Кавказская война. Воспоминания русского офицера о битве с черкесами в 1857 году⁠⁠

"Один раненый горец, на глазах наших солдат доколов своего тоже раненого товарища, сам себе вонзил кинжал в горло, и в этом факте сказалась вся их злоба, все их бессильное отчаяние...".

«Горцы заметили наше движение когда уже рассвело и отряд углубился в лес; но едва мы приступили к рубке, как они затеяли в цепи оживленную перестрелку, стреляя иногда сверху, с деревьев.

Для артиллерии было мало простора. Она только изредка обдавала картечью перебегавшие по прогалинам партии.

Перестрелка велась преимущественно ружейным огнем, причем, солдаты воочию убедились в разнице между прежними круглыми и новыми, полусферическими пулями, державшими горцев в значительном отдалении...

Иногда горцы отдельными партиями переходили в наступление и с гиканием и криками "Алла!" бросались врукопашную.

Это не были правильные приступы, а разновременные попытки отдельных групп отчаянных храбрецов, обрекших себя на смерть, судя по белым перевязям на их папахах. Вид этой обезумившей толпы был действительно грозен.

С пистолетом в. одной руке, саблей в другой, иногда с кинжалом в зубах, кидались они на наших стрелков; но иные падали от выстрела, другие не выдерживали и поворачивали назад, а отважные, достигавшие цепей, подымались на штыки.

Один раненый горец, на глазах наших солдат доколов своего тоже раненого товарища, сам себе вонзил кинжал в горло, и в этом факте сказалась вся их злоба, все их бессильное отчаяние...

Пластунские пикеты, двинувшиеся вперед, видели горцев, уносивших своих раненых и убитых. Много трупов было оставлено ими на месте, между прочим, найден на высоком, густом дереве, месяца два спустя, разложившийся труп горца с простреленной головой.

Судя по нагару на полке его винтовки, он много стрелял, и в отряде вспомнили, что казаки-пластуны и солдаты Крымского полка, занимавшее участки против этого дерева понесли наибольшие потери...

Пластуны выждали и, подпустив неприятеля на несколько шагов, дали залп, сваливший несколько человек. Уцелевшиe подхватили раненых и бросились назад; шедшие сзади открыли учащенную стрельбу, которая скоро разгоралась по всему протяжению, занятому охотниками, так как горцы двигались с разных сторон.

После залпа пластуны бросились подымать тела горцев, но им удалось схватить только одного раненого в полном вооружении.

На перестрелку подоспели резервы, а из отряда прибежала еще рота с конно-ракетной командой; но горцы не показывались и наши отошли без всякого затруднения.

Захваченный горец был почти юношей и, судя по одежде и богатому вооружению, принадлежал к знатнейшему черкесскому роду.

Он был ранен 4-мя пулями и испытывал ужасные страдания, но ни одного стона, ни одной жалобы не вырвалось у него, и только глубокая ненависть виделась в его взоре, когда подходили к нему; наложенные повязки он молча срывал и через несколько часов умер.

За телом его горцы не приходили, но впоследствии его могила, находившаяся не далеко от моста, оказалась раскопанною и без трупа.

В этом деле сильно заподозрили горских армян, населявших некоторые ущелья и ходивших с низкопоклонными изъявлениями преданности к нам в лагерь. Когда подозрения в шпионстве армян подтвердились косвенными уликами, их перестали пускать в лагерь, хотя они были и полезны, принося молочные продукты, живность, дичь и прочее.

В следующие дни горцы не отважились затевать перестрелки и их опушка молчала; рубка и вывозка леса продолжалась беспрепятственно».

Оригинал: https://vk.com/wall-148607192_26730
Подробнее: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1840-1860...