Сказ про то, как русские крестьяне спиритизмом занимались⁠⁠

Автор: Дмитрий Сувеев.

Примечание @Cat.Cat: это действительно длиннопост.

По умолчанию принято считать, что различные суеверия и предрассудки являются достоянием простонародья. Соответственно, вера в различные гадания, магию, колдовство, приметы, нечистую силу представляет из себя стопроцентную архаику, которая если и попадает в образованную среду из села, то лишь на волне моды на возвращение к корням. Встречное же движение культурных заимствований из города в деревню несет с собой исключительно свет цивилизации и просвещения. Такие рассуждения особенно хорошо должны укладываться в образ России конца XIX – начала XX века, где между темной крестьянской и более-менее образованной городской средой, казалось, проходила непреодолимая пропасть. Однако практика показывает, что эта культурная перегородка не была непроницаемой и через нее вполне себе двигались различные идеи. По крайней мере, из города в село. Причем, речь не всегда шла о чем-то разумном, добром и вечном. Например, именно у «образованных» русские и фино-угорские крестьяне познакомились с мракобесным явлением модных салонов под названием «спиритизм». Но не самое главное, что это знакомство состоялось. Более интересно, что спиритические практики, в которых крестьяне видели что-то уже давно знакомое, были переосмыслены, наполнены новым содержанием и на их основе родилась новая народная традиция.

Крестьяне слушают голоса. В этот момент радиопередача и нечистая сила для них – вещи одного порядка.

Итак, Российская империя, 1850-е гг. Ветер перемен приносит в страну с Запада новое модное поветрие – тот самый спиритизм. Сначала он распространялся в качестве домашнего развлечения интеллигенции, постепенно набирая себе сторонников и противников. Гром грянул, когда в 1870-х гг. новомодное увлечение попало в поле зрения виднейших умов страны. Не все они отнеслись к нему со скепсисом. Например, лидерами спиритического сообщества стали переводчик и публицист Александр Аксаков, зоолог Николай Вагнер, химик Александр Бутлеров. Они регулярно публиковали изыскания своих «медиумических практик» в серьезных психологических журналах России и Европы, маскируя их под «новейшие достижения науки». Реакция со стороны разума не заставила себя ждать. Д.И. Менделеев организовал «Комиссию по исследованию медиумических явлений», перед которой стояла цель вывести шарлатанов на чистую воду. Несмотря на то, что результатом работы комиссии стал однозначный вывод: «спиритизм = сознательное и неосознанное очковтирательство», шумиха, которой сопровождался учиненный Менделеевым разгром, добавила движению известности, а, следовательно, популярности. После этого распространение спиритического движения приняло взрывообразный характер. Дело дошло до того, что участие в спиритических сеансах стали принимать члены императорской фамилии, включая Александра II. А если царь верит, то уж народу сам бог велел.

До сих пор не выяснено, как городское поветрие добралось до деревни. Может быть, виной тому отходничество, когда уходившие на заработки крестьяне могли месяцами проживать в чуждой для себя среде, впитывая характерные для нее привычки. Может быть, спиритические сеансы были подсмотрены в господских усадьбах и на дачах. Также велика вероятность, что общению с духами селян научили политические ссыльные, тоже весьма далекие от стопроцентных атеистических взглядов. Так или иначе, с 1900-х гг. спиритические практики среди крестьян начали фиксировать в Костромской, Вятской, Ростовской губерниях, на Урале и в других местах. Русские, мордва, коми охотно переняли это занятие. Судя по всему, этнографы застали уже не зарождение, а самый что ни наесть рассвет занесенной извне традиции.

Поскольку крестьянское мировоззрение объективно отличалось от городского, смысл и ритуал спиритического сеанса оказался тщательно переработан.

В городах спиритизм рассматривался как форма духовных исканий. Как раз в это время там происходило разложение старой религиозной формы общественного сознания, а также зарождалось революционное движение, что порождало разброд и шатания в головах. Кто-то видел в «медиумических практиках» доказательство истинности религиозных учений, кто-то пытался постигнуть открывавшиеся глубины мироустройства, кто-то искал мостик между реальным и мистическим миром, остальные же просто развлекались во всю. Для крестьян же все эти духовные метания «образованных» были совсем неведомы. Как более-менее устроен мир они были в курсе уже лет так девятьсот: здесь люди, тут бог и ангелы, там черти и прочая нечистая сила. Поэтому интерес для них представляли гораздо более практические вещи: когда девки выйдут замуж, будет ли в следующем году урожай, сколько лет на роду написано, когда начнется война и тому подобное. Проще говоря, спиритизм стал для них еще одним способом гадания. Видимо, очень достоверного, раз уж им «господа» балуются.

В московских и петербургских салонах сеансы строились вокруг фигуры медиума – проводника в мир духов, который, входя в транс, начинал вещать не своим голосом разнокалиберный бред. Медиумы очень ценились, были востребованы, о них писали газеты, их приглашали из-за рубежа, их участие в сеансах очень хорошо оплачивалось. Но это речь про жителей столиц, окончательно оторвавшихся от своих корней. А вот русским крестьянам для общения с потусторонним миром посредники были не нужны.

Традиционное гадание на Святки за столом.

Центральной фигурой в деревенских спиритических сеансах был стол. Собственно, потому они и назывались «гадание столом», «столоверчение». Этнографами зафиксировано две разновидности ритуала. Первая –когда стол должен подпрыгивать и стучать ножками. Вторая – гадание блюдцем по столу, которое должно было рисовать различные буквы. В обоих случаях к четвероногому предмету мебели предъявлялись совершенно определенные требования. Это не мог быть обеденный стол, стоявший под иконами в красном углу, ведь он был важным элементом сакрального пространства дома. Такой стол – святое место, по некоторым поверьям, – раскрытая ладонь Богородицы. Гадать за ним – грех. Поэтому, выбирали столы попроще. Они должны быть полностью деревянными, без единого гвоздя. У кого в доме имелся такой, тот и становился главным спиритистом на деревне. Если у хозяина стола во время гаданий получались особо эффектные перформансы, то он прослывал «столовертом», к нему начинали приходить люди из других селений, но это скорее была фигура сельского колдуна, а не медиума. Он мог подолгу удерживать стол на одной-двух ножках, ставить на приподнятый край самовар или гирю, заставлять постукивать по полу в ритм игре на гармошке.

Запрещалось садиться за стол пьяным, запрещалось смеяться. Бывало сеансы столоверчения проводились не только для гадания, но и ради забавы из разряда «и страшно, и смешно». Но тут уж, пожалуйста, за столом сиди и трясись, а поржать выйди в другое место. К гаданиям могли не пускать рыжих, скептиков, встречались и другие ограничения.

Действия, которыми сопровождался ритуал, носили исключительно колорит, характерный именно для крестьянской традиции. Они могли отличаться в разных случаях и местностях. На то это и народный обряд, что он может быть непохожим даже в соседних уездах. В усредненном же виде процесс гадания выглядел следующим образом.

Временем сбора деревенских спиритистов выбирали, как правило, Святки. В хате открывали дымоход. Бывало, что в него выкрикивали имя местного самоубийцы – то есть ближайшего аналога черта. Садились за стол, тот самый, собранный без единого гвоздя. Присутствующие клали на столешницу ладони. Дальше стол нужно было «оживить». Для этого, например, могли прочитать заговор. В одном из сел Вятской губернии он был такой:

«Садятся рабы божьи за стол,

Кладут руки на стол.

Руки кровью согреваются,

Росою покрываются.

Как Илья пророк ходил по земле,

Так и ты ходи.

Как Илья пророк кверху поднимался,

Так и ты поднимайсь».

В этих строчках прекрасно все: и типичные фольклорные мотивы, и характерное для народного христианства смешение библейских персонажей с действиями, абсолютно неодобряемыми церковью, и общий магический ореол процесса. Городские бы до такого не додумались.

Дальше начинался собственно сеанс. Стол подпрыгивал, «вставал на дыбы», блюдо чертило разнообразные фигуры. В отсутствии медиума общение с потусторонним происходило посредством «морзянки», которую отбивали ножки. Народная молва пересказывала случаи, как полученные предсказания непременно сбывались: потерянная корова находилась, муж в указанный срок возвращался с фронта и так далее.

Если «городской» спиритизм подразумевал общение с непонятным миром духов и астральных тел, главным образом, с душами умерших, то для крестьян как белый день было ясно, с кем они имеют дело. Именно потому выбор и падал на стол без гвоздей, так как железо считалось оберегом от нечистой силы, которая и стучала ножками по полу. Представлений о том, что на огонек заглядывали именно души умерших, практически не встречалось. Да и недопустимым казалось тревожить ради гадательных целей пращуров. Вот чертей, кикимор, самоубийц – другое дело. Соответственно, «гадать столом» - грех, но если для бытовых целей очень надо, чего бы и не согрешить? Тем более, что полученный подобным образом результат считался верным, а сам обряд, как любой результат массового психоза выглядел очень эффектно.

Обряды столоверчения продолжали фиксироваться этнографами в деревнях Российской Империи и СССР на протяжении всего XX века и даже современности. Их не искоренили ни Советская власть, ни всеобщее школьное образование. Почему же они так хорошо прижились?

Дело в том, что пришедший из города спиритизм внешне очень хорошо вписывался в традиционные крестьянские обычаи. За столом на Святки гадали испокон веков: жгли свечи перед зеркалами, капали воском в тарелки с водой, слушали шорохи и скрипы за спиной… В специальные дни в мир приходила всезнающая нечистая сила, у которой можно узнать грядущее. Потому в случае со спиритизмом, людям казалось, что они имеют дело с чем-то знакомым. Им оставалось лишь наполнить внешнее содержание сеансов тем смыслом, который был бы понятен носителям крестьянского традиционного мировоззрения. Отсюда и внимание к вроде бы незначительным деталям: стол обязательно должен быть без гвоздей, нужно насыпать золу под блюдце, прочитать заговор, открыть дымоход… А между тем, эти детали показывают, как крестьяне смотрели на мир и видели представляли его устройство. Черт может залететь через трубу, гвоздь – оберег от него… Под влиянием этих взглядов получался свой спиритический обряд, уже не слишком похожий на исходный образец.

Фотографии с сеансов современного «стороверта» Ивана Политова из поселка Жешарт республики Коми.

Таким образом, можно сказать, что у нас получился рассказ не только про спиритизм, но и про то, как происходят культурные заимствования между носителями двух различных форм массового общественного сознания. Казалось бы, и в Санкт-Петербурге, и в деревне Редькинской волости Слободского уезда Вятской губернии имели дело с магией и оккультизмом. Но смысл и трактовка производимых в салоне и в горнице действий кардинально различались в силу того, что разными были представления об устройстве мира, даже в части природы потустороннего.

Поэтому, когда какое-то явление переходит из одной культурной среды в другую, оно неизбежно должно под нее адаптироваться, чтобы вписаться в быт на новом месте. Иначе, так и не став понятным, оно не приживется. Иногда адаптация происходит настолько органично, что может сложиться впечатление, что традиция полностью является родной. Не исключено, этнографы будущего когда-то вдруг решат, что городской спиритизм – пережитки древних аграрных традиций: вот, у нас даже обрывки обрядов имеются. Чтобы не попасть в такой просак, нужно помнить, что идеи могут распространяться в разных направлениях.

Автор: Дмитрий Сувеев.Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_276965

Живой список постов, разбитый по эпохам

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.

Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.

При переводе делайте пометку "С Пикабу от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!

Подробный список пришедших нам донатов вот тут.