САЛКЫН⁠⁠

Золотое солнце застыло в небе, заливая горы таким долгожданным теплом. Внизу, в долинах, весна хозяйничает уже давно, вытягивает из земли сочную зеленую траву и первые цветы, плавит лед на реках и ручейках. Здесь, в горах, еще холодно. Снег сошел только на больших полянах, а в тайге пока зима, хотя в их краях и не бывает много снега. Лед на его любимом озере, в котором он так любит купаться, только-только начал истончаться у берегов, наполняя бурливый Улаганчик большой водой.

И все равно в воздухе весна, птицы в тайге болтают об этом на все лады. Старый Ойгор* говорит, что горы проснулись от зимнего стылого забытья. Он знает, он умеет с ними говорить. Да и к Экемель* сегодня утром прибегали бурундуки, а они всю зиму спят в своих норах. Экемель удивительная, в деревне ее зовут Тенгери Кызы – Дочь Неба. Ее любят все животные – и осторожные косули, и гордые маралы, и трусливая кабарга. Каждую зиму вокруг ее аила множество следов. Зачем к ней ходят звери? Никто этого не знает, но когда охотники возвращаются с добычей, она плачет.

Каждую весну весь их сеок* уходит из деревни и поднимается сюда, на летнюю стоянку. Давным давно старшие их сеока, бывшие в ту пору молодыми охотниками, выбрали это место для стоянки и поставили здесь три крепких аила*. Они живут здесь от снега до снега, охраняя табуны от злых и всегда голодных волков. Волков очень много в этих землях. Так много, что иногда они даже крадут детей из дворов и душат собак. Охотники воюют с волками, но в этой войне не может быть победителей.

Обо всем этом думал Алтай, сидя на большом бревне у костра. Над огнем висит большой котел, в котором мама варит мясо. Маму зовут Сынару, Чистая душа. Она маленькая и быстрая, как лесная птица, и очень красивая. Ойгор рассказывал, что когда Сынару была совсем молоденькой, многие хотели, чтобы она стала хозяйкой их очага. Но она выбрала его отца, Аржана*. Наверное, она пошла к его огню потому, что он всегда был лучшим охотником и хорошо понимал лошадей.

Сегодня у Алтая было очень важное дело – он плел камчу*. Тонкие кожаные ремешки так и мелькали в ловких пальцах, сплетаясь в прочный кнут. Отец научил его плести давно, когда ему было всего семь зим. С той поры прошло десять зим, и та первая камча пришла в негодность. Настало время плести новую, побольше.

…- Никогда не бей коня, сынок, - учил его отец. – Камча не для этого нужна.

- А для чего? – маленький Алтай смотрел на отца во все глаза.

- Она охранит тебя от злых духов и недобрых людей.

- А как же заставить коня идти туда, куда мне нужно?

- У хорошего хозяина конь и сам знает, куда идти, - улыбнулся отец.

- А скакать? – не унимался Алтай.

- Выбирай такого коня, у которого крылья за спиной.

- А как я его узнаю?

- Он сам тебя узнает…

*Ойгор-мудрец. *Экемель-радуга. *Аржан-родник. *Сеок-род. *Аил-жилище алтайцев, 6 или 8-угольный дом. *Камча-кнут из кожаных ремешков.

Солнце поднялось выше и стало совсем тепло. От костра доносился такой аппетитный запах, что Алтай невольно сглотнул набежавшую слюну. Мама улыбнулась, оглянувшись на него, и подбросила в костер пару веток. Надо бы сходить за дровами…

- Алтай, когда в тайгу пойдем? Последние дрова догорают, - к нему подошел Койон*, его друг, сын Анга*, лучшего охотника их рода. Ангом его прозвали за то, что он умел думать как зверь и всегда находил добычу. А сына прозвали Койоном за то, что он всего боялся – перебираться на коне через реку, лезть на кедру за шишкой, прыгать со скалы в воду, зайти под водопад… Но больше всего Койон боялся встретиться с волками. От одной мысли об этом у него начинали дрожать руки и колени. Анг расстраивался из-за этого. Как сын станет охотником, если боится зверя? В древне над Койоном посмеивались, но не обижали – Ырысту* не давал. А тягаться с Ырысту мало кто из парней решался. Ему больше подошло бы имя Сартакпай*, настолько он был сильным. Невысокий, широкогрудый, большая голова растет прямо из плеч, прекрасно обходясь без шеи, длинные сильные руки перевиты мышцами. Однажды Ырысту на спор забежал на гору с большим бараном на плечах.

- Позови Ырысту, и пойдем, - Алтай закончил камчу и теперь любовался делом своих рук.

- Не надо меня звать, - раздался из-за спины весёлый голос Ырысту, и он уселся рядом с Алтаем. – Дай посмотреть, - протянул он руку к камче.

- Держи.

Покрутив камчу так и эдак, Ырысту попробовал ее на прочность и вернул Алтаю.

- Слабенькая камча, ни одного духа не прогонит, - хитро глядя на друга, заговорил Ырысту.

- Духа, может, и не прогонит, а вот тебе мало не покажется, - шутливо замахнулся на друга Алтай, и Ырысту с хохотом отскочил в сторону. Обижаться на друга Алтай просто не мог, они дружили с самого рождения. Да и родились они в один день. Друга вернее, чем Ырысту, у Алтая нет.

- Поешьте, потом за дровами сходите, - сказала Сынару. – Ырысту, неси котел в аил. Алтай, позови отца и Ойгора.

Ырысту легко подхватил котел и понес к аилу. Он любил этот аил, в нем уютно и всегда пахнет костром, едой и травами. В центре сложен очаг из больших речных камней, они хорошо нагреваются и всю ночь отдают тепло, согревая спящих. Дым от горящего в очаге огня уходит в отверстие в крыше. Земляной пол днем обычно укрыт травами, которые собирает маленькая Чолмон*, младшая сестренка Алтая. Но сейчас, пока травы еще не поднялись, здесь разложены шкуры, на которых они спят или сидят перед сном, когда Ойгор рассказывает им о великих богатырях Сартакпае и Улагане.

Алтай опрометью бросился к дальнему концу стоянки, где отец вместе с Ангом и Табаном ухаживали за своими конями.

- Ада*, пойдем, эне* еду приготовила, - Алтай, запыхавшись, остановился у отца за спиной.

- Посмотри сюда, - отец словно бы и не слышал его слов. Он внимательно осматривал копыто своего коня. – Видишь, после вчерашней охоты в подкове застрял камень?

*Ырысту-счастливый *Чолмон-звездочка *Койон-заяц *Анг-зверь *Ада-отец *Эне-мама

Алтай склонился к отцу и присмотрелся к копыту. Небольшой острый камешек он увидел сразу.

- Вижу, ада.

- Никогда не позволяй камню оставаться в подкове, - строго сказал отец. – Твой конь очень быстро собьет ногу, рана загноится, и он не сможет идти.

С этими словами отец ловко поддел камень кончиком ножа и легким движением вытащил его из подковы. Конь захрапел, слегка дернул ногой, но отец прикрикнул на него, и конь успокоился.

- Внимательно осмотри ногу, нет ли крови? Если есть, нужно хорошо промыть рану водой и замазать смолой, так она быстро заживет. Ты понял?

- Понял, ада.

- Тогда чего ты ждешь? Давай смолу, - отец улыбнулся.

Алтай кивнул и уже через пару минут принес отцу большой комок кедровой смолы, завернутой в чистую тряпицу…

- Вот теперь можно и поесть, - отец хлопнул Алтая по плечу, окликнул Анга и Табана, и зашагал к аилу. – Не забудь позвать Ойгора.

Ойгор не был родным дедом Алтая, но жил в их аиле и грелся у их очага. Он остался совсем один, жена умерла от старости, сын не вернулся с охоты, и Аржан позвал старика к своему огню. Ойгор платил за заботу тем, что лечил заболевших. Он умел унять зубную боль и сильный жар, срастить кости и вылечить грудной кашель. А еще он относился ко всем детям сеока как к родным внукам и баловал их интересными историями, которых знал так много, что Алтай диву давался, как столько всего может поместиться в таком небольшом дедушке?

- Ойгор, пойдем к очагу, эне сварила мясо.

Старик не ответил. Он сидел на большом плоском камне лицом к солнцу и к чему-то напряженно прислушивался.

- Ойгор, - тронул его за плечо Алтай. – Пойдем.

Ойгор снова промолчал. Алтай обошел камень и обеспокоенно заглянул старику в лицо. Тот смотрел на солнце, лишь едва прищурив глаза удивительного синего цвета, и улыбался неизвестно чему.

- Ойгор, разве тебе не больно смотреть на солнце?

- Он родился, - ответил Ойгор. – Твое время пришло.

- Кто родился, Ойгор?

- Тот, у кого за спиной твоя крылья, а в груди твое сердце, - загадочно ответил старик, легко соскользнул с камня и как ни в чем не бывало зашагал в сторону аила молодой упругой походкой бывалого охотника. Алтай пожал плечами и пошел следом…

Возле очага собрались охотники и Ырысту с Койоном, и мама и Чолмон раскладывали мясо по их деревянным мискам.

- Тенгри любит тебя, Сынару. Пусть так и будет, - Ойгор поклонился и занял свое место у очага.

- Он любит всех своих детей, Ойгор. Поешь с нами.

Сынару не удивилась. Она давно уже привыкла к странностям старика. Тот склонил голову и что-то зашептал. Все бросили по кусочку мяса в очаг и принялись за еду.

- Знаешь, Алтай, мы вчера видели табун Эркина*, - обронил отец, когда голод был утолен и все пили чай. Алтай вопросительно посмотрел на отца, и тот с улыбкой продолжил:

- Пятеро кобылиц принесли пять крепких жеребят. Завтра утром поедем отгонять их на стоянку.

Глаза Алтая вспыхнули, он вскочил.

- Ада! Это ведь так хорошо! А зачем ждать утра? Поехали сейчас? До ночи успеем найти табун. Поехали, ада?

- Какой ты нетерпеливый, - проворчал Ойгор. – Значит, и конь тебе такой же достанется. Ох-ох-ох, - старик покачал головой.

- Кто же перед ночью в тайгу ходит? – удивился отец.

- Так ведь до ночи еще половина дня, ада, - Алтай смотрел умоляюще.

- Нет, - отрезал отец, и Алтай вздохнул. Он знал, что спорить с отцом бесполезно.

- Разве Ойгор еще не рассказывал тебе об алмысах?

Алтай покраснел и опустил голову.

- Вот видишь. Нетерпение не помогает, а мешает. Учись смирять себя, сын.

- Я сегодня расскажу еще раз, - хмуро сказал Ойгор. – Дождусь только, когда маленькая Чолмон отправится в гости к своим сестренкам…

Весь оставшийся день Алтай, Ырысту и Койон возили из тайги дрова. Оседлав коней и вооружившись топорами, они отправились к старому болоту. У самого озера их нагнал Казыр*, отцовский охотничий пес. С самого детства он всегда сопровождал Алтая, куда бы тот ни направился. Вот и сейчас он бежал впереди, иногда останавливаясь и оглядываясь на друга.

Конь Ырысту поравнялся с конем Алтая, и теперь друзья ехали бок обок, едва не касаясь стременами. Алтай слушал тайгу, любовался ею как любовался бы красивой девушкой. Солнце ушло из зенита и постепенно клонилось к горам. Оно просвечивало тайгу насквозь, и длинные темные тени деревьев тянулись по белому до голубизны снегу, и воздух казался золотым. Птицы звенели оглушительно, радуясь близкому теплу и друг другу, и заставляя Алтая улыбаться.

- Посмотри, как красиво, Ырысту! Разве мы стоим всей этой красоты?

- Стоим, - Ырысту ответил сразу.- Ведь мы живем здесь, это все наше! – Он вдруг закинул голову и испустил громкий переливчатый клич. Конь под ним присел, заплясал, но Ырысту успокоил его, похлопав по шее и что-то горячо зашептав в самое ухо.

*Эркин-вольный *Казыр-смелый

Алтай рассмеялся счастливо, и тут из-за их спин раздался неуверенный голос Койона:

- Алтай, а здесь могут быть волки?

Секунду ничего не происходило, а затем Ырысту беспечно махнул рукой:

- Откуда здесь волки, зайчишка? Так близко к стоянке они не подойдут…

Договорить он не успел. Его конь вдруг встал как вкопанный, запрокидывая голову и бешено вращая глазами. Конь Алтая и вовсе рванулся в сторону, едва не бросив седока в снег. Ехавший последним Койон, увидев неладное, натянул поводья и принялся испуганно озираться в поисках неведомой угрозы.

Насилу успокоив коня, Алтай соскочил в снег и принялся осматриваться в поисках того, что так сильно его напугало.

- Гляди-ка, Алтай, тут волчий след, - Ырысту тоже спешился и теперь стоял на коленях. – Совсем свежий, еще теплый.

Алтай опустился на одно колено, посмотрел на след, затем осторожно приложил к нему свою ладонь. Она едва накрыла отпечаток лапы волка.

- Это очень большой волк, - прошептал Ырысту. – Будет резать лошадей, как думаешь?

- Почему он один? – так же шепотом спросил Алтай.

- Эй, вы чего там шепчетесь? – испуганно спросил Койон. – Там волк, да? Волк?

- Да, и он где-то совсем рядом.

- Поехали на стоянку, а? – Койон побледнел.

- Возьмем дрова и поедем, - отрезал Алтай и запрыгнул в седло…

- Ада, мы видели след волка, - Алтай подошел к отцу. – Я не смог накрыть его ладонью.

Отец хмуро посмотрел на сына:

- Один след? Вы хорошо смотрели?

- Один, ада. И еще на правой передней лапе у него нет двух пальцев, вот этих, - Алтай спрятал средний и безымянный пальцы.

Охотники переглянулись, и Анг сказал, ощерив зубы в злой усмешке:

- Это Берю. Вернулся, значит. Жди беды…

Огонь в очаге горел ровно, и лишь иногда, года прогревшая ветка проваливалась в его рдяное нутро, выбрасывал быстро гаснущие искры. Все давно спали, кроме Алтая и старого Ойгора. Они сидели у огня, думая каждый о своем. Ойгор устало щурился, глядя в огонь и попыхивая длинной тубкой. Алтай смотрел в огонь жадно, словно пытался разглядеть в нем что-то такое, чего нигде больше не увидит. Его всегда завораживали танцы языков пламени.

*Берю-волк

Они напоминали ему всего однажды виденный им танец шамана, древний и жуткий. Даже в самом маленьком костре всегда живет огромная сила.

Огонь это хищный зверь, злой и опасный, и только женщина своей любовью может усмирить его ярость. Поэтому женщины и хранят очаги в своих аилах, не дают огню опалить жизни живущих с ними рядом.

- Давно это было, - заговорил вдруг Ойгор, все так же глядя в огонь. – Жил в Улагане охотник. Хороший охотник он был, всегда возвращался с добычей. Но однажды тайга отвернулась от него, не мог он выследить ни одного зверя. День за днем возвращался он домой чернее тучи. И однажды жена сказала ему:

- Завтра все будет хорошо, у нас будет мясо.

Алтай слушал Ойгора так, словно слышал эту историю впервые.

- Ничего не ответил охотник жене, и утром, как и всегда, отправился на охоту. И когда вернулся охотник домой, не поверил своим глазам – в котелке над очагом варилось мясо.

- Откуда? – спросил он жену.

- Я попросила, и горы дали мне. Садись есть.

Так проходили дни, и однажды охотник решил узнать, откуда же его жена берет мясо. Он, как и всегда, собрался и отправился в горы. Но отъехав от Улагана совсем недалеко, он привязал коня и побежал домой. Подкрался он к окну, заглянул в него и потерял дар речи. Его любимая жена, стоя над очагом, срезала с себя куски мяса и складывала их в котел. В отчаянии бросился охотник к старикам, и они, выслушав его историю, ответили несчастному :

- В твоем аиле поселился алмыс. Он принял облик твоей жены. Его нужно убить.

Побежал охотник домой. Он любил жену и хотел предупредить ее об опасности. Увидела она его полные горя глаза, поняла все, обернулась черной козой и убежала из дома, скрылась в пещере над Кубадрой*. С тех пор живет она в тайге, ждет неосторожных охотников, что не успели до темноты добраться домой, и уводит их прямиком во владения Эрлика.

Ойгор замолчал, прикрыв глаза.

- Скажи, Ойгор, - шепотом заговорил Алтай. – Ты столько разных историй знаешь. Ты кайчи*?

Ойгор открыл глаза, внимательно посмотрел на Алтая и покачал головой:

- Нет, сынок, я не кайчи. Но когда-то я был хорошим охотником.

Внезапная догадка пронзила Алтая:

- Так это ты? Это твоя жена…? – он осекся и покраснел.

- Ложись спать, Алтай, - проговорил Ойгор. – У тебя завтра очень сложный день…

*Кубадра-река возле Улагана *Улаган-райцентр в Республике Алтай *Кайчи-сказитель

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Картина "Аил в горах" , Юрий Соломахин