - твою же мать! Не отвлекаться. Искать. Не будут Толстопятовы против своих идти. Три поколения с Рубилами живут вместе — не враги они нам.

Прежде чем увидеть таинственных бешенцев, он их услышал. Разговаривали они слишком громко, отрывисто, будто командами. Местные, такого, никогда себе не позволяли. Он спрятался за корнями упавшей ели и прислушался. Голоса доносились с правой стороны.

— Детёныш говорит: сколько Рубил в селе? Детёныш говорит: есть ли у вас пулемёты? — повторял голос.

— Я ничего не знаю! Я девочка! — послышался очень знакомый детский голос и Ванька вздрогнул. Ленку Каликину взяли в плен.

— Плохой детёныш. Детёныш будет вести себя хорошо — получит косточку.

— Сами свои кости глодайте! Ай! Больно!

— Детёныш пойдёт с нами и скажет своим друзьям, чтобы они спустились. Детёныш будет плакать и умолять своих друзей. Детёныш будет делать то что мы ему скажем и тогда будет награда. Детёныш хочет сахара?

— Пошли в жопу! Ай!

Ленку пытают, догадался парень и крадучись покинул своё укрытие. В тумане кто-то пошевелился. Сначала показалась парочка сосен, а за ними он увидел две фигуры, склонившиеся над маленькой девочкой. Ну как маленькой. Ленке уже десять исполнилось, почти невеста, ума правда, как…Да о чём он? Зачем женщинам ум? У них вместо ума - природная хитрость. Как бы то ни было, а из всех детей, эти злодеи выбрали самого непутёвого. Ленка болтлива. Вот только, её болтливость, особенная. Слышали поговорку: — “Шпион находка для болтуна?” Как раз про Ленку Каликину. Мёртвую лошадь заболтает, шмеля на лету обжужжит. Горе луковое, а не Ленка.

— Дяди, а что это за палки у вас? А вы к нам надолго? Я точно такой же нож в Макарихе видела, у тёти Вали, вы им мясо режете, да? Я вам всё расскажу, только не бейте! У нас, в Кулагино, сто пулемётов, а ещё дирижабли из Нижнего прилетают, с бомбами. Уходить вам надо, дяденьки, а меня оставьте, я про вас никому не скажу, в какую вы сторону уходить будете.

— Детёныш плохой, — вынес вердикт один из бешенцев и выпрямившись в полный рост добавил:

— Нужно надеть на неё ошейник.

Ванька подкрался ближе. Сейчас, если один из них развернётся, придётся бить прямо по маске-респиратору. А потом, сразу второго. Брони на них нет, только балахоны из собачьей шерсти. И не жарко в таких по лесу ходить? На комья свалявшейся шерсти похожи. Вместо оружия, палки какие-то. Ленка была права. Странные палки, на древние полицейские дубинки похожи, только материал немножко другой. Что-то, очень знакомое.

Второй бешенец достал из складок балахона ошейник и застегнул на шее Каликиной.

— Спасибо за подарочек, очень красивое. Ая-яй!

Ленку затрясло будто от электричества. В ту же секунду, Ванька размахнулся и приголубил колдовавшего над ней бешенца, топором прямо шее. Второй, испуганно обернулся, поднял висевший на груди свисток, но больше ничего не успел сделать — лезвие вонзилось ему прямо в лицо, расколов странный респиратор. Бешенец, замычал, ухватился обеими руками за обух силясь освободиться, а Кулагинский боец, немало удивлённый таким поступком - просто выпустил из рук топорище и противник, не удержав равновесие повалился на спину.

— Ванечка! — обрадовалась Ленка. — Руби его, Ванечка! Бей! Они, нас собаками травили!

— Молчи дура!

Ванька наступил сапогом на шею упавшего бешенца и начал вытаскивать топор. Он всё не мог понять — от чего тот не умирает? Хрипит, шевелится, сучит ногами, может и другому оказалось мало одного удара? Ну-кась…

Топор с хрустом вышел из головы бешенца вместе с куском пластмассы. Какие у них респираторы удивительные…Верхнюю половину лица закрывает, а рот свободен. Зачем так? А зачем он к свистку руку тянул?

— Ваня! — предупреждающе вскрикнула Ленка. Запах услышал короткую переливчатую трель и повернув голову вправо, увидел второго бешенца, лежавшего на боку и прижимающего к губам красный свисток.

Ленка заверещала, а Ванька не успел замахнуться, потому что сзади его ударил настоящий медведь, сдавил ему руку мощными челюстями и повалив на землю начал трепать. Топор полетел в сторону. Ванька исступлённо бил медведя по голове кулаком, а тот и не думал его отпускать, только рычал и огрызался коротко, по - собачьи. Рыжий медведь? Да быть такого не может! Это они собаку с кем-то скрестили. Руку нужно сберечь! Руку! Оторвёт ведь скотина!

Кое-как парень нащупал нож и вонзил его в глаз страшной твари. Не то медведь - не то пёс, фыркнул, ещё пару раз мотнул Ваньку из стороны в сторону, а затем сдох так и не разжав челюсти. 

— Ублюдок! За всё, перед Богом ответишь…За пёселя нашего, родимого, за носика… — бессильно захрипел бешенец наблюдая за тем как Ванька ковыряет ножом медвежью морду.

— Ты ещё в Бога веруешь, мразь? Твой Бог дозволяет тебе электрические ошейники на детей вешать? — со злобой в голосе спрашивал Ванька, которому пришлось изрядно потрудиться, чтобы освободить свою руку.

— Мы - служим хвостикам. Мы - любим носиков. Собачки не предают. Они хорошие. Они верные. Люди лживые, людей проклял Бог за грехи и надругательство над природой. Пусть я умру, но собачки отомстят за меня. Они придут и покарают вас за грехи ваши. Мы — Божья стая, — шептал бешенец.

Ванька подошёл к нему и демонстративно поиграл топором заодно проверяя потрёпанную, правую руку. Рукав в клочья. Хорошо покусала псина, но пальцы сжимаются и это уже хорошо. Живы будем – не помрём. Но к товарищу в балахоне из собачьей шерсти это не относится.

— Где третий? — спросил он.

Бешенец промолчал.

— Вань, он на просеку пошёл, к башне, — доложила смышлёная Ленка.

Это решило судьбу бешенца окончательно. Живой враг никому не нужен. Пусть лучше его черви едят.

Добив его Ванька первым делом начал освобождать пленницу и тут столкнулся с новой проблемой. Бешенцы надели на неё наручники, а девочка с удовольствием поведала, что у этих собачников, ключей от наручников нет. Они у третьего, который на просеку ушёл. Они сами казали. В результате удалось снять только ошейник.

— Ладно, пошли, — коротко сказал Ванька.

— А как же Лут? — с негодованием в голосе спросила девочка. — Ты что, правила забыл? Нам положена доля с любой добычи.

— Тебя так-то спасли. Ты на что рассчитываешь, сопля мелкая? — изумился Ванька.

— На себя посмотри, — огрызнулась Ленка и потребовала. — Палки эти, электрические, забирай. Одна палка моя. Вон, мешок лежит. Там, у них, штучки разные, погремушки и свистки для собак. Думаю: они так собаками командуют. 

— Хорошо. Сама и понесёшь, а у меня ранение. Собирай свой лут, — разрешил Ванька.

Ленка спорить не стала. Она даже в наручниках была шустрой и ловкой. Давно бы дёру от них дала если бы не огромный пёс, сидевший в засаде. А то видите-ли, руки ей сковали браслетами, а про ноги забыли. Эти браслетики, она себе заберёт, а ключ у кузнеца заказать можно. Ванька слушал её болтовню, а сам тем временем отрезал ножом рукав кожаной куртки. Руку жгло словно огнём. Спасибо мёртвому пёсику. Интересно, он съедобный? Собачатину, вроде едят? В Кулагино, собак не держали, как и кошек. Вымерли они, не выдержав ядовитой химии. Последняя кошка, три года назад. А тут, целая стая. Как же они к ванили приспособились? У них обоняние…Он присел над мёртвым псом и только сейчас заметил, что у него какие-то странные наросты на морде. На коросту похоже. Нет. Белые шишки. Скорее всего, это онкология. У местных коров тоже шишки на морде.

— Это специальные псы. Они не бояться ванили, — доложила Ленка заметив, как он с любопытством изучает собаку.

— Ты-то откуда знаешь?

— От них, — Ленка мотнула головой на покойников. — А ещё они сказали, что сопротивляться бесполезно. Собаки - бешеные. Теперь, ты умрёшь, да?

Ванька в ужасе посмотрел на свою окровавленную руку.

— Не парься, у меня первачок с собой. Может и выживешь. Давай, обработаю рану.

— Лучше шлёпай к просеке. Я сам обработаю. Ты без респиратора. Наверняка надышалась, — говоря эти слова Ванька тоскливо подумал о том, что карлик не зря назвал нападавших - “бешенцами”. Понятно, теперь, всё. Нет в селе лекарства от бешенства.

— А там Рубилы?

— Нет. Вас увидели только я и Серёга Толстопятов. В Кулагино не знают о стае.

— О-о, тогда я лучше с тобой останусь. Прикрывать буду. Дай мне бомбу. Ну дай, а? Я знаю, как ими пользоваться, — попросила девочка.

Ванька душой рвался на просеку. Нужно укокошить последнего гада и разобраться со стаей, но Ленка ему не позволила. Она щедро полила места укусов первачом, в состав которого входили прополис и куча различных трав. Может быть городской житель и скажет, что это дурость, и что первач годится только на розжиг костра, но на селе другие порядки. Первач на травах, выдают только женщинам и Запахам, а вот чертям не дают. Пьют его Черти за милую душу и ещё ни один от этого пойла не крякнулся.

Ленка болтала без умолку. Пока перевязывала раны, успела поведать как пошла с сестрой на просеку, как напали собаки, как все побежали, а она побежала к силкам, потому как давеча видела зайцев и надеялась, что они сегодня попались. Собак-то чего бояться? Они же как волки, по просекам и открытым местам бегают, а оказалось, что они хмари не боятся. Досадно, да. Зато у неё теперь есть электрическая палка, а эту палку она продаст Толстопятовым и купит у них доисторический сникерс. Если его лизать, то он вкусный. Ваньк, ты не смейся. У нас все его в классе полизали, одна я, как дура. А ей мамка запрещает, говорит, что там одна химия. Как будто мы этой химии в лесу не видели. А ванили она не боится. Откашляется опосля, отхаркается. Главное заветные слова шептать.

“Я ванили не боюсь, я с ванилью подружусь…”  Ванька! Ну чё ты ржёшь? Подыхаешь уже? Завещай мне свою рогатку.

— Господи! — стонал Ванька.  — И ведь какой-то несчастный Рубила, тебе мужем станет. Господи! Замолчи уже - Сатана несчастная.

Ленка заткнулась, но опять же ненадолго. Когда пошли к просеке, и она устала тащить общий мешок с трофеями, то её снова прорвало.

— Вань, а Вань? А ты бы меня замуж взял? Мамка говорила, что патронташу отдадут самую некрасивую. Это же не обязательно физическое уродство, а? В Макарихе сказывают, девочка красивая живёт. У неё пуля в мозгу застряла. Так она нормальная, но иногда пуля смещается и её клинит. Женихи от неё шарахаются. И знашь, я чё думаю…

— Заткнись! — прошипел Ванька прислушиваясь к лаю собак.

— Нет, если я себе пулю в ухо засуну, ты тогда возьмёшь меня замуж?

— Ленка!

— Да чё я, — надулась девочка. — Это тот, третий дяденька шумит. Я-то молчу.

Ванька выглянул из кустов. Ленка была права. Последний оставшийся в живых бешенец пытался вести переговоры с детишками, засевшими на высоковольтной опоре.