Про воспоминания об учебе и посадку в поезд "Москва - Прага"⁠⁠

В этом посте можно почитать первую часть моего заграничного опыта.

Стоя в очереди перед вагоном поезда "Москва-Прага", я повернул голову влево и посмотрел на табло. На табло крупными цифрами были показаны время и дата: 16.09.2019, 18.00. Вскоре я показал проводнику свой загранпаспорт. Мужчина сверил данные паспорта со своим списком, после чего он сказал:

– У вас место номер 15! Вы к родственникам в Оломоуц едете?

– Не, на учебу, на осенний семестр.

– Ну с визой, так понимаю, у вас все хорошо?

– В смысле? – я не понял вопроса.

– В смысле что она есть... иначе вас через границу не пустят, – проводник улыбнулся.

– Да, у меня эстонский TRP [временный вид на жительство], – я достал пластиковую карточку из кармана, чтобы показать проводнику, но мужчина сказал: “Я верю, не надо”.

После этого я забрался в вагон, отыскал купе № 4, вошел туда и запихал чемодан и рюкзак под нижнюю полку.

До отправления поезда ко мне в купе никто не подсел. В 18.14 состав тронулся с места; я же начал смотреть в окно и смаковать воспоминания полугодичной давности.

В середине второго семестра мы с одногруппниками стали подыскивать себе варианты, куда отправиться на семестр, или пару семестров, по Эразсмус программе (только Уинсли, Цафан и Диана изначально заявили о своем желании провести еще один год в Эстонии, в Тарту). Почему я захотел отправиться  в небольшой чешский город, который называется Оломоуц – я не знал.

Официальной версией для меня и окружающих (для тех, кто интересовался причинами выбора именно этого места) был курс “Когнитивная визуализация” – психология, как и география, в той или иной степени меня интересовала всегда. А вот к Чехии как стране я относился с дружелюбным нейтралитетом: никогда какой-то особой симпатии к ней не испытывал и не мечтал там когда-нибудь оказаться.

В конце марта я отправил в Университет Оломоуца заявку (мотивационное письмо и резюме), а в середине апреля получил ответ: моя завяка одобрена, и осенний семестр я проведу в Чехии, изучая несколько географических дисциплин.

В дверь купе постучали. Через мгновение ко мне вошел проводник. Он повторно проверил мой паспорт, после чего напомнил правила пользования биотуалетом (бумагу в унитаз не бросать!), а также сообщил, что в восемь утра мы прибудем на границу с Польшей (станция города Брест), где нас, пассажиров, будет ждать паспортный контроль: сотрудники погранслужбы сами придут в вагоны и попросят показать документы (визы и паспорта) и по желанию могут попросить открыть чемоданы и сумки. Предстоящая процедура, скорее, вызывала у меня интерес, ведь через границу на поезде я перебирался впервые.

Когда проводник покинул купе и закрыл за собой дверь, я начал вспоминать самые колоритные моменты второго семестра. Первый эпизод случился в феврале, когда мы с Джавадом и Уинсли вечером работали над общим заданием по Экономической Географии в холле общежития Раатузе. Сначала в холле, помимо нас, были четверо человек – они играли в настольный теннис. В какой-то момент их компания куда-то ушла, и в огромном пространстве первого этажа остались только мы втроем. Вскоре туда пришли две девчонки. Они сели диван (он стоял напролтив стола, где мы работали) и почти сразу стали гладить друг другу волосы, а после начали целоваться.

– Что, Уинсли, экономическая география тебе уже не так интересна? – спросил я одногруппника (из нас троих у него меньше всех получалось смотреть на девчонок без палева).

– Знаешь, экономическая география меня мало интересовала и до того, как девчонки пришли сюда, – парировал парень из Ганы.

Мы втроем засмеялись; девчонки же побаловали друг друга поцелуями еще минут пять, а после куда-то ушли.

Второй значимый эпизод второго семестра был связан с выбором темы и научного руководителя магистерской выпусконой работы; и для меня этот момент (который, к слову, перерос в ситуацию) положительных эмоций не вызвал от слова совсем. В самом начале февраля, как только мы вернулись с каникул, наш программный директор Анабель устроила встречу, на которой сказала, что у нас есть неделя, чтобы определиться с темой диплома и человеком, который будет нами “научно” руководить. И к моему большому разочарованию и удивлению, Анабель отвергла мой вариант – сделать исследовательский проект по картографированию эмоций жителей города Тарту, о чем мы с ней вроде бы как договорились еще в декабре. Анабель аргументировала свое запрет тем, что в Тарту Университете нет специалистов, занимающихся этой темой, и поэтому мне лучше выбрать “что-то из списка” (список с преподавателями и и сферами их интересов был опубликован на сайте географической кафедры). В списке этом я для себя ничего интересного не нашел, а за неделю мои одногруппники разобрали себе мало-мальски сносные темы. Для того что осталось требовалось знать “Питон” на уровне выше среднего,а это точно было не про меня. Поэтому от отчаяния я написал письмо Анабель и спросил, что мне делать (тайно надеясь, что она разрешит мне заняться мне проектом по Emotional Mapping). Но Анабель ответила , чтобы я сходил в 212 кабинет и поговорил с преподавателем Кирой Тагрис. Я отправился к ней.

Кирой Тагрис оказалась русская женщина лет 45-ти, которая в середине нулевых мигрировала в Эстонию (сразу после того, как окончила специалитет СПБГУ) – об этом она мне поведала в первую нашу встречу. Помимо этого биографического эпизода, Кира предложила мне тему для магистерской диссертации – изучить Городской Остров Тепла [Urban Heat Island Effect], образовавшийся над эстонским городами летом 2018-го года; а заодно преподавательница уточнила, что диплом – это самостоятельная работа, и студент все должен делать сам, “своими ручками”. Именно этому принципу следовал ее предыдущий студент – это был второкурсник из Ганы, который геоинформатику знал и очень любил. Не думаю, что у этого парня была хотя бы малейшая потребность в Кириных консультациях, особенно учитывая уровень ее английского языка — он был не очень хорошим (первые несколько минут мы с преподавателем прообщались на нем, а затем перешли на русский). Но несмотря на то, что тема диссертации и научный руководитель были мне не близки, из 212-го кабинета я вышел в меру счастливым: неопределенность больше не напрягала меня.

В следующий раз я пришел к Кире в середине апреля, чтобы вместе составить план работы над диссертацией и проговорить каждый этап. Я по-прежнему смутно представлял, что именно мне нужно будет делать в рамках проекта, и очень хотел, чтобы мой научный руководитель мне помогла. Но как только я вошел в ее кабинет и сел на стул рядом с рабочим местом, она, не отрывая взгляд от монитора, сказала мне: «Где ж ты ходил?! Твою тему я уже отдала аспиранту...». Я удивился. Очень и очень сильно. Помолчав пару секунд, я набрал воздуха в легкие и спросил:

– В смысле где я ходил?!  Мы же с вами в прошлый раз договорились в марте-апреле увидеться! Да и времени чтобы сделать диплом у меня больше года!

– Вообще-то, – ответила Кира, – мой предыдущий студент к концу первого курса магистратуры выполнил 80% работы…

Я хотел было что-нибудь возразить Кире на это, но не смог – я в прямом смысле онемел от ее аргументации. После молчания, которое продлилось чуть меньше минуты, мой научрук предложила мне две недели подумать над какой-нибудь новой темой и в начале мая снова прийти в ее кабинет. Я согласился.

Когда я спросил совета по поводу новой темы у Якчона, Уинсли и Шейды – моих одногруппников – они заверели меня, что лучшим решением в этой ситуации для меня будет изучить феномен Городского Острова Тепла над своим родным городом, то есть Переферийском. Мне эта идея пришлась по душе. Но когда я начал искать данные по температуре (мне нужны были данные местной метеостанции) и населению, оказалось что для Переферийска их в свободном доступе нет; была опция их заказать за приличную плату, и эта опция меня не устраивала.

2-го мая я пришел к Кире и поведал ей о своих планах относительно дипломной работы; также, разумеется, я не забыл упомянуть о проблеме с доступом к данным. Идею делать проект для территории Переферийска Кира одобрила, а по поводу того, что данных для проекта в открытом доступе нет – усомнилась. “Ты, наверно, просто плохо искал”, – сказала она и, вбив в поисковой строке Гугла “Температура Переферийск 2018”, стала кликать на ссылки. Я же молча наблюдал за ее действиями, в которых не было смысла.

Примерно через час Кира сдалась.

– Странно, – сказала она, даже не посмотрев на меня. – Похоже, данных о твоем городе и правда в общем доступе нет…

– И что в таком случае делать? – я спросил.

– Даже не знаю… У моего студента, который был до тебя… к этому времени знаешь сколько он сделал?!

– Знаю – 80% работы.

Кира мелком посмотрела на меня, а затем снова перевела взглдя на экран монитора; она ничего не сказала. Я тоже молчал, слушая гул вентилятора. Спустя полминуты вся эта ситуация меня сильно достала. Я посмотрел на своего научрука (которая по-прежнему смотрела в монитор) и сказал:

– Может, я спрошу у Анабель… по поводу… может у кого-нибудь из преподавателей еще найдется тема для моей диссертации…

– Конечно спроси! – Кира посмотрела на меня, ее глаза оживились. – А то ты ко мне вовремя не пришел, и твоя изначальная тема ушла к аспиранту…

Я ничего не ответил на это, лишь попращался и вышел из кабинета. Сразу после этого на душе у меня полегчало.

Оказавшись в своей комнате, я первым делом написал мэйл Анабель, в котором сообщил о том, что я хочу с ней обсудить судьбу моей магистерской диссертации. “Хорошо, Александр, давай встретимся завтра в два часа дня в моем кабинете, идет?”. Я согласился.

На следущий день в 14.05 я рассказал Анабель о моей ситуации с “безтемьем” и попросил посоветовать мне другого научного руководителя, который мог бы мне предложить какой-нибудь проект для диссертации. Выслушав меня, Анабель, глядя мне прямо в глаза, заявила:

– Нет, Александр, я не разрешаю тебе менять научного руководителя и тему диссертации.

– Но почему?! – я опешил.

– Потому что таким образом ты просто пытаешься избежать проблем, с которыми ты столкнулся. Увернена, что от другого руководителя ты также “сбежишь”, как только у тебя что-нибудь будет не получаться.

– Нет, дело не в этом…

– А я уверена, что как раз таки в этом.

Дальше спорить с Анабель было бессмысленно, поэтому я попращался с ней и покинул ее кабинет. Домой я шел в ужаснейшем настроении. На следующий день, когда я сидел в кафе с Уинсли и в жалобно-гневных тонах описывал ему ситуацию с моим дипломом, мне пришел имейл от Киры. Она написала, что вчера у них состоялась встреча с Элис и Анабель. На этой они решили “отдать мне часть аспирантского проекта”, в которой я буду изучать риски для населения Эстонии, связанные с Городским Островом Тепла”. К письму Кира прикрепила три научных статьи по теме, а также обещала в ближайшем будущем всыслать мне данные по эстонскому населению. Сначала я немного порадовался тому, что прочитал: как минимум теперь у меня была тема диплома; впрочем, радость из меня выветрилась очень и очень быстро. Я прекрасно понимал, что у меня нет ни малейшего интереса в том, чтобы заниматься этим проектом, тем более под предводительством Киры.

Поезд остановился на какой-то станции. Я вышел из купе в коридор и посмотрел в окно: в верхней части вокзального здания крупными буквами было написано: “Вязьма”. Через 20 минут мы снова поехали. Я купил у проводника чай, вернулся в свое купе и маленькими глотаками начал потреблять напиток, параллельно жуя “Твикс” – его я приобрел в Москве, в ларьке недалеко от вокзала.