Ловцы людей/финал⁠⁠

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Мидори прикусила губу и часто заморгала. Коля смутился: вряд ли стоило рассказывать при ребёнке такую чернуху. Но было в девочке нечто такое, что заставляло воспринимать её как равную.

– С мамой было то же самое, – вздохнула она. – Пришлось кремировать, чтоб крысы не съели. Чуть-чуть до свободы не дотянула, бедняжка!

– Сочувствую, – пробормотал Николай.

– Чем же ты всё это время занимался? – спросил его Александр.

– Выживал и прятался. В одной квартире мне попался заряженный банк питания, поэтому смог дольше пользоваться фонарём и картой. Но связь так и не вернулась. Я почти дошёл до ближайшего пропускного пункта, но на воротах сейчас настоящая война. Со стрельбой, баррикадами, кровью. Людей приказали ни в коем случае не выпускать наружу… Прорвать заслон не получается до сих пор.

– Естественно, – покачал головой Александр. – Но перед богом все равны, и грешники будут наказаны независимо от места регистрации.

– Ты знаешь больше моего об этом “судном дне”. Поделишься, может?

– Жизнь парализована не только в Подземке. Если это то, о чём предупреждал Пророк, так сейчас во всём мире. Мы с Мидори успели узнать, что наверху вышла из строя вся электроника. Электросети не работают. У местных, кто в какой-то момент стоял в световой шахте, отрубились гаджеты и сломались киберпротезы.

- Одного торговца дурью располовинило на какой-то войне: тело сохранилось только до пояса. Вместо нижней половины была машина, -- подхватила Мидори. - И Господь покарал его за мамину смерть. Когда всё случилось, эта сволочь стояла в шахте, под солнцем. Я видела его ещё живым, но надеюсь, он загнулся в муках.

Николай до хруста сжал кулаки. Световые шахты были отмечены на карте и он даже рассматривал их как путь к свободе, но оказалось, что их задвинули снаружи массивными заслонками – механически. Он был уверен, что открытые колодцы остались, но до сих пор не встретил не одного: Подземка была велика. От мысли, что его и тысячи местных бедолаг запечатали на съедение крысам, утилизировали, как ненужный хлам, ему до одури хотелось жечь, резать и бить.

– Вёрджил говорил, у Подземки своя электростанция, он её ещё “говностанцией” называл… Тоже отрубилась?

– Вряд ли, – мотнул головой Александр. – Катастрофа похожа на солнечную бурю, а туда солнце не достаёт.

– И нам - туда, – чирикнула Мидори.

– Ворота пропускных пунктов питались электричеством снаружи, но квартиры, вентиляция, освещение были подключены к местному источнику. Беда в том, что электричество производилось в Подземке, а его подачей управляли сверху.

–Хитро, – прорычал Коля и впервые в жизни сплюнул себе под ноги. – Кто у кого тогда “воровал” энергию…

– Ты человек взрослый, сам понимаешь, – сказала Мидори, расчёсывая спутанные волосы пятернёй.

– Значит, восстановить подачу энергии не выйдет?

– Можно попытаться, если на всю Подземку найдётся хоть один инженер, который разберётся. В этом случае заработает вентиляция, и многие жизни будут спасены. А мы сможем открыть водосбросы в реку. Это путь к свободе.

- Сигать в это?.. - поморщилась Мидори.

- Это не так работает, - сказал проповедник.

– Рискованно, – покачал головой Коля. – Я бы вышел через депо.

– Ты, брат, наивный! Если б депо не охранялось, из Подземки рванули бы все, у кого ещё осталась голова на плечах. И аварии дожидаться бы не стали.  Представляешь, какая головная боль для властей?

Коля вдруг осознал, что не сможет продолжать дипломатическую службу – ни здесь, ни в Азиатской Конфедерации, ни в любой другой стране, разделяющей людей на касты. Ведь именно с властями, зная, на какие мерзости те способны, ему пришлось бы вести дела. Он посмотрел на Мидори: несмотря на тяжёлую потерю, та исключительно хорошо владела собой.

– Твоя мама тоже состояла в Ордене, Мидори?

– Нет. Но ей было по душе, что меня бесплатно учат. Надеюсь, она знает, что брат Александр меня в беде не оставил.

– Конечно, знает! Мидори. Будь добра, посвети наверх! – попросил Александр. – И не убирай фонарь, пока я не скажу!

Луч взлетел к своду подземной улицы, высветив очередной крест с длинным основанием и подписью “К вечному свету”. Ба, так это не просто крест! Это стрелка, которая должна куда-то вывести тех, кто смотрит, замечает или…

Или знает заранее! Коля решил держать эту мысль в уме, но пока не озвучивать. Кроме того, парень смекнул, что Александр не столько ищет по светящимся стрелкам путь, сколько напитывает их светом, чтобы те дольше указывали путь другим. Тем, кто за ними последует.

– Что-то совсем нет людей, – пробормотал Николай.

– Мы в Джеккил-Парке, здесь помещения в основном технические, – пояснил Александр. – Пока мы топали пешком через всю Подземку, персонал эвакуировали и выходы замуровали.

– Ты думаешь, что "Бейкер Эстейт" тоже не замуровали? Думаешь, там кто угодно может пройти?

– Там давно работают наши, а мы друг друга в беде не бросаем… За нам такая сила, что нас не купить и не запугать. Мы действительно Братство.

– Вы заметили, что воздух стал другим? Как будто ветерком откуда-то потянуло! – оживилась Мидори.

Коля тоже заметил, что дышать стало легче, а думалось - быстрее. Развернул голографическую карту: её свечение во мраке хоть немного, да успокаивало. Но сердце подскочило чуть ли не до самой глотки, когда он вновь увидел синюю точку, обозначающую Юджина. Нет, Женьку. Он больше не мог, не хотел даже про себя величать товарища иностранным именем.

– Ребят! Мы можем ненадолго отклониться от курса? Мой коллега всего в трёх сотнях метрах! Ищет меня! Наверное, помощь привёл! Вот он, видите? – парень ткнул в синюю точку пальцем, словно одного её вида было недостаточно.

– Помощь “сверху” нам не нужна, – скривил губы Александр. Коля перевёл взгляд на Мидори: он уже заметил, что её слово имело вес. Но та резко мотнула головой.

– Ты слышал. От грешников не принимай милости!

– Да что с вами не так? – рявкнул Коля и, переведя коммуникатор в режим рации, заголосил: – Жень! Дружище! Я двумя уровнями тебя ниже, на минус четвёртом! Ты как? Ответь, пожалуйста!..

Несколько минут он пытался докричаться до друга, который будто забыл о режиме рации на собственном гаджете. Так и не получив ответа, Коля побрёл вслед за сектантами, на этот раз в гнетущей тишине. Им было по пути – пока что, ведь обозначавшая Юджина точка была сверху и слегка впереди, недалеко от ближайшего светового колодца. Николай то и дело косился на Мидори: повезло же связаться с грёбаным промывателем мозгов! А самое досадное – в этом тёмном удушливом аду этот человек был её единственной опорой и надеждой на выживание! И если даже мать была не против их общения, с чужими людьми девочка точно не уйдёт. В любом случае, хорошо бы проследить, чтобы странная парочка дошла живой хотя бы до электростанции. Хочется в водосброс сигать – кто ж им доктор?

В какой-то момент Коле показалось, что по туннелю, далеко позади, ступает кто-то ещё. Но не успел он это проверить, как наушник в ухе разразился долгим сиплым кашлем, похожим на треск рвущейся ткани.

– Жень! Жень, ты как? – тут же отозвался Николай. – С тобой кто-то ещё есть? Да не молчи ты, не время шутки шутить!

Синяя точка изменила положение на карте: с невероятной быстротой она спускалась на минус четвёртый – очевидно, пользуясь тем самым световым колодцем, чтобы срезать путь. Кровь молотом застучала в Колиных висках. Из последних сил он побежал товарищу навстречу, проскочив мимо Мидори и Александра: к ним он вернётся позже. За полминуты он добрался до тесного атриума из которого расходились четыре туннеля, и остолбенел. В изрешеченном столбике багрового света стояла сутуловатая мужская фигура. Толстый слой поплывшего грима размазал черты лица, но ядовито-зелёные глазные импланты Николай узнал сразу. Увидел парень и верёвки, который тянулись с минус второго уровня (первый в этом секторе Подземки попросту отсутствовал). И лишь потом разглядел тощие тени у стены. Каждая была при оружии: у кого палка с гвоздями, у кого пожарный топор, кусок трубы или самый обычный нож. Вместе с зеленоглазым их было семеро, и все они были ниже его как минимум на голову. Их лица были скрыты грубо разрисованными масками либо так же разрисованы пятнами разных оттенков серого. У одного, стоявшего ближе всех, Николай разглядел “заячью губу”, которую то ли по пьяни, то ли по укурке заделали степлером, причём недавно: плоть вокруг железных скрепок была воспалена. Он должен был жестоко страдать, но боль наверняка стала его привычкой.

“Только б те двое сюда не дошли”, – волновался Коля, подумав о Мидори и её придурковатом учителе. Удрать самому надежды не оставалось, два раза подряд так не везёт. Но они всё ещё могли не соваться сюда…

– Вяжем его, – сухо скомандовал зеленоглазый.

– Стоп, стоп, я драться всё равно не собираюсь, – Коля огромным усилием подавил в голосе дрожь. –  Может, скажешь сначала, кто ты такой и зачем за нами охотился?

Жестоким ударом под колено пленника повалили на сырой пол. Второй удар прилетел в голову, почти лишив сознания. Чей-то нож поддел кожу у самого глаза. Множество рук зашарило по телу, срывая всё, что представляло ценность – гаджеты, куртку, футболку, пояс и ботинки. Так холодно ему не было и при минус двадцати на Памире. Его изогнули так, что рёбра натянули кожу, голени примотали к запястьям. Откуда-то Коля знал, что йоги называют это “позой лука”. Совершенно бесполезное знание.

– Хочешь знать, как зовут твою смерть? – говорил мужчина, пока Шакалята били и вязали жертву. – Меня зовут Аруга. Мы празднуем Солнцестояние, наступило время приносить дары богам, для этого ты нам и нужен. Жаль предавать огню тех, кому в этой жизни не повезло. А вот тебе повезло, красавчик – хотя бы в том, что ты родился не здесь. Наверху случилось нечто  такое, что потребует большого запаса удачи. Заносчивые гниды снаружи в панике. Жить им, похоже, недолго. Конец времён пришёл для них, а наше время только начинается.

– Ну-ну! Лунный Крест наслушался?

– К чёрту этих полоумных. У меня “глаза” и “уши” наверху, и много,  – осклабился зеленоглазый. Зубные импланты у него были с острыми концами, а на нижней губе темнели незаживающие раны – говорят же, что красота требует жертв. Болью как наркотиком, в банде упарывались все.

– А я думал, нам просто свет отрубили… – пожал плечами Коля, готовый нести любую чушь, чтобы потянуть время и выудить новую крупицу информации.

– Нам! Нам? Пытаешься косить под своего, мальчик из “Дримс Фэктори”? – мужчина почти обезьяньим прыжком подскочил к Коле и ударил открытой ладонью так, что парень едва не потерял сознание, но каким-то чудом удержался на ногах.

– Ого! Значит, мы знакомы?.. – Коля продолжал нести спонтанную дичь. – И браслет, что у тебя на руке я где-то уже видал!

На запястье Аруги Коля успел разглядеть коммуникатор Евгения. Прибор можно было узнать по каучуковому ремешку синего цвета. Вот как “Юджин” вновь появился на карте!

– Всё, что от твоего дружка осталось. Он думал, что нам нужен выкуп за его тушку, клялся, что за него заплатит компания, потом вообще расплакался и назвал себя советским дипломатом. Как будто мне не по фиг!

– Вы и вправду можете нас обменять, когда аварию ликвидируют! – сказал Николай. – За нас очень щедро заплатят!

– Мы тут, парень, и так не бедствуем.

– Почему не подниметесь наружу? – Коля показал взглядом на квадрат закатного света у них над головой. – Здесь даже заслонки нет, только решётка, сквозь неё ветром тянет. Вам не под силу с ней справиться?

– Поднимемся, не переживай, и ты нам в этом поможешь, мальчик из Верхнего мира.

Молодого человека щедро полили вонючей жидкостью из канистры – явно не для того, чтобы освежить после двух дней скитаний. Такова была судьба Евгения. Так предстояло умереть Коле, в последний раз увидев солнце из этой вонючей дыры, прежде чем быть сожжённым заживо.

– Прими красавчика, Фортуна-мать! – горячо заговорил Аруга, кружа в пятне света странным приплясывающим шагом. – Отсыпь нам столько удачи, сколько мы сможем унести! И мы тебя порадуем! Правда, братюни?

Спутники Аруги довольно заулюлюкали: “Фортуна-мать, прими наш дар!”. Пара голосов в этой первобытной какофонии звучала ещё совсем по-детски. Мужчина снял с бедра тонкую палку: на кончике блеснула электрическая искра. Коля знал, как больно иногда бывает поднести руку слишком близко к костру или наступить на тлеющий уголёк босой ногой. Что же происходит, когда из тебя делают живой факел? Женька… Вот же бедняга!

– Не спасёт вас Фортуна, братцы! – крикнул Коля во всё горло. – Раз вы здесь, то всем богам на вас насрать и было насрать с ваших первых дней. Ты знаешь, что это выдумка, а детям дуришь головы, чтобы слушались одного тебя. Через пару-тройку дней они тут сгниют – хоть сотню человек пожгите! Среди вас я один знаю безопасный путь мимо кордонов!

На секунду Аруга замер, словно Колины слова подействовали. А затем в воздухе что-то свистнуло, и мужчина заревел от боли, хватаясь за погасший зелёный глаз, и опрокинулся на спину, хаотично дёргая ногами. Из глазницы у него что-то торчало.

– Чужие! – завопил кто-то из шайки. Луч фонаря заметался туда-сюда.

Парень с заячьей губой ринулся вперёд, но не на помощь главарю, а к электрической дубинке – высечь искру, завершить ритуал было важней. Коля отчаянно дёрнулся, пытаясь откатиться в сторону.

– Фортуны нет! – вновь крикнул он, будто поверив в магию этих слов. И горе-поджигатель рухнул с насквозь пронзённой шеей, забрызгав жертву кровью изо рта.

Потеряв предводителя, подростки прыснули по туннелям, как крысы. Коля услыхал, как завизжал последний, прежде чем его тело шлёпнулось на бетон: Фортуна подвела и на этот раз. Послышались неторопливые шаги. К Коле приблизились двое: над собой молодой человек увидел тёмное лицо Вёрджила с аптечной повязкой, скрывавшей глазницу.

– Живой! – с облегчением прошептал Николай. – Мы-то думали, тебя застрелили…

– Почти. Я отрубился от шока. Куртка хоть и с кевларом, но пулю я-таки поймал, а добивать меня Шакалятам в голову не пришло. Им главное – снять электронику, вытащить импланты, до каких дотянутся… – он указал на место, где раньше был его левый глаз.

– Это ты стрелял? -- Коля взглядом поискал на мужчине оружие.

– Нет, я, – промолвил брат Александр, усаживаясь рядом на бетон. В руке у него был изящный складной арбалет. – За Мидори не переживай, она спряталась.

– Значит, и Евгений мог уцелеть...

– Когда я выследил их логово, бедняга был уже чёрный. Он стал жертвой Аресу, богу войны. Сожалею, парень. Сейчас именно те дни, когда Шакалята чествуют свой пантеон горелым мясом. Как я понял, они творят такое не первый год.

– Ты уверен, что это Женька был, коль скоро его сожгли?

– Увы... Опознать можно даже уголь.

– Развяжите меня!

– Не так быстро, парень. Сперва поговорим. Мы с Александром за тобой наблюдали. Перед лицом смерти ты проявил стойкость, достойную воина. Ты беспокоился о друге. Ты знал, что Мидори с Александром недалеко, но не стал обменивать их жизни на свою. Хоть и мог попытаться.

– Я об этом как-то не думал, – пробормотал Коля, мучаясь от боли в вывернутых суставах.

– Братству Святого Креста нужны такие люди, как ты, – сказал Александр.

– А-а, из огня да в полымя, значит? – возмутился Коля. – Не верю я в эту чушь! Вёрджил, какого чёрта? Ты ведь не можешь быть с ним заодно?

– Почему же? В юности я сполна испил чашу “человека третьего сорта”.  Орден помог мне не чокнуться, когда остальные меня к этому толкали. Моим сёстром и братьям было плевать на мои корни, образование, достаток. Среди них я стал постигать, почему мир устроен так, что одни наслаждаются жизнью, а другие гниют на помойке. До этого я верил, что первые действительно умнее, как нас убеждали веками. Пророк обещал, что в скором времени старый порядок будет искоренён. И что нам суждено строить царство Божие на Земле и нести слово Его далеко за её пределы.

– Люди проходят тяжёлые испытания, чтоб оказаться среди нас, – добавил Александр. – Но мы тебя от них освободим. Считай, ты принят. Осталось принести клятву.

— А если не принесу?

– Мы уйдём.

Вывернутые суставы напомнили о себе болью. Остаться связанным значило сдохнуть.

– Мидори… Она ведь про меня спросит!..

– Мы скажем, что наши пути разошлись.

– Стоило меня ради этого спасать?

– Разделаться с Аругой труд был не большой, ты видел, – сказал Вёрджил. – Он и ранил меня лишь случайно. Таких обезьян в Подземке много, он только потому и стал главарём, что детьми командовать легко. Даже такими, - он посмотрел на труп со стрелой в горле.  

– Эти стрелки на стенах, на потолке… Их рисовали для своих. Выходит, вы заранее знали, что будет.

– Об этом знал Пророк. Он обещал нам спасение на Божьем суде и слово сдержал.

– Сколько жизней можно было спасти!

– Ха-ха. Кто сейчас верит пророчествам, парень? Те, кто достоин спасения, собираются сейчас в "Бейкер Эстейт". Братья заново запитали вентиляцию, чтобы братья и сёстры могли безопасно нас догнать. Отныне наша жизнь в руках Пророка, жизни неверующих – в их собственных, в том и шутка. С кем идти – дело, конечно, твоё. Но у тебя не те кондиции, чтоб выживать в одиночку.

– А Мидори? Она знает, как вы поступили с её мамой?

– Никто заранее не знал ни дня, ни часа. Её мама сгорела от химии прямо в сети, как и мой батя. На стимуляторы её посадили совсем другие люди… Ты бы знал, скольких молодых душ я лично оградил от этого зла.

Коля затрясся и заплакал, как ребёнок. Он вспоминал не только Евгения и скучную годовщину “Линдон Пауэр”, ставшую для них роковой. Он вспоминал утро на Двине, весёлые отблески солнца в речной глади и возмущение Феликса, которого пропускной режим в Подземках никак не касался. Сон, который он не пересмотрит больше никогда.

– Женька в отпуск собирался – к маме, папе, сестре… Не видел их два года!

– Успел бы – спас бы, – вздохнул проводник. – Мне долго каяться в своей нерасторопности.

– Мы не злодеи, Ник, – добавил Александр, перерезая Колины путы упавшим ножом Шакалят. – Нам не плевать на достойных людей, ты уже понял. А тебе -- не выжить одному, даже если станешь таким, как он, -- проповедник кивнул на скрюченный труп - тот, что был побольше.

Коля молча собрал одежду под пристальными взглядами обоих сектантов. Затем подошёл к Аруге и первым делом забрал с тела коммуникатор друга. Сам удивился, как легко ему это далось - снимать браслет и другие вещи, которые могли пригодиться в пути - флягу со спиртом, нож, упаковку энергетика. Он обязательно поймает сеть, он найдёт, как сообщить о потере близким – не сегодня, так завтра. Не может быть, чтобы это было навсегда… Он разумный советский человек, он не верит никаким шутам и пророкам, но в жизни приходится делать то, чего чертовски не хочется. И для него этот день настал.

– Лунный Крест, – сказал он ледяным голосом. – Я готов принести клятву.