Писать о мрачном – хорошо! Насилие в массовой культуре⁠⁠

На этот пост меня натолкнула картинка выше. Она точно описывает танатоманию, тенденцию массовой культуры, которая началась примерно с 1970-80 годов. «Писать о мрачном – хорошо!», фраза из одного руководства по написанию подростковой литературы, которая стала лозунгом целой эпохи. Зритель начал смаковать смерть во всех вариантах: фильмы и телепередачи про маньяков, убийц, оборотней, вампиров и прочую нечисть. Людям стало интересно смотреть на сцены насилия, и фильмы в духе «Восставших из ада», вариации романа «Дракула» или «Кошмаров на улице Вязов» щедро приносили необходимый контент. Конечно, кино, в котором оборотень гонится за девушкой по лесу, были и раньше. Но в заметном количестве их наштамповали именно ближе к концу 20 века.

Американский исследователь Дина Хапаева в книге «Занимательная смерть» отмечает три парадокса.

Во-первых, увлеченность вымышленными образами насильственной смерти контрастирует с нежеланием обсуждать смерть в повседневном общении. Большинство людей стараются обходить тему стороной.

Во-вторых, завороженность виртуальной смертью охватила общество в тот период, когда продолжительность жизни оказалась самой высокой за всю историю человечества – и она продолжает расти.

И наконец, мир давно увлекся гуманистическими тенденциями, защитой всех и вся. Получился разрыв между ценностями «добра» и эстетикой, зацикленной на насильственном умерщвлении людей, которая стала играть одну из ключевых ролей для массовой культуры.

Почему так происходит? Вопрос интересный и на практике оставшийся без точного ответа. Насилие на экране имеет терапевтический эффект, утверждают одни исследователи. И да, революция и геноцид оставляют тяжелую травму на обществе, а искусство становится одним из способов её проживания. Но обычно это происходит через прямой рассказ и называние событий и имён, а не через образ водяного, который тащит туриста под воду в дешевом хорроре.

Самый неожиданный перелом случился в литературе для подростков, до этого скорее мечтательной и приключенческой по сюжету. Персонажей литературы как с цепи спустили: оборотни, вампиры и демоны стали востребованным чтивом. Писатель Роальд Даль считал, что душевные переживания, порождаемые непредсказуемостью сюжета, гораздо в большей степени в состоянии «заворожить юных читателей», нежели морализаторские сказочки о «хороших детках». Если кто-то не узнал, это автор романа «Чарли и шоколадная фабрика» (1964), а также многочисленных рассказов в жанре хоррор, которые принесли ему награду Эдгара По в 1980 году. Да, Роальд Даль отлично знал, что пишет и зачем. Правда, иногда оправдывался моральной карой для злодея, и для 80-х это было действительно так. А потом и этот шаблон сломали уже другие авторы, и в 90-е мораль стала скучной и не нужной.

Еще идею жестокости оправдывают катарсисом. Сидит человек на диване и расслабляется, отпуская свои страхи и сомнения. Но катарсис - это моральное очищение, и вряд ли сцены из «Пилы» сильно в этом помогают.

Истоки тяги к насилию в искусстве как явления некоторые исследователи видят в готической литературе. Да, романы в духе «Замка Отранто» и классика про Дракулу когда-то были бунтом против идей Просвещения, эпохи рациональности, морализаторства и невероятной скуки для следующих поколений. Но в 20 веке бунтовали уже против модерна. Здесь еще замечу, что вырождение центральных для культуры сюжетов происходит, когда эпоха начинает испытывать кризис. Так, художники в момент загнивания барокко рисовали сцены с Тайной вечерей в кабаке и апостолами в роли пьяниц.

Но одного бунта мало для тысяч и тысяч книг, фильмов, игр, песен, где кто-то кого-то убивает. Не просто так стала хитом песня Ника Кейва и Кайли Миноуг «Where The Wild Roses Grow». Есть на неё эстетичный старый клип, где Ник - маньяк, а красавица Кайли исполняет роль трупа в реке. Самой сцены убийства там нет, но как же намеренно красиво подана картинка.
Возможно, ответ на вопрос «Почему в искусстве стало так много насилия?» лежит в кабинетах престижных университетов. В 1950-60 годы становятся мегапопулярными идеи марксизма и левых, особенно во Франции и Англии. Они разрушили классическую западную философию, которая ставила человека на первый план. Новые идеи постоянно критиковали классическое общество и идеи гуманизма. В итоге именно отсюда пошло уравнивание животных и людей в правах и докапывание «А почему у вас в фильме все белые и нет [подставить нужное]?». Над последним особенно постарались идеологи Cultural Studies, но об этом в другой раз. Постепенно интеллектуалы эпохи разнесли идеи из универов в кино и книги, а там и до журналистики в стиле «Дежурная часть» дошло. Здесь рассуждать можно и дальше и дойти до основ политических режимов. Но точного ответа на вышеизложенный вопрос пока никто не предоставил. Однако этот давно заданный тренд меняется, а вот в какую сторону можно будет сказать немного позже.

∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎∎

Автор текста: Марина Бочарова. Создано специально для CatGeek и Книжной лиги