Они не вернутся. Часть 2 (заключительная)⁠⁠

Они не вернутся. Часть 1

8

Следующим утром, как всегда плотно позавтракав, Максим отправился на работу, а Лиза вышла на прогулку почти сразу, как муж уехал. Погода стояла безветренная, этакий штиль в степи. Елизавета катала коляску прямо по дороге, потому что проезжающих машин не было, а если бы даже и были, то заметили бы её издалека, так как улица прямая и дорога хорошо просматривается.

Не заметив течения времени, Лиза дошла до последнего в ряду дома и перед её глазами открылись поля по обе стороны от дороги. Метрах в трехстах от дороги росло одно единственное дерево.  Словно завороженная Елизавета не могла отвезти взгляд от его веток, которые как-то неестественно колыхались. Никакого ветра не было совсем. Напротив, воздух стоял неподвижно, и в один момент стал будто бы липким. Вдруг дерево замерло, но спустя пару секунд начало махать одной, самой крупной веткой. Именно так, одной только веткой, словно рукой. Лиза смотрела и не верила своим глазам. Она оглянулась вокруг в надежде увидеть хоть что-то, что будет шевелиться от потоков воздуха, но ни одна чертова травинка, ни деревья далеко позади поля, которые это самое поле обрамляли, ни яблоня на участке крайне дома, не шевелилось ничего. Она медленно повернула голову и уставилась вперед. Все так, как есть, дерево машет ей веткой. Мурашки побежали по телу и перехватило дыхание. Елизавета побледнела от ужаса, вся её кровь отхлынула от лица и рук. Внезапно ветка медленно опустилась и повисло до самой земли. От страха у Лизы выступили слезы на лице. Как будто она ждала чего-то ужасного; того, что вот-вот произойдет, а её даже некому защитить, некуда бежать и негде спрятаться. Костик плакал в своей коляске, но для матери это уже был фон. Гул в её ушах застилал звуки вокруг.

- Привет соседи, - подошла сзади Майя и коснулась Лизу рукой, а последняя отпрыгнула от нее, как от огня, - ты чего? Случилось что-то? – заглянула Елизавете в прямо в глаза.

- Нет, все в порядке, просто ты меня напугала.

- Как Костик? – спросила соседка.

- Все в порядке, у тебя сегодня нет пар? – до того, как уйти в декретный отпуск Лиза заменяла Майю, когда последняя была на больничном.

- Да что-то неважно себя чувствую, решила отлежаться недельку, - ответила Майя.

- Ну ладно, лечись, мы пойдем.

Елизавета не стала дожидаться слов вежливости от коллеги и соседки. О таких как Майя говорят, что без мыла в попу пролезут. Этот её взгляд, когда она с заискиванием заглядывает в твои глаза, как будто хочет увидеть их обратную сторону; эта её привычка взять под руку или по-другому проявить свою тактильность вызывали у Лизы раздражение, да и ни у одной Лизы, судя по колкостям, отпускаемым о Майе другими коллегами. Женщины считали, что Майя таким образом подкатывает к их мужьям. А может они так думали, потому что Майя была единственной одинокой женщиной в коллективе и поселке. Вдова или брошенная жена, так или иначе, при наличии хорошей фигуры она воспринималась как потенциальная соперница. Кто-то даже однажды как будто бы видел, как Майя флиртовала с Кириллом. Но то была давняя история.

Елизавета очень быстро добралась до дома, уложила Костю на дневной сон, а сама долго смотрела в окно, пытаясь разглядеть вдалеке то самое дерево, но как это ни странно, больше она его не видела, хотя и ходила тем же маршрутом.

9

- Привет, дорогой, как прошел день?

- Ты знаешь, я бы сказал очень даже продуктивно, - Максим раздевался в прихожей, - меня нагрузили лишними часами, а я даже успел проверить часть работ, но часть, - он бросил стопку тетрадей на стол, - пришлось все-таки взять домой.

- Ну и прекрасно, садись ужинать.

После ужина Макс планировал поработать, однако всячески оттягивал этот процесс, перенося ко времени сна. Зато он успел поговорить с мамой, посмотреть новости и побриться. «Все мужчины бреются утром и только французы делают это перед сном, чтобы их женщине было мягко» - эту фразу он сказал Лизе, когда она впервые увидела как Макс бреется. И ведь прав. Ни ее отец, ни дядя, никто из знакомых не был так заботлив. А вот Лизе повезло. Определенно Максим был отличным отцом и мужем. В процессе бритья он оставил дверь в ванную открытой и одним глазом присматривал за Костей. В очередной раз он заметил, как Костя очень внимательно смотрит за карниз, но теперь ему показалось, как будто сын шевелит губами. Макс зашел в комнату и смотрел на Костю, но тот совсем не реагировал на появление отца. Максим подошел и сел рядом:

- Что ж, давай смотреть вместе, - сказал он сыну и со стороны это выглядело даже комично.

Внезапно Макс понял, что черные точки не только никуда не делись, но более того, сильно разрослись. Но ведь не прошло и трех дней, как он обрабатывал чертову плесень. Максим не верил своим глазам. Она просто не может расти так быстро.

Елизавета уложила сына и легла рядом с ним сама, а Макс, как бы не было лень, сел проверять тетрадки.

В кровати он оказался глубоко за полночь. Его жена и сын крепко спали и он, ка обычно, прилег на свою сторону кровати, ту, что ближе к окну и злосчастному искривленному углу.

Максим долго не мог заснуть, хотя во время работы глаза его закрывались сами собой. Он лежал прямо на спине, смотрел перед собой в потолок, в поле зрения попадала также и плесень, хотя видно в темноте её не было. Но он то знал, что она там и завтра, до работы надо обязательно ею заняться. Странное свойство организма: переходишь какую-то грань и глаза просто не смыкаются, мысли начинают наполнять голову, а ведь вставать уже совсем скоро. Как назло вспоминаются какие-то события из детства и вдруг он понял, что его глаза закрыты, но комнату он почему-то видит. Не так ясно, а словно в дымке, но все же видит. Видит телевизор, шторы. Он даже мыслит и прямо сейчас он сознает себя и отдает себе отчет, что лежит в доме, в спальне на кровати, рядом жена и сын, его веки закрыты, но он видит, а главное размышляет. Макс подумал о том, что он ни за что не скажет сколько времени прошло между тем как он лег и тем, что происходит с ним сейчас. Нет, он не может пошевелить руками, ногами, даже глаза открыть – поднять собственные веки не в его силах, но он видит комнату и даже может как бы смотреть немного по сторонам, если этот процесс можно обозначить словом «смотреть». Макс посчитал удивительным происходящее и он даже отметил необычный ход собственных мыслей, и как-бы утверждаясь в этом, снова напомнил себе о внезапно возникшем деле и посмотрел в тот темный угол, с которым завтра надо повторно провести манипуляции. Но когда Макс все же увидел, что было там, он сильно пожалел, что не уснул сразу. Дымки как будто не было, он отчетливо видел черные точки плесени, которые стали двигаться словно копошащиеся мухи. Они двигались, соединяясь и разливаясь вновь. Это зрелище повергло Макса в шок. Ему хотелось встать, закричать, разбудить жену, ему хотелось разодрать свои веки, чтобы проснуться. Но он не мог пошевелиться. Ни одной частью тела, ни на дюйм. Ему стало тяжело дышать, Максим пытался вдохнуть, но черное облако, возникшее на ним и занимавшее почти полностью воздушное пространство комнаты, с невероятной тяжестью надавило ему на грудь. Он видел это облако прямо перед своими глазами, которые не мог закрыть. Макс словно смотрел в глаз торнадо, черная дымчатая туча постоянно изливалась в себя, с каждым биением увеличиваясь в размерах. Оно пульсировало и росло и, казалось, вот-вот раздавит грудь.

Неясно как долго продолжались мучения, непонятно было само течение времени, но Максим отключился, а утром проснулся весь в поту, он лежал на кровати с открытыми глазами и проверял свое тело, поочередно двигая пальцами, руками, ногами. Сон был настолько реальным, что сложно назвать его сном. Леденящий ужас не во сне, а наяву.

Конечно, Макс поделился с женой ночным кошмаром. Сразу после того, как взял ведро, наполнил его водой, щедро налил в него хлорки и с исступлением тёр место на обоях, где была плесень, пока вы стёр кусок обоев.

- То, что ты описал, называется сонным параличом, что-то вроде пограничного состояния между бодрствованием и сном, - ответила ему жена.

- Ничего себе! Век живи – век учись, однако это было жутко страшно и так реально, как будто все видишь сквозь закрытые веки и ничего не можешь сделать.

- Примерно все так и описывают это состояние.

Вечером супруги снова обсуждали эту тему, но теперь Макс был подкован несколькими часами поиска информации в Интернете на рабочем компьютере.

- Ты знаешь, Лиз, а ведь не все так однозначно.

- Что ты имеешь ввиду?

- Ну да, конечно, ученые нашли ученое объяснение, фазы сна и так далее, а вот взгляни на это несколько под другим углом: изучен ли сам по себе сон в той мере, чтобы делать однозначные выводы? То есть я хочу сказать, что доказательная база слаба в силу того, что базис доказательства досконально то не изучен.

- Продолжай.

- Да, честно говоря, нечего продолжать, кроме совсем уж мистики. Два варианта, которые я нашел: первый – это научное объяснение и оно, скажу по правде, успокаивает.

- Но? – Елизавета слегка наклонила голову, как бы показывая, что готова выслушать другую сторону медали.

- Но ты видела фольклор, возникший вокруг этой темы?

- Не видела, а что там?

- А там у большинства, абсолютного большинства испытавших этот ужас, буквально одно и то же видение. Как такое может быть?

- Хммм, - задумалась Лиза, пытаясь предложить объяснение, - а в чем парадокс?

- На мой взгляд и, конечно, не скажу за всю Одессу, но, по-моему, парадокс в том, что начиная с семнадцатого века и по сей день, а, я думаю, что раньше семнадцатого века просто нет информации, так вот, в течение сотен лет люди в разных частях мира, разного пола, возраста, религии, социального статуса и здоровья видят один и тот же кошмар. Вот, почитай, я распечатал. И картинки глянь, это иллюстрации, сделанные со слов бедолаг.

- Ты, я смотрю, серьезно подошел к делу, - Елизавета взяла в руки стопку А4 и бегло прочла, а затем пролистала картинки, - ну, допустим, я впечатлена, что дальше?

- А дальше второй вариант, напомню: первый был про фазы сна. Второй вариант, - Максим сделал паузу, стесняясь сказать то, что он собирался сказать, - может быть все-таки допустить влияние…хммм…да блин, чертовщины, Лиз, не знаю как еще сказать. Я сам себе не верю, ты знаешь, я скептик каких свет не видывал, но сейчас мне почему-то жутко. Все это место необъяснимо пугает, эта дорога, этот поп в рясе.

- Какой поп в рясе?

- В поле, недалеко от дерева, я чуть с ума не сошел от страха, летел домой как ненормальный, ты тогда еще в роддоме была. Лиз, я могу покляться, что видел его и он был реальным. Я же не сумасшедший.

Лиза хотела было рассказать мужу про её встречу с неизведанным на краю поселка, но не стала усугублять, видя в каком состоянии муж.

- Послушай, если это поможет, мы можем пригласить священника.

- Заметь, я не смеюсь над твоим предложением, - в его глазах появилось отчаяние, - вот только не уверен, что это поможет. Священники нынче не священнее продавцов вареной кукурузы.

- Предложи сам, - Лизе не нравилось, когда Макс насмешливо отзывался о церкви.

- Не знаю, не знаю, что сказать и что сделать, и это больше всего бесит. Как будто паралич наяву, есть ситуация, а ты бессилен.

- Давай попробуем спать с ночником, - предложила Елизавета, - в конце концов так даже удобнее будет.

Макс глубоко и тяжело вздохнул. Он понимал, что это самое большое, что можно сделать, кроме уехать, но пока уезжать было очень нежелательно.

- Ладно, может соточка вискаря помогут проскочить все фазы без остановок.

- Постой, ты ради вискаря затеял всю эту историю, - Лиза пыталась пошутить и тем самым немного снять напряжение.

- Да уж конечно, нафиг бы мне этот вискарь не сдался.

Виски, ночник или телевизор, который забыли выключить, но что-то точно помогло и ночь была отмечена здоровым крепким сном.

10

Наутро в приподнятом от будто решенной проблемы настроении Максим отправился на работу, а Лиза тем временем решила проверить свой рассудок и снова отправилась на дневную прогулку с Костиком на тот, другой край поселка. Она уже привычно загрузила под завязку коляску бутылочками, разными салфетками, игрушками и даже плед не забыла, на случай если подует ветер. Вся дорога прошла в размышлениях. Впервые она увидела своего мужа «таким». Елизавета привыкла, что в их паре она сомневается, а он тверд в своих решениях, она верит, а он проверяет и доказывает, она допускает, а он отсекает все лишнее. И вот ситуация вывернула все наизнанку.

- Привет Лизонька, - Майя снова встретила её на улице и снова обратилась в своей противной слащавой манере, которую Лиза терпеть не могла, да и её имя не очень подходило для всякого рода коверканья.

- Привет Майя, как твоё самочувствие?

- Ты знаешь, лучше, увидела тебя в окошке, думаю дай поболтаю, здесь совсем безлюдно.

- Это да, есть такое.

Елизавета попыталась уйти от общения, но Майя ее не отпустила. Они обсудили по очереди погоду, работу, здоровье, коллег и, даже, немного литературу. Во время беседы девушки успели дойти до того места, откуда Лизе виделось дерево. Она убедилась, что действительно виделось, она списала это на недосыпание, атмосферные явления или вроде того.

- Ладно Майя, нам уже пора.

- Так быстро, - Майя сделала нарочито расстроенное лицо, - ой, прости, чуть не украла, - она протянула Лизе плюшевого медвежонка.

- О! Это наш? – удивилась Лиза.

- Я наверно машинально взяла, у моего был такой же, - Майя вернула игрушку и быстро пошагала домой.

«Да уж» - подумала Лиза. Она только сейчас поняла, что всю дорогу, сколько они гуляли, Майя что-то теребила в руках, а оказалось это был медвежонок Костика. «Чудна́я какая-то» подумала Лиза и побрела домой.

Максим вернулся раньше обычного, привёз новый флакон революционного средства от грибка, специальные рукавицы и принялся зачищать злосчастный угол, который к тому времени уже лишился обоев и выглядел как проказа. Неравномерно оторванные рваные края вкупе с искаженным рисунком и черным грибком по центру вызывали только такие ассоциации.

- Да как же так?! – удивлялся Макс, это какой-то новый вид грибка, он растет быстрее, чем я успеваю его оттирать.

- Видимо среда подходящая, - Елизавета смотрела на действия супруга с ребенком на руках, - снова сегодня видела Майю.

- Да? И как она? Надежда Петровна спрашивала сегодня про неё, - Максим разговаривал не оборачиваясь, вместо это все усерднее тёр губкой поверхность искривленного угла стены и потолка.

- Говорит, что лучше.

- Вот и славненько, - Макс закончил своё дело и довольно потирал руки, - теперь то посмотрим кто кого.

- Ты знал, что у неё был ребенок?

- У кого?

- Ну у Майи. Как у кого?! Ты что, меня не слушал?

- Прости, дорогая. У нее был ребенок и…

- Не «и», просто у нее был ребенок.

- Ну хорошо, Лиз, у Майи был ребенок, из этого что следует?

- Нет, просто делюсь с тобой. – с легкой досадой произнесла Лиза.

- Спасибо конечно, - Макс с улыбкой обнял жену и сына, - это была очень ценная информация.

И если Максим не обратил внимание, то Лизу почему-то этот факт смущал. Она не могла объяснить себе чем именно, ведь нормальный факт для женщины иметь ребенка, но почему тогда вспоминали только про её пропавшего мужа, ни разу не упоминая о ребенке. Он тоже пропал? Умер? Что с ним случилось? Эти вопросы теперь терзали любопытство Елизаветы.

Вечером у Лизы появилась возможность утолить любопытство, но воспользоваться ею она не смогла. Майе стало внезапно плохо. Елизавета узнала об этом от Яны, которая попросила помочь ей присмотреть за Маей и поэтому Максим остался один на один с Костиком. Молодой отец вовсе не боялся оставаться с ребенком без матери и такое происходило уже несколько раз. Вопрос питания решался сцеживанием в бутылочку, а все другое Макс мог сделать и сам.

Вечер прошел буднично, Костик был спокоен, а Макс даже смог немного поработать после того, как накормил и уложил сына спать.

Перед сном Максим лежал и смотрел на Костю. Рассматривал черты лица, находил в них сходство со своим отцом и бабушкой, видимо Константин унаследовал больше их гены, чем от предков Лизы. Максу нравилось смотреть на спокойный сон сына, его ровное дыхание, поднимающийся животик и милые до слез ладошки, одна из которых была протянута к отцу. Максим вглядывался в лицо сына и хотел было поправить одеяльце, но внезапно не смог пошевелить рукой. Сердце его мгновенно упало и застучало что было мочи, моментально стало очень холодно, Макс не мог сделать вдох. Тут он понял, что это снова происходит. Что глаза его закрыты, что он видит комнату, равномерно освещенную осязаемым светом, который идет из ниоткуда и равномерно заполняет пространство. Как будто воздух стал некоторой прозрачной субстанцией, которую можно трогать и которая позволяет одинаково хорошо видеть лицо сына и дальний угол комнаты. Как будто воздух превратился в самосветящееся желе, через которое видишь перед глазами любой предмет, на котором фокусируешь внимание. И тут он заметил черноту, которая разрасталась из-за карниза. Черные точки сливались как капли, все более увеличиваясь в размерах. Затем больши́е сливались в еще бо́льшие, пока глубокая осязаемая чернота не заполнила весь угол, языками начиная спускаться на пол и растягиваться по потолку. Макс лежал без возможности пошевелиться, его тело было не его. Крик застыл в горле, он не мог вдохнуть и все больше задыхался. Страх ледяными волнами прокатывался по телу, животный ужас и паника, выхода которой не было и, разрастаясь, она заполняла весь его разум. Максим с ужасом смотрел как темная густая субстанция приближается к нему, изливаясь в себя и вырастая снова. Это можно было сравнить с растущим во все стороны щупальцем, состоящим из мелких черных живых клеток, каждая из которых пульсировала, проникала в соседнюю, впускаю другую такую же в себя. И тянулось это прямо к его сыну, пока не коснулось руки мальчика. Маленькая ладонь Кости палец за пальцем быстро окутывалась этой чернотой. Его рука перестала иметь грани, растворяясь в пространстве, как будто это растворяло его, рассеиваясь само. Макс, не смотря на охватившую панику и колотивший его тело страх, хотел взять рукой черное щупальце и оторвать от сына. Он плакал от того что видит, от безысходности, кричал и звал Костю, но ни один звук не вырвался из его рта. Вдруг громкий хлопок остановил этот кошмар и воздух ворвался в его легкие, как будто заполнил вакуум. Максим вскочил на кровать, хватая руками воздух. Но то был только воздух. Он вперился глазами в угол за карнизом и увидел, как черные точки исчезают в стене. В комнату вбежала Лиза:

- Макс! Костя! Что случилось?

Макс был весь красный, с его лица каплями стекал пот, майка была мокрая насквозь, он стоял ногами на кровати, а Костя плакал, что было сил. Елизавета бросилась к сыну и стала укачивать его, пытаясь всучить успокоительную для сына грудь.

Максим взглянул на жену и осел на кровать, как будто силы моментально покинули его. Ему было тяжело дышать. Лиза не переставая задавала вопросы, но в голове Макса нескончаемый громкий гул не давал ничего услышать. Он видел, как шевелятся ее губы, но не мог разобрать слов.

11

- Я вообще не понимаю, что это было, Лиз, но это все не сон, я видел как эта плесень пряталась в стене, это нихрена не плесень. Она чуть не утащила Костю, а я лежал как бревно и смотрел на это. Ты не представляешь, я чуть не умер от ужаса, у меня сердце разрывалось, я чувствовал нестерпимую боль и одновременно задыхался. Я слова такого не знаю, чтобы описать этот ад. Собирай вещи, мы уезжаем отсюда, мне пофиг на всё. Мне не пофиг только на нас.

- Хорошо, хорошо, сделаем как считаешь нужным - Лиза понимала, что перечить сейчас не нужно, муж явно не готов слышать и принять любой иной вариант развития событий, кроме его собственного, - пойдем на кухню, тебе нужно немного успокоится.

- Я не хочу успокаиваться, я хочу поскорее уехать отсюда, - не унимался Максим, его не отпускала паника, с которой он был не в состоянии справиться.

- Ладно Макс, я поняла, но в любом случае, Костя только заснул, давай выйдем из спальни и все спокойно обсудим.

- Дверь не закрывай! – чуть не крикнул он.

- Не закрываю, - Елизавета оставила щелочку и, выпроваживая мужа, вышла в кухню.

Лиза заварила крепкий чай, а Макс сидел на стуле и как будто раскачивался с еле заметной амплитудой. Он был похож на сумасшедшего на приеме у врача. Его движения были отрывистыми, а речь сбивчивой. Елизавета никогда не видела мужа в таком состоянии. Безусловно её это пугало. Но и посторонних она в доме или около него тоже не видела. Поселок просматривается насквозь, никого кроме них двоих тут не было. И пусть она подчинится решению мужа, но сделает это так, чтобы её сыну было комфортно. Как минимум надо собрать все необходимые вещи, ведь не в поход они идут и им не шестнадцать лет, чтобы обойтись парой сменного белья.

- Давай договоримся, любимый, - начала она как только Макса согрел первый глоток чая, - мы сделаем как ты сказал и уедем отсюда как можно быстрее. А чтобы это было реально сделать тебе надо хоть немного отдохнуть и я, - она ускорила речь, потому что муж с ужасом посмотрел на нее, он точно не был согласен спать, - я буду охранять ваш сон, заодно соберу и упакую чемоданы, подготовлю перекусы, попробую дозвониться до какой-нибудь недорогой гостиницы. Сам подумай, как ты сядешь за руль и как я вот так в чем есть могу выйти из дома, да ладно я, как быть с Костиком, у него вещей на полный багажник наберется. К тому же ехать в темноте не лучшее решение. Я обещаю, что не оставлю вас одних и буду всегда рядом. Ничего не произойдет.

Максим сидел, уставившись на колыхающуюся поверхность чая в кружке и пил мелкими глотками. Его дыхание вышло на нормальный ритм, по-видимому, предоставив возможность психике немного успокоиться.

- Хорошо, - с нехарактерным для себя стуком он поставил кружку на стол, - ты права. Не выключай свет нигде, ты меня слышишь?

Последний его вопрос прозвучал несколько грубо, но Елизавета в тот момент была готова простить ему намного большее, видя его состояние. Наверно, впервые в жизни её муж был сам не свой.

Максим вошел в комнату, где спал сын. Он боялся поднимать взгляд, боялся увидеть черные точки, плесенью их назвать он уже не мог. «Возьму кувалду и выверну наизнанку этот чертов откос» думал он засыпая.

Через некоторое время Лиза увидела блики света по стене, это были огни скорой помощи. Она ехала без шума, проехала мимо их дома и направилась в конец поселка, где жила Майя.

Елизавета вышла на крыльцо взглянуть, удостовериться в происходящем, и увидела Кирилла.

- Ей совсем плохо, - сказал он, - это Яна вызвала скорую, она сейчас с Майей.

Лиза оглянулась в дом, снова посмотрел на улицу, тихонько прикрыла дверь и пошла вместе с соседом к экипажу скорой помощи.

Санитары доставали носилки пока доктор прошла в открытую дверь, Яна крутилась в проеме, по-видимому, собирая какие-то вещи. Лиза подошла к машине, одета она была в одно только домашнее платье, и ночная прохлада заставила её поежиться.

- Выкатываем…Васильич готовься…полис у неё есть? – фельдшер был занят бумагами, пока санитары выкатывали носилки, на которых лежал Майя.

Лиза не сразу увидела ее лицо, но когда все же свет упал на Майю, Лиза отшатнулась, потому что еще утром Майя была обычной 35 летней девушкой, а сейчас у нее было серое, обескровленное сморщенное лицо старухи.

- Наверно от обезвоживания, - как будто услышав её вопрос сказал доктор.

Майя открыла глаза и, лишь только поднялись веки, её суженные, вытянутые как у кошек зрачки смотрели прямо на Елизавету.

- Спасибо тебе, Лизонька, - произнесла медленно Майя. Все враз повернулись и посмотрели на лежащую на каталке больную, потому что эти три слова были сказаны твердым, спокойным, достаточно громким голосом и эти три слова были последними. В следующее мгновение дыхание Майи остановилось, спина выгнулась, приподняв грудь в воздух. В таком положении она замерла на невероятные для всех десять секунд, в течение которых не дышал никто. Затем тело мягко опустилось на носилки и веки сомкнулись.

Максим проснулся от бликов скорой. «Странно» - подумал он, никогда не видел в поселке других машин, кроме соседских.

«Лиза» попытался сказать он, но звука почему-то не последовало. «Ли» - и тут Макс понял, что снова видит рассеянный туманный свет, разлитый по комнате, в одно мгновение он осознал, что опять попал в то же состояние беспомощного сна, страх ледяным холодом разлился по телу и остановился в груди, которую сдавило так, что она начала мучительно гореть, Макс не мог шевелить своим телом, но во в каждом его члене он чувствовал боль, как ту, что бывает от холода, от онемения, нестерпимая боль, от которой хочется увернуться, убежать, закричать, но ничего из этого он сделать не мог. На него накатил животный ужас от того, что сейчас что-то произойдет, он ожидал нечто хуже смерти, и это было намного страшнее. Максим изо всех сил пытался открыть рот, издать звук, он старался поднять руку, ничего не выходило. Нахлынула нестерпимая тошнота и, он очень хотел, чтобы его тотчас вырвало, быть может это разбудило бы его, но ком застрял в горле, холодный ком волнения, от которого кажется вот-вот потеряешь сознание. И тут из воздуха перед самым его лицом начала материализоваться темная густая туча, состоящая из точек, которые были на стене, они всё появлялись и сливались, набирая массу и плотность, эта туча давила на грудь и становилось все больнее и холоднее, все, что было за ней переставало быть видимым, темная сущность поглощала пространство словно заражая его собой, превращая в себя. Оно начало увлекать его сына в своё бездонное нутро. Палец за пальцем, а затем и рука мальчика рассыпались на мелкие части и их всасывало в себя это. Как будто из глубин ада, из густоты над Максом материализовалась рука, она была свита из черных сухожилий. Скрюченные длинные пальцы продолжались звериными когтями и тянулись к лицу мальчика. Ребенок молча плакал, он был потерян и испуган, губы его тряслись от ужаса. Костя смотрел широко раскрытыми глазами, которые дрожали от происходящего безумия. Макс видел, что сын несколько раз беззвучно губами произнес слово мама. Словно в замедленной съемке Максим увидел, как самый длинный коготь коснулся зрачка мальчика. В этот момент взгляд его сына потух. Мальчик закрыл глаза и замолчал. Слезы все еще блестели на его мертвом лице. Сердце Максима взорвалось от боли, он закричал что было сил, но вместо крика стал проваливаться в кровать. Угол зрение ограничился прямоугольником, который все уменьшался, как будто он смотрит из могилы, вырытой в его собственной кровати, и все глубже погружался в неё. Макс уже не видел ни комнаты, ни сына, только чернота, вязкая, окутывающая, осязаемая чернота.

12

Кирилл с Яной как раз проходили мимо, проводив скорую и возвращаясь в свой дом, когда услышали душераздирающий вопль Лизы. Они сразу же побежали к двери, которая оказалась незапертой и, когда вошли в комнату, то оба обомлели. На кровати лежал Максим, его тело было как будто высушенным, обескровленная серая кожа судорожным спазмом была натянута на мышцы и сухожилия. Волосы всклокочены и, будучи темными еще днем, сейчас они блестели от седины. Его глаза были закрыты, а рот, напротив, широко раскрыт, словно в нем застыл крик ужаса. В последние мгновения жизни его руки цеплялись за бельё так сильно, что ногти впились в него, натянув на себя, отчего кровать стала похожа на застывшую волну. Вокруг кровати, раскидывая в разные стороны вещи и белье, нечленораздельными криками обвиняя себя, в отчаянии рыскала Елизавета, она искала сына, билась в истерике и не реагировала на Кирилла с Яной. Мальчика нигде не было видно, а на потолке, прямо над кроватью виднелось большое черное пятно, словно кто-то плеснул туда ведро краски. Черные языки, выходящие из этого пятна, тянулись по потолку до самого карниза и снова сливались в том месте, где за карнизом поверхность стены и потолка создавали неправильную искривленную поверхность.

13

[Некоторое время спустя]

- Кирилл, ты знал, что настоящее имя Майи – Мара? – спросила Яна, - я собирала документы для скорой и увидела. Не понимаю, зачем она всем представлялась другим именем?

- Не знаю, наверно в память о своем сыне. Сашка рассказывал, что когда он был еще с ней и научился называть мать по имени, то, естественно, не выговаривал Р и получалось Майя.

- Блин, одно второго мрачнее, что Майя, по-моему, одно из древнейших имен на планете, что Мара.

- А что Мара? – механически спросил Кирилл, набирая М А Р А в поисковике.