Полуночная газета. Часть 10⁠⁠

Предыдущая часть
Полуночная газета. Часть 9

В среду, за несколько минут до полуночи, я сидел на своем крыльце и ждал. Хоть я больше и не получаю полуночную газету, но ее получают мои соседи, весь мой район. И если они ее получат, любая статья, которую они прочитают, сбудется. Я не знал, в каждом ли экземпляре полуночной газеты была одна и та же статья, или все ли они сбудутся так же, как моя, в те же сроки. Но я собирался выяснить.

Зазвонил будильник моего телефона, оповещая меня о том, что сейчас 23:59. Я спрыгнул со своего крыльца, побежал к соседнему дому и замер. Я не планировал вмешиваться в сам процесс доставки. Я усвоил урок. Теперь я был посторонним, кем-то, кто встал между газетой и ее предполагаемым получателем. У меня было ощущение, что какая бы система или организация ни доставляла каждый экземпляр, мое присутствие их точно не обрадует.

Поэтому я подождал еще минуту. Я увидел, как свет на крыльце моего соседа замерцал, приглушился, а затем полностью погас. Я моргнул, и свет снова включился, светя как обычно. С того места, где я стоял, будто бы ничего и не изменилось, но я знал, что это не так. Необъяснимо по другому, непоправимо по другому. На коврике перед дверью соседа появилось нечто, что могло навсегда изменить жизнь и существование в том виде, в каком мы его знаем.

Я осторожно подошел к коврику, вглядываясь в затемненные окна в поисках какого-либо движения или света. Я знал, что прибытие газеты означало, что в их москитную сетку трижды постучали... чем-то. Если он проснулся, то кто знает, сколько у меня было времени, прежде чем мой сосед пойдет проверить свою входную дверь.

Я сделал еще несколько шагов, переступил порог, отделяющий совершенно законную вечернюю прогулку от очень незаконного проникновения на чужую территорию.

Там, на коврике, настолько потертом, что можно было сосчитать оставшиеся волокна, лежал сверток черной бумаги. Полуночная газета. Я не колебался. Я действовал так же, как если бы в пачке передо мной был динамит вместо бумаги, и фитиль был зажжен.

Я сделал выпад, протянул руку и схватил Полуночную газету одним быстрым движением. Я поднял руку. Затем я опустил ее и снова поднял. Я был сбит с толку. Должно быть, мне показалось. Может быть, я неправильно сжал ладонь, может быть, нервы взяли надо мной верх и...нет. Мои глаза не обманывали меня. Моя рука была пуста. Я потянулся за бумагой гораздо медленнее, следя за тем, чтобы мои пальцы опускались как можно ближе к коврику для приветствия. Я сосредоточился, направляя каждый дрожащий палец к черному пучку, планируя их траекторию и представляя, как они смыкаются вокруг бумаги, как будто я двигаю рукой в первый раз... Затем мои пальцы прошли сквозь нее, сквозь бумагу. Как будто это была игра света. Как будто он был соткан из теней. Как будто там ничего не было. Во всяком случае, ничего твердого.

Я бросился бежать, практически спрыгнув с соседского крыльца, и отступил в безопасное место, в дом моих родителей.

Она не позволила мне схватить ее. Она не позволила мне взять ее. Она не позволила мне остановить все это. И я был почти уверен, что знаю почему: эта полуночная газета предназначалась не мне. Она предназначалась моему соседу.

Я рухнул на стул моего отца. Передо мной, уже открытый на следующей записи, лежал его дневник. Мне нужно было прочитать больше, узнать больше... потому что мой папа сказал, что, возможно, он нашел способ остановить Полуночную газету. Но, что важнее всего, я должен был продолжать читать, потому что мой отец не остановил Полуночную газету.

Вот что было написано почерком моего отца:

Я прошел через Вьетнам. Как-то. Возможно, для некоторых людей, читающих это, это мало что значит. Но для меня это чертовски много значило. Я видел детей, которые были умнее меня, лучше меня, значили больше, чем я, предназначались для большего, чем я... были срезаны, отброшены в сторону, унесены ветром, как куски бессмысленного мяса.

Они называют это "виной выжившего", но я всегда думал, что это глупо. Я не чувствовал вины за то, что пережил все, за то, что у меня было. Я чувствовал себя потерянным, как обломок корабля, который дрейфовал в нужном направлении, чтобы найти дорогу к берегу. Обломок, который выжил, когда сотни обломков вокруг него были раздавлены, сожжены или сметены обломками гигантского корабля. Я бы назвал то, что я чувствовал, ‘гневом выжившего". ‘Негодованием выжившего’. ‘Туман выжившего’. Что угодно, только не чувство вины.

Я вернулся в Штаты. Я слышал, что некоторые ветераны были оскорблены тем, как их приняли. Прошли годы протестов за мир, годы, когда люди утверждали, что мы были жестокой машиной, извергающей напалм и автоматную стрельбу и превращающей людей и нацию в сырые, окровавленные, обугленные куски запекшейся крови... мы были плохими парнями. Мы были гигантским сапогом на горле крошечной нации. Я не обиделся. Я согласился с гневом и ненавистью. Я знал, что я был винтиком в жестокой машине. Я знал, что отчасти виноват. Я не чувствовал вины, я чувствовал стыд. Есть разница.

Я не пристрастился к наркотикам, как некоторые из нас, но, думаю, это субъективно. Я не поехал домой, я поехал туда, где родился. Есть разница.

Я нигде надолго не задерживался, везде, куда бы я ни пошел, чего-то не хватало. Я избегал людей, они задавали слишком много вопросов, бросали слишком много взглядов.

Пока я не нашел ее. У нее было имя цветка, и она напоминала мне один из них. В ней была та же невинная мудрость, которую я приписывал всему в природе. Я видел цветы во Вьетнаме, которые были менее яркими, менее снисходительными к нашим топчущим сапогам, нашему огню и нашей грязи, чем она.

Я встретил твою маму, как ни странно, на автобусной остановке. Она спросила меня, который час. Я сказал, что не знаю. Она улыбнулась. Она была слишком добра.

Несколько лет спустя нам удалось собрать достаточно денег и скопить на дом. Ее родители помогли. Дело было не только в том, что они были обеспечены лучше, чем мои (а так оно и было). Просто она все еще с ними общалась.

В тот день, когда ты родился, я почувствовал больше гордости и больше стыда, чем когда-либо за всю свою жизнь. Ты был таким чистым, таким новым, таким незапятнанным грязью и жестокостью мира. Я чувствовал себя чем-то мерзким, злым, грязным, усталым. Я хотел убежать и оставить тебя и твою мать, чтобы оставить тебе свет и не делиться тьмой. Но я остался, потому что ты был таким ярким, что притянул к себе мою тьму.

Я мало с тобой разговаривал, потому что думал, что мои слова отравят тебя, что они эхом отразятся в твоей крошечной головке и станут частью твоей собственной. Но мне нравилось слушать, как ты говоришь, нравилось, как ты связываешь идеи воедино.

Итак, когда твоя мама попросила меня рассказать тебе историю, чтобы ты отвлекся, я рассказал единственную историю, которую знал. И единственному человеку после твоей матери.

Я рассказал тебе о Полуночной газете. Я рассказал твоей матери первой, много лет назад. Но когда я сказал тебе, это показалось более...окончательным. Если у тебя когда-нибудь будут дети, ты поймешь. Каждое слово, которое ты им говоришь кажется тяжелым, как будто оно сделано из железа. Как и железо, оно оставляет след.

Итак, я сидел с тобой в своем кабинете. Я впустил тебя. Тебе понравились книги и картины. Ты исследовал комнату так же, как кто-то исследовал бы неизведанную пещеру. Как и пещера, она была темной и полной опасностей.

Я заставил полуночную газету звучать как нечто волшебное, как нечто захватывающее. “Вы получаете ее, сами того не желая, - сказал я, - она просто оказывается у вашей входной двери. Ее доставляют только в некоторые дома в полночь. Точно в срок. В твою дверь трижды стучат, и она появляется там. Она просто появляется. ”Тебе понравилась эта часть. Черт возьми, тебе понравилась вся история. Твое лицо просияло так, как я никогда не видел чтобы оно сияло когда ты был со мной. Ты становился таким всякий раз, когда твоя мать разговаривала с тобой. А в тот момент ты просиял для меня.

Я, должно быть, рассказывал тебе о Газете больше дюжины раз, прежде чем это случилось.
Однажды вечером, когда я рассказывал твоей матери о том, о чем мы с тобой говорили, мы услышали три стука в нашу входную дверь.

Я побежал к ней. У меня в доме не было оружия, и я почти пожалел об этом. В глазок никого не было видно, поэтому я просто открыл дверь. Там, на нашем коврике, лежало то, что я узнал бы где угодно: сверток черной бумаги. Точно такой же, как тот, что получил Тай.

Я принес его внутрь и бросил на свой стол. Я перерезал бечевку, и бумага развернулась сама собой, как полудохлый жук.

Я увидел заголовок, написанный крупными белыми буквами: "ПОЛУНОЧНАЯ ГАЗЕТА". Я больше ничего не смог прочитать... потому что больше ничего не было. Под заголовком была просто куча искаженного текста. Я не мог понять ни слова, как бы я ни крутил это в голове. Как будто мои глаза соскользнули с края слов.

Я собиралась выбросить это, но тут вошла твоя мама. Стук в дверь испугал ее, мое поведение привело ее в ужас.

Поэтому она посмотрела и прочитала несколько слов вслух.

Мои глаза расширились, я не поверил своим глазам. Она могла читать Газету. Я не мог. Я не понял этого тогда, но понимаю сейчас. Адресатом была она, а не я. Каждая частичка Бумаги предназначалась ей.

После недолгих уговоров ваша мама согласилась прочитать статью вслух.

Вот что было написано на странице:

УГАДАЙ!: НАСТОЛЬНУЮ ИГРУ, ВИНОВНУЮ В УБИЙСТВАХ, ДОСТАЛИ С ПОЛОК МАГАЗИНОВ

“Что ел на завтрак человек напротив тебя? Что прячет в кармане человек рядом с тобой? Кто это стучится в твою входную дверь?

Угадай!”

Эти слова, напечатанные на белой картонной коробке, приветствовали покупателей, осматривавших полки за несколько недель до Дня благодарения.

“Это казалось безобидным”, - сказал ████ █████████, покупатель, который видел одну из коробок. “Моя семья не играет в настольные игры, поэтому я и не думал покупать их. И слава Богу!”.

На крышке картонной коробки изображена улыбающаяся семья, сидящая за обеденным столом. Между ними находится белая игровая доска. Ряд черных и белых квадратов выровнен по краю доски, образуя широкий прямоугольник, внутри которого находится одна колода черных карт. Несколько квадратов заполнены игровыми фигурами, каждая из которых представляет собой грубое пластиковое изображение человека. В руке улыбающейся женщины, предположительно матери слишком счастливой семьи, пара черных игральных костей. Но семьи, которые играли в эту игру по-настоящему, были совсем не счастливы.

”Правила просты! - говорится в буклете с инструкциями. - каждый игрок выбирает одну игровую фигуру и размещает ее в стартовом квадрате, в одном углу доски. Это также последний квадрат! Цель игры - передвигаться по игровому полю и быть первым игроком, достигшим последней клетки! В игру играют, бросая кубик и перемещая количество клеток, соответствующее броску кубика. Переместившись на нужную клетку, игрок должен взять одну карту из верхней части колоды в центре игрового поля. На каждой карточке есть забавная подсказка угадать что-нибудь об одном из игроков в игре! Например, на одной из наших 100 карточек написано: “Угадай, что твоя дочь-шлюха делала со своим парнем в пятницу!” Если вы угадаете правильно, вы можете остаться на том поле, куда попала ваша игровая фигура! Если вы угадаете неправильно... черт возьми! Вы должны вернуть свою фигуру на исходное поле! Игра не заканчивается, пока все фигуры не переместятся на последнее поле!”

После того, как семью не видели в течение нескольких дней, сотрудники полиции провели проверку в резиденции ███████ в ████, █████████. То, что они обнаружили в доме семьи, было, мягко говоря, кошмарным.

“Семья была найдена сидящей за обеденным столом, - сказал ███ █████ из полицейского управления ████. - Они были мертвы уже несколько дней. В комнате было несколько единиц оружия. В основном садовый инвентарь и кухонные ножи. Сама настольная игра, по-видимому, была тайно размещена в каждом магазине, с наклейками со штрих-кодом, идентифицирующими ее как другую игру, имевшуюся в наличии в магазине. Производитель игры на данный момент неизвестен, но, судя по всему, на ее создание было затрачено много усилий и денег. Ни один из ее элементов не является дешевым или некачественным”.

“Преобладающая теория местных правоохранительных органов заключается в том, что игра спровоцировала их напасть друг на друга”, - сказал доктор. ███████ █████████, местный психолог, с которым консультировались по поводу ужасной сцены, “но это объяснение не удовлетворяет ни меня, ни любого, кто знал вовлеченную семью. Никто в здравом уме не стал бы следовать указаниям игры, независимо от того, насколько сильно они могли разозлиться друг на друга”.

‘Указания’, на которые ссылается доктор ███████, были напечатаны на каждой из карточек "угадай" в игровой колоде.

Карты начинались безобидно. Первая гласила: “Угадайте размер рубашки, которую носит человек слева от вас!” Однако следующая карта уже затрагивала спорную территорию. Там было написано: “Угадай, сколько маленький засранец справа от тебя украл из твоего кошелька!”

Карточки становились все хуже и хуже: “Угадай, кого эта свинья перед тобой трахает за твоей спиной!”

В конце концов, карточки начали провоцировать насилие. ”Угадай, кто сейчас возьмет нож с кухни!", “Угадай, сколько карандашей ты сможешь засунуть в правый глаз своей жены!”

Несколько дней спустя, обеспокоенные коллеги и члены семьи также сообщили о пропаже семьи █████ на другом конце города. Сцена, аналогичная той, что была в доме ███████, была обнаружена в их гостиной. Все четверо членов семьи были мертвы, и все улики указывали на то, что они убили друг друга предметами домашнего обихода.

Настольная игра ‘Угадай’ стояла на кофейном столике в центре комнаты. На окровавленном ковре было разбросано несколько карточек, каждая из которых содержала указания на насилие. На одной было написано: “Угадай, сколько порций средства для чистки канализации потребуется, чтобы твоя мама упала в обморок!”

“Я полагаю, что этому есть очень простое объяснение, - сказал доктор ███████, - очень вероятно, что игра была размещена в магазинах, а затем ее создатель или создательницы наблюдали за ней. Как только клиент покупал ее, за ним следили до дома. Один или несколько преступников заставили семью играть, скорее всего, угрожая их жизням огнестрельным оружием. Это единственное объяснение того, что, казалось бы, нормальные семьи пытают друг друга таким гротескным образом.”

“Нет никаких доказательств в поддержку этой теории”, - заявил █████, начальник полицейского управления ████. “ Не было никаких признаков насильственного проникновения ни в один из домов. Не было никаких доказательств, подтверждающих присутствие кого-либо, кроме членов семьи, на месте происшествия. Я не психолог, но я бы никогда не стал делать такие вещи ни с кем из членов моей семьи, даже если бы кто-то держал нас под прицелом”.
Есть и третье объяснение, которое часто выдвигается в Интернете. Сверхъестественное объяснение. "Что, если люди, которые играют в игру, обязательно должны угадывать?” - написал один анонимный онлайн-пользователь, “что, если их догадки действительно каким-то образом сбудутся? Например, если вы угадаете, что кто-то пойдет на кухню за ножом, то этот человек будет вынужден отойти и сделать то, что вы сказали”.

Как бы там ни было, ясно одно: если вы увидите настольную игру под названием "Угадай" в продаже в любом магазине, не покупайте ее. Не играйте в нее. Позвоните властям и предупредите владельцев магазинов, чтобы они могли безопасно удалить игру.

——————————————————————————————————————

Мы с твоей мамой решили никогда больше не говорить с тобой о Полуночной газете. Жаль, что избавиться от нее было не так просто.

____________________________________________________________________________

Я продолжу переписывать записи моего отца и делиться ими здесь. Я должен найти способ остановить это.

Следующая часть: Полуночная газета. Часть 11